Иосиф Викторович Поджио (Семевский)/ДО

Иосиф Викторович Поджио
авторъ Василий Иванович Семевский

Опубл.: 1907. Источникъ: az.lib.ru

Галлерея Шлиссельбургскихъ узниковъ

Подъ редакціею: Н. Ѳ. Анненскаго, В. Я. Богучарскаго, В. И. Семевскаго и П. Ф. Якубовича

Часть I. Съ 29 портретами.

Весь чистый доходъ предназначается въ пользу бывшихъ шлиссельбургскихъ узниковъ.

С.-Петербургъ. Типографія М. М. Стасюлевича, Bac. остр., 5 лин., 28. 1907.

Іосифъ Викторовичъ Поджіо ¹).
(1792—1848).

¹) Очеркъ этотъ составленъ преимущественно на основаніи дѣлъ о Поджіо въ Государственномъ Архивѣ и въ Архивѣ Департамента Полиціи (дѣла III Отд. соб. его вел. канц.).

I. В. Поджіо происходилъ изъ древней итальянской фамиліи. Отецъ его имѣлъ имѣніе и жилъ въ концѣ прошлаго столѣтія, во время французской революціи, въ верхней Италіи, въ Пьемонтѣ, въ провинціи Новара. Онъ былъ друженъ съ однимъ изъ тѣхъ французскихъ легитимистовъ, которые вслѣдствіе революціи переселились въ Россію, и этотъ пріятель уговорилъ., Поджіо-отца перебраться въ Одессу, гдѣ онъ вмѣстѣ съ герцогомъ Ришелье, Ланжерономъ и Де-Рибасомъ сдѣлался однимъ изъ первыхъ устроителей этого города. Онъ выстроилъ тамъ себѣ домъ и пріобрѣлъ имѣніе^[1] въ 500 душъ въ Чигиринскомъ у. Кіевской губерніи.

Іосифъ Викторовичъ родился въ 1792 г. и воспитывался въ Петербургѣ въ благородномъ пансіонѣ при іезуитской церкви, открытомъ въ 1803 г.^[2] (онъ былъ по вѣроисповѣданію католикъ). Учебный планъ этого заведенія былъ разсчитанъ на шесть лѣтъ. На каникулы полагался только одинъ мѣсяцъ (августъ), но и то воспитанниковъ не отпускали на это время къ родителямъ. Плата полагалась тысячу рублей въ годъ (ассигн.), кромѣ расходовъ на медицинскіе пособія, книги и разныя личныя нужды. Іосифъ Викторовичъ вступилъ въ пансіонъ вѣроятно въ годъ его открытія, такъ какъ онъ окончилъ курсъ въ 1809 г.^[3]. Затѣмъ онъ прожилъ два года у родителей, а въ 1811 г. поступилъ въ военную службу подпрапорщикомъ въ гвардейскій Преображенскій полкъ. Онъ участвовалъ въ Бородинскомъ сраженіи и въ концѣ 1812 г. получилъ первый офицерскій чинъ. Въ слѣдующемъ году онъ участвовалъ въ заграничномъ походѣ и былъ въ сраженіяхъ при Люцинѣ и Бауценѣ, осенью же несъ службу въ герцогствѣ Варшавскомъ при блокадѣ и сдачѣ крѣпости Модлинъ. Въ 1818 г. онъ вышелъ въ отставку въ чинѣ штабсъ-капитана, Въ первый разъ Поджіо былъ женатъ на дочери статскаго совѣтника Елиз. Матв. Челищевой, которая умерла въ первой половинѣ 1820-хъ гг. Отъ этого брака у него было четверо дѣтей.

Изъ показанія I. В. Поджіо на слѣдствіи видно, что онъ болѣе всего интересовался французскою литературою, занимался также исторіею и математикою. Первыя вольнодумныя и либеральныя мысли онъ заимствовалъ съ 1820 г. не «по внушенію другихъ», а изъ чтенія книгъ и газеты «Constitutionnel». Эти мнѣнія укрѣпились въ немъ вслѣдствіе размышленій о томъ, что Сѣверо-Американскіе Штаты находятся въ блестящемъ положеніи сравнительно съ тѣмъ, что они были до войны съ Великобританіею, и о томъ, что Англія и Франція процвѣтаютъ, тогда какъ состояніе Испаніи самое жалкое.

Въ апрѣлѣ 1824 г. Поджіо встрѣтился съ декабристомъ, членомъ Южнаго Общества, В. Л. Давыдовымъ, въ имѣніи его сестры г-жи Бороздиной. Здѣсь Давыдовъ, съ которымъ Поджіо былъ знакомъ и прежде, предложилъ ему вступить въ Тайное Общество и получилъ его согласіе. При этомъ Давыдовъ открылъ Поджіо, что Общество имѣетъ въ виду лишить жизни государя и царскую фамилію и учредить республику, во главѣ которой должны были находиться директорія, сенатъ и камера представителей, а также, что члены Общества есть во всѣхъ частяхъ государства и даже во флотѣ.

На другой день І. В. Поджіо имѣлъ разговоръ съ М. П. Бестужевымъ-Рюминымъ, который сообщилъ ему, что Общество намѣрено произнести покушеніе на императора Александра I во время смотра въ Бѣлой Церкви. Предполагалось переодѣть нѣсколькихъ офицеровъ, членовъ Общества, въ форму рядовыхъ, поставленныхъ на караулъ при павильонѣ, въ которомъ долженъ былъ жить государь, присоединить къ нимъ и разжалованныхъ, окружить ночью павильонъ и тутъ все покончить^[4]. Бестужевъ спросилъ Поджіо, хорошо ли онъ обдумалъ то, на что рѣшается, вступая въ число заговорщиковъ, и тотъ далъ положительный отвѣтъ. Бестужевъ наговорилъ ему много любезностей, сказалъ, что онъ выказываетъ истинно римскій характеръ, и хотѣлъ записать его фамилію, но Поджіо не позволилъ этого сдѣлать. Позднѣе, въ тотъ же день, Бестужевъ вновь напомнилъ ему о принятомъ на себя обязательствѣ, и Поджіо подтвердилъ, что исполнитъ его, и даже сказалъ, что самъ поведетъ заговорщиковъ. Тогда Бестужевъ хотѣлъ извѣстить объ этомъ Пестеля, но Поджіо не позволилъ назвать въ письмѣ его имя. Вечеръ прошелъ въ разговорѣ о томъ, какъ выполнить заговоръ. На другой день Бестужевъ уѣхалъ^[5].

Въ томъ же 1824 г. осенью I. В. Поджіо былъ вмѣстѣ съ Давыдовымъ у Пестеля и передалъ ему свой разговоръ съ Бестужевымъ, причемъ сказалъ, что ежели дойдетъ до какого нибудь дѣла, то онъ устранитъ свои личныя обязанности и будетъ находиться тамъ, гдѣ и другіе. На другой день Давыдовъ сообщилъ Поджіо, что Пестель его очень хвалилъ.

На слѣдствіи Іосифъ Викторовичъ далъ такое объясненіе своего вступленія въ общество. Когда Давыдовъ предложилъ ему это, Поджіо былъ влюбленъ въ его племянницу Map. Андр. Бороздину и боялся, что, отказавшись отъ предложенія ея дяди, навлечетъ на себя его гнѣвъ и лишится возможности видѣться въ его домѣ съ любимою дѣвушкою, такъ какъ у ея матери онъ бывалъ очень рѣдко — разъ или два въ годъ. Дѣвушка эта, дочь сенатора Бороздина, была очень хороша собой; у Поджіо было много соперниковъ, но онъ, самъ очень красивый, восторжествовалъ надъ всѣми и женился на ней, противъ воли ея отца, въ 1825 г.^[6].

Когда на югѣ начались аресты членовъ тайнаго общества, въ имѣніи Поджіо былъ арестованъ декабристъ Лихаревъ^[7], а затѣмъ и младшій братъ Іосифа Викторовича — Александръ. Черезъ 8 дней послѣ того былъ взятъ и самъ Іосифъ Викторовичъ. Онъ оставилъ четверыхъ дѣтей отъ перваго брака, вторую жену почти наканунѣ родовъ и старуху мать, которой было болѣе 60 лѣтъ. Судя по письму Поджіо изъ крѣпости къ генералу Левашеву, матеріальное положеніе его семьи въ это время было весьма незавидное. За нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ они съ братомъ проиграли процессъ и поплатились значительною суммою, что вмѣстѣ съ долгами, сдѣланными имъ во время службы, довело общую сумму долговъ до 80.000 р. (асс). Поэтому, имѣя лишь 211 душъ крестьянъ, онъ, при своемъ многочисленномъ семействѣ, долженъ былъ неустанно заниматься хозяйствомъ.

21 января 1826 г. I. В. Поджіо, по привозѣ въ Петербургъ, далъ первое показаніе на допросѣ у ген.-ад. Левашева и затѣмъ, какъ и другіе декабристы; былъ приведенъ къ ими.-Николаю, который велѣлъ отправить его въ крѣпость, предписавъ коменданту содержать его «строго, но хорошо».

Въ крѣпости, хотя вѣроятно не сразу, ему было дозволено писать роднымъ, но не разрѣшили свиданій съ женою, потому что тесть его хотѣлъ во что бы ни стало, чтобы дочь порвала всякую связь съ мужемъ. Съ этою цѣлью онъ не только не соглашался пускать Map. Андр. въ крѣпость, но принялъ всѣ мѣры, чтобы письма какъ мужа къ женѣ, такъ и жены къ мужу не доходили по назначенію^[8].

Верховнымъ судомъ I. В. былъ обвиненъ въ томъ, что «участвовалъ въ умыслѣ на цареубійство согласіемъ и-даже вызовомъ, но потомъ измѣнившимся и съ отступленіемъ отъ онаго» (Поджіо въ своихъ показаніяхъ заявилъ, что рѣшилъ не исполнять принятаго на себя обязательства); обвиненъ былъ и въ томъ, что «принадлежалъ къ тайному обществу съ знаніемъ цѣли и зналъ о приготовленіи къ мятежу». Онъ былъ отнесенъ къ четвертому разряду преступниковъ и приговоренъ, по лишеніи чиновъ и дворянства, къ ссылкѣ въ каторжную работу на 12 лѣтъ и потомъ на поселеніе. По манифесту 22 августа 1826 г. срокъ каторги былъ пониженъ до 8 лѣтъ.

Какъ ни старался тесть Поджіо, Бороздинъ, очернить зятя въ глазахъ дочери, она все рвалась къ мужу и сильно тосковала, не имѣя возможности добиться о немъ извѣстій. Когда послѣ рѣшенія верховнаго суда декабристовъ начали отправлять въ Сибирь и нѣкоторымъ ихъ женамъ удалось добиться разрѣшенія. раздѣлить судьбу мужей, то и М. А. Поджіо стала собираться въ дальній путь, надѣясь разыскать своего мужа въ Сибири. Тогда Бороздинъ прибѣгнулъ къ безчеловѣчному средству, чтобы навсегда разлучить дочь съ мужемъ: онъ сталъ хлопотать о томъ, чтобы его зять былъ не отправленъ въ Сибирь, а оставленъ въ крѣпости^[9]. При большихъ связяхъ Бороздина ему удалось добиться повелѣнія ими. Николая въ октябрѣ 1827 г. заключить I. В. Поджіо въ Шлиссельбургскую крѣпость^[10]. Для родныхъ Поджіо и его жены осталось неизвѣстнымъ, гдѣ онъ находится. 21 марта 1828 г. Марія Андреевна обратилась изъ Москвы къ Бенкендорфу съ письменною просьбою открыть ей мѣстопребываніе ея мужа, такъ какъ она желаетъ отправиться къ нему. Бенкендорфъ 6 апрѣля приказалъ сообщить «женѣ государственнаго преступника» Поджіо, что «еще не имѣется положительнаго свѣдѣнія о мѣстопребываніи его», хотя, конечно, III Отдѣленію было прекрасно извѣстно, гдѣ онъ находится.

8 апрѣля 1828 г. Бороздинъ написалъ Бенкендорфу письмо, въ которомъ говоритъ, что его старшая дочь (ей въ то время было 22 года), вышедшая замужъ противъ. его воли, можетъ отправиться. въ Сибирь не иначе, какъ подвергшись его проклятію. Но онъ желаетъ уничтожить ея сомнѣнія относительно того, доходитъ ли до I. В. помощь, адресуемая для обоихъ Поджіо въ Читинскій острогъ. Бенкендорфъ отвѣчалъ: «Іосифъ Поджіо не находится еще въ Читинскомъ острогѣ, но я могу васъ увѣрить, милостивый государь, что онъ аккуратно получаетъ всѣ письма, вещи и деньги, отправляемыя при моемъ посредствѣ».

18 августа того же года М. А. Поджіо изъ имѣнія мужа обратилась чрезъ III Отдѣленіе съ прошеніемъ на имя государя; она просила объявить ей, гдѣ находится ея мужъ, чтобы она могла, «соединясь съ нимъ, исполнять до конца своей жизни… данную предъ Богомъ клятву не оставлять его въ несчастіи и быть истинною матерью пятерыхъ его сиротъ и нѣжнѣйшею дочерью престарѣлой его матери. Я желаю облегчить хотя нѣсколько несчастный жребій мужа моего, и по прошествіи нѣкотораго времени возвратиться къ дѣтямъ его, зная, что во мнѣ одной состоитъ вся ихъ подпора».

Отвѣта на это не послѣдовало^[11].

Въ мартѣ 1828 г. въ III Отдѣленіи, чрезъ главный штабъ, было получено извѣстіе, что I. В. Поджіо желаетъ исповѣдаться. Его просьба была исполнена и къ нему былъ отправленъ изъ Петербурга «католическій монахъ» Шимановскій.

Въ сентябрѣ того же года комендантъ Шлиссельбургской крѣпости Колотинскій сообщилъ въ III Отдѣленіе, что Поджіо, получая чрезъ эту канцелярію письма и деньги, «проситъ неотступно позволенія писать къ матери и женѣ своей единственно о своемъ здоровьѣ, воспитаніи дѣтей своихъ и нѣкоторыхъ домашнихъ распоряженіяхъ, не объявляя отнюдь о мѣстѣ пребыванія своего». Колотинскій просилъ исходатайствовать это позволеніе. Ему отвѣчали, что государственнымъ преступникамъ, осужденнымъ верховнымъ уголовнымъ судомъ въ каторжную работу, вовсе воспрещено писать, хотя получать письма имъ дозволено. Впрочемъ, III Отдѣленіе обѣщаю войти съ представленіемъ по этому предмету. Только 13 января 1829 г. Бенкендорфъ составилъ записку, въ которой упоминалось и о просьбѣ жены Поджіо. Чрезъ начальника главнаго штаба, гр. Чернышева, она была доложена государю, который разрѣшилъ Поджіо писать женѣ, и матери только о своемъ здоровьѣ и домашнихъ дѣлахъ, не объявляя о мѣстѣ своего пребыванія, съ тѣмъ, чтобы письма представлялись открытыми ему, Чернышеву, а онъ будетъ препровождать ихъ въ III Отдѣленіе по назначенію.

Поджіо, разумѣется, поспѣшилъ воспользоваться даннымъ ему дозволеніемъ, но очевидно писать можно было лишь изрѣдка. Первое письмо къ женѣ было написано 31 января 1829 г., а слѣдующія 28 мая, 30 іюня (къ матери и женѣ) и 13 сентября того же года. Въ послѣднемъ письмѣ (къ матери и семейству) Поджіо увѣдомляетъ о полученіи имъ въ разное время 500 руб., которые доставлялись ему чрезъ III Отдѣленіе.

Въ мартѣ 1829 г. къ Поджіо, по его просьбѣ, вновь посылали для исповѣди того же «священника католической церкви» Шимановскаго.

22 февраля 1830 г. жена Поджіо подала въ Петербургъ въ III Отдѣленіе просьбу на французскомъ языкѣ, которая показываетъ ея полную растерянность. Она называетъ себя «вдовою живого мужа», говоритъ, что у нея есть ребенокъ, «родившійся черезъ нѣсколько недѣль послѣ ужаснаго событія, которое отняло у него его несчастнаго отца», упоминаетъ о томъ, что она находитъ убѣжище въ чужомъ домѣ и въ заключеніе говоритъ: «Государь, я не знаю, чего я должна просить у В. И. В-ва». Просьбѣ этой не было дано хода.

Послѣ этого мы не находимъ въ дѣлѣ III Отдѣленія никакого извѣстія о женѣ I. В. Поджіо. Судя по ея упоминанію о томъ, что она живетъ въ чужомъ домѣ, можно думать, что въ это время (въ 1830 г.) она находилась въ дурныхъ отношеніяхъ съ отцомъ, но если точно извѣстіе въ воспоминаніяхъ Бѣлоголоваго, Бороздинъ «попрежнему употреблялъ всѣ усилія развлечь свою дочь и заставить забыть… прошлое. Наконецъ, черезъ восемь лѣтъ это ему удалось, и она вышла въ Крыму снова замужъ» (стр. 26)^[12] за кн. Гагарина, убитаго потомъ на Кавказѣ^[13].

Нужно думать, что еще въ 1830 г. Марію Андр. Поджіо убѣдили разорвать отношенія къ мужу; быть можетъ, на нее повліяло то, что Бенкендорфъ попрежнему не открывалъ ей мѣстопребываніе мужа, а можетъ быть удалось повліять на нее и отцу. Какъ бы то ни было, весьма знаменательно то, что въ дѣлѣ III Отдѣленія мы не находимъ упоминанія о письмахъ его въ 1830 и 1831 гг. не только къ женѣ, но и къ матери, и вообще за эти годы онъ ничѣмъ не напоминаетъ о себѣ шефу жандармовъ. По всей вѣроятности Поджіо находился въ самомъ удрученномъ состояніи духа, не получая вѣстей отъ жены. Только 24 августа 1832 г. комендантъ Шлиссельбургской крѣпости донесъ, что Поджіо, «чувствуя себя въ изнеможеніи силъ», просилъ о присылкѣ къ нему священника, что и было исполнено. Очевидно, Поджіо въ 1830—1832 гг. перенесъ сильное нравственное потрясеніе и тяжелую болѣзнь. Молчаніе жены было для него, конечно, ужаснымъ ударомъ, но, по свидѣтельству Бѣлоголоваго, ни годы, ни заключеніе «не умалили его любви» къ ней и, отправляясь въ ссылку въ восточную Сибирь, но окончаніи срока заключенія, анъ былъ увѣренъ, «что найдетъ ее тамъ, а если нѣтъ, то выпишетъ ее немедленно къ себѣ».

Кромѣ тяжелыхъ нравственныхъ страданій, Поджіо болѣлъ тамъ и физически. Вѣроятно, вслѣдствіе плохой пищи, «кромѣ иныхъ признаковъ разстройства здоровья», у него образовался солитеръ. «Лекарь», какъ видно изъ позднѣйшаго сообщенія. I. В., заявилъ ему, что будто бы нѣтъ средствъ его вылечить «при спертомъ тюремномъ воздухѣ» и только уговаривалъ его съ терпѣніемъ переносить всѣ недуги, утверждая, что когда онъ будетъ «пользоваться свѣжимъ воздухомъ и достаточнымъ тѣлодвиженіемъ», то «не только откроется возможность облегчить» его «болѣзненные припадки, но что комплекція» Поджіо «позволяетъ испытать извѣстныя средства для истребленія солитера».

Въ декабрѣ 1832 г. мать Поджіо, Магдалина Іосифовна, услышавъ о томъ, что изданъ манифестъ по случаю рожденія вел. кн. Михаила Николаевича, написала въ III Отдѣленіе письмо, въ которомъ просила увѣдомить ее, гдѣ находится ея сынъ. Бенкендорфъ отвѣчалъ, что въ числѣ освобожденныхъ по указу 8 ноября «отъ работъ и назначенныхъ на поселеніе въ Сибири сынъ вашъ… не состоитъ и въ положеніи его не послѣдовало никакой перемѣны, почему и посылаемыя вами къ нему письма, деньги и разныя вещи могутъ быть адресованы попрежнему въ III Отдѣленіе Собств. Его Вел. канцеляріи».

Единственнымъ развлеченіемъ для Поджіо въ Шлиссельбургской крѣпости было чтеніе. Неизвѣстно, привезъ ли онъ съ собою книги, или онѣ были доставлены ему позднѣе, но когда срокъ его заключенія кончился, у него было 319 томовъ книгъ, преимущественно религіозныхъ и по исторіи церкви, почти исключительно на французскомъ языкѣ. Тутъ были между прочимъ произведеніе св. Августина «La cité de Dieu», сочиненіе Боссюэта, 16 томовъ сочиненій извѣстнаго проповѣдника-іезуита (XVII вѣка) Бурдалу, «Génie du christianisme» Шатобріана и его же «Путешествіе въ Іерусалимъ» (по-русски), а также на французскомъ языкѣ «Мысли» Паскаля, «О воспитаніи дѣвушекъ» Фенелона и др.

Но чтеніе не могло, конечно, избавить I. В. отъ физическихъ и нравственныхъ страданій, и здоровье его видимо быстро разрушалось. Это видно изъ того, что, исповѣдавшись въ февралѣ 1833 г., онъ, «чувствуя себя», по словамъ коменданта, «въ весьма слабомъ состояніи», въ іюнѣ попросилъ о присылкѣ священника, что и было исполнено. Въ апрѣлѣ 1834 г. вновь послѣдовали исповѣдь и причащеніе.

Въ первой половинѣ 1834 г. мать декабристовъ Поджіо обратилась къ министру внутреннихъ дѣлъ съ прошеніемъ, въ которомъ заявляла, что ея сыновья лишены всѣхъ гражданскихъ правъ и находятся въ ссылкѣ (она не знала, что I. В. содержится въ Шлиссельбургѣ). «Находясь при старости лѣтъ и въ болѣзненномъ положеніи и не желая по смерти своей оставить дѣтей безъ помощи», она составила духовное завѣщаніе, въ которомъ назначила имъ изъ доходовъ съ имѣнія по 2000 р. (асс.) въ годъ съ тѣмъ условіемъ, чтобы деньги вносились въ иркутскій приказъ общественнаго призрѣнія и сыновья ея пользовались бы процентами съ нихъ, а прочее имѣніе она завѣщаетъ дѣтямъ ея сына I. В. Представляя проектъ завѣщанія, она просила исходатайствовать согласіе государя на утвержденіе ея предположенія. Министръ внутреннихъ дѣлъ снесся съ III Отдѣленіемъ, но Бенкендорфъ отвѣчалъ, что бр. Поджіо лишены «всѣхъ гражданскихъ правъ и состоянія» и потому составленіе для нихъ капитала по завѣщанію матери дозволено быть не можетъ^[14].

10 іюля 1834 г. истекалъ 8-лѣтній срокъ каторжныхъ работъ, назначенный для I. В. Поджіо манифестомъ 1826 г. и замѣненный для него именнымъ указомъ 1827 г. тюремнымъ заключеніемъ въ Шлиссельбургѣ. Государь приказалъ сослать его на поселеніе въ восточную Сибирь. Іосифъ Викторовичъ просилъ дозволить ему жить съ братомъ Александромъ, который находился тогда въ Петровскомъ заводѣ, и потому велѣно было, по окончаніи срока каторжныхъ работъ А. В. Поджіо, отправить его въ то же мѣсто, гдѣ будетъ поселенъ его старшій братъ.

10 іюля 1834 г. Поджіо, послѣ 8-лѣтняго заключенія по приговору, былъ отправленъ изъ Шлиссельбургской крѣпости съ фельдъегеремъ въ восточную Сибирь и и августа былъ доставленъ въ Иркутскъ. Мѣстомъ поселенія ему было назначено село Усть-Кудинское Иркутскаго уѣзда въ 26 верстахъ отъ Иркутска, при впаденіи р. Куды въ Ангару^[15]. Въ октябрѣ мать его, три мѣсяца не получая отъ него писемъ, обратилась въ III Отдѣленіе съ вопросомъ, куда она должна писать сыну. Только тогда ей было открыто его новое мѣстопребываніе^[16].

Въ 1836 г. забота М. I. Поджіо о ея несчастныхъ сыновьяхъ навлекла на нее большія непріятности. Она отправила въ Сибирь на ихъ имя двѣ посылки, въ которыхъ, среди другихъ вещей, были вложены два боченка — одинъ съ прованскимъ масломъ для I. В., другой — съ бѣлымъ медомъ для А. B., вѣроятно не зная, что жидкости воспрещается пересылать по почтѣ. Въ Харьковѣ было замѣчено, что масло дало течь, и это вызвало наложеніе на М. I. Поджіо штрафа въ 9120 р. (асс). Дѣло доходило до сената, который рѣшилъ наложенный штрафъ взыскать изъ доходовъ съ имѣнія и назначить съ этою цѣлью опекуна. Мать написала І. В. о своемъ печальномъ матеріальномъ положеніи и заключила письмо такъ: «Посылокъ сего года не ожидай отъ меня, ибо худы обстоятельства, какъ самъ видишь. Денегъ по частямъ буду въ малости присылать, если будутъ»^[17].

Въ началѣ 1837 г. I. В. Поджіо обратился къ Бенкендорфу съ просьбою о дозволеніи поселиться въ Иркутскѣ, чтобы имѣть возможность лечиться. «Припадки, происходящіе отъ солитера», писалъ онъ, «соединяясь къ инымъ моимъ недугамъ, усиливаются до того, что бываютъ иногда едва стерпимы». Онъ ссылался и на то, что въ Иркутскѣ есть католическая церковь. Просьба эта осталась безъ отвѣта, и лишь въ 1841 г. Поджіо было разрѣшено отправиться на Туркинскія минеральныя воды. Въ 1837 г. у Поджіо въ Усть-Кудѣ прожило нѣсколько мѣсяцевъ семейство Волконскихъ^[18] (у I. В. въ это время былъ уже собственный домикъ^[19].

Младшій братъ I. В., Александръ Викторовичъ Поджіо, былъ первоначально приговоренъ къ безсрочной каторгѣ, но въ три пріема продолжительность ея была сокращена до 13 лѣтъ, и ю поля 1839 г. онъ долженъ былъ перейти на поселеніе. Теперь братья могли жить вмѣстѣ, что конечно нѣсколько облегчало страданія I. В. Любопытно, что Поджіо старшій все еще ждалъ пріѣзда къ нему жены. «Хотя до брата и его друзей», говоритъ H. А. Бѣлоголовый, «дошло уже извѣстіе о вторичномъ бракѣ жены Осипа Викт., но ни у кого не хватило духу сообщить эту вѣсть ему и нанести новый ударъ бѣдняку, уже такъ много переиспытавшему въ крѣпости, и который теперь со всѣмъ пыломъ итальянской фантазіи строилъ планы о возобновленіи своего такъ неожиданно и на такой длинный срокъ нарушеннаго семейнаго счастья. Пришлось нѣкоторое время обманывать его и, мало-по-малу подготовляя къ удару, скрывать истину, пока она не была открыта ему, кажется, по просьбѣ декабристовъ, тогдашнимъ ген.-губ. во сточной Сибири Рупертомъ». I. В. не могъ примириться съ измѣною жены и до конца жизни вслѣдствіе этого тяжко страдалъ^[20].

Здоровье Поджіо-старшаго было въ очень печальномъ состояніи. «Я помню очень хорошо фигуру Осипа Викт.», говоритъ Бѣлоголовый; «въ немъ почти не удержался итальянскій типъ; онъ мало имѣлъ сходства съ братомъ и, въ противоположность послѣднему, былъ высокъ ростомъ, широкоплечъ и далеко не такой выраженный брюнетъ. Его атлетическое сложеніе было однако совсѣмъ расшатано крѣпостнымъ заключеніемъ, онъ сильно страдалъ скорбутомъ, не выносилъ ни твердой, ни горячей пищи, и я помню, какъ свою тарелку супа онъ выносилъ всегда въ холодныя сѣни, чтобы остудить ее».

8 января 1848 г. I. В. Поджіо умеръ въ Иркутскѣ, въ домѣ Волконскихъ, куда пріѣхалъ за два дня до смерти больной воспаленіемъ мозга и почти безъ памяти. Мѣстный исправникъ сообщилъ губернатору, что послѣ Поджіо не осталось никакого имущества, такъ какъ онъ жилъ съ братомъ, который заявилъ, что «оба они имѣли только необходимое содержаніе, и имущества отдѣльнаго» умершій не имѣлъ. Получивъ объ этомъ донесеніе, III Отдѣленіе поднесло докладъ ими. Николаю, какъ это дѣлало о смерти и другихъ декабристовъ.

В. Семевскій.

---

1. Бѣлоголовый. «Воспоминанія», Спб. 1901 г., стр. 23.
2. Поджіо научился въ немъ французскому и нѣмецкому языкамъ. Другими предметами преподаванія были начала богословія, исторія священная и гражданская, «баснословіе» (миѳологія), географія, лѣтосчисленіе, словесность, риторика, логика, метафизика, математика, физика, механика, начальныя основанія права естественнаго, гражданскаго и политическаго. Кромѣ того учили танцамъ, рисованію, музыкѣ, гражданскому и военному зодчеству; желающихъ упражняли и въ фехтованіи.
3. Старше 12 лѣтъ никого не принимали, а ему въ 1803 г. исполнилось и лѣтъ. Морошкинъ. «Іезуиты въ Россіи съ царствованія Екатерины II и до нашего времени». Спб. 1870 г., II, 121—127.
4. Впослѣдствіи узнали, что государь не пріѣдетъ въ Бѣлую Церковь и что маневры отмѣнены.
5. Нѣсколько позднѣе Поджіо, отправившись со своимъ младшимъ братомъ Александромъ Викторовичемъ, также членомъ тайнаго общества, къ Давыдову, встрѣтилъ тамъ Бестужева. Послѣдній завелъ рѣчь о намѣреніи общества истребить всю царскую фамилію и высказалъ мнѣніе, что должно убить одного государя, а остальныхъ членовъ царской фамиліи изгнать. На это бр. Поджіо возразили, что рѣшеніе общества вполнѣ основательно, и I. В. указалъ въ видѣ примѣра на то, что Людовикъ ХVIII, возвратившись во Францію, овладѣлъ престоломъ.
6. М. А. Бороздина была двоюродной племянницей кн. М. Н. Волконской. жены декабриста.
7. Онъ и I. В. были женаты на родныхъ сестрахъ.
8. Бѣлоголовый, стр. 25. Впрочемъ, 26 января 1826 г. Николай Павловичъ дозволилъ I. В. имѣть свиданія съ генераломъ Раевскимъ; они состоялись въ квартирѣ коменданта, въ его присутствіи, 26 января и 6 февраля.
9. Бѣлоголовый, стр. 25—26.
10. Государств. Архивъ I, В. № 332 в.
11. Около 1 февраля 1828 г. былъ полученъ въ III Отдѣленіи рапортъ кіевскаго военнаго губернатора Желтухина о матери декабристовъ Поджіо. Священникъ селя Яновичи донесъ своему начальству, что помѣщица, маіорша Поджіо, употребляетъ своихъ крестьянъ въ работу въ праздничные и воскресные дни и что, когда онъ предложилъ ей почитать праздники, она отвѣчала: «А Николай» (государь) «паничиковъ моихъ» (т.-е. ея сыновей) «не пожаловалъ, — я не велю и праздновать». Судя по смыслу отвѣта Магдалины Поджіо, нужно думать. что она не пожелала праздновать царскій день (вѣроятно день Николая 6 декабря). Желтухинъ велѣлъ произнести объ этомъ слѣдствіе и въ то же время сообщилъ въ III Отдѣленіе, а Бенкендорфъ доложилъ объ этомъ случаѣ государю. Архивъ Депар. Полиціи, Дѣла III Отд., всеподдан. доклады 1828 г., № 20, кн. I, л. 47, и дѣло № 61, ч. 33, п. 1.
12. Такимъ же образомъ поступила ея сестра, жена декабриста Лихарева. «Записки декабриста» (бар. Розена). Лейпцигъ. 1870 г., стр. 299. А, между тѣмъ первоначально она также хотѣла сопровождать мужа въ ссылку, и отецъ этому не противился.
13. «Записки кн. Волконской», Спб., 1904 г., стр. 164.
14. Арх. Деп. Пол. дѣло III. Отд. № 61 ч. 33, л. 4—6.
15. Здѣсь его навѣстилъ сибирскій казакъ Черепановъ и привезъ ему пакетъ отъ брата и другихъ декабристовъ изъ Петровскаго завода. I. В. жилъ тогда въ самой маленькой кануркѣ. «Изъ воспоминаній Сибирскаго казака». «Древ. и Нов. Росс.» 1876 г., т. II, стр. 377.
16. Въ мартѣ 1836 г. изъ Шлиссельбурга были вытребованы книги Поджіо и выданы его сыну.
17. Старушка подписывалась такъ: «любящая и почитающая мать М. Poggio».
18. Вѣроятно, предупреждая объ этомъ отца, дочь Поджіо, Марія, писала ему 6 марта 1837 г.: «Вы скоро будете имѣть при васъ подругу (une amie, которая доставитъ вамъ много утѣшенія».
19. «Записки С. Г. Волконскаго», 1901 г., стр. 476.
20. «Записки кн. М. Н. Волконской», 1904 г., стр. 164.