Наслышавшись очень много хорошаго объ истинѣ, я рѣшился искать ее. Ни приятельскія увѣренія, ни тайный какой-то голосъ, что истину трудно найти, не могли поколебать моего намѣренія, и вотъ я уже въ дорогѣ!
Будучи молодъ, неопытенъ, я воображалъ себѣ, что во всякомъ человѣкѣ найду точно такую же откровенность, какая была во мнѣ; но какъ жестоко я ошибся!
Начало путешествія моего было весьма затруднительно. Долго блуждалъ я по разнымъ глухимъ дорогамъ, и вмѣсто того чтобы идти путемъ, ведущимъ къ истинѣ, я болѣе и болѣе отъ нее отдалялся; тутъ-то узналъ я, что мнѣ нуженъ былъ путеводитель опытный и прозорливый, который предохранялъ бы меня отъ всѣхъ неприятностей такого путешествія, и помогъ бы исполнитъ намѣреніе мое счастливо, безъ дальнихъ затрудненій.
Мнѣ еще можно было поправить ошибку: возвратиться назадъ и выбрать надежнаго путеводителя; но чего добраго ожидать отъ молодости? Пойдемъ впередъ, отчаяваться не должно! шептали мнѣ страсти, и я слѣпо ихъ послушался.
Утомленный, измученный продолжительнымъ, безполезнымъ поискомъ, уже я начиналъ терять терпѣніе… какъ вдругъ глазамъ моимъ представился огромный, великолѣпный городъ! Ето нечаянное, совсѣмъ неожиданное явленіе меня утѣшило; вотъ здѣсь-то, я подумалъ, если не найду истины, по крайней мѣрѣ узнаю, гдѣ она, и какимъ путемъ идти къ ней! и съ сими утешительными мыслями вошелъ въ городъ.
Безчисленныя толпы пѣшихъ и множество скачущихъ въ богатыхъ раззолоченныхъ екипажахъ попадались мнѣ на встрѣчу. Замѣтивъ, что иные были разсѣяны, другіе веселы, a нѣкоторые печальны и задумчивы, я судилъ, что вѣрно y всякаго изъ нихъ и цѣль и желанія различныя. «Добрые люди!» спросилъ я: «неизвѣстна ли кому изъ васъ истина?» «Извѣстгна! извѣстна! — закричали всѣ почти въ одинъ голосъ, но такъ робко, такъ нетвердо, что легко можно было усомниться въ справедливости ихъ отвѣта; я однакожъ неусомнился и продолжалъ: „Сжальтесь надъ странникомъ, давно ищущимъ истину, укажите, гдѣ нашли сокровенное жилище ея?“ Изволь; укажемъ, укажемъ! — отвѣчали сотни голосовъ, и точно также какъ и на первый вопросъ. „И вы, друзья мой, не къ ней ли спѣшите?“ — Къ ней! къ ней! — Тутъ увидѣлъ я ошибку мою, думая прежде, что y всякаго особливая цѣль и намѣреніе. „Кто же изъ васъ именно приметъ на себя трудъ познакомить меня съ истиной“?» Философы….. Поеты… Ораторы…. богачи… бѣдные… Критики…. Панегирики…. и проч. и проч. раздавалось изъ среды толпы меня окружившей. Мнѣ послышалось даже, что многіе голоса кричали: льстецы… Какое счастье! мечталъ я: вмѣсто одного проводника y меня теперь ихъ нѣсколько сотенъ! Вотъ ошибка моя сверхъ чаянія поправлена! — исполненный восхищенія и благодарности, я спросилъ еще: «Гдѣ же обитаетъ истина?» — Во дворцѣ… въ хижинѣ…. въ городѣ…. въ деревнѣ…. въ воздухѣ… въ водѣ, на земли… въ воображеніи…. въ романахъ… въ…. Нѣтъ! при самомъ построеніи Вавилонской башни не было, думаю, такого страннаго разногласія, какого въ сію минуту я былъ свидѣтелемъ! — Отъ сихъ противорѣчущихъ отвѣтовъ я нѣсколько смутился и потерялъ прежнюю мою надежду; но собравшись съ духомъ, предложилъ новый вопросъ: «Не случалось ли кому изъ васъ ее видѣть?» — Мнѣ… мнѣ…. мнѣ... и сотни мнѣ разлились по воздуху. — И такъ всѣ они видѣли истину, думалъ я, и успокоился! «Какова она?» Страшна… прекрасна…. дурна…. приятна… дерзка…. смирна… болтлива…. скромна…. любитъ наряды…. любитъ простоту… y ней голубые глаза…. черные…. сѣрые... Я наскучилъ бы, еслибъ сталъ повторять всѣ слова, коими изображали тогда истину. — «Милостивые государи! милостивые государи!» говорилъ я, затыкая уши: «вы оглушили меня… Къ чему такой крикъ, такой шумъ? По вашимъ противурѣчіямъ я начинаю думать, что вы худо знаете истину; прошу васъ… менѣе словъ, но болѣе дѣла!….» Едва я окончилъ, какъ произошелъ новый шумъ, новое смятеніе. — Мы худо знаемъ истину!… Онъ безумный! Онъ вѣрно ушелъ изъ дому съумасшедшихъ! Въ цѣпи, въ цѣпи его! — Ни сраженія Героевъ Гомеровыхъ, ни ревъ валовъ бушующаго моря, ни завыванія ужасной разрушающей бури, ни самое чтеніе нескладныхъ, нелѣпыхъ стиховъ жалкаго Поета нашего не произведутъ въ душѣ такого сильнаго содроганія, какое почувствовалъ я отъ сего дикаго, раздирающаго сердце крика.
«Боже всемогущій!» сказалъ я: «прости мнѣ, что словомъ моимъ, совсѣмъ неумышленнымъ, раздражилъ я сихъ несчастныхъ людей, имѣющихъ такое ложное понятіе объ истинѣ! Ты видишь, Ты читаешь въ душѣ моей, имѣлъ ли я намѣреніе ихъ обидѣть!..» Между тѣмъ бурная толпа приступала ко мнѣ, и нѣкоторые уже готовы были схватить меня; но къ счастію вдругъ раздался ужасный громъ…. Малодушные испугались, оставили меня, и всѣ опрометью побѣжали укрываться въ домахъ своихъ отъ гнѣва небеснаго!… и такъ видимымъ покровительствомъ Неба я избавился бѣды, мнѣ угрожавшей.
Быстрѣе серны, преслѣдуемой охотникомъ, пустился я бѣжать по улицѣ, оглядываясь безпрестанно, не гонятся ли за мною, и вскорѣ очутился за городомъ.
Вотъ я опять одинъ, и въ странѣ пустой, вовсе мнѣ незнакомой! Признаюсь, я предался снова отчаянію; снова ропталъ на свою безразсудность. "Можно ли поступить легкомысленнѣе? Рѣшаться искать истину, и не справиться достовѣрно, гдѣ, въ какомъ мѣстѣ она обитаетъ, какими средствами избрать къ ней путь и надежный и безопасный? Въ городѣ, гдѣ едва необременили меня цѣпями за истину, безъ сомнѣнія нѣтъ ея; судя по разнорѣчію жителей, должно полагать, что истина къ нимъ и не заглядывала, a вѣрно соперница ея лесть, принявъ на себя видъ своей неприятельницы, чтобъ вредить ей, обманываетъ слабодушныхъ. Но гдѣ же истина? гдѣ найти сего феникса? Такъ думалъ я съ уныніемъ въ сердцѣ, сложа руки, устремя взоры на небо. --
Долго стоялъ я въ такомъ положеніи, и ни одна отрадная мысль не приходила мнѣ, въ голову, скажу къ стыду моему…. я даже началъ сомнѣваться въ бытіи истины… Наконецъ пришелъ въ себя, подкрѣпился нѣсколько надеждей, и хотѣлъ итти куда глаза глядятъ; но человѣкъ среднихъ лѣтъ, съ важной осанкой, съ гордой выступкой и мрачнымъ лицемъ привлекъ на себя мое вниманіе: онъ шелъ на встрѣчу ко мнѣ и, казалось, былъ погруженъ въ глубокую задумчивость, обрадовался, приближился къ нему и почтительно сказалъ: «Дозвольте, милостивый государь, обременить васъ моимъ вопросомъ!» Онъ взглянулъ на меня, и въ знакъ согласія кивнулъ головою. Я продолжалъ: "Вы безъ сомнѣнія слышали объ истинѣ? Скажите, существуетъ ли она на свѣтѣ? и… «Существуетъ ли? существуетъ ли?» прервалъ онъ слова мои, грозно сверкая глазами: «Молодой человѣкъ! умѣрь свою дерзость! Знаешь ли, кому сдѣлалъ ты етотъ глупой, неосновательной вопросъ?» — Не имѣю етой чести — отвѣчалъ я съ большимъ прежняго почтеніемъ. — «Такъ знай, сударь, я… я показываю людямъ прямой путь къ истинѣ, я… Идеологъ!»
Что могло бытъ для меня счастливѣе сей встрѣчи? Восхищенный словами незнакомца, я просилъ y него прощенія — самъ не зная въ чемъ — и убѣждалъ показать какъ можно скорѣе, гдѣ найти истину. --
«Слушай меня» сказалъ онъ (и я слушалъ обоими ушами): "Природа дала намъ все то, что потребно къ отысканію истины; слѣдовательно отъ насъ собственно зависитъ достигнуть того, чего ждемъ. Для лучшагоже въ томъ успѣха, мыд олжны сперва научиться познавать самихъ себя сколь можно короче; ето трудно, но не невозможно! Мы должны также — и ето необходимо имѣть понятія объ отношеніяхъ нравственнаго къ физическому; изслѣдывая вѣрнѣе свои чувствованія, свои склонности, мы должны руководствоваться разумомъ и непремѣнно придерживаться правилъ, имъ предписываемыхъ; a какъ извѣстно, что мысли раждаются отъ чувствій, то…. — «Извините меня, милостивый государь!» перебилъ я моего оратора, «что заставило васъ терять напрасно время? Все, что изволили вы говорить, очень хорошо очень краснорѣчиво… для другаго, но для меня непонятно. Мнѣ надобны ясныя, вѣрныя средства къ отысканію истины, a ваши отношенія нравственнаго къ физическому кажутся мнѣ слишкомъ темными выраженіями и ничего не объясняютъ; однимъ словомъ; мнѣ нужна не лекція объ истинѣ, a она сама. Прощайте!»
Увѣрившись, что трудно найти вѣрнаго указателя мѣстопребыванія истины, я рѣшился уже не просить y кого-либо помощи, a предаться Божіей власти, какъ былъ остановленъ Поетомъ, который; схватя меня за руку, просилъ выслушать оду, сочиненную къ богатому, могучему вельможѣ. Въ сей одѣ вельможа — не бывшій никогда на полѣ брани — превышалъ геройствомъ всѣхъ прошедшаго и настоящаго времени славныхъ полководцевъ. Я слушалъ, однакожъ скрѣпя сердце и необнаруживая, изъ учтивости, моей досады; но когда Поетъ, прочитавъ оду, спросилъ меня: «Какъ вы думаете; сколько десятковъ цѣлковыхъ получу за ету оду?» Я не могъ скрыть моего негодованія, и бросился отъ отъ стихотворца со всѣхъ ногъ, проклиная и стихи, и ласкателя, и неизвѣстнаго свѣту героя. — Отъ етаго мучителя, мыслилъ я, не добиться бы мнѣ толку объ истинѣ; онъ вовсе ее незнаетъ!.. Бѣжавши довольно долгое время, я почувствовалъ усталость и жажду. Осматриваюсь во всѣ стороны, не найду ли какого ручейка, чтобъ утолить жажду свѣжей, холодной водою, и примѣчаю вдали колодязь; радость моя была неописанна! Я бѣгу, лечу къ нему…. Но кто изобразитъ мое удивленіе! Вмѣсто ожиданной, обрпдовавшей меня воды, колодязь наполненъ — книгами! Какъ ни велика была досада моя, но уступила любопытству!.. Я началъ перебирать, пересматривать книги, и нашелъ много мистическихъ, нравоучительныхъ, философическихъ, и проч. и проч. Въ ето время, какъ я перечитывалъ заглавія нѣкоторыхъ, глубокой вздохъ поразилъ меня! Я прислушиваюсь… опять вздохъ; усугубляю вниманіе… доискиваюсь… и наконецъ ясно слышу, что кто-то вздыхаетъ подъ громадою толстыхъ книгъ разныхъ форматовъ! — «Кто тутъ? какой несчастный?» спросилъ я. Истина! — отвѣчалъ мнѣ со дна колодязя тонкой, едва слышимый голосъ. Я остолбенѣлъ отъ удивленія, и можетъ быть не скоро бы опамятовался, еслибы неуслышалъ словъ: — Кто бы ты ни былъ, прибѣгаю къ твоему добросердечію: избавь меня изъ несноснаго заточенія! — «Избавлю, избавлю непремѣнно!» произнесъ я громкимъ голосомъ: «надѣйся на меня, я другъ твой!…. Я давно ищу тебя!» И съ сими словами началъ выбирать и выбрасывать изъ колодязя книги; но, увы! всѣ усилія, всѣ труды мои были безполезны! Одинъ я не могъ очистить колодязя, не могъ дать свободнаго выхода бѣдной, заключенной истинѣ. Сожалѣніе объ участи несчастной придало мнѣ новыя силы; я собрался съ духомъ, и напряженіе мое было столь велико, что отъ него — я проснулся.
Читатель вѣрно уже догадывался, что все ето — видѣлось мнѣ во снѣ.
Симбирскъ.
[Маздорф А. К.] Искатель истины: [Аллегор. рассказ] / А.Мздрф // Вестн. Европы. — 1818. — Ч. 102, N 22. — С. 81-90.