ИСПАНСКІЯ ПИСЬМА.
правитьКортесы открыты. Въ день ихъ открытія громадная масса народа тѣснилась отъ Дуэрто-де-Соль до Прадо, въ улицахъ Карретеро, Сан-Жеронимо, Алькола и въ сосѣднихъ съ ними. Не одно любопытство, не одно желаніе посмотрѣть интересную торжественную церемонію привлекло сюда всю эту громадную толпу; нѣтъ, на лицахъ замѣчалось безпокойство, внутренняя тревога: въ теченіи послѣднихъ дней по городу пронеслись тревожные слухи, — всѣ чего-то ждали, всѣ раздумывали о предстоящихъ невзгодахъ. Дѣло въ томъ, что послѣ неудачныхъ результатовъ бургосскаго убійства и торжественной анти-клерикадьной манифестаціи въ Мадридѣ, патерская партія постаралась распространить въ народѣ убѣжденіе, что Теперешнее собраніе кортесовъ не обойдется безъ большихъ несчастій для Испаніи. Ихъ іезуитская политика удалась; суевѣрный народъ повѣрилъ ихъ нелѣпымъ предсказаніямъ, и я знаю многихъ матерей, которыя умоляли своихъ сыновей, и даже запрещали имъ выходить въ этотъ день на улицу. Несмотря на это или, можетъ быть, именно вслѣдствіе этого, стеченіе народа было громадное.
Помѣстившись на площади Сервантеса, передъ домомъ собранія кортесовъ, Но время долгаго ожиданія, я имѣлъ досугъ размышлять о колебаніяхъ въ политикѣ и о странныхъ переворотахъ, случающихся въ жизни политическихъ дѣятелей. Этотъ Серано, который шелъ во главѣ временного правительства передать кортесамъ квази-диктаторскую власть, которой онъ былъ уполномоченъ, — Серано, свергнувшій съ трона королеву Изабеллу, былъ тотъ же самый Серано, который, по приказанію той же королевы, наводилъ дула пушекъ на этотъ же домъ, гдѣ и тогда засѣдали кортесы, и велъ въ атаку кавалерію на тотъ же народъ, который встрѣчаетъ его теперь восторженными восклицаніями. Мнѣ показывали дома, ради торжественнаго случая, изукрашенные знаменами, которые тогда подверглись выстрѣламъ, слѣды коихъ еще и до сихъ поръ не вполнѣ уничтожились.
Вновь избранные депутаты вошли въ домъ кортесовъ. Пушечные выстрѣлы возвѣстили начало новой эры въ Испаніи, но въ это же время со стороны улицы Сан-Жеронимо вдругъ послышался ружейный выстрѣлъ, потомъ другой. Тотчасъ же въ толпѣ раздались крики: «солдаты идутъ, солдаты идутъ!» Я поднялъ голову, но солдатъ нигдѣ не было видно. Между тѣмъ въ толпѣ распространился паническій страхъ; она зашаталась; ужасъ побудилъ всѣхъ оглянуться назадъ; началось страшное смятеніе; Люди хотѣли бѣжать, кричали, давили другъ друга. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ меня напиравшая толпа налегла на желѣзную рѣшетку сквера; та не выдержала и повалилась. Національные гвардейцы, перемѣшанные съ народомъ на случай какого-либо безпорядка, — сами подверглись общей паникѣ; многіе изъ нихъ побросали оружіе и также показали пятки. Но чрезъ нѣсколько минутъ явился двигающійся съ большой поспѣшностію по направленію въ дому кортесовъ баталіонъ республиканцевъ клуба Антон-Мартели. Блѣдные, но рѣшительные, они шли впередъ твердымъ шагомъ, прочищая путь чрезъ толпу, еще неоправившуюся отъ ужаса. Всѣ они были вооружены ружьями. Они тоже были приготовлены на случай могущаго произойти столкновенія.
Мало-по-малу въ толпѣ возстановилось спокойствіе; всѣ переглядывались другъ съ другомъ, стыдясь за свой ребяческій страхъ. Ни въ одномъ направленіи не двигалась кавалерія съ обнаженными саблями; нигдѣ не было видно пушечныхъ дулъ; ни съ какой стороны не слышалась команда, натравливающая ружейные штыки на безоружный народъ. Отчего же вышла вся эта тревога? Кто стрѣлялъ изъ ружей? — Никто еще ничего не зналъ вѣрнаго. Но самые странные и дикіе слухи уже ходили въ толпѣ.
Нѣсколько депутатовъ изъ Андалузіи наняли вмѣстѣ квартиру и предложили Крокъ-Ноту поселиться съ ними. Депутаты въ кортесы не получаютъ никакого вознагражденія отъ правительства, такъ что нужно имѣть, нѣкоторое состояніе, чтобы нести на себѣ депутатскія обязанности. Андалузскіе представители не богаты, и потому соединились вмѣстѣ, справедливо разсчитывая, что совмѣстная жизнь обойдется имъ много дешевле одиночной.
Зданіе, въ которомъ помѣщаются кортесы, имѣетъ снаружи очень красивый видъ; внутри оно также красиво и удобно, но только зала для засѣданій очень мала: самимъ депутатамъ тѣсно, о публикѣ же нечего и говорить. Храмъ закона смотритъ элегантно и кокетливо; покрытый розовыми фресками, онъ скорѣе походитъ на прелестную гостиную, чѣмъ на зало для законодательнаго собранія.
Въ первое послѣ открытія засѣданіе работа собственно еще не начиналась. Депутаты незнакомы другъ съ другомъ, и не успѣли сгруппироваться по фракціямъ.
Президентомъ палаты назначенъ не Себастіано Олозага, какъ онъ мечталъ самъ и какъ ожидали въ народѣ, а донъ-Николай Риверо. И такъ одинъ изъ этихъ двухъ честолюбивыхъ и не особенно честныхъ людей по неволѣ долженъ перейти въ разрядъ недовольныхъ. Съ большей поспѣшностію Олозага выѣхалъ изъ Парижа, спѣшилъ дорогой, стѣснялъ свой конфортъ, — все это для того, чтобы быть выбраннымъ въ президенты, и какой афронтъ! ни одного, рѣшительно ни одного голоса не подано въ его пользу; самъ же онъ не могъ подать голосъ за себя. Въ дорогѣ ему пришлось ѣхать въ одномъ вагонѣ съ Пи Маргалемъ, однимъ изъ талантливѣйшихъ республиканскихъ вождей Испаніи, ѣхавшимъ также изъ Парижа для участія въ засѣданіяхъ кортесовъ, какъ представитель Барселоны. Въ Испаніи оба они были узнаны; на всѣхъ станціяхъ Пи Маргеля привѣтствовали криками: «виватъ Пи Мартель? виватъ республика!» въ то самое время Олозага долженъ былъ слышать постоянно ненавистный ему возгласъ, относящійся явно къ нему: «виватъ свобода вѣроисповѣданій!» (Онъ былъ противникомъ изданія закона о свободѣ вѣроисповѣданій.) Контрастъ былъ слишкомъ силенъ и Олозага пересѣлъ въ другой вагонъ и просилъ начальника поѣзда держать втайнѣ его путешествіе на этомъ поѣздѣ. Олозага ожидалъ получить въ Мадридѣ торжественную встрѣчу, но, въ его разочарованію, въ дебаркадерѣ встрѣтило его не болѣе полудюжины человѣкъ, оставшихся ему вѣрными. Въ день открытія кортесовъ, въ честь Олозаги не слышалось ни одного крива, ни одного привѣтствія, и только его присутствію приписывается холодность, съ какою мѣстами встрѣчали Серано, Прима и Тонете, въ особенности если этотъ пріемъ сравнись съ горячимъ энтузіазмомъ, доставшимся на долю Орензе, Кастеляра и Пьерада.
Причину этой непопулярности Олозаги слѣдуетъ искать въ привязанности его къ Наполеону, находящемуся въ интимныхъ сношеніяхъ со свергнутою королевою. Въ народѣ громко говорятъ, что экс-великій врагъ династіи бурбоновъ просто-на-просто плутъ и измѣнникъ. Ему также много повредило поведеніе его въ вопросѣ о свободѣ вѣроисповѣданій; онъ высказался противъ нея, а народѣ считаетъ главными виновниками бургоскаго убійства тѣхъ трусливыхъ людей, которые не рѣшились издать закона о свободѣ вѣроисповѣданій, и потому, естественно, сыпетъ проклятія на голову главнаго виновника неудачи реформы — Олозаги.
Чрезвычайно какъ трудно добиваться права присутствовать на засѣданіяхъ кортесовъ. Мѣста берутся на расхватъ; каждый разъ нужно записываться наканунѣ или даже за день впередъ; и мнѣ, какъ и другимъ, вѣроятно придется искать протекцію у вице-президента Мартоса, о которомъ я не могу сказать много хорошаго. Мадридъ съ самаго перваго раза сдѣлалъ на меня непріятное впечатлѣніе, оно до сихъ поръ не изгладилось, я потому я не могъ сжиться съ его обычаями, не могъ окунуться въ его жизнь, чувствую себя здѣсь одинокимъ и вѣчно нахожусь въ тревожномъ состояніи. Я оставилъ своихъ друзей далеко за собой, здѣсь же не могъ еще пріобрѣсти новыхъ: Сегодня я не попалъ въ засѣданіе кортесовъ, пойду въ музей. Тамъ есть чѣмъ заняться: и Веласкецъ, и Мурильо и Ванъ-Дикъ и Пуссенъ. Осмотрѣвъ ихъ, пойдемъ на лоно природы и отдохнемъ отъ пережитыхъ въ послѣднее время тревогъ и огорченій.
Подлѣ музея расположенъ ботаническій садъ. Дилетанту, уставшему разсматривать картину за картиной, здѣсь можно дать отдыхъ своимъ глазамъ среди богатой растительности, наслаждаясь уединеніемъ и тишиною. Посмотрѣвъ «шевалье Персея» и «шевалье Сен-Жоржа» — Рубенса, можно пойти полюбоваться тремя огромными алепскими соснами, могущественными представителями роскошной флоры.
Выходя изъ сада Крокъ-Нотъ встрѣтилъ маленькую дѣвочку, которая попросила у него су для своей больной матери. Получивъ просимую монету дѣвочка поднесла ее къ губамъ и поцѣловала.
Вотъ черта восточныхъ нравовъ, лучше сказать актъ приниженія, столь обыкновенный гдѣ нибудь въ Дамаскѣ или у мавровъ въ варварійской странѣ и, къ сожалѣнію, очень нерѣдко, встрѣчающійся въ Испаніи. По правдѣ сказать, Крокъ-Нота непріятно поразилъ этотъ случай.
Сегодня начались пренія по поводу выборовъ. Республиканцы жаловались на происки правительства и незаконныя его дѣйствія съ цѣлью пріобрѣтенія себѣ фактическаго большинства. Орензе не задумался сказать, что теперешніе выборы были такимъ же недостойнымъ фарсомъ, какъ и выборы, направляемые въ была время министрами Изабеллы. Уже фактъ отнятія права голоса у молодыхъ людей отъ 20 до 25 лѣтъ, тѣмъ не менѣе пользующихся своими гражданскими правами, дозволяетъ сомнѣваться въ законности кортесовъ, которые не заключаютъ въ себѣ дѣйствительнаго представительства всей страны. Министры забрали телеграфы въ свое исключительное пользованіе и могли, по своему желанію, разсылать всюду телеграмы, истинныя или ложныя, смотря по тому, какія были болѣе пригодны для ихъ цѣлей.
Эта атака Орензе насколько умѣренна, настолько же и несвоевременна; нападая рѣзко на правительство, онъ, такъ или иначе, нападалъ на большинство, которое лучше было не раздражать, пока оно еще находилось въ нерѣшимости, какой политикѣ держаться и гдѣ искать союзниковъ. Министръ внутреннихъ дѣлъ, Сагаста, захотѣлъ воспользоваться неосторожностію Орензе и взялъ на себя защиту палаты противъ нападеній республиканцевъ. Но если Орензе былъ только неостороженъ, Сагаста оказался уже совсѣмъ неловкимъ. Подавляемый очевидностью фактовъ или плохими ораторскими способностями, онъ защищалъ весьма слабо, путался и преувеличивалъ. «Если республиканцы упрекаютъ правительство — сказалъ онъ — за то, что оно употребляло въ свою пользу на выборахъ право раздачи мѣстъ, суля ихъ избирателямъ, то и правительство можетъ упрекнуть республиканцевъ за обѣщаніе тотчасъ же издать аграрные законы и приступить въ раздѣленію имуществъ, имъ принадлежащихъ». Эта неожиданная выходка подняла цѣлую бурю; республиканцы протестовали противъ клеветы, и Кастеляръ объявилъ, что собственность священна и законна, и этотъ принципъ даетъ руководящую нить всей политической программѣ его партіи. Но, безъ всякаго сомнѣнія, какъ Сагаста, такъ и Кастеляръ, были бы въ большомъ затрудненіи, еслибъ ихъ попросили опредѣлить точнѣе предѣлы этой святости и законности. Но не въ этомъ дѣло, интересно то, что, при своемъ дебютѣ, первый правительственный ораторъ, за отсутствіемъ другихъ аргументовъ, вынужденъ былъ вызвать на сцену красный спектръ коммунизма, онъ долженъ былъ тотчасъ же прибѣгнуть къ главнѣйшему аргументу, послѣднему ресурсу, за который хватаются только въ случаѣ безнадежности положенія. Г. Сагаста, какъ видно, вы совсѣмъ не умѣете экономически распоряжаться своими ораторскими средствами; вы подрываете авторитетъ государства, которое поручило вамъ свою защиту. Знайте, что не слѣдуетъ подражать кормилицамъ, которыя, по поводу какого нибудь пустяка, угрожаютъ своимъ питомцамъ рогатымъ дьяволомъ, бѣсами, лѣшимъ, домовымъ, и тѣмъ приготовляютъ въ нихъ будущихъ скептиковъ, невѣрующихъ и свободныхъ мыслителей.
Въ эту первую битву между правительствомъ и республиканскимъ меньшинствомъ, большинство, состоящее изъ монархистовъ всѣхъ подраздѣленій и прогрессистовъ, вовсе не вмѣшивалось, однако же, достаточно выказало свои симпатіи при вотированіи: 150 голосовъ подано за правительство, 50 противъ. Эта первая схватка не дѣлаетъ много чести ни большинству, ни правительству, ни республиканцамъ.
Серано передалъ полномочіе свое и своихъ товарищей въ руки кортесовъ. Его рѣчь, полная такта и искуства, неизвѣстно кѣмъ редижированная, заслужила громкія рукоплесканія. Въ великолѣпнѣйшемъ отвѣтѣ, полномъ дѣйствительнаго краснорѣчія, Кастеляръ требовалъ, чтобы палата высказала свое недовѣріе къ временному правительству, которое слѣдовало предать суду за преступныя дѣйствія въ Кадиксѣ и Малагѣ.
Борьба между республиканскимъ меньшинствомъ съ демократически-монархическимъ большинствомъ и правительствомъ продолжается.
Маршалъ Серано удерживаетъ за собой должность главы исполнительной власти и оставляетъ министерство въ томъ же составѣ, не осмѣливаясь отдѣлаться отъ своего врага Прима. Впрочемъ, роль этого интригана уже начинаетъ отходить на второй планъ, и въ послѣднее время онъ много потерялъ въ общественномъ мнѣніи. Послѣ осторожныхъ и, по наружности, очень скромныхъ рѣчей президента Серано, его товарищъ почувствовалъ необходимость сказать свое слово и вызвать, въ свою очередь, рукоплесканія. Его энергическія протестаціи противъ сверженной династіи очень понравились либераламъ, но грубый и надменный тонъ его рѣчи сильно обезпокоилъ ихъ. У Прима вырвалось восклицаніе, которое ему нескоро простятъ: «Что касается меня — сказалъ онъ — то я никогда не посажу на испанскій тронъ ни одного бона».
Битва въ палатѣ продолжалась три дня и одну ночь. Наконецъ большинство вотировало признательность временному правительству. 180 голосовъ подано за предложеніе, 62 противъ. Республиканцы были побиты матеріально, но за то ярко выставилась ихъ ораторская способность.
Вмѣстѣ съ лирикомъ-ораторомъ Кастеляромъ, объ ораторскихъ способностяхъ котораго я писалъ въ прежнихъ письмахъ, пріобрѣлъ уже ораторскую славу другой республиканскій депутатъ Фигуэрасъ. Его умныя, спокойныя, полныя практическаго смысла рѣчи, если и не дѣйствуютъ такъ сильно на нервы и воображеніе, какъ рѣчи Кастеляра, за то они много говорятъ уму, какъ рѣчи Гарридо, хотя между обоими ораторами есть много разницы. У Фигуэраса больше остроумія и граціи, у Гарридо вдохновенія и возмужалости. Но самый удивительный и самый увлекательный ораторъ въ палатѣ, безспорно, Ни Маргаль, человѣкъ съ громадными способностями и знаніями. Его воздержный, элегантный стиль, глубокое и вѣрное пониманіе людей и событій, — все говоритъ, что республиканская партія пріобрѣла въ немъ сильнаго бойца. Рядомъ съ названными ораторами, адвокаты большинства — Мартосъ, Мата, Морецъ-и-Прендергостъ — совершенно блѣднѣютъ.
Наконецъ члены рабскаго союза (либеральной уніи) претерпѣли первое пораженіе. Дѣло шло о повѣркѣ полномочій кадикскихъ депутатовъ, въ особенности депутата Сальвохеа. Онъ сидѣлъ въ тюрьмѣ, осужденный, какъ предводитель кадикской инсурекціи, въ то время, какъ его избрали депутатомъ. Уніонисты доказывали, что его избраніе не должно считаться дѣйствительнымъ; гопоса же, данные въ его пользу, для него уже потеряны, и потому требовали, чтобы Сальвохеа былъ замѣненъ кандидатомъ ихъ партіи — Барціей, какъ получившимъ самое большое число голосовъ послѣ избранныхъ и утвержденныхъ уже депутатовъ. Прогрессисты и риверисты на этотъ разъ соединились съ республиканцами и разбили уніонистовъ временного правительства: были назначены новые выборы и Сальвохеа разрѣшено явиться кандидатомъ.
На этотъ разъ не состоялось новаго союза между республиканцами и демократо-монархистами. Послѣ долгихъ преній большинство настояло на выборѣ коммисіи для составленія проэкта конституціи. Выбрано 15 членовъ поровну изъ прогрессистовъ, риверистовъ и уніонистовъ (изъ числа послѣднихъ всѣ пять были министрами Изабеллы). Изъ республиканцевъ въ коммисію никто не попалъ. Президентомъ ея выбранъ экс-либералъ Олозага, теперь, увы! заслужившій уже признательность темной партіи патеровъ.
Меньшинство предложила издать амнистію всѣмъ обвиненнымъ за политическія преступленія, совершенныя во время хозяйствованія временнаго правительства, т. е. съ 29-го сентября по 11-е февраля 1869 г. (нов. стиля). Министръ Сагаста говорилъ противъ предложенія. «Я не хочу — сказалъ онъ — миловать карлистскихъ заговорщиковъ». Онъ сказалъ — карлистскихъ, но всѣмъ понятно, что, начиная рѣчь объ амнистіи, меньшинство имѣло въ виду никакъ не карлистовъ, а республиканцевъ, ставшихъ жертвами кадикской и малагской рѣзни. За предложеніе 94, противъ 135 голосовъ.
Орензе требовалъ немедленно уничтоженія монополіи на табакъ и на соль. Правительство не хотѣло ни слушать, ни говорить объ этомъ предметѣ. И такими дѣйствіями оно думаетъ заслужить популярность!
Вчера въ палатѣ происходили горячія пренія по поводу удержанія герцогомъ Монпансье званія генералъ-капитана испанскихъ армій. Примъ взялъ на себя защиту герцога, а Топете рѣзкимъ голосомъ прокричалъ, что онъ предпочитаетъ Монпансье республикѣ. За этимъ заявленіемъ послѣдовалъ страшный шумъ.
Гарридо предложилъ отмѣнить конскрипцію. Это предложеніе вызвало оживленныя пренія. Примъ защищалъ необходимость постоянной арміи, главное въ виду карлистской инсурекціи. «Намъ нужна сильная армія — сказалъ онъ — для защиты свободы (sie). Національныя милиціи, всегда отличающіяся своимъ мужествомъ, тѣлъ не менѣе для этой цѣли непригодны. Нельзя обойтись безъ 80,000-й постоянной арміи». Онъ предложилъ замѣнить конскрипцію свободной вербовкой. «Правда, придется давать двойное содержаніе такимъ солдатамъ; но какія же жертвы могутъ быть слишкомъ велики для свободы?» прибавилъ Примъ. 182 голоса высказались въ пользу предложенія Прима, 69 противъ.
Но результаты этого вотированія не обезоружили клубовъ; на публичныхъ собраніяхъ составлено много петицій, покрытыхъ многочисленными подписями; вмѣшались даже женщины; на 2-е марта готовится огромная народная манифестація противъ предложенія военнаго министра.
Сальвохеа, изъ-за котораго происходила битва въ палатѣ, вновь избранъ депутатомъ въ Кадиксѣ.