ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРѢНІЕ.
правитьВъ теченіе нѣсколькихъ недѣль вся европейская печать занята была арестомъ Шнебелэ. Одно время казалось, что это вопіющее нарушеніе основныхъ требованій международнаго права поведетъ къ войнѣ между Германіей и Франціей. Трудно было предположить, что нѣмецкій пограничный коммиссаръ устроилъ предательскую западню пограничному коммиссару Французской республики безъ вѣдома своего правительства. Германскіе чиновники хорошо дисциплинированы и ни одинъ изъ нихъ не рѣшится опрометчивымъ поступкомъ втянуть свое отечество въ запутанное и рискованное положеніе. Установленные впослѣдствіи факты подтвердили отчасти подозрѣніе о томъ, что арестъ Шнебелэ подготовлялся нѣмецкими властями. Въ нотѣ князя Бисмарка, переданной французскому послу въ Берлинѣ, говорится, между прочимъ, слѣдующее: «Судебное слѣдствіе, начатое противъ Шнебелэ вслѣдствіе обвиненія въ измѣнѣ, совецшонной имъ на территоріи Германской имперіи, основывается на вѣскихъ и несомнѣнныхъ доказательствахъ виновности его, состоящихъ въ показаніяхъ Елейна, обвиняемаго въ томъ же преступленіи, и въ собственноручныхъ письмахъ Шнебелэ, отправленныхъ имъ по почтѣ изъ Меда и признанныхъ имъ за свои. Основываясь на виновности Шнебелэ, предварительно доказанной и затѣмъ признанной имъ самимъ, судъ приказалъ арестовать его, какъ только онъ появится на германской территоріи». Имперскій канцлеръ прибавляетъ, что основаніемъ для освобожденія Шнебелэ послужилъ исключительно принципъ международнаго права, по которому переходъ границы по служебному соглашенію между чиновниками смежныхъ государствъ долженъ обезпечивать имъ полную неприкосновенность. Стало быть, еслибъ не былъ установленъ фактъ именно такого перехода, то Шнебелэ обвинялся бы въ измѣнѣ… Германской имперіи. Какъ это гражданинъ Французской республики или какого-либо другаго государства можетъ впасть въ столь удивительное преступленіе? Англійскія газеты справедливо указывали на нелѣпость этого постановленія германскаго законодательства. Несомнѣнно, что Гамбетта вступалъ въ сношенія съ лицами, имѣвшими въ виду дѣйствовать противъ государственныхъ интересовъ Гогенцоллернской имперіи. Найдись этому серьезныя улики, и Гамбетта, обвиненный въ измѣнѣ врагу своего отечества, могъ бы быть разстрѣлянъ на нѣмецкой территоріи. Если бы русскій военный министръ неосторожно вступилъ въ тайныя сношенія для того, чтобы добыть, напримѣръ, планы германскихъ крѣпостей, то его также приговорили бы къ уголовному наказанію по германскимъ законамъ. Между тѣмъ, въ международной практикѣ существуютъ два вполнѣ удовлетворительные способа охраны безопасности одного государства отъ покушеній со стороны подданныхъ находящагося съ нимъ въ мирѣ другаго государства: правительство заинтересованной страны или извѣщаетъ правительство государства, подданнымъ котораго состоитъ заговорщикъ, прося благосклоннаго содѣйствія, или же преслѣдуетъ такого заговорщика на его родинѣ, его отечественнымъ судомъ. Англійскій Economist говоритъ, что германскій законъ нелѣпъ въ самомъ принципѣ. «Никакая первоклассная держава не потерпѣла бы его примѣненія къ своему подданному, пользующемуся выдающимся общественнымъ положеніемъ; допустить же такое примѣненіе къ лицу обыкновенному было бы прямою несправедливостью».
Шнебелэ освобожденъ, и опасность для европейскаго мира пока устранена. Temps полагаетъ, что князь Бисмаркъ вынужденъ былъ уступить передъ европейскимъ общественнымъ мнѣніемъ, которое рѣшительно высказалось противъ образа дѣйствія германскихъ властей. Мы думаемъ, что это отчасти вѣрно. Отзывамъ англійской печати въ особенности руководитель судебъ Германской имперіи не могъ не придать большаго значенія. Еслибъ Англія въ случаѣ столкновенія Германіи съ Франціей была не на сторонѣ первой, то шансы побѣды сильно понизились бы для князя Бисмарка. Но справедливость и соображенія гумманности сами по себѣ — плохая сдержка для людей, подобныхъ знаменитому канцлеру. Онъ съумѣлъ привить и значительной части германскаго общества инстинкты милитаризма и грубаго національнаго своекорыстія. Какъ на одно изъ характерныхъ доказательствъ такого печальнаго превращенія, которое совершается въ странѣ Лессинга и Фихте старшаго, Politik указываетъ на произведенія нѣмецкихъ профессоровъ, требующихъ, чтобы германскій народъ усвоилъ себѣ пріемы и духъ властителя, чтобъ онъ воспиталъ въ себѣ жесткость и стремленіе господствовать. По отношенію къ другимъ народамъ нѣмцы должны быть молотомъ[1]. Берлинскій корреспондентъ Русскихъ Вѣдомостей не безъ основанія придаетъ значеніе тому, что въ столицѣ Германской имперіи не праздновали исполнившагося 14 апрѣля н. ст. столѣтія со дня рожденія знаменитаго Уланда: «Пруссакъ злопамятенъ и, чтобы спасти свою солдатскую честь, рѣшилъ совершенно игнорировать заслуги поэта, бывшаго открытымъ противникомъ прусской наслѣдственной гегемоніи надъ остальными германскими государствами».
Такъ какъ политика захватовъ и грубаго своекорыстія создавать друзей, не можетъ, то Германіи приходится все болѣе и болѣе превращаться въ исполинскую казарму, все болѣе и болѣе обременять массу населенія податями. Вслѣдъ за принятіемъ военнаго септенната рейхстагу пришлось принять и дополнительные военные расходы, которыхъ оказалось 320 милліоновъ марокъ. Естественно, что въ средѣ нѣмецкихъ трудовыхъ массъ ростетъ недовольство, что экономическіе вопросы разъединяютъ германскія партіи. Свободномыслящіе, повидимому, имѣютъ въ виду, понеся довольно заслуженное пораженіе, выступить съ болѣе опредѣленною программой, поближе подойти къ нуждамъ рабочихъ классовъ. Починъ въ этомъ отношеніи принадлежитъ Вирхову и покойному Леви. Въ послѣднее время о переработкѣ программы партіи свободномыслящихъ дѣятельно хлопочетъ Максъ Гиршъ, одинъ изъ руководителей германскихъ рабочихъ ассоціацій.
Въ дѣлѣ Шнебелэ французское общественное мнѣніе снова обнаружило замѣчательную сдержанность, достоинство и спокойную увѣренность и въ правотѣ, и въ достаточной силѣ передъ грознымъ противникомъ. Несмотря на неустойчивыя международныя отношенія, Франція дѣятельно готовится ко всемірной выставкѣ, которая должна открыться въ Парижѣ въ 1889 году. Военныя издержки поглощаютъ громадныя суммы и у Французской республики, но, благодаря въ значительной степени длинному ряду производительныхъ затратъ, общее благосостояніе страны не терпитъ большаго вреда. Извѣстно, какъ много сдѣлано въ этой странѣ со времени паденія второй имперіи для распространенія народнаго образованія. Если государство иной разъ и прибѣгало къ черезъ-чуръ крутымъ мѣрамъ въ борьбѣ съ преобладавшимъ въ школѣ вліяніемъ римскокатолическаго духовенства, то всякое стремленіе папскаго престола господствовать надъ общественною мыслью и совѣстью служитъ ему достаточнымъ оправданіемъ. ни одно правительство во Франціи не сдѣлало такъ много усилій для правильной постановки, то-есть всеобщности и безплатности начальнаго образованія. Не забываются имъ и нужды высшаго образованія. 13 апрѣля н. с. министръ народнаго просвѣщенія Французской республики, знаменитый ученый Бертело, торжественно открылъ университетъ въ Алжирѣ. Высшее образованіе, — говорилъ при этомъ случаѣ министръ, — есть свѣтъ цивилизаціи, оно составляетъ ея честь и обезпечиваетъ ея плодотворность, ибо нація не имѣетъ силы и блеска, если она не обладаетъ достаточнымъ числомъ людей, прошедшихъ высшую, университетскую школу. Бертело настаивалъ на необходимости всесторонняго изученія колоніи въ историческомъ, юридическомъ и естественно-научномъ отношеніи, чтобы тѣмъ крѣпко и неразрывно связать Алжирію съ метрополіей. Если дѣло будетъ идти и дальше въ такомъ же направленій, то французы фактически опровергнутъ утвержденіе о томъ, что они плохіе колонизаторы. Успѣхи, достигнутые ими за послѣдніе годы въ Алжирѣ и въ Тунисѣ, уже очень значительны; улучшается положеніе и въ Тонкинѣ.
Во время обсужденія сенатомъ бюджета министерства народнаго просвѣщенія, Бертело мѣтко указывалъ на великое, основное значеніе этого просвѣщенія и въ экономической, и въ политической жизни народа. На рѣчь Барду, покрытую неоднократными рукоплесканіями какъ большинства, такъ и оппозиціи, указывавшую на необходимость пересмотра и сокращенія программъ средне-учебныхъ заведеній, Бертело отвѣтилъ, что правительство уже озабочено этимъ. И дѣйствительно, потребность въ коренномъ измѣненіи состава и пріемовъ преподаванія въ средне-учебныхъ заведеніяхъ чувствуется повсюду въ Европѣ и составляетъ задачу величайшей важности, не только педагогической въ тѣсномъ смыслѣ этого слова, но и соціальной. Менѣе удачно подвигается во Франціи преобразованіе административнаго строя. Старая централизованная машина такъ крѣпко слажена, бюрократическія замашки такъ прочно вошли въ нравы значительныхъ общественныхъ группъ, что потребуется еще много усилій для созданія дѣйствительнаго мѣстнаго самоуправленія. Нынѣшній глава французскаго министерства, Гобле, былъ и остается сторонникомъ децентрализаціи власти, развитія выборныхъ учрежденій, приспособленныхъ къ удовлетворенію провинціальныхъ нуждъ и стремленій; но его преобразовательныя намѣренія встрѣчаютъ покуда трудно устранимыя препятствія. Въ мартѣ въ палату депутатовъ министромъ внутреннихъ дѣлъ внесенъ законопроектъ, имѣющій цѣлью расширить полномочія парижскаго муниципальнаго совѣта и измѣнить порядокъ избранія его членовъ. Этимъ законопроектомъ, однако, недовольны, съ одной стороны, умѣренные республиканцы, съ другой — радикальная группа палаты депутатовъ. Это неизбѣжная участь компромиссовъ; во всякомъ случаѣ, новый законопроектъ представляетъ собою несомнѣнный шагъ впередъ сравнительно съ дѣйствующимъ закономъ. Само собою разумѣется, что исключительное положеніе Парижа, какъ столицы государства и города съ двухъ-милліоннымъ населеніемъ, не позволяетъ приравнять его муниципальныя права съ правами другихъ городовъ и общинъ, по закону 1884 года. Главное различіе заключается въ томъ, что въ Парижѣ исполнительная власть остается въ рукахъ двухъ префектовъ, представляющихъ правительство.
Если бы не грозная опасность войны съ Германскою имперіей, то Французская республика имѣла бы всѣ шансы на правильный ростъ благосостоянія рабочихъ массъ. Всѣ послѣдніе выборы на мѣста умершихъ депутатовъ оканчивались побѣдою республиканцевъ, которые не только удержали свои мѣста, но и вытѣсняютъ кандидатовъ объединенныхъ реакціонныхъ группъ. Особенно знаменательны были выборы въ департаментѣ Па-де-Калэ, гдѣ на мѣсто депутата-монархиста избранъ громаднымъ числомъ голосовъ (120,505) такой твердый республиканецъ, какъ Рибо. Раздоры между отдѣльными группами республиканскаго большинства уменьшаютъ, конечно, шансы ихъ побѣдъ въ нѣкоторыхъ случаяхъ и даже могутъ вести къ побѣдѣ реакціонеровъ то на выборахъ, то по какому-либо частному вопросу. Но правительство республики оказывается достаточно сильнымъ и не склоняетъ головы передъ притязаніями папскаго престола, какъ пришлось это сдѣлать князю Бисмарку. Пренія въ прусскомъ ландтагѣ о законопроектѣ, устанавливающемъ новыя отношенія между папою и Пруссіей, бросаютъ яркій свѣтъ на состояніе этой страны и на роль какъ имперскаго канцлера, такъ и нѣмецкихъ политическихъ партій. Вождь свободномыслящихъ, Рихтеръ, произнесъ въ засѣданіи прусской палаты депутатовъ 21 апрѣля н. с. обширную рѣчь, которая многократно прерывалась рукоплесканіями оппозиціи и восклицаніями со стороны правительственнаго большинства. Рихтеръ доказывалъ, что всѣ партіи имѣютъ интересъ въ религіозной свободѣ и что свобода эта немыслима безъ предположенія политической свободы. Князь Бисмаркъ немедленно отмѣтилъ знаменитому руководителю прогрессистовъ. Затѣмъ онъ произнесъ вторую большую рѣчь въ томъ же засѣданіи, возражая Вирхову. Подробности преній не имѣютъ значенія для русскихъ читателей, и мы отвѣтимъ только окончаніе второй рѣчи имперскаго канцлера. Князь Бисмаркъ рѣшительно утверждаетъ, что не слѣдуетъ проводить закона насильственными средствами, что не слѣдуетъ создавать изъ столкновенія длящагося — учрежденія. Я, по крайней мѣрѣ, — говорилъ имперскій канцлеръ, — долженъ отказать въ содѣйствіи попыткѣ насильственно и въ теченіе продолжительнаго времени управлять нашими католическими земляками" («Ich wenigstens muss dem Versuch, unsere katholischen Ländsleute gegen ihren Willen dauerns zu vergewaltigen, meine Mitwirkung versagen»).
И князь Бисмаркъ, стало быть, поднявшій борьбу съ папскимъ престоломъ, — прославленную тогда его приверженцами «культурную борьбу», — становится, подобно Рихтеру, защитникомъ религіозной свободы и врагомъ государственнаго насилія. Но въ какое же положеніе попадаютъ, благодаря перемѣнѣ въ тактикѣ имперскаго канцлера, его усердные слуги, націоналъ-либералы? Нѣкоторые изъ депутатовъ этой партіи рѣшаются утверждать, что она осталась вѣрна своимъ принципамъ. Рихтеръ замѣтилъ, что, наоборотъ, происходитъ измѣна этимъ принципамъ, что націоналъ-либералы съ радостью привѣтствуютъ теперь вмѣшательно иноземной власти, папскаго престола, во внутреннія германскія дѣла. Депутату, который вздумалъ было отрицать правильность утвержденія Рихтера, послѣдній указалъ на статью Kölnische Zeitung. Естественно поэтому, что печать свободномыслящихъ не щадитъ насмѣшекъ надъ партіей, которая такъ горячо и настойчиво поддерживала князя Бисмарка въ его борьбѣ съ притязаніями католической церкви, а теперь должна идти за имперскимъ канцлеромъ по противуположному направленію и, во всякомъ случаѣ, безсильна воспрепятствовать указанному повороту въ отношеніяхъ правительства Германской имперіи къ панскому престолу. Frankfurter Zeitung основательно указываетъ на опасность, грозящую всему цивилизованному міру отъ усиленія власти и области вліянія непогрѣшимаго римскаго первосвященника. Германія постарается, конечно, чтобъ ея друзья, Италія и папскій престолъ, сблизились между собою, и тогда изъ великихъ державъ только Россія, Франція и Великобританія останутся внѣ давленія искусно предводимой и воинствующей католической церкви. Опять обстоятельство, указывающее на то, что именно эти три государства могутъ вступить между собою въ тѣсныя соглашенія, имѣющія цѣлью интересы мира, благосостоянія и свободы. Возстановленіе во Франціи монархіи (орлеанской или бонапартистской) измѣнило бы положеніе Франціи не въ благопріятномъ для насъ смыслѣ, потому что она сдѣлалась бы въ такомъ случаѣ опять старшею дочерью римско-католической церкви. Если не мудрствовать лукаво, а смотрѣть на дѣло ясно и просто, то невозможно отрицать существеннаго сходства въ интересахъ русскаго и французскаго народовъ. Говоря это, мы вовсе не думаемъ проповѣдывать ненависти къ нѣмцамъ и войны съ Германскою имперіей. Наоборотъ, англо-франко-русскій союзъ представляется намъ именно лучшимъ обезпеченіемъ европейскаго мира, лучшимъ оплотомъ противъ воцарившагося въ Германіи бюрократически-казарменнаго строя. Какъ только въ обсужденіе нашихъ международныхъ отношеній вмѣшиваются интересы отдѣльной партіи или своебразныя побужденія отдѣльныхъ общественныхъ группъ, такъ немедленно руководящія идеи справедливости и народнаго блага забываются или предаются осмѣянію, какъ заблужденія упорныхъ теоретиковъ, доктринеровъ. И дѣло доходитъ до того, что сегодня прямо утвержается мнѣніе, которое рѣшительно отвергалось вчера. Укажемъ для примѣра, что менѣе четырехъ лѣтъ тому назадъ Московскія Вѣдомости (1883 г., № 227) настаивали на необходимости союза Россіи съ Германіей. Газета усердно и страстно доказывала, что съ Германіей у насъ нѣтъ никакихъ счетовъ, что Франція ни въ какомъ случаѣ не можетъ разсчитывать на союзъ съ нами. Ни въ какомъ случаѣ! А теперь Московскія Вѣдомости пишутъ, что союзъ съ Германій не можетъ быть тоже ни въ какомъ случаѣ, а Франція на нашъ союзъ имѣетъ полное основаніе разсчитывать. Казалось бы, что при антагонизмѣ государственныхъ интересовъ Россіи и Германіи намъ не слѣдовало бы дѣйствовать по отношенію къ польскому народу такъ, какъ дѣйствуетъ враждебная славянству Гогенцоллернская имперія. А, между тѣмъ, нѣкоторые публицисты проповѣдываютъ у насъ такія мѣры, которыя обезсиливаютъ польскій народъ безъ всякой пользы для Россіи, то-есть предлагаютъ играть прямо въ руку князя Бисмарка. Напомнимъ здѣсь одно важное обстоятельство. Недавно Русскія Вѣдомости съ недоумѣніемъ указали на то, что въ Царствѣ Польскомъ понижается уровень грамотности. Газета не нашла истинной причины этого печальнаго явленія, которая заключается въ томъ, что преподаваніе въ начальныхъ польскихъ школахъ ведется на русскомъ языкѣ. Естественно, что полякъ забываетъ по окончаніи школьнаго ученія русскую грамоту и остается безоружнымъ передъ наплывомъ грамотныхъ соперниковъ — нѣмцевъ. Конечно, русскій языкъ, какъ государственный, долженъ преподаваться въ начальной школѣ, по вести на немъ преподаваніе въ элементарномъ училищѣ вредно и въ педагогическомъ, и въ политическомъ, какъ мы указываемъ, отношеніи. Для Россіи совсѣмъ невыгодно онѣмеченіе познанскихъ поляковъ, для чего прусское правительство не жалѣетъ ни усилій, ни денегъ. Новый шагъ въ этомъ направленіи представляетъ законопроектъ, внесенный въ прусскую палату депутатовъ министромъ внутреннихъ дѣлъ Путткамеромъ. Предполагается ввести въ Восточной Пруссіи и Познани новое распредѣленіе административныхъ округовъ, чтобъ удобнѣе бороться съ польскою агитаціей, которая имѣетъ цѣлью противодѣйствовать натиску германизаціи. Въ виду опредѣленной, строго выдержанной и настойчивой политики прусскаго правительства, мѣры, направленныя съ нашей стороны противъ духовной самостоятельности польскаго народа, не могутъ не принести вреда именно Россіи. Конечно, отношенія между народностями въ разноплеменныхъ государствахъ только въ Швейцаріи и Соединенныхъ Штатахъ установлены правильно. Въ Австро-Венгріи и Великобританіи они приняли чрезмѣрно-острый характеръ. Съ точки зрѣнія русскаго государственнаго эгоизма можно, пожалуй, благодарить британскихъ консерваторовъ съ Солсбери во главѣ за то, что они обезсиливаютъ себя борьбою съ ирландскимъ народомъ. Не будь этой борьбы, нынѣшніе правители Великобританіи создали бы намъ, по всей вѣроятности, не мало опасностей и въ Европѣ, и въ Азіи. Но англійское общественное мнѣніе, повидимому, начинаетъ все болѣе и болѣе склоняться на сторону примирительной по отношенію къ Ирландіи политики Гладстона. Такъ, газеты сообщали, что Чемберлэнъ, заявившій себя сторонникомъ новыхъ исключительно-строгихъ законовъ противъ національныхъ ирландскихъ стремленій, возбудилъ противъ себя сильное негодованіе въ Шотландіи. Въ письмѣ къ рудокопному населенію сѣвера Англіи Гладстонъ говоритъ, что отверженіе принудительнаго билля необходимб и для Англіи, и для Ирландіи: для Ирландіи, это — вопросъ страданій (она умѣетъ страдать), для Англіи — это вопросъ позора, а великая нація должна избѣгать безчестія. Гроадный митингъ, состоявшійся въ лондонскомъ Гайдъ-паркѣ, рѣзко выказался противъ этого билля. Архіепископъ Крокъ и священники его эпархіи подписали «торжественный и исполненный негодованія протестъ противъ гнусной и оскорбительной для народа мѣры, названной ирландскимъ карательнымъ закономъ, внесенной въ парламентъ статсъ-секретаремъ Ирландіи и принятой палатою общинъ въ первомъ чтеніи». Ка надская палата депутатовъ, несмотря на сопротивленіе главы министерства, сэра Джона Макдональда, большинствомъ 135 голосовъ противъ 47 приняла постановленіе, порицающее ирландскій принудительный билль. Движеніе противъ этого билля распространяется и въ Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ Штатахъ.
Такъ, въ Атлантѣ (штатъ Георгія) происходилъ значительный митингъ въ предсѣдательствѣ губернатора штата. Всѣ ораторы рѣшительно высказывались противъ законопроекта, представленнаго парламенту консервативнымъ министерствомъ. Сенаторъ Колькитъ требовалъ, чтобы Соединенные Штаты возвысили, наконецъ, свой голосъ на защиту ирландскаго народа. Едва ли засѣдавшая въ Лондонѣ (въ апрѣлѣ) «имперская конференція представителей колоній» вынесетъ успокоительное впечатлѣніе отъ порядковъ, которые поддерживаются въ метрополіи консерваторами въ союзѣ съ отщепенцами-либералами. Эта конференція, имѣвшая въ виду установленіе болѣе тѣсной связи между разбросанными по всѣмъ частямъ свѣта англійскими колоніями, не останется безъ вліянія на дальнѣйшія судьбы Великобританіи, которой придется съ теченіемъ времени отказаться отъ своей исключительно-господствующей по отношенію къ колоніямъ роли.
Всѣмъ европейскимъ государствамъ достаточно дѣла и заботъ у себя дома, почему и можно не безъ значительной вѣроятности разсчитывать на сохраненіе мира. Надо, къ сожалѣнію, прибавить, что этотъ вооруженный миръ дорого обходится Европѣ. Приведемъ нѣсколько поучительныхъ чиселъ. Въ 1856 году Европа расходовала на армію и флотъ 2.379.935,000 франковъ; черезъ двадцать восемь лѣтъ, въ 1884 году, расходъ этотъ достигъ колоссальной цифры 4.579.781,000 франковъ. Государственные долги за этотъ же промежутокъ времени возросли у европейскихъ державъ на 55.833.048,000 франковъ и равнялись въ 1884 году 118.745.738,000 франковъ. Съ этого года задолженность, конечно, еще усилилась. Цифры говорятъ сами за себя съ достаточнымъ краснорѣчіемъ.
- ↑ «Der Deutsche muss hart werden. Das Deutsche Yolck muss aufgerüttelt werden. Es solvihmvklar werden, dass nur rücksichtslose Thaten seinen Bestand zu erhalten vermögen», etc.