ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРѢНІЕ. править
Пренія въ германскомъ рейхстагѣ о военномъ законѣ, роспускъ парламента и агитація передъ новыми выборами продолжаютъ занимать общественное мнѣніе Европы. Мотивы борьбы князя Бисмарка съ большинствомъ распущеннаго рейхстага такъ важны, результаты выборовъ въ новую палату представителей нѣмецкаго народа будутъ имѣть такое исключительное значеніе для ближайшаго будущаго европейскихъ государствъ, что на этомъ необходимо остановиться съ особеннымъ вниманіемъ.
Имперскій канцлеръ требовалъ, чтобы рейхстагъ разрѣшилъ значительное увеличеніе наличнаго состава арміи въ мирное время и, стало быть, соотвѣтствующее увеличеніе налоговъ на семь лѣтъ. Нужно къ этому прибавить, что по теоріи князя Бисмарка палата не имѣетъ права уменьшать разъ ею принятыхъ расходовъ на армію. Такимъ образомъ, еслибы законопроектъ былъ принятъ, отъ контроля народныхъ представителей совершенно ушло бы такое дѣло первостепенной важности, какъ организація военныхъ силъ страны. Княземъ Бисмаркомъ были пущены въ ходъ всевозможныя средства устрашенія, чтобы понудить парламентъ къ уступкѣ. Газеты, получающія пособія изъ фонда, неустанно трубили объ опасности для Германіи отъ сосѣдей съ востока и запада. Во многихъ мѣстностяхъ усиленно собирали подписи на петиціяхъ въ рейхстагъ, въ которыхъ заявлялось о желаніи избирателей, чтобы военный септеннатъ былъ принятъ. Особенно напирали на французскія вооруженія, грозящія пораженіемъ Германской имперіи. Двѣ большія партіи Изъ оппозиціонныхъ группъ^ свободномыслящіе (прогрессисты) и центръ, предводимый Виндгорстомъ, подъ давленіемъ всѣхъ этихъ условій, рѣшились на компромиссъ, который долженъ бы былъ удовлетворить князя Бисмарка: они высказались за принятіе военнаго законопроекта, но не на семь, а на три года. Имперскій канцлеръ рѣзко выступилъ противъ этого сокращенія срока, но аргументація его не отличалась убѣдительностью. Онъ просто требовалъ подчиненія отъ рейхстага, заявляя, что армія — императорская, а не парламентская; въ случаѣ же сопротивленія рейхстага, князь Бисмаркъ прямо пригрозилъ ему распущеніемъ. Виндгорстъ основательно возразилъ на это, что при такой постановкѣ вопроса пренія становятся безцѣльною тратой времени, что лучше прямо приступить къ голосованію предложенія, внесеннаго правительствомъ. Угроза не заставила оппозицію отступить. Какъ вѣрно замѣтила Frankfurter Zeitung (№ 12), при столкновеній воли правительства съ волею рейхстага, роспускъ послѣдняго неизбѣженъ, ибо рѣшеніе спора принадлежитъ избирателямъ, всему народу, такъ какъ въ Германіи дѣйствуетъ введенная самимъ же княземъ Бисмаркомъ всеобщая подача голосовъ. Но газета основательно прибавляетъ, что это рѣшеніе должно быть окончательнымъ. Если новое большинство депутатовъ приметъ военный законопроектъ, оппозиція, конечно, подчинится этому постановленію; если, вопреки ожиданіямъ князя Бисмарка, и новый рейхстагъ отвергнетъ септеннатъ, подчиниться должно будетъ правительство.
Графъ Мольтке пѣлъ удивительные дифирамбы нѣмецкой арміи. Убѣждая рейхстагъ принять законопроектъ, онъ говорилъ, что «вся политическая и гражданская свобода, всѣ созданія культуры, финансы, государство стоятъ и падаютъ вмѣстѣ съ арміей». И такое утвержденіе вызвало въ рядахъ стоящихъ за правительство парламентскихъ группъ сочувственныя восклицанія! Поддерживать культуру, отрывая отъ производительнаго труда цвѣтъ (въ физическомъ отношеніи) населенія, поддерживать финансы, тратя сотни милліоновъ на крѣпости и пушки, — это по-истинѣ необычайное изобрѣтеніе.
Ораторамъ оппозиціи не стоило большихъ усилій опровергнуть аргументацію защитниковъ военнаго септенната. Особенною силой отличались рѣчи Рихтера и Виндгорста. Вождь свободномыслящихъ на обвиненія князя Бисмарка въ томъ, что эта партія таитъ республиканскія стремленія, что она грозитъ коронѣ, прямо заявилъ канцлеру, что власть этой короны фактически ограничена именно канцлеромъ, которому отставки императоръ дать не можетъ, въ рукахъ котораго сосредоточена власть абсолютнаго монарха. Это заявленіе вызвало протесты со стороны правительственныхъ группъ рейхстага и со стороны самого князя Бисмарка, завѣрявшаго о своей преданности императору; однако, ни для кого не тайна, что судьбами Германіи руководитъ дѣйствительно имперскій канцлеръ. Не менѣе удачно указалъ Виндгорстъ на слабую сторону въ международной политикѣ князя Бисмарка, который объявилъ, чтобы, въ виду опасности со стороны Франціи, удержать за собою Россію, будто у Германіи нѣтъ интересовъ на Балканскомъ полуостровѣ. «Но тамъ лежатъ жизненные интересы Австро-Венгріи, съ которою Германская имперія въ союзѣ», — замѣтилъ вождь центра.
Для вѣрнаго пониманія борьбы, въ которой князь Бисмаркъ играетъ выдающуюся роль, необходимо вѣрное пониманіе этого знаменитаго дипломата. Слѣдующіе два факта могутъ содѣйствовать выясненію характера и стремленій могущественнаго майордома гогенцоллериской имперіи. Бейстъ, руководившій въ теченіе довольно продолжительнаго времени иностранною политикой Австро-Венгріи, разсказываетъ въ своихъ мемуарахъ, что князь Бисмаркъ рѣшительно отвергалъ въ бесѣдѣ съ нимъ всякую мысль о присоединеніи къ Германіи нѣмецкихъ провинцій Австро-Венгріи. Скорѣе можно подумать о присоединеніи Голландіи, прибавилъ германскій канцлеръ. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ бесѣдуетъ Бейстъ съ однимъ изъ голландскихъ посланниковъ. Тотъ передаетъ о своемъ разговорѣ съ Бисмаркомъ, въ которомъ послѣдній горячо отрекался отъ мысли присоединить Голландію. Скорѣе мы подумаемъ о присоединеніи австро-венгерскихъ нѣмецкихъ областей, успокоительно заключилъ «честный маклеръ».
Другой случай, также сообщенный Бейстомъ, не менѣе характеренъ. Дѣло было во время франко-прусской войны. Срокъ перемирія истекалъ и французскіе уполномоченные, Тьеръ и Жюль Фавръ, истощали всѣ усилія, чтобы смягчить требованія побѣдителя, чтобы не допустить отторженія Эльзаса и Лотарингіи. Надобно прибавить, что Бейсту разсказывалъ происшедшее самъ князь Бисмаркъ. «Ecoutez, monsieur Tiers, — сказалъ онъ французскому уполномоченному, — voilà une heure que je subis votre éloquence, il faut une fois en finir; je vous préviens que je ne parlerai plus franèais, je ne parlerai qu’allemand»[1].
« — Но, — воскликнулъ бѣдный Тьеръ, — мы не понимаемъ ни слова понѣмецки!»
" — Все равно, — возразилъ Бисмаркъ, — я буду говорить только понѣмецки.
« — Тогда, — прибавилъ Бисмаркъ, — Тьеръ произнесъ мнѣ новую и прекрасную рѣчь. Я благосклонно посмотрѣлъ на него и отвѣтилъ по-нѣмецки. Полчаса ходили Тьеръ и Жюль Фавръ рука объ руку и, наконецъ, согласились на мои требованія. Я тотчасъ же заговорилъ пофранцузски»
Таковъ «желѣзный канцлеръ». Его надменный и вызывающій по отношенію къ рейхстагу образъ дѣйствій привелъ въ восторгъ одного изъ вождей французскихъ бонапартистовъ, Кассаньяка, который въ этомъ отношеніи сходится съ Московскими За то сѣверо-американскій министръ, Баярдъ, на одномъ банкетѣ выразилъ сожалѣніе, что въ европейскомъ государствѣ элементомъ безопасности считается грубая физическая сила[2]. А международная мира адресовала германскимъ избирателямъ слѣдующее воззваніе: «Германскіе избиратели! Рейхстагъ распущенъ. Вы призваны избрать новый парламентъ. И такъ, германская нація совершенно неожиданно оказывается въ состояніи воспользоваться своею свободой, отвергнуть анти-гуманное правило, согласно которому сила господствуетъ надъ правомъ, и, обезпечивъ собственную автономію, засвидѣтельствовать передъ свѣтомъ, что Германія намѣрена честно уважать у другихъ народовъ права, полнаго обладанія коими она требуетъ для себя. Избиратели! Не упускайте случая, воспользуйтесь тѣмъ краткимъ временемъ, въ теченіе котораго вы будете распорядителями. Возстановите международное довѣріе, сдѣлайте разоруженіе возможнымъ. Поставьте себя со славою во главѣ Европы, назначьте депутатовъ, которые рѣшились бы водворить политику успокоенія и мира на базисѣ справедливости и свободы. Шлемъ вамъ братскій привѣтъ» (Русскія Вѣдомости, № 13).
Надъ этимъ обращеніемъ къ германскому народу Бисмаркъ, разумѣется, только посмѣивается. Для побѣды въ избирательной агитаціи онъ заручился могущественнымъ союзникомъ. Канцлеръ выхлопоталъ у папскаго престола вмѣшательство въ свою пользу, какою именно цѣной — пока неизвѣстно. Кардиналъ Якобини обратился къ папскому нунцію въ Мюнхенѣ съ заявленіемъ, что св. престолъ желаетъ быть пріятнымъ германскому императору и князю Бисмарку и совѣтуетъ партіи центра принять военный септеннатъ въ виду его тѣсной связи съ, религіозно-нравственными интересами папскаго престола. Но заявленіе кардинала Якобини, свидѣтельствующее о побѣдѣ римско-католической церкви надъ княземъ Бисмаркомъ, не связываетъ, однако, партіи центра. Въ Кельнѣ 25 января с. с. былъ съѣздъ членовъ партіи центра, на которомъ единогласна постановлено убѣждать избирателей въ томъ, чтобъ они послали въ рейхстагъ прежнихъ депутатовъ или ихъ единомышленниковъ.
Угадать исходъ выборовъ теперь невозможно. Избирательное движеніе въ полномъ ходу и правительство прибѣгаетъ къ, разнообразнымъ мѣрамъ, чтобы стѣснить или парализовать дѣятельность оппозиціи. Одно несомнѣнно, что побѣда князя Бисмарка грозитъ серьезною опасностью европейскому миру, свободному развитію народнаго благосостоянія въ нашей части свѣта и существеннымъ славянскимъ, въ особенности русскимъ интересамъ. Это начинаютъ сознавать и такія газеты, какъ Московскія Вѣдомости и Новое Время. «Событія Востока, — читаемъ мы въ первой изъ названныхъ газетъ (№ 24), — могли бы давно уладиться, еслибъ ихъ искусственно не поддерживали съ верхняго Дуная. Зачѣмъ-нибудь князь Бисмаркъ нашелъ нужнымъ толковать о своихъ наилучшихъ отношеніяхъ къ Италіи и Англіи и зачѣмъ-нибудь вся оффиціозная печать Германіи сочла нужнымъ особенно подчеркнуть это мѣсто канцлерской рѣчи. За болгарскія дѣла Германія не пожертвуетъ ни однимъ солдатомъ и не для того нужно тянуть неурядицу, чтобы потомъ сказать тутъ свое вѣское слово. Совсѣмъ не за этимъ Россіи нужно навязать серьезныя хлопоты на Востокѣ даже не въ предѣлахъ только Европы». А черезъ три дня прозорливая Моск. Вѣдом. писали слѣдующее: «Берлинская политика уже подготовляетъ событія на Востокѣ, чтобы такъ запутать Россію и отвлечь туда ея вниманіе. До не все удается, что задумано. Быть можетъ, Россія захочетъ прежде посмотрѣть, что произойдетъ на Западѣ, зная, что Востокъ отъ нея не уйдетъ, какія бы тамъ хитрости ни затѣвались. Смуты на Востокѣ не на Востокѣ зарождаются: онѣ — симптомы, а не причины. Быть можетъ, Россія захочетъ заняться болѣе причинами, чѣмъ симптомами… Все можетъ быть». Ужъ будто бы и все! Новое Время отнеслось къ дѣлу безъ таинственныхъ подмигиваній и умолчаній, проще и основательнѣе, такъ что намъ приходится въ этомъ исключительномъ случаѣ согласиться съ петербургскою газетой. Является подозрѣніе, что Россію хотятъ «занять» на Балканскомъ полуостровѣ, что противъ насъ подготовляютъ лигу изъ румынъ, болгаръ, сербовъ при поддержкѣ со стороны Англіи и Австро-Венгріи, а, можетъ быть, и Италіи. «Успѣху такого плана, — говоритъ Новое Время, — надо воздвигнуть
съ нашей стороны всевозможныя препятствія. Въ мрачныя эпохи общеевропейскихъ потрясеній вопросы второстепенной политической важности должны отодвинуться на второй планъ. Когда намъ придется выбирать между относительно благопріятною для насъ развязкой болгарской путаницы и перспективой не допустить, чтобы новая франко-германская война кончилась прочнымъ водвореніемъ германской диктатуры надъ всею Европой, — врядъ ли можно сомнѣваться, каковъ будетъ этотъ выборъ». Новое Время кончаетъ такими словами: «Покамѣстъ не исчезнетъ вѣроятность кажущагося нынѣ неизбѣжнымъ столкновенія между Германіей и Франціей, намъ необходимо сохранить, во что бы то ни стало, полную свободу дѣйствій, и это соображеніе должно взять верхъ надъ всѣми другими». Къ этому слѣдуетъ добавить, что такой же образъ дѣйствій требуется самыми насущными интересами Россіи и въ случаѣ устраненія вѣроятности немедленной борьбы между Германіей и Франціей. Первая воспользуется каждымъ удобнымъ обстоятельствомъ, чтобы напасть на западную сосѣдку, и самымъ подходящимъ случаемъ будетъ именно неосторожное вмѣшательство нашего отечества въ дѣла Балканскаго полуострова.
Когда эта статья появится въ печати, результатъ выборовъ въ германскій парламентъ уже будетъ извѣстенъ. Имъ, какъ мы замѣтили выше, опредѣлится въ значительной степени ближайшій ходъ европейской исторіи. По, конечно, этотъ факторъ будетъ далеко не единственнымъ даже въ исключительный моментъ, нами переживаемый. Если не произойдетъ войны Германіи съ Франціей, то явится слабая надежда на обезпеченіе европейскаго мира вообще, на то, что въ международныхъ отношеніяхъ, вмѣсто динамита и меленита, заговорятъ здравый смыслъ и справедливость. Конечно, такимъ политикамъ, которые исповѣдуютъ: «послѣ насъ хоть потопъ», — упроченіе мира невыгодно. Тогда на сцену выступаютъ внутренніе вопросы, требующіе для своего разрѣшенія великой государственной мудрости, тогда надо управлять народомъ просвѣщенными средствами, бороться съ очень значительными затрудненіями. Посмотрите, что дѣлается въ Ирландіи. Лордъ Солсбери усиливается поднять международную роль Великобританіи, пробудить исконную гордость Альбіона, чтобы затормазить внутреннее развитіе страны. Высокопарно выставляя себя защитникомъ слабыхъ, охранителемъ права въ вопросахъ международныхъ, консервативный англійскій кабинетъ допускаетъ и самъ творитъ такія дѣла въ Ирландіи, что имъ трудно бы было повѣрить, не будь такихъ свидѣтелей, какъ Гладстонъ, заклеймившій образъ дѣйствія правительства въ парламентской рѣчи. Онъ сказалъ, что отобранія собственности, бывшія въ Ирландіи, произвели глубокое впечатлѣніе въ цѣлой странѣ. «Не стану, — продолжалъ Гладстонъ, — распространяться о тѣхъ прискорбныхъ фактахъ, которые наводили ужасъ на всю страну. Было бы не дурно, если бы королева и правительство выразили хоть сожалѣніе по этому поводу, — сожалѣніе о томъ, что силою выгоняли на улицу, въ глубокую зиму, людей, которые, какъ я убѣдился, были не въ состояніи уплатить аренды и сжечь свои дома». Если присоединить къ трудностямъ экономическаго положенія, — которое, впрочемъ, нигдѣ въ Западной Европѣ не достигло такой ужасной степени разстройства, какъ въ Ирландіи, — трудности другаго рода, борьбу разнообразныхъ элементовъ за преобладаніе, національную вражду, далеко непогасшую религіозную нетерпимость, то нельзя не придти къ заключенію, что правителямъ европейскихъ народовъ, имѣющимъ въ виду интересы мира и просвѣщенія, выпала очень трудная задача. Союзъ князя Бисмарка съ папскимъ престоломъ можетъ грозить этимъ интересамъ новою опасностью. Съ настойчивостью и ловкостью, о которыхъ свидѣтельствуетъ исторія, римско-католическая церковь ведетъ борьбу за руководящую міровую роль. Она пытается въ настоящее время овладѣть соціальнымъ движеніемъ, направить его въ свою пользу; она поощряетъ стремленія къ національной автономіи славянскихъ, напримѣръ, племенъ, чтобы нанести этимъ существенный вредъ православію;'она старается подчинить себѣ научную мысль, а еще чаще задержать ея правильное развитіе. Въ концѣ прошлаго года возникла, напримѣръ, идея созвать международный католическій научный конгрессъ. Этимъ конгрессомъ имѣлось въ виду доказать, что нѣтъ несогласимости между интересами римско-католической церкви и интересами науки. За дѣло принялись высшіе представители этой церкви, появились заявленія со стороны нѣкоторыхъ ученыхъ участвовать на конгрессѣ, но созваніе его отсрочено до 1888 года и, по всей вѣроятности, совсѣмъ не состоится, потому что со стороны ярыхъ и послѣдовательныхъ католиковъ послышался рѣшительный протестъ. Одинъ изъ главнѣйшихъ клерикальныхъ органовъ, съ самаго начала отнесся недовѣрчиво къ мысли о созваніи конгресса. Наука все же осталась наукою, — справедливо полагала эта газета, — и какъ ни пригибать результаты свободнаго изслѣдованія, они не совпадутъ съ непогрѣшимостью папы, со многими изъ существенныхъ требованій римско-католической церкви. Кто говоритъ конгрессъ или наука, тотъ говоритъ разсужденіе, которое, въ свою очередь, предполагаетъ свободу.
Надобно прибавить, что наиболѣе могущественные враги благосостоянія и просвѣщенія Европы, военная Германская имперія и римско-католическая церковь, являются въ дѣйствительности такими же врагами и славянскаго міра. Но только печальные внутренніе раздоры въ этомъ мірѣ, которые препятствуютъ автономному развитію отдѣльныхъ славянскихъ племенъ, подчиняютъ нѣкоторыя изъ послѣднихъ враждебному въ сущности вліянію. Если борьба нѣмцевъ съ славянами ведется явно и подчасъ очень грубыми насильственными средствами, то римско-католическая церковь обезсиливаетъ нѣкоторыя славянскія племена въ духовномъ отношеніи, тормазитъ ихъ культурное развитіе. Этотъ двойной гнетъ въ особенности давитъ такой даровитый и такой энергичный народъ, какъ польскій, къ великому вреду для всего славянства и для міровой исторіи. Въ тотъ моментъ, когда между русскими и поляками произойдетъ искреннее примиреніе, пробьетъ послѣдній часъ и преобладанію въ Европѣ нѣмецкаго милитаризма. Желая создавать Россіи затрудненіе за затрудненіемъ, чтобы господствовать надъ другими народами, руководители германской политики не прочь отъ союза хоть съ Витаемъ, лишь бы достигнуть этой цѣли. На опасность, которая вообще грозитъ Европѣ отъ всеразростающихся столкновеній съ азіатскими и африканскими племенами, давно уже указывалось. Племена эти, медленно поддаваясь вліянію дѣйствительно благотворныхъ результатовъ европейской культуры, очень скоро, наоборотъ, уствоиваютъ себѣ различныя военныя усовершенствованія, создаваемыя злымъ геніемъ просвѣщенія. Поэтому для русскихъ, англичанъ, французовъ и другихъ европейцевъ, имѣющихъ колоніи и сосѣдей въ Азіи и Африкѣ, увеличиваются издержки и трудности по управленію этими колоніями. Недавнее пораженіе, нанесенное абиссинцами итальянцамъ, которые пожелали стать твердою ногой на африканскомъ берегу Краснаго моря, можетъ втянуть и Италію въ убыточную и продолжительную войну. Не къ добру ведетъ политика захватовъ.
- ↑ «Послушайте, господинъ Тьеръ, вотъ уже часъ, какъ я терплю ваше краснорѣчіе, — надо съ этимъ кончить; предупреждаю васъ, что не стану больше говорить по-французски, а только по-нѣмецки».
- ↑ Народу въ Соединенныхъ Штатахъ живется, конечно, много безопаснѣе и привольнѣе, чѣмъ въ Германіи, армія же въ великой республикѣ составляетъ всего только 20,000 человѣкъ.