ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРѢНІЕ.
правитьСѣверо-Американскіе Соединенные Штаты торжественно отпраздновали столѣтіе со дня избранія великаго Вашингтона первымъ президентомъ республики. Въ Нью-Йоркъ прибыло по этому случаю изъ разныхъ мѣстъ Союза до двухъ милліоновъ посѣтителей. Празднества прошли съ блескомъ и шумнымъ одушевленіемъ. Въ сто лѣтъ республика достигла неслыханнаго развитія. Ея населеніе съ 4 милліоновъ (въ 1789 году) поднялось до 65 милліоновъ. Одинъ изъ ораторовъ, членъ конгресса Депью, съ вполнѣ основательною гордостью указалъ на то, что Сѣверо-Американскіе Соединенные Штаты занимаютъ теперь первое мѣсто въ мірѣ по богатству своей промышленности. Тотъ фактъ, что половина всего протяженія рельсовыхъ путей во всемъ свѣтѣ, говоритъ Депью, и четверть всѣхъ телеграфныхъ линій земнаго шара находится въ великой заатлантической республикѣ, ярка свидѣтельствуетъ о размѣрахъ, разнообразіи и цѣнности внутренней торговли въ этой странѣ. 12 милліоновъ дѣтей, продолжалъ ораторъ, посѣщаютъ народныя школы. 345 университетовъ и колледжей открыты для высшаго образованія мужчинъ и 200 для женщинъ. 450 учебныхъ заведеній посвящены спеціальному образованію (медицинѣ, праву и т. д.). Ботъ въ чемъ заключается для американцевъ защита противъ смутъ и прочная опора цивилизаціи и свободы. Многочисленны были смѣны правительствъ и системъ въ Европѣ; но американскій народъ съ конца прошлаго столѣтія счастливо живетъ при конституціи, которую прочно утвердилъ благородный и могучій духъ Вашингтона.
Съ американскими празднествами почти совпали по времени праздникъ столѣтія открытія генеральныхъ штатовъ въ Версали и открытіе парижской всемірной выставки. Президентъ Французской республики произнесъ на первомъ изъ этихъ торжествъ замѣчательную рѣчь, которая вызвала восторженныя рукоплесканія присутствовавшихъ. «Никогда наша благодарность, — сказалъ г. Карно, — никогда благодарность нашего потомства не сравнится съ услугами, оказанными Франціи и человѣчеству нашими отцами. Знаменитые мыслители провозгласили принципы справедливости, равенства и свободы. Наши отцы взяли на себя, исполинскую задачу сдѣлать эти принципы устоями общества и основать новый способъ правленія на началахъ разума и справедливости. Слава имъ! Слава доблестнымъ борцамъ! Настоящая республика явилась вѣнцомъ того дѣла, которое было начато сто лѣтъ тому назадъ. Она составляетъ цѣль, которой послѣ многихъ потрясеній, послѣ жестокихъ испытаній, оставляющихъ слѣдъ неизгладимой печали, долженъ былъ достигнуть благородный французскій народъ, такъ страстно преданный равенству, такъ ревниво берегущій свободу».
Торжество открытія всемірной выставки прошло блистательно. Успѣхъ ея поразителенъ. И друзья, и враги Франціи признаютъ этотъ знаменательный фактъ, это отрадное торжество мирнаго труда и научнаго генія. Совсѣмъ не участвуетъ на выставкѣ Германія, но ея отсутствіе совершенно незамѣтно. Въ Берлинѣ была открыта въ апрѣлѣ своя выставка, и очень интересная: выставка существующихъ приспособленій для огражденія жизни и здоровья рабочихъ на фабрикахъ, заводахъ и т. п. Императоръ Вильгельмъ при открытіи этой выставки произнесъ довольно длинную рѣчь, которая весьма характерна. Любовь къ ближнему, сказалъ молодой императоръ, должна найти себѣ осуществленіе въ общественной жизни и въ государственныхъ учрежденіяхъ. Упомянувъ о починѣ въ этомъ отношеніи Вильгельма I (правильнѣе, князя Бисмарка), Вильгельмъ II заявилъ, что онъ самъ приступаетъ къ дѣятельности «съ полнымъ сознаніемъ соціальныхъ задачъ и необходимости ихъ разрѣшенія, разсчитывая при этомъ на содѣйствіе всѣхъ сословій народа, въ особенности же на поддержку какъ рабочихъ, о благосостояніи которыхъ идетъ рѣчь, такъ и предпринимателей, которые въ собственномъ интересѣ не остановятся ни передъ какими жертвами».
Два послѣднія предположенія императора Вильгельма II довольно сомнительны. Какъ извѣстно, положеніе массы рабочихъ въ Германіи весьма далеко отъ благосостоянія и рабочіе съ большимъ недовѣріемъ относятся къ такимъ мѣрамъ на ихъ пользу, которыя являются, въ то же время, новымъ и тяжелымъ усиленіемъ бюрократическаго элемента. Недавно начавшіяся стачки въ вестфальскихъ каменноугольныхъ копяхъ приняли, какъ извѣстно изъ газетъ, очень грозный характеръ. Дѣло дошло до кровопролитныхъ схватокъ съ войсками, причемъ на той и на другой сторонѣ были убитые. Ничего болѣе прискорбнаго само по себѣ и болѣе тревожнаго для бисмарковской системы управленія нельзя себѣ и представить. Если движеніе среди рудокоповъ продлится и усилится, то это будетъ, пожалуй, опаснѣе буланжизма, который покуда большаго вреда Франціи не принесъ, человѣческихъ жертвъ не вызвалъ, а, можетъ быть, и не вызоветъ вовсе. Германское общество разъединено столь же глубоко, какъ и общество французское, причемъ, благодаря значительнымъ успѣхамъ въ послѣднемъ демократическихъ идей, гибельныя послѣдствія такого разъединенія во Франціи все болѣе и болѣе уменьшаются. До чего доходитъ въ современной Германіи затменіе умовъ и рабское преклоненіе нѣкоторыхъ общественныхъ слоевъ передъ всепоглощающимъ государствомъ, видно, напримѣръ, изъ предложенія нѣкоего Бернгарди, напечатаннаго въ одномъ изъ спеціальныхъ нѣмецкихъ изданій. Этотъ патріотъ полагаетъ, что слѣдовало бы (мы беремъ извѣстіе изъ Московскихъ Вѣдомостей) поручить завѣдываніе "школьнымъ дѣломъ военному министру. Германская армія, — говоритъ Бернгарди, — и безъ того воспитываетъ двѣ трети мужскаго населенія, и военный министръ поэтому отлично справится съ задачами учебнаго вѣдомства. Чѣмъ это предложеніе разнится отъ предложенія «фельдфебеля въ Вольтеры дать»?
Печальнымъ показателемъ того порядка вещей, который создается тягостнымъ давленіемъ милитаризма и бюрократизма, является извѣстное читателямъ изъ нашихъ газетъ дѣло мюльгаузенскаго полицейскаго коммиссара Большему та, арестованнаго швейцарскими властями за подстрекательство къ совершенію политическихъ преступленій. Въ Швейцаріи не мало германскихъ соціалъ-демократовъ, спасшихся въ свободной: странѣ отъ преслѣдованій и притѣсненій своего правительства. Въ этой эмигрантской средѣ Вольгемутъ игралъ гнусную роль подстрекателя, того, что французы называютъ agent provocateur. Соціалъ-демократы-устроили нѣмецкому провокатору ловушку, въ которую тотъ и попался. Оффиціозная и ретроградная германская печать забила тревогу по поводу ареста, произведеннаго швейцарскими властями, посыпались высокомѣрныя угрозы маленькому государству, которое осмѣлилось, вопреки волѣ правительства гогенцоллернской имперіи, поступить у себя дома на основаніи элементарныхъ предписаній права и законности. Но Швейцарія не испугалась, Вольгемутъ посидѣлъ-таки подъ арестомъ, а затѣмъ былъ высланъ изъ предѣловъ республики.
И за союзъ съ этою Германіей принуждены, въ значительной мѣрѣ по винѣ нашей дипломатіи, распинаться австрійскіе славяне! Недавно въ цислейтанской палатѣ депутатовъ однимъ изъ нѣмецкихъ народныхъ представителей было высказано предположеніе, что польско-чешская Австрія исполнитъ свои договорныя по отношенію къ Германіи обязательства съ большою неохотой, то и вовсе ихъ не исполнитъ. Вожди славянскихъ народовъ въ палатѣ депутатовъ выступили противъ этого заявленія съ рѣшительными протестами. Старо-чешская печать также обрушилась на депутата Тюрка, высказавшаго приведенное нами предположеніе Въ парламентѣ Ригеръ сказалъ, что чешскій народъ одобряетъ союзъ съ Германій, потому что видитъ въ немъ обезпеченіе мира для всей Европы. Органъ младо-чешской партіи, Nar. Listy, опровергаетъ это мнѣніе Ригера. По мнѣнію газеты, большинство чешскаго народа недовольно союзомъ съ Германіей, который сводится къ подчиненію АвстроВенгріи цѣлямъ бисмарковской политики. Politik рѣзко возражаетъ газетѣ Грегра и находитъ, что престарѣлый вождь старо-чеховъ вполнѣ правъ, что его взглядъ выражаетъ убѣжденіе большинства чешскаго народа, въ особенности всѣхъ серьезныхъ, солидныхъ и вліятельныхъ слоевъ населенія. Въ этихъ словахъ заключается несомнѣнное преувеличеніе, потому что значеніе младо-чешской партіи въ послѣдніе годы постоянно и быстро увеличивается, и недавно еще маловажная группа съ Грегромъ во главѣ теперь играетъ уже большую роль во внутренней жизни Богеміи.
Та точка зрѣнія, которая защищается Ригеромъ, обусловливается особенностями и затрудненіями положенія чеховъ въ габсбургской монархіи, и мы; не отрицаемъ успѣховъ, достигнутыхъ для чешскаго народа стратегіей и тактикой вождей старо-чеховъ. Но все же печальна необходимость, — если она дѣйствительно существуетъ, — вступать въ борьбѣ за правое дѣло въ соглашенія и сдѣлки съ союзниками сомнительнаго достоинства, тѣмъ болѣе съ явными врагами свободнаго и правильнаго развитія современнаго общества. Извѣстный вождь клерикаловъ, князь Лихтенштейнъ, внесъ, какъ знаютъ читатели, въ палату депутатовъ цислейтанскаго парламента законопроектъ, имѣющій цѣлью подчиненіе народной школы римско-католической церкви, сокращеніе числа учебныхъ лѣтъ, изгнаніе изъ преподаванія многихъ необходимыхъ предметовъ и т. п. Съ рѣзкою критикой этого законопроекта выступилъ, при громкихъ рукоплесканіяхъ нѣмецкой либеральной партіи, Грегръ, а старо-чехи заняли довольно двусмысленное положеніе. Ихъ отчасти прельщаетъ предполагаемое Лихтенштейномъ расширеніе правъ мѣстнаго самоуправленія въ школьномъ дѣлѣ; съ другой стороны, они, очевидно, не «рѣшаются поколебать своего союза съ клерикалами и съ богемскою аристократіей, потому что тогда распалось бы нынѣшнее большинство въ парламентѣ. Politik горько упрекаетъ Грегра за то, что его рѣчи рукоплескали „злѣйшіе враги богемскаго народа“. Но эта точка зрѣнія не выдерживаетъ ни малѣйшей критики. Грегръ ярко подчеркивалъ, что партія нладо-чеховъ есть партія національная. Именно въ національныхъ интересахъ онъ горячо возставалъ противъ реакціонныхъ стремленій, очевидныхъ въ проектѣ Лихтенштейна. Плохо дѣло того народа, который не согласуетъ своихъ правъ и потребностей съ уваженіемъ къ другимъ народамъ, съ основными требованіями справедливости.
Рѣчь Грегра произвела сильное впечатлѣніе и, какъ замѣтила Neue Freie Presse, не осталась безъ вліянія на ходъ парламентскихъ занятій.
Судя по послѣднимъ извѣстіямъ, положеніе министра народнаго образованія, Гауча, который пытался балансировать между правой и лѣвой сторонами парламента, сильно пошатнулось, а реакціонная затѣя князя Лихтенштейна не имѣетъ шансовъ на успѣхъ. Польскіе консерваторы, отъ имени которыхъ говорилъ въ парламентѣ Бобржинскій, никакою цѣной не желаютъ покупать пониженія уровня народнаго образованія. Само собою разумѣется, что нельзя заподозрить такого желанія и у старо-чешской партіи. Принципъ, который выставилъ Грегра: школа принадлежитъ не государству и не церкви, а народу, — пріобрѣтаетъ въ Австріи все больше и больше сторонниковъ.
Князь Лихтенштейнъ, какъ и другіе вожди клерикаловъ, любитъ выставлять себя защитникомъ интересовъ рабочихъ, классовъ. Въ засѣданіи палатѣ депутатовъ 11 апрѣля онъ выступилъ съ предложеніемъ объ участіи Австро-Венгріи на созываемой по почину правительства швейцарской республики международной конференціи по вопросамъ фабричнаго законодательства. Лихтенштейнъ напомнилъ, что правительство швейцарскаго союза еще въ 1881 году обратилось къ правительствамъ всѣхъ европейскихъ государствъ съ предложеніемъ установить международныя нормы фабричнаго законодательства. Громадное практическое значеніе подобнаго рода нормъ очевидно. Теперь страна, развившая у себя законодательство на пользу рабочихъ классовъ, можетъ терпѣть довольно значительныя неудобства отъ того, что съ ней можетъ, въ той или другой отрасли промышленности, соперничать государство, у котораго фабричное законодательство еще слабо развито. Нечего доказывать, что международное законодательство ведетъ за собою много иныхъ, въ высшей степени желательныхъ, послѣдствій.
Одинъ изъ ораторовъ оппозиціи сейчасъ же припомнилъ князю Лихтенштейну, что въ 1884 году Лихтенштейнъ высказывался въ парламентѣ противъ международнаго фабричнаго законодательства. Затѣмъ Нейвиртъ въ обстоятельной рѣчи доказалъ, что движеніе законодательства на пользу рабочихъ классовъ вызвано могучимъ починомъ общественной науки, трудами такихъ, напримѣръ, ученыхъ, какъ Лоренцъ Штейнъ. Нейвирту стоило не многихъ усилій доказать, что либерализмъ, какъ политическое ученіе, вполнѣ согласуется съ вмѣшательствомъ государства въ экономическія отношенія въ интересахъ справедливости, то-есть поддержки слабаго въ борьбѣ съ сильнымъ. Въ заключеніе преній цислейтанская палата депутатовъ приняла предложеніе князя Лихтенштейна единогласно.
Очень сочувственный откликъ нашло предложеніе швейцарскаго правительства во Франціи, фабричное законодательство которой, послѣ паденія второй имперіи, пошло довольно быстрыми шагами. Justice говоритъ, что установленіе международнаго фабричнаго законодательства будетъ неоцѣнимымъ благодѣяніемъ, за которое рабочіе всей Европы должны глубоко благодарить швейцарское правительство. Конференція предполагается въ Бернѣ, въ сентябрѣ нынѣшняго года.
Оживленіе клерикальной и реакціонной дѣятельности замѣчается не въ одной Австріи, но повсюду въ Европѣ. Въ Мадридѣ и въ Лиссабонѣ собирались многолюдные католическіе конгрессы, которые высказывались въ самыхъ рѣзкихъ выраженіяхъ за возстановленіе свѣтской власти папъ. Въ Германіи партія центра такъ сильна, что заставляетъ князя Бисмарка идти на уступки. Недавно засѣдавшій въ Вѣнѣ католическій конгрессъ имѣлъ въ числѣ своихъ участниковъ много представителей высшей австрійской аристократіи. Постановленія этого конгресса, враждебныя итальянскому правительству, не могутъ, конечно, повліять на отношенія Австро-Венгріи къ Италіи въ пресловутой Лигѣ мира, но не лишены значенія и вызвали запросъ въ итальянскомъ парламентѣ. Естественно, что манифестаціи австрійскихъ клерикаловъ не мугутъ укрѣплять дружескихъ чувствъ итальянскаго народа къ государству, союзъ съ которымъ не вызывается ни однимъ изъ жизненныхъ интересовъ Италіи. Наоборотъ, возобновленіе симпатій къ Франціи идетъ съ возростающею быстротой. Любопытно отмѣтить, что говоритъ о нынѣшней Италіи такой наблюдатель и судья, какъ Гладстонъ. Въ статьѣ, напечатанной въ майской книжкѣ Nineteenth Century, великій государственный человѣкъ пишетъ, что итальянцы пользуются теперь свободой печати, свободой слова, вѣроисповѣданія, личности, со всѣми признаками могучей муниципальной жизни, замѣнившей собою неподвижное однообразіе центральнаго и мѣстнаго деспотизма.» Насколько простираются мои историческія познанія, — продолжаетъ Гладстонъ, — никакая страна, за исключеніемъ Франціи между 1789 г. и имперіей, не подверглась столькимъ перемѣнамъ въ такой короткій промежутокъ времени, какъ Италія въ теченіе послѣдняго двадцатилѣтія".
Въ числѣ причинъ, укрѣпившихъ итальянское единство, глава англійской: либеральной партіи указываетъ на непоколебимую вѣрность короля конституціи, ограждающей права итальянскаго народа. Главною причиной политическаго роста и силы молодаго итальянскаго королевства онъ считаетъ свободу печати. «Я придаю, быть можетъ, этому предмету, — замѣчаетъ Гладстонъ[1], — слишкомъ большое значеніе. Но я принадлежу къ тѣмъ, которыя думаютъ, что истинная цивилизація состоитъ въ замѣнѣ физическихъ силъ нравственными и можетъ быть измѣрена степенью этой замѣны. Въ числѣ этихъ нравственныхъ силъ есть одна, имѣющая прямое отношеніе къ государственной дѣятельности-: эта сила — гласность. Я возлагаю на силу гласности, существующей въ Италіи, больше надеждъ, чѣмъ на какой-либо другой факторъ въ этомъ великомъ преобразованіи, и думаю, что свобода слова — лучшая охрана прочности и развитія новаго порядка вещей».
Какая Италіи восторжествуетъ: тали, которая въ лицѣ короля Гумберта и министра-президента Криспи ѣздитъ на поклонъ въ Берлинъ, или та, которая горячо выражаетъ свое сочувствіе Франціи, — это покажетъ ближайшее, быть можетъ, будущее. Несомнѣнно, что громадный успѣхъ парижской всемірной выставки, тотъ удивительный порядокъ, который царствуетъ въ Парижѣ, несмотря на сотни тысячъ жителей провинціи и иностранцевъ, нахлынувшихъ въ великій городъ, — имѣетъ несомнѣнное международное значеніе, является блистательнымъ возмездіемъ (révanche) Франціи. Читатели припомнятъ, вѣроятно, что мадьярскій министръ-президентъ высказывалъ предположеніе, что на всемірной выставкѣ въ Парижѣ имущество и жизнь австрійскихъ подданныхъ будутъ въ опасности. Съ тѣхъ поръ, какъ Тисса произнесъ эти легкомысленныя слова, на улицахъ столицы Венгрія пролилась кровь, полиція и войска вступали въ схватки съ населеніемъ, горячо и грозно протестовавшимъ противъ онѣмеченія мадьярской арміи. А въ Парижѣ и по всей Франціи все спокойно, несмотря на яростную и не гнушающуюся никакими средствами агитацію бонапартистовъ, буланжистовъ, орлеанистовъ и клерикаловъ. Мы приводили уже вопіющіе факты насильственной мадьяризаціи словакскихъ дѣтей въ доказательство того, до какихъ печальныхъ послѣдствій доводитъ крайнее развитіе національныхъ стремленій къ государственному величію; эта манія величія заставляетъ мадьяръ поступать съ безпомощными словаками хуже, — говоритъ Юлій Грегръ, — чѣмъ, съ какими бы то ни было дикарями[2]. Естественно поэтому, что у славянъ и у румынъ возростаютъ нелюбовь и даже ненависть къ мадьярамъ.