Искусство грабить (Аверченко)
| Искусство грабить |
| Опубл.: 1918. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 11. Салат из булавок. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2015. — az.lib.ru • Впервые: Приазовский край, 1918, 22 декабря (3 января). |
Человек, которому взбрела на ум безумная сумасбродная мысль — проехаться из Москвы в Крым или на Дон, напоминает мне по своему положению — судьбу американского бизона, загнанного, затравленного охотниками на широкой равнине дикой Северной Америки.
Охотники, завоевавшие бизона, не едят его целиком — для этого они слишком гурманы. Да и мяса слишком много, так что есть из чего выбирать. Сняв с бизона шкуру, охотники вырезывают для себя только сочный жирный горб со спины и язык.
Остальное предоставляют индейцам, помогавшим охоте.
Индейцы вырезывают филейные части, ребра и грудинку.
Остальное представляют неграм-слугам.
Негры объедают все мясо без разбора.
Остальное — внутренности и кости — предоставляют шакалам и коршунам.
И уж эта последняя инстанция, обгладывая последние клочки мяса на скелете, ничего кроме скелета не оставляет…
Русский гражданин, выехав из Москвы, попадает первым долгом в руки гурманов-красноармейцев, которые, действуя в общегосударственном масштабе, не интересуются мелочами, а отбирают на границе только жирные части — золото, бриллианты и кредитные билеты. Это — горб бизона, самая вкусная его часть…
Остальное пренебрежительно перебрасывается через границу, дикарям-петлюровцам на шарап.
Петлюровцы не так избалованы, вкус их менее прихотлив…
У гражданина отнимаются чемоданы, набитые всяким вздором: платьем, бельем, книгами… Чай — давай сюда и чай, домашняя лепешка — давай домашнюю лепешку, веревочка — давай и веревочку…
Остальное — облаченное в жалкое демисезонное пальто, без денег и вещей — перебрасывается дальше…
Это уже неотъемлемая добыча махновцев, именующих себя то социалистами, то анархистами, то еще чем-нибудь не менее звучным и красивым.
Махновцы играют роль голодных негров у трупа бизона.
— Пальтецо? Давай и пальтецо. Пиджачок? Сапожки? А ну, скидывай во славу интернационала и пиджачок, и сапожишки, а ежели исподнее хорошее, то и исподнее…
Кажется, уж ничего от бизона не осталось — одни кости.
Но есть, оказывается, публика, которая льстится и на жалкие клочья мяса, присохшие к костям…
Где-то около Мелитополя завелся, как сообщают газеты, такой «учитель Опанасенко», по его утверждению, эсер, а по нашему утверждению просто жулик.
И вот «отряд учителя Опанасенки» тоже «производит обыски», как вежливо пишут газеты.
А какие тут, к черту, обыски? До Опанасенки русский гражданин доезжает уже дочиста ограбленный и раздетый догола.
Но Опанасенке с отрядом тоже хочется кушать свой хлеб с маслом…
И вот я представляю себе этот «обыск учителя Опанасенки»:
— Стой, пассажир! Именем революционной демокра…
— Да бросьте, надоело! Вот рубашка осталась — берите. Больше ничего нет. Только за две станции досюда махновцы очистили, как апельсин.
— Экие дьявола! До чего аккуратно работают!.. В руке ничего не зажато? Гм… Нет… Открой рот.
— Ф-фу! Первый раз за все время могу спокойно открыть рот!
— Да не за тем, идол! Зубов золотых нет ли? Вишь ты, коронка… Тащи ее, тащи это империалистическое украшение!.. Покажь горло? Нет ли серебряной трубочки — у некоторых бывает. Глаз-то настоящий? А то, брат, за стеклянные в Мелитополе по сто рублей за штуку платят.
Неприхотлив шакал. Уж обдерет все — так до последнего клочка полусгнившего мяса, до последней связки мускулов.
И, Господи Боже ты мой, как наша жизнь усложнилась! Раньше, если человек тебя грабил, он назывался просто жуликом. И ты знал, что у него нет ничего общего ни с Марксом, ни с Энгельсом, ни с Бакуниным.
Жулик ты, братец, — и все тут.
А теперь — ограбили тебя в Совдепии.
Кто ограбил — жулики?
Что вы, что вы?.. Можно ли так выражаться?
Тебя обыскал член коммунистической партии социалистов большевиков.
Потом — ограбили тебя в Малороссии.
Мошенник ограбил?
Что вы! Как не стыдно, право! Полная необразованность…
Тебя «обыскал» самостийник, гражданин; член украинской директории! Как пышно, как богато!
И Махно тоже… Вероятно, мошенник каких свет не производил, конокрад и мытарь, и едва ли тетка его не держала в Конотопе хипесную квартиру…
— Нет, — говорит Махно. — Я отнимаю у тебя пальтишко не как мошенник, а во имя светлой памяти моего учителя анархиста Бакунина делаю я это!
А учитель Опанасенко, сдирая золотые коронки с зубов, так прямо и заявляет:
— Я — говорит, — эсер.
— Жулик ты, а не эсер.
— Напрасно обижать изволите… Святые имена народовольцев горят в моей груди, подобно жертвенному пламени, и прочее и тому подобное.
Рассказывают, что под Харьковом «бизоний вопрос» вылился уже в стройные кристаллические формы сложившегося быта.
Едут в холодном нетопленном поезде забытые холодные пассажиры. Вдруг:
— Стоп! Показывай ваши вещи!
— Куда вы лезете? Не в тот вагон попали. Мы уже на Андреевке ограблены; мы пересадочные.
— Кто грабил?
— Махновцы.
— Наши?! (Разочарованно). Ишь, черти… Успели.
— То-то и оно. Лезете не разобрав. Идите в соседний вагон. Там прямое сообщение. Да дверь притвори плотнее. Ишь, холоду напустил.
— …Этот вагон прямого сообщения? А ну, показывай вещи!
— Наконец-то… Вот они. А мы вас еще на Богдаревке ждали.
— Руки вверх! По постановлению военно-революционного социалистиче…
— Брось, не надо. Какие тут разговоры… Чемодан хочешь? На, жри!
Голос с верхней койки:
— Ой, кого я вижу! Здравствуйте, махновец! Я вас-таки по лицу узнал. Вы меня уже позавчера грабили, когда я из Харькова ехал. Ну, как поживаете? Не узнаете? Финкельштейн! Еще пальто драповое взяли. А что я теперь не вижу вашего товарища Сеню?.. Убили? Ну, царство ему небесное. Приятный был жулик… Что? Что я вам могу дать? Ну, этот плед я вам могу дать и несессер я вам могу дать. До свиданья, до воскресенья. Буду ехать обратно — встретимся. Еще, даст Бог, пограбите.
Русский или все равно еврейский гражданин — незлобив и простодушен… Он даже палача, набрасывающего ему на шею петлю, угостит папироской и поговорит о погоде…
Хороший русский народ, прямо замечательный…
Только откуда вдруг взялись среди этого замечательного народа миллионы жуликов?