Викитека

Исторические условия интеллектуального развития в России. Статья четвёртая (Щапов)/Дело 1868 (ДО)

Исторические условия интеллектуального развития в России : Окончание
авторъ Афанасий Прокопьевич Щапов
Опубл.: 1868[1]. Источникъ: az.lib.ru

ИСТОРИЧЕСКІЯ УСЛОВІЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАГО РАЗВИТІЯ ВЪ РОССІИ.

править
(Окончаніе).

Въ предъидущей статьѣ мы доказали, что вслѣдствіе вѣковаго преобладанія физической работы народа надъ дѣятельностью интеллектуальной, познавательная дѣятельность низшихъ способностей — внѣшнихъ чувствъ и памяти — господствовала надъ логическою, раціональною силою высшаго, теоретическаго интеллекта, надъ силою чистаго разума или мышленія. Въ слѣдующей главѣ мы подробно разсмотримъ весьма важныя и ощутительныя послѣдствія этого вѣковаго господства чувствъ надъ разумомъ и вѣковаго отсутствія въ умственной исторіи русскаго народа предварительнаго, генеративно-послѣдовательнаго историческаго развитія мыслительныхъ способностей народа и раціонально-мыслящаго класса. Тамъ же раскроемъ, въ частности, и причины этого многозначительнаго факта. А здѣсь скажемъ еще, во-первыхъ, о вліяніи на умственныя направленія народа патологическихъ проявленій внѣшнихъ чувствъ, и во-вторыхъ — объ отношеніи непосредственно-натуральнаго, народнаго сенсуализма къ естественно-научному реализму.

Во времена вѣковаго господства внѣшнихъ чувствъ надъ разумомъ, при отсутствіи всеобщей, теоретической самодѣятельности мышленія и при распространеніи и укорененіи въ народѣ византійскаго супранатуральнаго умонастроенія и міросозерцанія, — въ народѣ русскомъ не только не развивалось раціональное мышленіе, раціональное разъясненіе вещей или явленій физическаго и нравственнаго міра, но развивалось и господствовало сенсуально-галлюцинаціонное умонастроеніе и міросозерцаніе. При отсутствіи раціональной, разсудочной мыслительности, субъективныя ощущенія, фантазмы и галлюцинаціи чувствъ были неизсякаемымъ источникомъ не только всякаго волшебства и чародѣйства, но и всякихъ мистическихъ видѣній, ощущеній и суевѣрныхъ представленій. Ненормальность, ложность такого патологическаго, сенсуально-галлюцинаціоннаго умонастроенія невѣжественнаго народа признавали и нѣкоторые лучшіе духовные учители древней Россіи. Патологическія проявленія органовъ внѣшнихъ чувствъ, и въ особенности галлюцинаціи зрѣнія и слуха въ древней Россіи были такъ часты и многими столь безразсудно выдавались за сверхъестественныя обаянія и видѣнія, что благоразумные духовные учители, какъ наприм. Кириллъ Бѣлозерскій, поучали распознавать и различать эти патологическія и субъективныя ощущенія, фантазмы и галлюцинаціи чувствъ и, въ частности, зрѣнія, «яко смотрительныя, а не обдержанныя». Въ сборникѣ рукописей Кирилла Бѣлозерскаго съ этою цѣлью выписано, наприм., объясненіе «о суетныхъ откровеніяхъ и бѣсовскихъ мечтаньяхъ и знаменьяхъ и чудотвореніяхъ сатанинскихъ», и замѣчено: «таковыхъ бо и паки подобныхъ бываемыхъ, яко Юродство, И прочіе подобные образы, еже нѣцыи отъ отецъ сдѣяша, нынѣ возбраниша та отцы, яко смотрительныя, а не обдержанная, да добываютъ»[2]. Темный народъ, усвоивъ мистическія идеи восточно-византійскаго міросозерцанія, ими старался объяснять все, что въ сферѣ реальнаго міра превышало естественныя границы или реально-познавательную сферу чувствъ. Патологическія проявленія нервной системы, субъективныя ощущенія, фантазмы и галлюцинаціи чувствъ онъ принималъ за «чудесныя видѣнія», за боговдохновенныя ощущенія, за сверхъ-естественныя явленія и представленія. При сильномъ развитіи въ древней Россіи пустынножительства, особенно часто страдали такъ называемыми «галлюцинаціями пустыни»[3]. Въ пустыняхъ видѣли разныя «модныя видѣнія», наприм. "Женъ въ багряной ризѣ одѣянныхъ, неизрѣченнымъ свѣтомъ сіящихъ, на сосновой колодѣ сидящихъ въ пустынѣ[4]. Въ галлюцинаціяхъ зрѣнія, въ пустынѣ видѣли необычайныя физическія и сверхъестественныя явленія и слышали чудесные голоса: «нѣкогда видѣхъ, — говоритъ одинъ пустынножитель, — изъ грѣшный умными очные облакъ теменъ, и начатъ быти красенъ, и спаде, и начатъ гремѣти, и обхожаше околи то мѣсто попаляя и очищая островъ. Нѣкогда видѣхъ знаменіе стоящу мы на Полѣ чистѣмъ и видѣхъ показующе мы нѣкто незнаемъ перстомъ на небо: зри, — и видѣхъ чрезъ небо свѣтлу лучу свѣтовидну, яко радуга, и мало помедливъ паки глаголаше: воззри на небо, — и видѣхъ образъ Христа Бога нашего и Пречистую Богородицу и св. пророка Ивана. Мнѣ же чудящему о семъ, и паки рече: зри на небо, и видѣхъ нерукотворенный образъ великъ зѣло, во все небо» и проч.[5] Въ лѣсахъ видѣли «демоновъ лѣсныхъ» и слышали ихъ «колоколецъ». Галлюцинаціямъ слуха придавали такое же сверхъественное значеніе, какъ и галлюцинаціямъ зрѣнія. Въ лѣсахъ часто слышали звонъ колокольный и пѣніе сладкогласное, тогда какъ ни колоколовъ, ни пѣвцовъ не видали. «Человѣкъ нѣкто именемъ Селиша, старь сый, Изборсккго града, повѣда сицеву вѣсть, — читаемъ въ одной древней повѣсти: — нѣкогда мы рече, ходящу съ отцемъ моимъ на ловы звѣрины въ пустыню, бѣ та пустыня велика и лѣсъ прилежаше въ томъ мѣстѣ, и лучися намъ пріити на край горы, и слышахомъ гласы прекрасны поющихъ и благочинны, гласы ибо слышахомъ, а поющихъ же не видѣхомъ»[6]. Точно также мистически объяснялись и галлюцинаціи или субъективныя ощущенія обонянія. Наприм. въ одной древней повѣсти сказано: «изобрѣтите мѣсто, Вежища зовойо, лѣсъ точію имуще и болота и ино ничтоже, и якоже пріидоша до мѣста того, слышаху благоуханіе нѣкое въ мѣстѣ томъ и помыслиша не просту быти вещь»[7]. Показаніямъ чувствъ, хотя бы то галлюцинаціоннымъ, приписывалась достовѣрность свидѣтельства, особенно если они подтверждались аналогическими свидѣтельствами византійскихъ источниковъ или лѣтописей. Органы чувствъ признавались достовѣрными свидѣтелями даже въ дѣлахъ сверхчувственныхъ или сверхъестественныхъ. Наприм., въ 1624 году, въ сѣверномъ Поморьѣ, въ двинской области, по указамъ царя Мих. Федоровича, московск. патр. Филарета и новгородскаго митропол. Макарія, производился всеобщій земскій розыскъ о принесенныхъ на морской берегъ мощахъ яренгскихъ чудотворцевъ Іоанна и Логгина. Допрашивали всѣхъ мѣстныхъ земскихъ людей, и всѣ единогласно свидѣтельствовали, полагаясь только на память, слухъ я зрѣніе. Одни говорили: «слышали мы отъ отцовъ своихъ, слышали отъ старыхъ людей, что мощи чудотворцевъ Ивана и Логгина принесены съ моря, Иванъ чудотворецъ взятъ съ Сярты рѣки, а Логгинъ взятъ съ морскаго сосноваго берега, а лѣтъ мы не упомнимъ, въ которое время принесены „а про чудеса отъ многихъ людей слышимъ: то наши рѣчи“. Другіе говорили: „сколь давно яренгскіе чудотворцы Иванъ и Логгинъ проявились, и откуду ихъ мощи съ морскаго берегу въ Яренгу принесены, — памятуховъ у насъ тому нѣтъ; а про чудеса, сколь давно отъ нихъ учала проща и чудеса быть, и они отъ старыхъ людей слышали, что лѣтъ съ 60 и больше чудеса и проща учали быть: то наши рѣчи“. Третьи, полагаясь за свое зрѣніе, свидѣтельствовали: „въ привидѣніи очи вѣсть видѣли мы ихъ явленіе, видѣли Ивана чудотворца, изъ часовни смотритъ онъ государь чудотворецъ Иванъ сквозь окончину, и не единожды видѣли, а видѣніе то видѣли во 122 (1614 году)“. Наконецъ, старики столѣтніе, старые памятухи, полагаясь исключительно на свою память, свидѣтельствовали, что они помнили лѣтъ за 70 и 80, какъ начали быть проща и чудеса»[8]. Такъ какъ византійское ученіе не имѣло своей задачей (что увидимъ дальше) — развивать въ народѣ раціональное мышленіе, — то темный народъ всяко перетолковывалъ его по своему и выводилъ изъ него всякія своеобразныя понятія. Внѣшне-обрядовое, чувственно-образное восточно-византійское міросозерцаніе, въ этомъ отношеніи, особенно гармонировало съ восточнымъ чувственно-образнымъ умонастроеніемъ русскаго народа. При господствѣ чувствъ надъ разумомъ, самое созерцаніе церковно-обрядовой внѣшности, иконъ и т. п., въ противность ученію православной церкви, возбуждало въ грубомъ и суевѣрномъ народѣ разныя суевѣрныя и ложныя представленія. Наприм., народъ видѣлъ въ церквахъ писавшійся по византійскимъ, иконописнымъ подлинникамъ «образъ огненнаго восхожденія св. пророка Иліи», о которомъ въ иконописныхъ подлинникахъ замѣчено: «образъ огненнаго восхожденія св. пророка Иліи — чудотворный, на праздникъ его огонь сходилъ съ небеси, и окрестъ образа пламень видимъ былъ человѣкамъ». Въ тоже время народъ слышалъ въ церквахъ пѣснь: «Илія возгремѣвый на огненной колесницѣ», и слышалъ поученіе, въ которомъ пророкъ Илія назывался «огненоснымъ и тученоснымъ облакомъ, небопарнымъ орломъ, огненоснымъ пророкомъ, шествующимъ на огненныхъ коняхъ» и т. п.[9] И вотъ, не понявши всего этого восточно тропическаго изображенія или оборота рѣчи, темный народъ составилъ представленіе, что Илья пророкъ производитъ громъ и молнію, разъѣзжая по небу на огненной колесницѣ, не смотря на то, что церковные учители, подобные Кириллу Бѣлозерскому, не раздѣляли подобнаго представленія народа, а знали ученіе о громѣ Галена. Точно также, подъ вліяніемъ византійскихъ иконописныхъ подлинниковъ, въ народѣ развилась и укоренилась религіозная санкція бороды и древней одежды. Народъ постоянно созерцалъ, наприм., такія древнія священныя изображенія, писавшіяся съ строгимъ соблюденіемъ правилъ византійскихъ иконописныхъ лицевыхъ подлинниковъ: «Авксентій русъ, какъ Козьма, борода не велика, риза верхняя багоръ, средняя празелень, исподняя вохра; великій князь муромскій Константинъ — надсѣдъ, кудреватъ, брада поуже Власіевы, и подолѣ, на двое, шапка на главѣ, шуба на немъ багоръ, омахи куньи»; или: «благовѣрный князь Михаилъ тверской — брада по Власіеву, шапка на главѣ, шуба на немъ лазорь, исподъ багоръ, отворотъ куней» и т. п. Иконописныя лицевые подлинники, подробно описывая такимъ образомъ волосы, и особенно бороду и одежду какъ восточныхъ, такъ и русскихъ святыхъ, въ тоже время строго предписывали соблюдать эти изображенія бороды и одежды.[10] Кромѣ того, народъ постоянно созерцалъ на иконѣ страшнаго суда сонмы праведниковъ — «вси имущи брады», и слышалъ такое поученіе, повторявшееся и въ подлинникахъ: «взирайте часто на икону страшнаго втораго Христова пришествія, и видите праведныя — вси имущи брады, на, шуей же стоящій бесермени, и еретики, люторы и поляки и иные подобные — брадобритвенники, точію имущій едины усы, яко имутъ кошки и псы» и проч.[11]. И вотъ постоянно созерцая такіе лики святыхъ съ брадами, въ древнихъ и священныхъ образцахъ одѣянья, и слыша строгую заповѣдь — во всемъ подражать имъ, — народъ до того усвоилъ эту религіозную санкцію бороды и древней одежды, что послѣ поднялъ изъ-за этого расколъ и бунты. Вообще, вслѣдствіе вѣковаго преобладанія внѣшнихъ чувствъ надъ разумомъ, отъ смѣшенія византійскаго и народнаго чувственно-образнаго міросозерцанія, въ народѣ до того развилось и укоренилось чувственно-образное умонастроеніе, что въ концѣ XVII и въ XVIII столѣтіи онъ хотѣлъ видѣть даже самого Христа, Саваофа, Богородицу и всѣ таинственныя церковныя изображенія въ непосредственно-чувственной наглядности и осязаемости, въ живыхъ лицахъ и образахъ. Напримѣръ, когда расколъ, раздробившись на сотни разноголосныхъ толковъ, растерялся и не зналъ, чему и какъ вѣровать и поклоняться, — многіе суевѣры, «собираясь на одно мѣсто», стали молиться: «Господи, Господи, явися намъ, Господи, въ крестѣ или въ образѣ, чтобъ было чему молитися или вѣровати». И вотъ, пользуясь чувственно-образнымъ умонастроеніемъ суевѣрной толпы, явились самозванцы-саваофы и христы, я возникла секта людей божіихъ и скопцовъ, которая стала созерцать Саваофа, Христа и Богородицу въ живыхъ лицахъ простыхъ мужиковъ и бабъ, и все невидимое, сверхчувственное стала воплощать въ видимыя, осязательныя, чувственныя формы, или, какъ сектанты сами выражаются, показывать въ натурѣ. Такъ, люди Божіи говорятъ, что образецъ круговаго радѣнья взятъ ими съ какого-то древняго лицеваго, нагляднаго изображенія, на которомъ представлены стоящіе въ кругу ангелы и посреди ихъ Христосъ съ овцой въ рукахъ; по краямъ картины изображены евангелисты и апостолы съ разными музыкальными инструментами; падпись на картинѣ: «ликовствованіе». Люди божіи говорятъ, что «какъ на небеси ангелы, такожде и человѣцы да творятъ на земли, и что все оное изображеніе должно показать въ натурѣ». И они показываютъ его въ натурѣ, въ своихъ ликованьяхъ и радѣньяхъ, во время которыхъ экзальтируются до галлюцинаціонныхъ видѣній разныхъ образовъ и явленій и до галлюцинаціонныхъ слышаній разныхъ сверхъестественныхъ голосовъ, на основаніи которыхъ пророки и пророчицы, въ галлюцинаціонномъ экстазѣ, пророчествуютъ до умоизступленія.

Развитіе такого сенсуально-галлюцинаціоннаго и сверхчувственнаго умонастроенія народа при господствѣ чувствъ надъ разумомъ, было особенно вредно для народнаго умственнаго развитія и-направленія при тѣхъ патологическихъ особенностяхъ и явленіяхъ народнаго умонастроенія, которыя столь обычны были въ древней Россіи и также неизбѣжно отзывались на умственной жизни русскаго народа, неизбѣжно парализировали и ослабляли его интеллектуальныя силы. Замѣчено, что сѣверныя, холодныя страны вообще способствуютъ развитію нервныхъ страданій. Такъ, въ 1841—1842 г. въ сельскихъ мѣстностяхъ центральной Швеціи замѣчена была болѣзнь, обнаруживающаяся въ корчахъ, спазмахъ и въ экстазѣ. Одержимые ею воображали и разсказывали, что они будто бы видѣли разныя божественныя, сверхъестественныя явленія, получали свыше разныя откровенія, и чувствовали экстатическій, болѣзненный позывъ къ проповѣдничеству и пророчеству. Не даромъ и вообще на сѣверѣ Европы больше являлось такихъ людей, какъ Сведенборгъ и т. п. Точно также въ Россіи и Сибири всѣ сѣверные народы отличаются особенною, болѣзненною нервно-сенсуальною раздражительностью. Георги, наприм., говоритъ о самоѣдахъ и другихъ сѣверныхъ племенахъ: «многіе, а особливо изъ женщинъ, чрезвычайно пугливы. Когда такіе люди испугаются, или нечаянно увидятъ нѣчто страшное, и такъ далѣе, то бываютъ такъ, какъ и лопарскія женщины, внѣ себя, и приходятъ опять въ чувство не скоро и при большой слабости. Иные не могутъ терпѣть свисту, нечаяннаго къ нимъ прикосновенія, да и самаго малаго шуму и стуку, и отъ того становятся бѣшены. Это свойственно имъ обще съ остяками, тунгусами, якутами и всѣми въ ближайшихъ къ сѣверу мѣстахъ живущими народами; почему и надобно искать тому причины въ мѣстоположеніи и суевѣрныхъ страшилищахъ, которыми пугаютъ ихъ съ самаго младенчества».[12] Точно также, и въ народѣ русскомъ, особенно въ сѣверно-поморскихъ областяхъ, искони замѣчалось особенное развитіе нѣкоторыхъ нервныхъ страданій и припадковъ. Послѣ эпидемическихъ и столь свойственныхъ нашему климату гемороидальныхъ болѣзней, — въ древней Россіи весьма обыкновенны были болѣзни нервныя, припадки эпилептическіе, каталептическіе и истерическіе[13] Болѣзни эти имѣли разныя народныя наименованія, какъ напримѣръ: камчугъ, френьчугъ, бѣснованіе, головная болѣзнь, разслабленіе, забытье ума, болѣзнь умомъ, лишеніе ума, трясеніе, икота и проч. Особенно много было въ древней Россіи «бѣсноватыхъ а больныхъ умомъ». Наприм., по одному сказанію, изъ 92 болѣзненныхъ случаевъ, было 13 человѣкъ бѣсноватыхъ, 22 «больныхъ умомъ», тогда какъ прочими болѣзнями страдали только ютъ 1 до 6 человѣкъ. По другому сказанію, изъ 20 разныхъ больныхъ, 4 человѣка были «больны умомъ» или «смятены умомъ» «въ забытіи и разслабленіи ума», тогда какъ на другія болѣзни приходится только по 1 человѣку.[14] Или изъ 17 больныхъ, упоминаемыхъ въ повѣсти объ Евфросинѣ псковскомъ, 4 человѣка были сумасшедшіе. Припадки сумасшествія были страшные[15]. Весьма часты были припадки эпилепсіи, особенно между женщинами. А если вѣрны наблюденія и Выводъ Эскироля, что изъ 339 эпилептическихъ женщинъ 289 были умалишенные, т. е. 4/5 то не удивительно, что при сильномъ проявленіи въ древней Россіи припадковъ эпилептическихъ, особенно между женщинами, такъ часты были и разныя проявленія сумасшествія. Особенно часто являлись болѣзненно-эцзальтированныя дѣвицы и женщины. Страдая разстройствомъ нервовъ и галлюцинаціями чувствъ, онѣ ходили по улицамъ городовъ и разсказывали про разныя видѣнія. Наприм., въ лѣто 1499-е ходила дѣвица въ Ростовѣ изъ-за озера именемъ Гликерія, и сказывала, что явился ей Илья пророкъ да св. мученица Параскева пятница, и потомъ восхищена бысть невидимою силою и мнящися быти ей на небеси, и видѣла пречистую Богородицу, и по двою дни паки явилась ей и говорила, чтобы люди молилися Богу, а матерно бы не бранились и страшными бы клятвами не клялися, церкви бы украшали и милостыню бы творили невозбранно[16]. Въ XVI вѣкѣ сумасшедшихъ или галлюцинирующихъ пророковъ и особенно пророчицъ являлось такое множество, что стоглавый соборъ просилъ царя, чтобы онъ велѣлъ жителямъ гонять ихъ отъ себя. То были преимущественно старыя дѣвки: онѣ бѣгали босыя, тряслись, падали, коверкались, бились, и такимъ образомъ приходили въ экстазъ и экзальтировались до галлюцинацій и предсказывали будущее, возвѣщая народу разныя заповѣди, въ родѣ слѣдующихъ: «бабы не прядите и печей не топите по средамъ и по пятницамъ: святые апостолы и святая пятница намъ являлись и не велѣли». Въ 1641 году, въ сѣверномъ поморьи, вдругъ въ нѣсколькихъ волостяхъ, многія женщины помѣшались на мысли «о богомерзкомъ табакѣ»; имъ стали мерещиться галлюцинаціонныя видѣнія Спаса, Богородицы и «Каменія огненнаго, спадающаго съ неба», и въ галлюцинаціяхъ слуха имъ слышался голосъ свыше, повелѣвавшій «росписи росписывать и разсылать по всѣмъ городамъ и по погостамъ и по волостямъ, чтобы православные христіане отнюдь табаки не пили, а будетъ станутъ пить табаку, за ихъ непослушанье будетъ на землю каменія много испущено»[17]. Очень часто въ разныхъ мѣстахъ появлялись бѣснующіяся и кликуши. Особенно иного ихъ было, на поморскомъ сѣверѣ: въ бѣшенствѣ онѣ, по словамъ одного сказанія, «поревахуся въ огонь и въ воду, ихъ связывали, затворяли въ особыхъ храминахъ, у которыхъ двери изину заклепывали», и онѣ все-таки вырывались оттуда; когда вели ихъ въ церкви на молебны, онѣ на молебнахъ боролись съ державшими ихъ людьми, пять человѣкъ едва сдерживали одну изъ нихъ; во время чтенія евангелія «начнутъ усты своими нелѣпая глаголати и дивьячитися къ окружающимъ ихъ, какъ невозможно сказати; и начнутъ трепетати и на плечи держащихъ вскакати и невозможно плевати въ людей»[18]. При вѣковомъ господствѣ внѣшнихъ чувствъ надъ разумомъ и мышленіемъ, и при сильномъ укорененіи и своеобразномъ пониманіи народомъ восточно-византійскаго, чувственно-образнаго и сверхчувственнаго міросозерцанія, — особеннорѣзко и часто выдавались патологическія явленія въ нервной сферѣ чувствъ — галлюцинаціи зрѣнія, слуха, осязанія и обонянія, и всегда обыкновенно съ оттѣнкомъ мистическаго направленія. Вслѣдствіе галлюцинацій зрѣнія и слуха, подъ вліяніемъ супранатуралѣнаго міросозерцанія, — видѣли, какъ мы сказали уже, всякія сверхчувственныя видѣнія, слышали всякія сверхчувственные голоса. Разсказами объ этихъ галлюцинаціонныхъ видѣніяхъ и слышаніяхъ наполнены древне-русскія легенды о чудесахъ, особенно легенды сѣверно-поморскія. Особенно часто бывали, какъ мы видѣли, «галлюцинаціи пустыни», случавшіяся особенно въ сѣверо-восточныхъ лѣсныхъ пустыняхъ. Вотъ идетъ, наприм., въ пустынѣ сѣверно-поморской отшельникъ, простолюдинъ, почерпнуть воды въ рѣкѣ Хозюгѣ, — и вдругъ видитъ «на берегу лежитъ женщина въ чериленной ризѣ, аки мертва», и думаетъ откуда бы она могла явиться сюда, ни откуда нѣтъ дороги въ пустыню, — а оказывается въ дѣйствительности, что то колода, — «дерево гнило» Въ той же пустынѣ, пастухъ видитъ «аки древо слонящееся нѣкое» — страшнаго человѣка, слышитъ «колоколецъ» и видитъ «демона лѣснаго», борющагося съ Никодимомъ Кожеезерскимъ[19]. Въ 1594 году одинъ поморскій крестьянинъ съ Подвинья, изъ мѣстечка Конецъ-Горье, разсказывалъ про себя: «во время страдное, шолъ я въ лугъ на пожню сѣно косить, и пришелъ къ озерку, и отъ солнечнаго зноя хотѣлъ купатися, и влѣзъ купатися въ озерко, и былъ въ изступленіи ума, и началъ бѣгать по лугамъ и по лѣсу, и нѣкоторые отъ сосѣдъ нашихъ видѣли и поймали меня, связали и привели домой, и стеклись родители и ближніе мои, и не было отъ меня отвѣта къ нимъ, такъ они то сказали мнѣ послѣди, — и я увидѣлъ около себя человѣка какъ древіе велико слонящееся, и посреди ихъ увидѣлъ страшнаго нѣкоего и не лѣпаго образомъ, грозящаго на меня и хотѣвшаго меня поглотить, и внезапно пришелъ свѣтъ и освѣтилъ меня, и явился мнѣ человѣкъ свѣтозарный, взоромъ и доброзрачный лицомъ, и саномъ украшенный, съ черной бородой и сказалъ мнѣ: Яковъ, не бойся мрачнаго и темнообразнаго демона! И послѣ того видѣнья пришелъ я въ умъ, и родители мои и бывшіе тутъ люди спрашивали меня, съ кѣмъ я говорилъ, и я сказалъ имъ бывшее, что видѣлъ и слышалъ.»[20] Галлюцинаціи зрѣнія и слуха особенно часты и сильны были въ болѣзняхъ. Наприм., одна поморская женщина изъ Ненокоцкаго усолья говорила: «была я въ Лямецкомъ погостѣ въ 99 (1591) году въ черномъ недугѣ три года, и въ привидѣніи очи вѣсть пришелъ ко мнѣ человѣкъ незнаемъ и далъ мнѣ просфору съѣсти, и сказалъ: „завѣчайся итти въ яренгу!“[21] Изъ того же» Ненокоцкаго усолья одинъ крестьянинъ говорилъ: «лежалъ я въ болѣзни огневой и ума изступился во 128 (1620) году на девять недѣль, и лежачи въ видѣніи видѣлъ я: въ вечеру при огнѣ пришолъ ко мнѣ человѣкъ незнакомый и говорилъ мнѣ: для чего ты лежишь, а не молишься» и проч. Вообще, больные въ изступленіи ума, видѣли разныхъ «необыкновенныхъ и незнаемыхъ» людей и слышали отъ нихъ разныя «завѣчанія», клонившіяся большею частію къ ихь выздоровленію. При чрезмѣрномъ распространеніи болѣзни пьянства, — весьма часто сходили съ ума вслѣдствіе припадковъ alcogolismus chronicus или delirium tremens. Наприм., изъ 17 больныхъ, упоминаемыхъ въ повѣсти о чудесахъ Евфросина псковскаго, 4 человѣка были больны сумасшествіемъ, и двое изъ нихъ сошли съ ума отъ пьянства. Наприм., объ одномъ сумасшедшемъ сказано: «Случися ему пьянственнымъ недугомъ объяту бывшу безъ воздержанія, и вниде въ него нечистый духъ, ума ему изступившу, и не подобныя глаголющу не токмо человѣкамъ, но и Богу и святымъ: не онъ бо глаголюще, но живый въ немъ бѣсъ глаголаше». О другомъ сумасшедшемъ замѣчено: «нача пити, и ума изступилъ, и нача бѣсноватися и нелѣпѣ глаголы странны глаголаніе». Вообще, подобными патологическими фактами преисполнены древне русскія повѣсти о чудесахъ и видѣніяхъ[22]. Иногда въ селахъ и на посадахъ являлось вдругъ по нѣсколько человѣкъ, страдавшихъ нервнымъ разстройствомъ и галлюцинаціями. Предки наши не могли понимать различныхъ психіатрическихъ и патологическихъ явленій нервной системы, и объявляли ихъ порчей, называли неопредѣленно «различными всякими совѣстьми» и т. п. Наприм., въ одной челобитной XVII в. (1665 или 1671 года) читаемъ: «бьютъ челомъ и являютъ сироты твои, государевы, Шуи посаду земскій староста, и во всѣхъ посадскихъ людей мѣсто: волею Божіею и за умноженіе грѣховъ ради нашихъ, въ Шуѣ на посадѣ объявляются грѣшные люди, порченые мужеска и женска полу, различными всякими совѣстьми мучимы бываютъ, иные на свадьбахъ, а иные невѣдомою статьею, и мучатся многое время, и отъ чего какія вражія совѣсти чинятся, и того намъ, сиротамъ, недовѣдомо»[23].

При столь частыхъ въ древней Россіи нервныхъ болѣзняхъ и вообще патологическихъ проявленіяхъ народнаго умонастроенія, — могло ли быть вполнѣ здорово интеллектуальное развитіе русскаго народа. Не даромъ умственная исторія его исполнена самыми патологическими проявленіями и галлюцинаціями органовъ чувствъ, воображенія и мысли, самыми мрачными умственными заблужденіями, которыя сильно задерживали и доселѣ задерживаютъ интеллектуальное развитіе русскаго народа, парализируя и разстраивая его умственныя силы. Чтобы объяснить многія мрачныя явленія въ умственной жизни русскаго народа, какъ, наприм., необыкновенное развитіе галлюцинацій волшебства и кудесничества, а также нѣкоторыя сумасбродныя секты раскола, равно какъ экзальтированныя проявленія масонства и т. п., намъ кажется, надобно обратить вниманіе на физіологію и патологію умственной исторіи русскаго народа. Можно положительно сказать, что многія, самыя мрачныя умственныя направленія и заблужденія нашего народа, особенно простонародья, имѣютъ источники свои въ нервномъ патологизмѣ, ведутъ начало свое отъ галлюцинаторовъ и сумасшедшихъ, являвшихся въ видѣ волхвовъ, чародѣевъ и кудесниковъ, въ видѣ расколоучителей и т. п. Темный народъ, не понимая истинныхъ причинъ этихъ болѣзненныхъ явленій человѣческаго организма, принималъ ихъ за необыкновенныхъ, боговдохновенныхъ людей, за пророковъ и учителей, даже за христовъ, Саваофовъ и богородицъ, — и такимъ образомъ галлюцинаціи ихъ и сумасшедшія заблужденія и бредни распространялись и укоренялись въ непонимающемъ и суевѣрномъ народѣ, какъ новыя ученія, какъ истица, вдохновенная свыше. Вотъ, напримѣръ, въ XVII вѣкѣ, въ эпоху сильнаго нервно-экзальтированнаго возбужденія и напряженія раскольничьяго умонастроенія въ народѣ, возникла, и въ первой половинѣ XVIII столѣтія особенно свирѣпствовала секта самосожигальщиковъ и морельщиковъ. Фанатическая горячность и экзальтація расколоученія и потомъ страхъ жестокихъ гоненій разстраивали нервы расколоучителей-энтузіастовъ, — и они, въ умственномъ разстройствѣ и сумасшествіи, дошли до сумазбродной идеи самосожженія и самоумерщвленія. Сѣверный, холодный климатъ, кажется, еще болѣе способствовалъ развитію такого нервнаго разстройства. Въ западной Сибири, въ тобольскомъ уѣздѣ, нѣкоторыя монахини, послѣдовательницы секты самосожигальщиковъ, бились о землю, тряслись и экзальтировались до галлюцинаціоннаго видѣнія отверстыхъ небесъ и т. п.: «въ тобольскомъ уѣздѣ, — читаемъ въ актахъ, — въ пустыни у старца Данила, проповѣдывавшаго самосожигательство, наученіемъ сатанинскимъ старицы и дѣвки бились о землю, и говорили онѣ въ то время какъ бились, что видѣли пресвятую Богородицу и небо отверсто, ангелы вѣнцы держатъ тѣмъ людямъ, которые въ той пустынѣ постригались». Слыша о такихъ галлюцинаціонныхъ видѣньяхъ въ пустынѣ старца Данилы, народъ тысячами сходился въ пустыню, и потомъ тысячами подвергался самосожженію[24]. Вообще, секта самосожигальщиковъ и морельщиковъ, въ своемъ умственномъ изступленіи, множество народа сводила съ ума, не только сумазброднымъ ученіемъ, но и всякимъ обманомъ чувствъ, колдовствомъ, всякими волшебными порошками, ягодами и т. п., — и потомъ тысячами его сожигала. Одинъ, нѣкто Андрей, поморянинъ, — говоритъ Димитрій Ростовскій, — сожегъ людей болѣе 3000; другой, вологодскій старецъ, сожегъ болѣе 2000, третій сожегъ болѣе 1,900 человѣкъ; сожигатели устраивали по лѣсамъ особыя большія хоромы, сажали туда по 200 и по 300 человѣкъ, обкладывали домъ соломой, хворостомъ, берестой, смолой, сѣрой, селитрой, и сожигали. Кромѣ того, по словамъ Димитрія Ростовскаго, была особая секта самосожигальщиковъ, которые сами, собираясь въ большія хоромины, поджигали ихъ и сгарали. Очевидно, что подобныя заблужденія и самоубійства совершались въ припадкѣ сумасшествія. Точно также, и вслѣдствіе такого же умственнаго, нервно-мозговаго разстройства, такъ называемые «Морельщики» измыслили сумазбродное ученіе о самоубійствѣ и самоумерщвленіи плоти голодомъ, потопленіемъ, удавленіемъ и т. п., и не одну тысячу простыхъ людей, мужчинъ и женщинъ, поморили голодомъ въ затворахъ, въ подземельныхъ ямахъ и пещерахъ, утопили въ водахъ, задушили въ петляхъ и т. п. Изъ какого Источника проистекали всѣ эти дикія, мрачныя заблужденія? Очевидно, это были слѣдствія органическаго разстройства мозга или нервной системы, сумасшествія. Димитрій Ростовскій, говоря о современныхъ ему сожигальщикахъ, самосожженцахъ и морельщикахъ, о нѣкоторыхъ изъ нихъ прямо замѣчаетъ: «абіе сотворися внѣ ума, и измѣнися лицемъ и очима, и вси тому внезапному измѣненію удивишася и ужасни быша». «Самосожигальщики и морельщики, — говоритъ онъ вкусивши ягодъ волшебныхъ, наприм., порошка изъ высушеннаго и истолченнаго сердца младенческаго и т. п., абіе желаютъ себѣ смерти, аки бы за Христа, или сожещися, или утопитися въ водѣ или удавитися, аки изступящіи отъ ума»[25]. Точно также чисто патологическое умонастроеніе, сумасшествіе, создало нелѣпую секту скопцовъ. Основатель ея, Селивановъ, безспорно психіатрическая личность. Онъ страдалъ умственнымъ разстройствомъ или сумасшествіемъ. Не даромъ, по возвращеніи изъ ссылки изъ Иркутска въ Петербургъ въ 1797 году, онъ, до 8 марта 1808 года, содержался въ сумасшедшемъ домѣ[26]. И достаточно прочитать его безсвязно-сумазбродное «Посланіе къ скопцамъ», чтобы убѣдиться въ разстройствѣ его ума[27]. Да и всѣ экстатическія, экзальтированныя видѣнья, пляски, сумазбродныя, изступленно-восторженныя пророчества и забалтыванья съ лѣнящейся во рту слюной, умоизступленныя и бѣшеныя самобичеванья, конвульсивныя трясенья и разныя сверхчувственныя видѣнья и слышанья скопческихъ пророковъ и пророчицъ суть ничто иное, какъ проявленіе патологическаго умонастроенія, галлюцинацій внѣшнихъ чувствъ, и въ особенности — зрѣнія и слуха, и вообще разстройства нервной системы[28]. Наконецъ, вспомнимъ печальный патологическій фактъ или переломъ въ исторіи русской мысли, совершившійся въ концѣ XVIII столѣтія. Вслѣдствіе вѣковаго господства чувствъ надъ разумомъ и вѣковаго отсутствія предварительнаго, генеративно-послѣдовательнаго, историческаго развитія теоретической мыслительности, — юная русская мысль, по своей неразвитости и малосилію, не могла, такъ сказать, переварить и здравымъ разсудкомъ ассимилировать, усвоить себѣ великихъ критическихъ идей философіи и естествознанія XVIII вѣка. И вотъ, старая мономанія чувственнаго созерцанія природы и патологическое, сенсуально-галлюцинаціонное умонастроеніе во многихъ членахъ Новиковскаго масонскаго общества повторились со всѣми своими припадками и пароксизмами, только въ видоизмѣненной формѣ, развившейся подъ вліяніемъ мистико-идеалистическаго умственнаго патологизма тогдашнихъ духовидцевъ, спиритистовъ, иллюминатовъ, мартинистовъ и т. п. Вѣковое, допетровское господство непосредственно натуральнаго сенсуализма, господства чувствъ надъ разумомъ и теоретическимъ мышленіемъ сказалось и въ этомъ патологическомъ умонастроеніи мистиковъ-масоновъ. Наприм., Невзоровъ, не смотря на то, что изучалъ медицинскія науки за границей, потомъ проповѣдовалъ какую-то мистическую, нравственную медицину, защищая достаточность поверхностной естествопознавательной наблюдательности внѣшнихъ чувствъ, особенно зрѣнія, и бтрицалъ высшую, основательную экспериментальную разработку положительныхъ, естественныхъ наукъ, подробныя и тщательныя изслѣдованія, опыты и наблюденія въ области естествознанія, особенно отрицалъ высшія, наиболѣе сложныя изслѣдованія и опыты физико-химическіе, вѣря въ какую-то Нарацельсову или мистико-спиритуалистическую алхимію и химическую псалтирь. «Въ публичныхъ школахъ и университетахъ, — писалъ Невзоровъ, — натуру болѣе гораздо стараются знать, нежели то нужно для общежительнаго состоянія. Прежде всего знать и непрестанно памятовать должно, что въ злохудожную душу не входитъ премудрость, что въ такомъ случаѣ неоспоримое правило и законъ, Богомъ установленный, есть тотъ, чтобы познать себя, исправить себя въ духѣ и очистить отъ страстей; иначе плавая въ морѣ таинствъ, мы будемъ слѣпы! Чтобы созерцать славу Божію и видѣть таинства его творенія, — для сего не нужны великихъ издержекъ стоящія лабораторіи и пышные химическіе снаряды. Иди безъ всего смотрѣть, какъ сѣмя, брошенное въ землю, гніетъ, возрождается, растетъ и дѣлается новымъ сѣменемъ; поди всякій бѣдный съ пастушьимъ посохомъ къ муравью, пчелѣ, бобру и другимъ животнымъ, и смотри, какъ всеобщій промыслительный отецъ всякой твари далъ свой смыслъ и способность свойственнымъ себѣ образомъ пещись о своемъ благосостояніи и пропитаніи: поди ко всякому насѣкомому и смотри, какъ оно родится въ яйцѣ, дѣлается червякомъ и проч. Исправь себя, откинь всѣ злыя склонности и грубую чувственность, изъ злохудожной души сдѣлай добрую: тогда вся природа явится тебѣ въ новомъ видѣ, и милліоны откроются таинствъ ея»[29]. Издавая журналъ «Другъ юношества» (1810 г.), Невзоровъ въ «Предисловіи къ разговору Натуры, Меркурія и алхимиста» изложилъ свой мистическій взглядъ на всеобщую медицину и химію. Медицина и химія, по его понятію, это ничто иное, какъ аллегорія морали. Что касается до авторовъ, писавшихъ о химіи, — говоритъ онъ, — то лучшіе между ними, для извѣстныхъ имъ причинъ, въ сочиненіяхъ своихъ скрыли аллегорію нравственности человѣческой и подъ видомъ химическихъ операцій разумѣли ходъ и обороты исправленія и усовершенствованія человѣческаго духа"[30]. Такой странный мистическій взглядъ на естественныя науки и особенно на химію, еще рельефнѣе высказанный другими мистиками-масонами, былъ вреденъ особенно тѣмъ, что преподавался съ университетскихъ кафедръ даже еще въ 30-тыхъ годахъ нынѣшняго столѣтія, какъ напр., кіевскимъ профессоромъ химіи Зѣновичемъ, что увидимъ далѣе. При господствѣ чувствъ надъ разумомъ и по слабосилію Мышленія, многіе русскіе умы, не смогши совладать съ великими, міровыми идеями и теоріями Ньютона, Лапласа, Лавуазье, Канта и т. д., вдругъ отшатнулись отъ естественно-научнаго раціонализма и философскихъ идей XVIII вѣка, пошатнулись въ самомъ умонастроеніи и образѣ мыслей, — и погрузились въ самый мрачный, въ самый странный, психіатрическій спиритуализмъ и мистицизмъ. «Вначалѣ, — говоритъ Лопухинъ, — я больше старался утвердить себя въ вольнодумствѣ и охотно читалъ Вольтеровы насмѣшки надъ религіей, Руссовы опроверженія и прочія подобныя сочиненія. Весьма замѣчательный со мною случай перемѣнилъ вкусъ моего чтенія и рѣшительно отвратилъ меня отъ вольнодумства. Читая извѣстную книгу Systeme de la Nature, съ восхищеніемъ читалъ я въ концѣ ея извлеченіе всей книги, подъ именемъ устава натуры (Code de la Nature). Я перевелъ уставъ этотъ, любовался своимъ переводомъ, но напечатать его было нельзя. Я расположился разсѣевать его въ рукописяхъ. Но только что дописали первую самымъ красивымъ письмомъ, какъ вдругъ почувствовалъ я неописанное раскаяніе. Не могъ заснуть ночью, прежде нежели сжегъ я и красивую мою тетрадку и черную. Но все я не былъ спокоенъ, пока не написалъ въ очищеніе себя разсужденія о злоупотребленіи разума нѣкоторыми новыми писателями и проч. Сіе происходило года за два до вступленія моего въ общество (мартинистовъ, масоновъ). Первыя же книги, родившія во мнѣ охоту къ чтенію духовныхъ книгъ, была извѣстная „о заблужденіяхъ и истинѣ“ (С. Мартена) и Арндта „о истинномъ христіанствѣ“[31]. Такой же переломъ мысли совершился и во многихъ другихъ. Мистическое и болѣзненное умонастроеніе ихъ дошло, наконецъ, какъ извѣстно, до странныхъ заблужденій. Они стали изучать не chimie philosophique Лавуазье, а „химическую псалтырь“ Парацельса, Бэма или Сведенборга вмѣсто Галилея, Ньютона и Лапласа. Вмѣсто изученія положительной, естественно-научной медицины и химіи, они, какъ наприм. Невзоровъ, учившійся медицинѣ за-границей, предлагали какую-то свою всеобщую нравственную медицину и химію и герметическія науки». Въ умственномъ натологизмѣ или разстройствѣ, они, вдругъ, по галлюцинаціонному вдохновенію и экзальтаціи, измышляли свои мистическія науки. «Вдругъ за обѣдомъ, — писалъ Лопухинъ, — пришла мнѣ мысль о „духовномъ рыцарѣ“. Отобѣдавши, тотчасъ пошолъ я прогуляться, въ прогулкѣ составился весь планъ, и я скорыми шагами воротился домой, принялся писать, почти не вставая съ мѣста, писалъ часовъ 6, и кончилъ сіе сочиненіе. Въ этой піесѣ краткими чертами представлены главные пункты герметической науки, образъ ея святилища, ходъ внутренняго обновленія человѣка и начала самопознанія и глубокой морали»[32]. Этотъ патологическій фактъ или переломъ въ исторіи юной русской мысли печаленъ особенно тѣмъ, что онъ совершился въ умонастроеніи почти самыхъ лучшихъ друзей и пропагандистовъ народнаго просвѣщенія, каковы были, наприм. Новиковъ и все его «Дружеское общество». Онъ совратилъ, такимъ образомъ, съ пути прямаго и здороваго интеллектуальнаго развитія и движенія въ Россіи самыхъ лучшихъ, передовыхъ его двигателей и руководителей, или многихъ изъ нихъ. А это печальное обстоятельство отозвалось, въ свою очередь, и на общемъ интеллектуальномъ развитіи и направленіи русскаго общества. Многіе, какъ увидимъ далѣе, стали думать и утверждать, что разумъ, естествознаніе и философія опасны и даже вредны для русскихъ умовъ. Отсюда развилась эта іезуитски-мистическая реакція, фанатическими ревнителями которой явились потомъ Руничи, Магницкіе и т. п. Что же было источникомъ и причиною этого умственнаго уклоненія и заблужденія передовыхъ возбудителей интеллектуальной дѣятельности въ Россіи? По нашему мнѣнію, патологическое настроеніе мозга или разстройство умственныхъ способностей было тутъ едва ли не самой главной причиной. Недаромъ многіе изъ новиковскаго общества дѣйствительно были люди съ разстроеннымъ, поврежденнымъ умомъ. Тотъ же Лопухинъ оставилъ намъ такое свидѣтельство: «въ вечеру 3 декабря 1796 года государь, призвавъ меня къ себѣ, приказалъ мнѣ объявить въ сенатѣ генералъ-прокурору волю его объ освобожденіи всѣхъ безъ изъятія заточенныхъ по тайной экспедиціи, кромѣ повредившихся въ умѣ. О повредившихся въ умѣ приказалъ государь усугубить попеченіе къ возможному излеченію, для освобожденія также по выздоровленіи, а между тѣмъ, сколько можно, ихъ покоить»[33]. Наконецъ, замѣтимъ, что вообще психіатричность, особенно передовыхъ мыслящихъ людей, въ разныхъ видахъ и размѣрахъ, столь неизбѣжная въ нашемъ обществѣ, при нашихъ соціально-политическихъ и экономическихъ условіяхъ, — психіатричность эта, вообще, не можетъ, кажется намъ, не отражаться въ цѣломъ, на нашей умственной жизни, на движеніи и проявленіи нашего интеллектуальнаго развитія. Явись, напримѣръ, въ тяжелыя времена, нѣсколько кающихся Радищевыхъ, съ ядомъ въ рукахъ или въ коверкающемъ мозгъ страхѣ полиціи отказывающихся отъ своихъ идей, которыя они дотолѣ развивали и возвѣщали, явись нѣсколько патологическихъ Гоголей съ перепиской съ друзьями и т. п., — вотъ вамъ и въ умственномъ-движеніи общества, въ развитіи идей нѣсколько попятныхъ шаговъ или, по крайней мѣрѣ, остановокъ: ибо, во-первыхъ, съ паденіемъ или умственнымъ разстройствомъ подобныхъ талантовъ, возвѣщенныя ими вначалѣ истинныя, прогрессивныя идеи не развиваются ими дальше, слѣдовательно задерживаются, лишаясь наиболѣе могучихъ интеллектуальныхъ силъ для своего развитія, а во-вторыхъ — противоположныя, реактивныя, или болѣзненныя и покаянныя идеи подобныхъ патологическихъ талантовъ, при общей слабости русскихъ мозговъ, при незрѣлости и несамостоятельности юной русской мысли, на большинство русскаго общества могутъ дѣйствовать и дѣйствуютъ убѣдительно, воспитательно. Въ суммѣ же или въ цѣломъ такія, повидимому, ничтожныя, индивидуальныя остановки или уклоненія въ направленіи и движеніи мысли что нибудь да составляютъ. Одна пружина повредится въ машинѣ или въ колесѣ цѣлаго движенія, можетъ быть парализовано, вслѣдствіе того, или замедлено или же ложно направлено и цѣлое движеніе. Въ русскомъ обществѣ, въ которомъ еще далеко не развита самостоятельная критическая мыслительность, подобное подчиненіе умовъ интеллектуально-патологическимъ уклоненіямъ передовыхъ мыслителей, очень возможно и дѣйствительно бывало. Такъ, послѣ интеллектуально-патологичечской реакціи новиковскаго общества, — многіе изъ прежнихъ поклонниковъ разума и философіи, многіе изъ такъ называвшихся «вольтерьянцевъ» стали по образу мыслей Жозефами де-Местрами, Руничами и Магницкими, каръ увидимъ дальше, дико завопили противъ «лжеименнаго разума» и накликали гоненія на юную русскую мысль. Точно также, какая нибудь одна «Переписка съ друзьями» Гоголя, — плодъ патологическаго умонастроенія этого знаменитаго писателя подъ конецъ его жизни, — одна эта «переписка» много умовъ поколебала утвердила и воспитала въ мистицизмѣ. Многіе юноши съ увлеченіемъ назидались этой книгой. Многіе съ какимъ-то экзальтированнымъ восторгомъ указывали на нее, какъ на торжественную и побѣдоносную защиту идеализма и мистицизма, высказанную такимъ полновѣснымъ авторитетомъ русской мысли, какъ авторъ «Мертвыхъ душъ» и «Ревизора».

Такимъ образомъ, при вѣковомъ господствѣ чувствъ надъ разумомъ и при распространеніи мистическаго міросозерцанія, вслѣдствіе смѣшенія сенсуализма съ мистицизмомъ, — развивалось сенсуально-галлюцинаціонное умонастроеніе и сильно препятствовало здоровому, реалистическому, умственному развитію народа. Но если патологическій, галлюцинаціонный сенсуализмъ и мѣшалъ развитію здороваго, реальнаго умонастроенія, — то, съ другой стороны, все-таки въ сферѣ физическаго, реальнаго рабочаго опыта и наблюденія народнаго, при болѣе благопріятныхъ условіяхъ, развивался и здоровый, реалистическій сенсуализмъ. И этотъ сенсуализмъ, эта здоровая умственно-рабочая дѣятельность внѣшнихъ чувствъ, на нашъ взглядъ, составляетъ характеристическій фактъ и знаменательный признакъ въ судьбахъ умственной исторіи русскаго рабочаго народа. Въ вѣковомъ историческомъ преобладаніи и господствѣ реально познавательной дѣятельности чувствъ народа рукой самой природы и исторіи начертана и, такъ сказать, въ органахъ внѣшнихъ чувствъ рабочаго народа напечатлѣна великая идея и положенъ естественно-историческій завѣтъ и историко-физіологическій залогъ реальнаго, естественно-научнаго просвѣщенія будущихъ поколѣній. Мало того: въ самомъ направленіи и характерѣ реальнопознавательной воспріимчивости внѣшнихъ чувствъ нашего рабочаго народа указанъ, можно сказать, и самый путь, по которому масса должна быть вводима въ область естествознанія, и по которому должна подходить къ народу съ ученіемъ естественныхъ наукъ будущая пропаганда народнаго естественно-научнаго просвѣщенія.

Вслѣдствіе вѣкового преимущественнаго развитія непосредственно-чувственной воспріимчивости, наблюдательности и примѣтливости, — въ народѣ русскомъ развилась особенная умственная потребность чувственной ощутительности, наглядности и осязательности всякихъ превышающихъ его интеллигенцію идей или изобрѣтеній. По причинѣ особеннаго, преобладающаго развитія реально-познавательной воспріимчивости чувствъ и памяти, — онъ развилъ въ себѣ особенную умственную способность легко высматривать и быстро перенимать всякое новое промышленное изобрѣтеніе или мастерство, какое только могъ видѣть и разсматривать своими глазами. Но по неразвитости собственной силы мышленія, изобрѣтательной интеллигенціи, самъ онъ, собственнымъ умомъ, своей головой не могъ ничего новаго измыслить или изобрѣсти. Юрій Крыжаничъ, сравнивая въ этомъ отношеніи русскихъ съ западными европейцами, замѣчалъ: «разумы наши суть тупы и косны — не остроумны, и мы не сильны быстротою и ловкостью ума. Всѣ именитые народы превосходятъ насъ разумомъ. Ничего не можемъ мы сами искусно и мудро удумать, измыслить. И такъ ко всякому мудрому дѣлу мы должны бракѣ у другихъ народовъ обличье и узоръ, наглядный видъ и образецъ… Ибо нашего народа люди суть коснаго „разума, и сами неудобно что нибудь выдумаютъ, если имъ не покажутъ“[34]. Вообще, по преобладанію въ интеллектѣ русскаго рабочаго народа непосредственно-чувственной, наглядной воспріимчивости, — ему нужны были наглядные европейскіе образцы. Когда онъ ихъ собственными глазами видѣлъ и разсматривалъ, — тогда уже легко и быстро и самъ научался по нимъ дѣлать ту или другую вещь. „Всѣ вообще русскіе ремесленники“, — говоритъ Олеарій, — „скоро перенимаютъ все то, что увидятъ у нѣмецкихъ ремесленниковъ: такъ, въ нѣсколько лѣтъ они переняли отъ нихъ много такого, чего раньше совсѣмъ не знали и о чемъ вовсе не слыхали. Не могу надивиться я въ особенности золотыхъ дѣлъ мастерамъ, которые въ состояніи дѣлать теперь серебряную и золотую посуду съ такимъ же совершенствомъ и искусствомъ и даже изяществомъ, какъ и нѣмцы. По этой самой причинѣ, если кто-либо изъ нѣмцевъ желаетъ удержать въ секретѣ свое знаніе въ какой либо отрасли промышленности, то не допускаетъ къ себѣ ни одною русскаго, опасаясь, чтобы онъ не перенялъ у нею ею искусства. Такимъ образомъ поступалъ сначала знаменитый литейщикъ Іоаннъ Фалькъ (Hans Falk), такъ требовалъ онъ, чтобъ русскіе ремесленники уходили отъ нею прочь, когда онъ приступалъ къ отлитію и отдѣлкѣ пушекъ и другихъ особенно замѣчательныхъ вещей. Теперь русскіе сами въ состояніи отливать пушки и колокола; такъ, въ прошедшемъ году ученики помянутаго Фалька вылили въ Кремлѣ большой колоколъ, который вѣсилъ, какъ сказывали мнѣ нѣмцы, живущіе въ Москвѣ, и сами русскіе — 7,700 пудовъ, т. е. 308,000 фунтовъ или 208 центнеровъ“[35]. Самъ рабочій народъ нашъ объ себѣ составилъ пословицу: русскій что увидитъ, то и сдѣлаетъ»[36]. Вслѣдствіе этого понятно, почему въ древней Россіи, пока глазамъ русскихъ ремесленниковъ не представлялись наглядные образцы европейскихъ искусствъ или изобрѣтеній, — среди ихъ вовсе не являлись даже и тѣ такъ называемые самородки или самоучки-изобрѣтатели, какіе стали появляться съ XVIII столѣтія. Западные путешественники, до Петра Великаго, считали единственнымъ, для нихъ удивительнымъ русскимъ изобрѣтеніемъ, лыжи, да и то это было вовсе не русское изобрѣтеніе, а извѣковѣчное орудіе всѣхъ азіятскихъ, сибирскихъ звѣролововъ. Съ XVIII же вѣка, со времени призванія интеллектуально-развитыхъ европейцевъ-мастеровъ и ученыхъ, со времени основанія въ столицахъ и по провинціямъ. разныхъ фабрикъ и заводовъ, со времени распространенія европейскихъ ремеслъ и искусствъ, европейскаго машиннаго производства и проч., — рабочій народъ болѣе или менѣе повсюду могъ видѣть и видѣлъ наглядные образцы, оперативные пріемы и практическія приложенія европейскихъ реальныхъ искусствъ, знаній и производствъ. И вотъ, изстари-развитая въ немъ, вслѣдствіе вѣкового, почти исключительнаго, непосредственно-реальнаго воспитанія и развитія реально-познавательной наблюдательности и пріемлемости внѣшнихъ чувствъ и памяти, особенная умственная воспріимчивость къ нагляднымъ и осязательнымъ видамъ, образцамъ или реальнымъ приложеніямъ раціональныхъ знаній и производствъ, особенная зрительная, слуховая и осязательная воспріимчивость и смѣтливость, — вотъ эта исторически-развившаяся, преобладающая интеллектуальная способность русскаго народа съ XVIII столѣтія стала все болѣе и болѣе проявляться и нравиться рабочему народу. По мѣрѣ того, какъ все больше и больше распространялись по Россіи наглядные образцы европейской индустріальной изобрѣтательности, устраивались фабрики и заводы, распространялось машинное производство, и въ тоже время мало по малу и изъ учебныхъ заведеній разносились по Россіи хотя крупицами европейскія реальныя знанія, по мѣрѣ того, какъ Европа показала русскому народу уже много наглядныхъ видовъ и образцовъ своей могучей интеллектуальной изобрѣтательности, и рабочій народъ могъ уже видѣть, и дома и отчасти за-границей, европейскія машины, химическіе снаряды, лабораторіи и т. п., — по мѣрѣ того все чаще и чаще стали являться и русскіе самоучки-механики, техники, химики и т. п. Послѣ того, какъ и дѣти рабочаго народа, по великой идеѣ Петра Великаго, хоть изрѣдка да стали имѣть возможность учиться естественнымъ наукамъ за границей, — видѣть тамъ физическіе и химическіе опыты и вообще видѣть образцы, пріемы, методы и наглядные примѣры естественно-научныхъ работъ, — послѣ того возможно стало появленіе естествоиспытателей, натуралистовъ и изъ среды рабочаго народа. Вспомнимъ знаменитаго сына холмогорскаго крестьянина-рыбака {См. подробрости о родѣ Ломоносова, между прочимъ, въ Путеіи. Лепехина, IV, стр. 298—305. Здѣсь помѣщены и ревизскія сказки о родѣ Ломоносова. Наприм., въ одной изъ нихъ, именно «во второй ревизіи 744 года» въ сказкѣ показаны деревни Мишанянской, по генеральному свидѣтельству 722 года, 11 дворовъ, въ тѣхъ дворахъ муж. пола душъ:

}, за границей онъ выслушалъ курсъ наукъ, увидѣлъ, разсмотрѣлъ и изучилъ наглядно, практически методы или способы химическихъ работъ и физическихъ опытовъ. И вотъ явился въ Россіи первымъ замѣчательнымъ химикомъ и физикомъ. Возбужденная образцами европейской науки и мысли, — мысль Ломоносова потомъ проявилась уже со всею самостоятельною творческою мощью. Потомъ онъ уже и самъ выработалъ нѣсколько новыхъ физико химическихъ теорій или идей. Такъ, напримѣръ, онъ первый объяснилъ, раньше даже Франклина, явленія воздушнаго электричества и грома[37]. За долго до развитія идеи единства физическихъ силъ, высказанной потомъ ясно Дэви и Берцелліусомъ, Мелони, Карно, наиболѣе развитой затѣмъ Грове, Фарадэемъ, Майеромъ, Кольдингомъ, Джоулемъ, Томсономъ, Клазіусомъ, Либихомъ и, наконецъ, Тиндаллемъ и Гельмгольцомъ, — идея эта совершенно самостоятельно выработывалась уже и Ломоносовымъ въ его системѣ «физической химіи». Напримѣръ, въ словѣ «о происхожденіи свѣта» онъ положительно отрицалъ всѣ прежнія теоріи «теплотворныхъ и всякихъ чудотворныхъ матерій» (какъ онъ выражался), какія придуманы были для объясненія разнообразныхъ явленій свѣта, теплоты, движенія, электричества и проч., и положительно признавалъ, по собственнымъ словамъ его, разныя формы движенія нечувствительныхъ (молекулярныхъ) частицъ, самыя тѣла составляющихъ, какъ причины теплоты, свѣта и проч.[38]. И послѣ Ломоносова, немало было въ средѣ простыхъ рабочихъ людей порывовъ и наклонностей къ естественно-научному реализму, къ реальнымъ изобрѣтеніямъ, вслѣдствіе невольнаго воздѣйствія разныхъ наглядныхъ видовъ и образцовъ европейскихъ научныхъ приложеній и изобрѣтеній на эту исторически-развившуюся особенную зрительно-слуховую интеллектуальную чуткость и воспріимчивость русскихъ народныхъ умовъ. Вспомнимъ, напримѣръ, самоучку-натуралиста, зоолога, химика и технолога — архангелогородскаго купца Фомина, доставившаго въ своихъ сочиненіяхъ о морскихъ рыбахъ и звѣряхъ и о терпентинномъ промыслѣ весьма цѣнный въ свое время научный матеріалъ, сообщенный въ «Путешествіи» академика Лепехина[39]. Вспомнимъ, далѣе, механическую изобрѣтательность Кулибина — сына небогатаго нижегородскаго посадскаго или мѣщанина, торговавшаго мукой[40]; физическія и химическія открытія русскаго химика Власова — сына крѣпостного крестьянина ярославской губерніи, который, явившись въ Петербургъ для работъ по найму, сталъ заниматься здѣсь физикой и химіей, потомъ поступилъ къ одному фабриканту, гдѣ сдѣлалъ многія открытія и наконецъ занимался въ лабораторіи медико-хирургической академіи[41]; механическія изобрѣтенія ярославскаго господскаго человѣка — механика Калашникова[42]; техническія усовершенствованія въ кожевенномъ производствѣ петербургскаго мѣщанина Кукина, который для изученія кожевенныхъ операцій осматривалъ заводы въ Петербургѣ, Казани и даже Иркутскѣ, и, оставшись недоволенъ отдѣлкою кожъ русскими мастерами, послѣ долгихъ и разныхъ опытовъ самъ усовершенствовалъ русское кожевенное производство, описавъ секретъ своего усовершенствованія въ пяти книгахъ[43]; механическія изобрѣтенія — машины молотильная, вѣяльная и др. костромича — господскаго человѣка Соболева, учившагося ранѣе столярному мастерству и рисованью чертежей[44]; замѣчательныя мраморныя и каменныя работы простонароднаго русскаго каменьщика-ваятеля — сына вологодскаго крестьянина, Суханова, который, перепробовавши много занятій, побывавши на Бѣломъ морѣ и Шпитцбергенѣ за звѣриными промыслами, гдѣ одинъ-на-одинъ боролся съ медвѣдемъ, послуживши въ работникахъ у судовъ при дедюхинской пристани, потрудившись на якорномъ заводѣ, наконецъ, участвуя въ построеніи михайловскаго дворца, изощрился въ мраморныхъ и каменныхъ работахъ и сдѣлался извѣстнымъ въ С.-Петербургѣ каменьщикомъ-ваятелемъ[45]. Напомнимъ также: физико-механическія изобрѣтенія — физическіе инструменты, хронометръ и строительное искусство провинціальнаго оптика, механика и архитектора — костромскаго купца Красильникова[46]; изобрѣтенія гранильщика Шубина, механика и живописца на мѣди Казаманова и Немилова — изобрѣтателя шлюза для уничтоженія вреда отъ мелей и пороговъ на судоходныхъ рѣкахъ и составителя проекта постояннаго на Невѣ моста[47]; изобрѣтенія московскаго купца Гребенщикова, занимавшагося устройствомъ водопроводовъ, органовъ, пивоваренъ и изобрѣвшаго цилиндръ для печатанья ситцевъ и выбойки[48]. Занятія самоучкой физикою, химіею, механикою и астрономіею курскаго мясника — астронома Семенова[49]; изобрѣтенія пермскаго механика изъ крестьянъ Чистякова, самоучкой выучившагося грамотѣ, рисованью, токарному и часовому искусствамъ, приготовленію калейдоскоповъ, изобрѣвшаго механизмъ для перемѣны декорацій и проч.[50]. И въ настоящее время, чуть только способный мальчикъ изъ рабочаго народа присмотрится гдѣ нибудь къ устройству, наприм., машинъ, — сейчасъ въ немъ проявляется наклонность самому заниматься устройствомъ подобныхъ машинъ по видѣннымъ, нагляднымъ образцамъ. Такъ, напримѣръ, по извѣстію «Волынскихъ Вѣдомостей», въ ровенскомъ уѣздѣ (волынской губерніи), въ с. Стыдини, принадлежащемъ помѣщицѣ графинѣ Езерской, живетъ замѣчательный крестьянинъ-механикъ Варфол. Павл. Демьянчукъ изъ дворовыхъ. Находясь сиротой-горемыкой при панскомъ дворѣ, онъ съ малыхъ лѣтъ имѣлъ случай присмотрѣться къ устройству разныхъ машинъ — молотильной, вѣяльной, къ устройству винокуренныхъ аппаратовъ, и такимъ образомъ научился дѣлать и поправлять ихъ. Въ настоящее время онъ живетъ безбѣдно и пользуется уваженіемъ не только крестьянъ с. Стыдинъ и сосѣднихъ селеній, но и живущихъ въ окрестности помѣщиковъ. Испортилась ли молотильная или вѣяльная машина, вѣтряная мельница, карманные или стѣнные часы — всѣ посылаютъ къ нему даже и за 100 верстъ. Лѣтъ 7 или 8 тому назадъ, этотъ самоучка-механикъ самъ, безъ помощи науки, устроилъ стѣнные деревянные часы безъ употребленія металлическихъ частей, — и часы эти не уступали въ вѣрности хода часамъ работы ученаго мастера. Теперь Демьянчукъ выливаетъ колокольчики безъ всякой машины, вѣсящіе отъ 1 до 6 фунтовъ, которые несравненно лучше колокольчиковъ, выливаемыхъ на ближайшемъ заводѣ, находящемся въ с. Любатѣ, въ 30 верстахъ отъ с. Стыдинъ. Демьянчукъ въ настоящее время отличный бондарь, столяръ, механикъ, литейщикъ, кузнецъ, телѣжникъ, токарь и даже музыкантъ-самоучка: онъ играетъ на скрипкѣ, флейтѣ, кларнетѣ и віолончели"[51]. Всѣ эти и подобные примѣры болѣе или менѣе ясно обнаруживаютъ въ нашемъ рабочемъ народѣ исторически-развившуюся особенную умственную наклонность къ эмпирическимъ, реальнымъ знаніямъ и занятіямъ — къ механикѣ, химіи, физикѣ, технологіи, архитектурѣ и проч. Грубы, односторонни и часто ложны и непроизводительны проявленія этой народной способности, часто она злоупотребляется; но надо помнить, что для надлежащаго реальнаго или естественно-научнаго развитія и проявленія ея у рабочаго народа до сихъ поръ не было и нѣтъ средствъ..

Такимъ образомъ, вѣковое, историческое развитіе въ Россіи преобладанія рабочаго народа надъ классомъ интеллектуальнымъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и вѣковое историческое преобладаніе реально-познавательной дѣятельности органовъ внѣшнихъ чувствъ и памяти зрительной, слуховой и осязательной — этихъ, такъ сказать, рабочихъ органовъ высшаго, теоретическаго интеллекта и мышленія, само по себѣ, независимо отъ другихъ историческихъ вліяній, еще не представляетъ явленія безотраднаго, печальнаго, невыгоднаго для интеллектуальнаго прогресса Россіи. Скорѣе — напротивъ. Въ одной изъ предъидущихъ своихъ статей мы сказали: "при вѣковомъ господствѣ внѣшнихъ чувствъ надъ познающимъ, чистымъ разумомъ (reine Vernunft), вмѣсто идей и теорій чистаго разума, вмѣсто научно-философскаго мышленія, развивался по преимуществу грубый физическій, непосредственно-чувственный реализмъ, или непосредственно-натуральный, элементарно-конкретный эмпиризмъ. Такое естественное реалистическое умонастроеніе русскаго рабочаго народа, намъ кажется, какъ нельзя болѣе благопріятствуетъ и даже-невольно ведетъ народъ къ естественно-научному, реалистическому развитію, потому что какъ то основывалось главнымъ образомъ и даже исключительно на непосредственно-натуральной, только крайне-поверхностной наблюдательности внѣшнихъ чувствъ, такъ и это, естественно-научное реалистическое развитіе основывается, главнымъ образомъ, на экспериментальной наблюдательности внѣшнихъ чувствъ, только раціонализируемой или управляемой разумомъ, научно-развитымъ теоретическимъ мышленіемъ[52]. Одинъ изъ нашихъ медиковъ, именно г. В. Стадіонъ въ одномъ заграничномъ отчетѣ своемъ справедливо замѣтилъ: "прежняя наука была схоластической и діалектической, новѣйшая, напротивъ, исключительно демонстративна и наблюдательна. Прежде учащихся заставляли jurare in verba magistri. Теперь ихъ учатъ наблюдать и удостовѣряться самихъ, собственнымъ глазомъ, собственнымъ ухомъ, собственнымъ осязаніемъ въ томъ, что говоритъ профессоръ. Теперь дѣломъ преподавателей наукъ стало — опытами, демонстраціями, химическимъ анализомъ или наблюденіемъ упражнять, по крайней мѣрѣ, четыре изъ пяти чувствъ своихъ, и, дѣйствительно, какъ говорится, «demonstrare ad oculos» — сдѣлать вполнѣ наглядными истины и положительность своихъ изрѣченій. Внѣшнія чувства, руководимыя разумомъ или научно-раціональнымъ мышленіемъ, отправляютъ важнѣйшую дѣятельность въ естествоиспытаніи. Гумбольдтъ въ своемъ «Космосѣ», въ главѣ «о естественномъ и телескопическомъ зрѣніи, такъ говоритъ, наприм., о заслугахъ органа зрѣнія для астрономіи: „только со времени двухъ съ половиной столѣтій глазъ, органъ міросозерцанія, въ искусственномъ телескопическомъ возвышеніи своей силы, получилъ величайшее вспомогательное средство къ познанію содержанія міровыхъ пространствъ, къ изслѣдованію вида, физическихъ свойствъ и массъ планетъ вмѣстѣ съ ихъ спутниками. Первая труба была построена въ 1608 году, семь лѣтъ спустя послѣ смерти великаго наблюдателя Тихо-Браге. Уже съ помощію трубы были открыты юпитеровы спутники, солнечныя пятна, сѣрнообразный видъ Венеры, тройственность Сатурна, телескопическія звѣздныя группы и туманное пятно Андромеды, когда въ 1634 г. французскому астроному Мореню (Morin), оказавшему важные заслуги своими наблюденіями долготъ, въ первый разъ явилась мысль утвердить зрительную трубу на алидадѣ угломѣрнаго инструмента и отыскать Арктура во время дня. Усовершенствованіе дѣленія дуги вполнѣ, или по крайней мѣрѣ большею частію, не достигало бы главной своей цѣли, т. е. большей точности наблюденія, еслибы оптическіе приборы не были приведены въ соединеніе съ астрономическими инструментами и острота зрѣнія не соотвѣтствовала точности измѣренія. Микроскопическій приборъ изъ тонкихъ нитей, натянутыхъ въ фокусѣ трубы, который придалъ употребленію телескоповъ свойственное только имъ неоцѣненное достоинство, былъ изобрѣтенъ еще 6 лѣтъ спустя, только въ 1640 году, молодымъ, талантливымъ Гасконьемъ. Телескопическое зрѣніе, изслѣдованія и измѣренія, какъ я сейчасъ упомянулъ, обнимаютъ только 240 лѣтъ нашего астрономическаго знанія; напротивъ того, не говоря уже о халдеяхъ, египтянахъ и китайцахъ, а начиная только отъ Тимохареса и Аристилла, до открытій Галилея мы насчитываемъ болѣе 19-ти столѣтій, въ продолженіе которыхъ положеніе и теченіе звѣздъ было наблюдаемо невооруженнымъ глазомъ. Принимая въ соображеніе многія препятствія, которыя въ этотъ длинный періодъ времени встрѣчали успѣхи образованія и распространеніе круга идей между народами, обитавшими около бассейна Средиземнаго моря, должно удивляться тому, что еще раньше изобрѣтенія телескопическаго зрѣнія, Гиппархъ и Птоломей узнали отступленіе равноденственныхъ точекъ, запутанное движеніе планетъ, два главнѣйшія неравенства луны, опредѣлили положеніе многихъ звѣздъ; Коперникъ открылъ истинную систему міра, Тихо-Браге усовершенствовалъ практическую астрономію и ея методы. Длинныя трубы, которыя, какъ весьма вѣроятно, служили уже древнимъ и, безъ сомнѣнія, арабскимъ астрономамъ, могли конечно увеличить нѣсколько точность наблюденій… Задолго до великой эпохи изобрѣтенія телескопическаго зрѣнія и приложенія его къ наблюденію неба, слѣдовательно прежде достопамятныхъ 1608 и 1610 годовъ, было уже положено основаніе чрезвычайно важной части астрономіи нашей планетной системы. Георгъ Пурбахъ, Регіомонтанъ (Іоаннъ Мюллеръ) и Бернгардъ Вальтеръ въ Нюренбергѣ многотрудными и рачительными работами умножили сокровище знаній, наслѣдованное отъ грековъ и арабовъ. За ихъ стремленіемъ послѣдовало смѣлое и величественное развитіе идей, система Коперника; за нею — богатство точныхъ наблюденій Тихо, проницательное остроуміе и упорное влеченіе къ вычисленіямъ Кеплера. Два великіе мужа, Кеплеръ и Галилей, стоятъ на важномъ поворотномъ пунктѣ, какой представляетъ исторія практической астрономіи; оба опредѣляютъ эпоху, когда наблюденіе безоружнымъ глазомъ, однакоже съ помощію весьма усовершенствованныхъ измѣряющихъ инструментовъ, отдѣляется отъ телескопическаго зрѣнія… Три кеплеровы закона, навѣки прославившіе его имя, открытые чисто-эмпирическимъ путемъ, но для цѣлой системы науки имѣвшіе болѣе обильныя послѣдствія, нежели отдѣльное открытіе новыхъ небесныхъ тѣлъ, — вполнѣ принадлежатъ времени естественнаго зрѣнія, времени Тихо-Браге, даже собственно наблюденіямъ Тихо… Переходъ отъ естественнаго зрѣнія къ телескопическому, который отличаетъ первый десятокъ XVII столѣтія и который для астрономіи (познанія небеснаго пространства) сдѣлался еще важнѣе, нежели 1492 годъ для познанія земныхъ пространствъ, — не только безпредѣльно распространилъ взглядъ на созданное, но также, вмѣстѣ съ обогащеніемъ человѣческаго круга идей, чрезъ возбужденіе, новыхъ и сложныхъ задачъ, возвысилъ математическое знаніе до недостижимаго прежде никогда блеска. Такъ дѣйствуетъ усиленіе чувственнаго органа на міръ мысли, на укрѣпленіе умственной силы, на облагороженіе человѣчества“[53]. И не только чувство зрѣнія, но и чувство слуха служитъ источникомъ точныхъ знаній. Такъ, безсмертный Laennec впервые примѣнивъ наприм.: слухъ къ изслѣдованію измѣненій грудныхъ органовъ, и довелъ распознаваніе болѣзней легкихъ, сердца и большихъ сосудистыхъ стволовъ, посредствомъ слуха, до такой точности, какой до него даже и не подозрѣвали въ медицинѣ[54]. Вслѣдствіе такого высокаго научно-эмпирическаго или экспериментальнаго значенія органовъ внѣшнихъ чувствъ, намъ кажется, преобладающій сенсуально реалистическій умственный складъ русскаго народа, обусловленный его вѣковымъ физико-географическимъ воспитаніемъ, вѣковымъ преобладаніемъ рабочей непосредственно-сенсуальной, практической дѣятельности народа надъ дѣятельностью интеллектуально-теоретическою, мыслительною, — могъ бы, намъ кажется, прямо вести его къ раціональному, естественно-научному, реалистическому развитію. Это тѣмъ болѣе вѣроятно и возможно, что простой, рабочій народъ, вращаясь въ непосредственной сферѣ физической реальности, въ области самой природы, вслѣдствіе вѣкового естественнаго сенсуально-реалистическаго умонастроенія и воспитанія, какъ мы видѣли, издавна самъ сталъ-обнаруживать особенную наклонность и способность къ реальнымъ знаніямъ и изобрѣтеніямъ, какъ-то къ механикѣ, химіи, физикѣ и т. п. И мы вѣримъ, что въ Россіи тогда только начнется самое живое, умственно-рабочее, всестороннее и плодотворное интеллектуальное развитіе, когда естественно-научное просвѣщеніе озаритъ всю темную массу рабочаго народа и естественныя науки, въ возможной степени, сравняютъ всенародный умственный уровень, когда всѣ умственныя силы народа будутъ работать, съ свѣточемъ индуктивно-научнаго, раціонально-теоретическаго естествознанія, и въ непосредственной области природы и въ области рабочаго, практическаго естествоиспытанія, и такимъ образовъ всѣ физическія работы народа будутъ въ одно и тоже время и разумно-сознательнымъ продуктомъ или результатомъ и практическимъ приложеніемъ естественно-научныхъ, физическихъ работъ или изслѣдованій и, въ тоже время, практическимъ разумно-сознательнымъ, раціональнымъ рабочимъ опытомъ, направленнымъ къ дальнѣйшей разработкѣ естественно-научныхъ знаній. Исторія русская недаромъ обусловила, во-первыхъ, преимущественное развитіе и численное преобладаніе рабочаго народа, во-вторыхъ — вѣковое преимущественное развитіе естественнаго, сенсуально-реалистическаго умонастроенія народнаго. Въ этомъ исторически-развившемся преобладаніи рабочаго народа и въ этомъ вѣковомъ преобладаніи и укрѣпленіи сенсуально-реалистическаго народнаго умственнаго склада, въ вѣковомъ господствѣ и укорененіи реально-познавательной дѣятельности эмпирическихъ или экспериментальныхъ умственныхъ способностей — внѣшнихъ чувствъ, — во всѣхъ этихъ историко-физіологическихъ условіяхъ, можно сказать, рукой самой природы начертанъ историческій завѣтъ и физіологическій законъ реальнаго, естественнонаучнаго развитія русскаго народа. Въ органахъ внѣшнихъ чувствъ рабочаго народа самой природой начертанъ всеобщій физіологическій законъ всенароднаго реальнаго, естественно-научнаго интеллектуальнаго развитія, и напечатлѣнъ и указанъ сенсуально-индуктивный, реальный методъ всеобщаго, всенароднаго мышленія, познаванія и міросозерцанія. Это, вообще, такой всеобщій физіологическій законъ органовъ чувствъ человѣческихъ, за нарушеніе котораго исторія наказываетъ соціальный организмъ народовъ такими вопіющими соціальными аномаліями и болѣзнями, какъ, наприм., анти-гигіеничность и патологичность образа воспитанія и жизни народа, страшная, вопіющая язва глубокаго и самаго темнаго суевѣрія массъ рабочихъ, господство надъ общественнымъ и народнымъ разумомъ мистицизма и идеализма, духа буржуазіи и т. п., непроходимая пропасть контраста и неестественнаго, анти-антропологическаго дуализма между милліонами темныхъ массъ рабочихъ и какими нибудь сотнями или немногими тысячами образованныхъ мыслящихъ людей среди одной и той же націи, между мозгомъ и міросозерцаніемъ массъ народныхъ и мозгомъ и міросозерцаніемъ Ньютоновъ. Гумбольдтовъ, Дарвиновъ и т. п., между физическими работами и физическими науками, между практикой и теоріей, между трудомъ и знаніемъ, между умственнымъ ротшильдствомъ и умственнымъ пролетаріатомъ, между умственной пищей и умственнымъ голодомъ, между умственной жизнью и умственной смертью и проч. Еще въ прошломъ столѣтіи, англійскій философъ Д. Стюартъ говорилъ: „практическое значеніе физическихъ законовъ начертано рукой самой природы въ органахъ внѣшнихъ чувствъ… Въ операціяхъ мануфактуръ и искусствъ лежитъ изумительное количество научныхъ началъ, какихъ даже и не подозрѣваютъ, и Бойль провозгласилъ громко, что онъ гораздо больше узналъ въ лавкахъ торгашей, чѣмъ изъ всѣхъ читанныхъ имъ сочиненій. Не видимъ ли мы ежедневно самыя высокія истины механики въ приложеніяхъ у самаго невѣжественнаго класса народа? Грубые ремесленники не отличаются ли по временамъ быстротою и ловкостью даже въ такихъ случаяхъ, гдѣ и самый глубокомысленный механикъ напрасно пытался бы найтись съ своею наукою?“[55]. Тоже самое недавно сказалъ въ одной лекціи Тиндалль. „Что касается до нашего рабочаго народа“, — говоритъ онъ, — „рабочаго въ обыкновенномъ смыслѣ этого слова, то изученіе физики было бы ему полезно не только какъ средство интеллектуальнаго развитія, но также и какъ нравственное вліяніе, способное предохранить этихъ людей отъ привычекъ, унижающихъ человѣческое достоинство… Придавая предметамъ, окружающимъ постоянно рабочаго человѣка, такую занимательность, которая будетъ вызывать его на размышленіе, вы откроете ему новыя наслажденія, и каждое изъ этихъ наслажденій сдѣлается для него точкою опоры въ борьбѣ съ искушеніемъ (наприм., склонностью къ пьянству и т. п.). Кромѣ того, наши мануфактуры и“ заводы представляютъ обширное поле для наблюденій, и если бы тѣ, которые въ нихъ работаютъ, сдѣлались способными, при содѣйствіи предварительнаго образованія, оцѣнивать то, что они видятъ, то наука обогатилась бы неисчислимыми пріобрѣтеніями. Кто можетъ сказать, какіе Самсоны умственнаго міра работаютъ въ настоящую минуту съ закрытыми Глазами въ нашихъ манчестерскихъ и бирмингемскихъ кузницахъ и заводахъ? Дайте этимъ Самсонамъ зрѣніе, надѣлите ихъ кое-какими знаніями по части физики, и вы умножите шансы открытій, и тѣмъ самымъ расширите поприще будущаго національнаго процвѣтанія. Въ нашихъ многоразличныхъ техническихъ операціяхъ, мы часто играемъ такими силами, которыя, въ случаѣ нашего незнанія, становятся причинами нашей погибели. Въ локомотивѣ дѣйствуютъ такіе двигатели, о которыхъ, по всей вѣроятности, никогда не мечталъ строитель, и которыя однако достаточно сильны, чтобы превратить машину въ истребительное орудіе. Далѣе, когда мы подумаемъ объ умственномъ развитіи того народа, который трудится въ нашихъ угольныхъ копяхъ, тогда мы перестанемъ изумляться тѣмъ ужаснымъ взрывамъ, которые случаются тамъ отъ времени до времени. Если бы эти люди обладали достаточными физическими свѣденіями, то, безъ сомнѣнія, изъ среды самихъ работниковъ вышла бы такая система предосторожностей, вслѣдствіе которой эти потрясающія событія перестали бы повторяться. Если бы они обладали знаніемъ, то ихъ личные интересы доставили бы имъ необходимый стимулъ для его практическаго приложенія и, такимъ образомъ, двѣ цѣли оказались бы достигнутыми въ одно и тоже время — возвышеніе людей и уменьшеніе бѣдствій»[56]. Если же практическое знаніе физическихъ законовъ начертано рукой самой природы въ органахъ внѣшнихъ чувствъ народа, — то естественно, по всеобщему физіологическому закону органовъ внѣшнихъ чувствъ, и теоретическое, раціональное, естественно-научное знаніе физическихъ законовъ должно быть, соотвѣтственно тому, начертано и въ интеллектѣ, въ сознаніи или разумѣ всего народа. Рано или поздно должны, раскрыться и въ сознаніи рабочаго народа тѣ общія теоремы, которыя заключаются въ частныхъ приложеніяхъ физическихъ работъ народа и въ ощущеніяхъ его физическихъ чувствъ. Что самой природой предначертано въ органахъ внѣшнихъ чувствъ, то должно пройти и въ интеллектъ: ибо nihil est in mtellectu, quod non sit prius in sensu. И по всеобщей естественно-исторической логикѣ интеллектуальнаго развитія человѣческаго рода въ сферѣ природы, по общему закону развитія физическаго міросозерцанія, — вслѣдъ за вѣковымъ простымъ созерцаніемъ природы рабочему народу рано или поздно необходимо должно выступить и на путь раціональнаго, умозрительнаго познанія природы. И какъ но закону органовъ чувствъ естественно весь народъ принималъ живѣйшее непосредственное участіе въ простомъ созерцаніи природы, во времена господства физической работы надъ дѣятельностью интеллектуальной, — такъ точно, по тому же всеобщему закону органовъ внѣшнихъ чувствъ, естественно весь же рабочій народъ имѣетъ естественное право и естественно долженъ принимать живѣйшее участіе въ разумно-сознательномъ, раціонально-теоретическомъ, естественно-научномъ созерцаніи и познаніи природы: такъ слѣдуетъ быть по естественной логикѣ умственной исторіи народа, или по общему естественно историческому закону. Ибо "вслѣдъ за простымъ созерцаніемъ народа, "говоритъ Гумбольдтъ въ исторіи развитія космическихъ идей, — «вслѣдъ за наблюденіемъ явленій, случайно представляющихся взорамъ въ земныхъ и небесныхъ пространствахъ, начинается изслѣдованіе, познаніе силъ и законовъ природы посредствомъ производства опытовъ»[57]. И на эту вторую, высшую ступень раціональнаго, сенсуально-реалистическаго развитія рано или поздно долженъ выступить и нашъ рабочій народъ, и рабочія, непосредственно-натуральныя физическія изысканія и опыты его должны сдѣлаться въ тоже время и разумно-сознательными, научнофизическими изслѣдованіями и опытами. За вѣковой практикой рабочаго естествознанія, начертаннаго самой природой въ органахъ внѣшнихъ чувствъ, логически необходимо должно слѣдовать и раскрытіе общей теоремы раціональнаго, теоретическаго, физико-математическаго естествознанія въ интеллектѣ, въ сознаніи рабочаго народа. И, наконецъ, если въ органахъ внѣшнихъ чувствъ рукой самой природы начертано практическое знаніе физическихъ законовъ, и если физическія работы народа, по самой реальной природѣ своей, суть естественно научны, суть практическіе, естественные опыты или практическія, реальныя проявленія и указанія физическихъ силъ и законовъ, — то естественно, что и самая пропаганда естественно-научнаго просвѣщенія рабочихъ массъ должна проводить въ нихъ свѣтъ естественнаго ученія, такъ сказать, черезъ органы же внѣшнихъ чувствъ и посредствомъ естественныхъ, практическихъ лабораторій или сферъ физическихъ работъ народа; то есть: она должна раскрывать, уяснять народу силы и законы природы наглядно, въ естествено-научномъ, практическомъ производствѣ всѣхъ физическихъ работъ народа, наприм., въ естественно-научныхъ операціяхъ, изслѣдованіяхъ и практическихъ опытахъ агрономіи или земледѣлія и скотоводства, въ естественно-научныхъ практическихъ началахъ и опытахъ или приложеніяхъ и операціяхъ мануфактуръ, фабрикъ и заводовъ, и т. д. Вообще, методъ или способъ естественно-научной народо-образовательной пропаганды долженъ быть индуктивно реальный, практическій. Каждый естественно-научно-развитый дѣятель практической экономіи въ сферѣ природы долженъ нести съ собою и вносить въ среду окружающей его рабочей массы, въ физическую сферу вращенія рабочихъ силъ, свѣтъ естественно-научныхъ теорій, знаній, идей и открытій, разумъ математики и естественныхъ наукъ. Каждый фабрикантъ, каждый заводчикъ, мануфактуристъ, сельскій хозяинъ, рудопріискатель, металлургъ, скотоводъ, садоводъ и проч., — словомъ всѣ экономическіе, хозяйственные дѣятели должны итти въ массу рабочаго народа съ основательнымъ знаніемъ естественныхъ наукъ, и каждый, въ сферѣ своей экономической дѣятельности, въ лабораторіи своихъ хозяйственныхъ работъ, долженъ быть естественно-научнымъ учителемъ и просвѣтителемъ окружающихъ его рабочихъ людей. При каждой фабрикѣ, при каждомъ заводѣ, при каждомъ сельскомъ хозяйствѣ и т. д. должны быть рабочія естественно-научныя училища, фермы и проч. И въ то же время, каждая фабрика, каждое сельское хозяйство, каждый садъ, или огородъ, поле, каждый скотный дворъ и проч.; должны быть практическими рабочими училищами естествоиспытанія, рабочими лабораторіями и обсерваторіями физическихъ, естественно-научныхъ опытовъ и наблюденій. Масса русскаго рабочаго народа, по самому историко-физіологическому складу своихъ умственно-рабочихъ сенсуальныхъ способностей, по своей естественной, исторически развившейся, особенной умственной наклонности и воспріимчивости къ нагляднымъ образцамъ, къ реальной очевидности и осязательности естественно-научныхъ истинъ и ихъ доказательствъ, къ реальной, практической приложимости естествознанія, — по всему этому масса рабочаго народа ждетъ наглядныхъ образцовъ, наглядныхъ практическихъ опытовъ и уроковъ естествознанія, ждетъ вещественнаго, реально-эмпирическаго ученія и убѣжденія. Рабочій народъ ждетъ и рабочаго естествознанія. Ему необходимо, чтобы естественныя науки для него были вмѣстѣ и науками, и работами, и теоріей, и практикой, или опытомъ естественно-научно-жизненнымъ, — и въ тоже время — и свѣтомъ, и жизнью, и просвѣщеніемъ ума, и благомъ жизни, или источникомъ умственнаго просвѣщенія и матеріальнаго благосостоянія.

А. Щаповъ.

Примѣчанія.

править
  1. ↑ Впервые(?) — въ журналѣ «Дѣло», 1868, № 9, с. 112—146.
  2. ↑ Обозр. рукопис. Кирилла Бѣлозер. Чтен. Общ. 1862 кн. 2, отд. V, стр. 49.
  3. ↑ См. у Будена въ «Медицинск. Географія» о «Галлюцинаціи пустыни».
  4. ↑ Сборн. Солов. библ. № 857, л. 97—98.
  5. ↑ Сборн. Солов. бібл. № 925, л. 148, 152.
  6. ↑ Повѣсть о Печерск. монастырѣ въ Псковской землѣ. Сборн. Солов. Бібл. № 857, л. 120—121.
  7. ↑ Памятн. Стар. Рус. Литер. IV, 17.
  8. ↑ Сборн. Солов. библ. № 182.
  9. ↑ Сборн. Солов. библ. № 804, л. 219—223. Буслаева II, 377.
  10. ↑ Буслаева, Истор. Очер. Рус. народ. Словесн. и Искусства II, 345, 347, 851, 352, 424 др.
  11. ↑ Буслаева II, 235.
  12. ↑ См. Георги, описан. народовъ. Спб. 1799 г. ч. III, стр. 5—6
  13. ↑ Костомарова, 191.
  14. ↑ Повѣсть о Прокопіѣ Устюжскомъ. Сборн. солов. библіот. № 826.
  15. ↑ Кстати считаемъ не лишнимъ замѣтить здѣсь, что для исторіи народныхъ понятій, особенно медицинскихъ, не лишнее было бы собрать изъ древнихъ источниковъ всѣ свѣденія о народныхъ болѣзняхъ, а также и о способахъ ихъ леченья. Относительно болѣзней немаловажный источникъ свѣденій представляютъ древнія народныя сказанія и повѣсти о чудесахъ русскихъ святыхъ, сопровождающія обыкновенно жизнеописаніе каждаго русскаго святого. Здѣсь упоминаются, напримѣръ, такого рода болѣзни: болѣнъ умомъ или боля умомъ, смятенъ умомъ, одержимъ лихою болѣзнію щепотою, имѣя у правы руки три персты въ длинъ отъ роженья, очная болѣзнь, слѣпота очная, дѣвица больна главою и очима лѣто едино, падучая болѣзнь, огненная болѣзнь, огница, студеная болѣзнь, ползая на колѣняхъ 12 лѣтъ, 12 лѣтъ глуха жена, забытіе ума, безъ очей полтора года, разслабленіе, росла утроба, имѣлъ сухую руку, ноги скорчены, больна бѣ сердечною болѣзнію, болѣнъ бѣ гортанью и языкъ отнялся, зубная болѣзнь (часто), болѣзнь огневая и ума изступленіе 9 недѣль; небреженіемъ своимъ въ постъ рождества христова за недѣлю до праздника нихъ вино и отъ сего весьма изнемогъ тяжцѣ очною болѣзнію и всею главою, врачевахся отъ нѣкоего человѣка быліемъ и ничтоже успѣ, но наипаче въ горшая впадохъ, потече изъ гортани моея кровь, не уставная, яко вода во всю ночь ону: азъ же призывахъ убо и иныхъ врачевъ, но и отъ тѣхъ также ни единыя пользы обрѣтахъ. (Сборн. Сол. библ. № 182)
  16. ↑ Лѣтописецъ вкратцѣ русск. земли. рукоп. проф. В. Н. Григоровича № 36-37.
  17. ↑ Сборн. солов. библ. № 925 л. 35-45.
  18. ↑ Сборн. Сол. библ. № 182. Вообще о бѣснующихся женщинахъ "ходили изустныя и письменныя повѣсти самыя мрачныя и самыя фантастическія. Особенно замѣчательна повѣсть о Соломоніи священнической дочери. См. пам. стар. рус. литер. 1, 150—167.
  19. ↑ Сборн. № 182.
  20. ↑ Сборн. сол. библ. № 172.
  21. ↑ Ibid.
  22. ↑ Пам. стар. р. лит. IV, 106—117.
  23. ↑ Акты Шуи. Чтен. Общ. Ист. 1860 кн. 3 отд. V, стр. 21, актъ 17.
  24. ↑ Дополн. къ А. И. VIII, л. 50.
  25. ↑ Розыскъ изд. 1753 г. ч. III гл. X, XIV и вообще см. главы VII—XIX.
  26. ↑ См. статью г. Крыжика о скопцахъ Симбир. губер. въ Запискахъ Географія. Общ. по отдѣлу этнографіи 1867 т. I, стр. 492.
  27. ↑ Посланіе Селиванова въ Чтен. Общ. Истор.
  28. ↑ Подробности см. въ ст. г. Крыжина и въ Запискахъ о скопцахъ свящ. Георгіевскаго въ Зап. Геогр. Общ. По отд. этнограф. 1867 т. I, стр. 485—539. Также — въ Правосл. Собес. 1858 г. «объ обществѣ людей Божіихъ скопцовъ».
  29. ↑ Галахова, Исторія рус. литературы ч. I.
  30. ↑ Ibid.
  31. ↑ Записки Лопухина въ Чтен. Общ. Ист. 1860 кн. 2, стр. 14—15.
  32. ↑ Зап. Лопух. 30.
  33. ↑ Зап. Лопухина, стр. 61.
  34. ↑ О москов. государ. XVII в., Разд. 3, стр. 42 и разд. 11, стр. 33.
  35. ↑ Олеарій. Архивъ г. Калачева 1859 г., кн. III, стр. 53.
  36. ↑ Сборн. пословицъ р. народа — Даля: Русь.
  37. ↑ Слово о явленіяхъ воздушнаго электричества. Полн. Собр. Сочин. Ломоносова. Спб. 1803 г., ч. III.
  38. ↑ Собран. сочинен. Ломоносова изд. 1803 г., ч. III. стр. 160—163 и друг. «Доказано мною въ разсужденіи о причинѣ теплоты и стужи», — говоритъ напр. Ломоносовъ, — «что теплота происходитъ отъ коловратнаго движенія нечувствительныхъ частицъ молекуловъ), самыя тѣла составляющихъ. Теплотворная матерія принята произвольно… Всѣ затрудненія или, лучше сказать, невозможности уничтожатся, когда положимъ, что теплота состоитъ въ коловратномъ движеніи нечувствительныхъ частицъ, тѣла составляющихъ. Не нужно будетъ странное и непонятное перехожденіе какой-либо теплотворной матеріи изъ тѣла въ тѣло, которое не только не можетъ быть утверждено доказательствами, но и ясно истолковано. Коловратное движеніе частицъ на изъясненіе и доказательство всѣхъ свойствъ теплоты достаточно. Для большаго въ немъ увѣренія отсылаю охотниковъ къ разсужденію моему о причинахъ теплоты и стужи и къ отвѣтамъ на критическія противъ оной разсужденія». Точно также Ломоносовъ объяснялъ силу или явленіе свѣта особенной формой «зыблящагося» частичнаго или молекулярнаго движенія.
  39. ↑ Путеш. Лепех. IV, 305—370 и 432—457. Самъ Фоминъ разсказываетъ, какъ въ 1780 г. поморскіе промышленники, и въ томъ числѣ «мужики» и самъ Фоминъ, научились производству терпентиннаго промысла по наглядному указанію и примѣру одной англійской компаніи, стр. 438.
  40. ↑ См. Жизнь механика Кулибина и его изобрѣтенія въ «Отеч. Записк.» 1819 г. ч. 2, стр. 225. Также извѣстіе о Кулибинѣ въ Чт. Общ. Ист.
  41. ↑ Отеч. Зап. 1818 г. ч. 1, стр. 59. Здѣсь сообщенъ біографическій очеркъ и подробный разсказъ о физическихъ и химическихъ открытіяхъ Власова. Во 2-й части Отеч. Запис. (1819 г.) напечатаны: 1) лекція Власова объ электричествѣ или новый практическій способъ дѣлать простые и вѣрные громовые отводы на домахъ (стр. 146); 2) въ статьѣ «Прогулка на Васильевск. островъ» — извѣстіе объ изобрѣтенной Власовымъ краскѣ и новомъ способѣ, имъ придуманномъ, красить крыши, 3) извѣстіе объ опытахъ несгараемости Власова (стр. 317).
  42. ↑ Отеч. Зап. 1818 г. ч. I, стр. 123.
  43. ↑ Отеч. Зап. 1. стр. 220.
  44. ↑ Отеч. Зап. ч. I, 1818 г., а также 1822 г. ч. X, № 26, стр. 379, и 1827 года, ч. XXX, № 68, стр. 500, гдѣ помѣщено извѣстіе о новыхъ изобрѣтеніяхъ механика Соболева.
  45. ↑ Приключенія Суханова въ Отеч. Зап. 1818 г. ч. 1, стр. 188, 1819 г. ч. II, стр. 333.
  46. ↑ Отеч. Зап. 1820 г. II, № 1, стр. 45 ч. III, № 6, стр. 301.
  47. ↑ Отеч. Зап. 1820 г. ч. III, № 8, стр. 82.
  48. ↑ Отеч. Зап. 1821 г. ч. VII, № 16, стр. 153, № 17, стр. 243.
  49. ↑ Отеч. Зап. 1822 г. ч. IX, № 21, стр. 98; 1824 г. ч. XVIII. № 46.
  50. ↑ Ibid. ч. XXIV (1825 г.), № 67, стр. 229.
  51. ↑ С.-Петерб. Вѣдом. 1867 г. 1 авг. № 210.
  52. ↑ Замѣтимъ здѣсь, между прочимъ, что даже по способности развитіе органовъ чувствъ, наприм. органа зрѣнія, простые рабочіе, въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ, сходятся съ глубокомысленнѣйшими естествоиспытателями. Напримѣръ, знаменитый географъ К. Риттеръ, описывая наши алтайскобарнаульскія металлургическія работы, между прочимъ, говоритъ: "въ 1826 году, Ледебурь писалъ, что одинъ изъ рабочихъ долженъ постоянно наблюдать за планкою серебра, смотря сквозь небольшое отверзтіе, чтобы не пропустить того мгновенія, когда серебро, еще не начиная улетучиваться, уже совершенно расплавится. Въ теченіи 40 лѣтъ, эту трудную должность занималъ одинъ и тотъ же работникъ; по кромѣ ослѣпительнаго серебрянаго блеска старикъ не видѣлъ уже ничего… Удивительна я необъяснима способность, развитія глаза, благороднѣйшаго изъ органовъ чувствъ, болѣе другихъ отдѣленныхъ отъ человѣческаго организма, такъ что онъ живетъ почти особенною, имъ пріобрѣтенною, внутреннею жизнью и сохраняетъ ее даже при самыхъ противоположныхъ крайностяхъ, смотря ли, подобно тому, какъ здѣсь, на эти серебряные блики, или созерцая солнце. Я обращался съ вопросомъ объ этомъ загадочномъ явленія къ Самуилу Земерниг), величайшему и ученѣйшему астроному прошлаго вѣка, которому посвящено было первое изданіе этой географіи Азіи въ 1818 году. Въ продолженіи многихъ лѣтъ дѣлалъ онъ ежедневно самыя тщательныя и безпрерывныя наблюденія надъ солнечными пятнами, для изслѣдованія формы и вращенія центра нашей планетной системы. Осенью 1829 года (ему было тогда 74 года) я выразилъ ему удивленіе, какъ можетъ глазъ его (Земерингъ писалъ объ отправленіяхъ и свойствахъ глаза) смотрѣть ежедневно и безнаказанно въ фрауенгофировскій гелескопъ на яркій, свѣтлый солнечный міръ. Онъ, съ незабвеннымъ для меня спокойствіемъ и хладнокровіемъ изслѣдователя истины, отвѣчалъ мнѣ: «глаза мои упиваются солнечнымъ свѣтомъ». (Mein Auge trinkt das Sonnenlicht) (Землевѣд. Азіи. т. III, стр. 256—257).
  53. ↑ Космосъ Гумбольдта т. III, отд. I, стр. 51—53, 63—64.
  54. ↑ Не говоримъ уже о томъ, что органы чувствъ сами по себѣ ведутъ къ важнѣйшимъ физическимъ наукамъ. „Законы звука и зрѣнія“, — замѣчаетъ одинъ ученый, — „акустика и оптика съ такимъ же нравомъ могутъ быть отнесены къ области физіологіи, какъ и къ области физики“. Руковод. физіологич. химіи. Дерптъ. 1862 г., стр. 11.
  55. ↑ Соч. Д. Стюарта — объ индуктивной философіи человѣческаго духа.
  56. ↑ Лекціи Тиндалля объ изученіи физики. Книга Юманса: «Новѣйшая культура, ея настоящія стремленія и потребности».
  57. ↑ Космосъ ч. II, стр. 222.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Исторические_условия_интеллектуального_развития_в_России._Статья_четвёртая_(Щапов)/Дело_1868_(ДО)&oldid=5169554