ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРѢНІЕ.
правитьИностранная печать сообщила по смерти императора Фридриха III много свѣдѣній, характеризующихъ свѣтлую личность этого государя. Широко образованный и гуманный наслѣдный принцъ прусскій, въ мучительной болѣзни процарствовавшій только девяносто девять дней, оставитъ за собою замѣтный слѣдъ въ движеніи нѣмецкой государственной мысли. Управленіе смертельно больнаго императора встрѣтило ожесточенную оппозицію. Все, что милитаризмъ и ханжество воспитали въ нѣмецкомъ обществѣ темнаго и злаго, все это искренне возненавидѣло императора, вступившаго на престолъ къ всеобщему удивленію реакціонныхъ партій, которыя были увѣрены въ неминуемой смерти сына Вильгельма I. Однимъ только крупнымъ фактомъ ознаменовалось, въ практическомъ отношеніи, царствованіе Фридриха III: отставкою одного изъ отъявленнѣйшихъ руководителей реакціоннаго движенія, прусскаго министра внутреннихъ дѣлъ Путкаммера. Императоръ прочелъ тотъ Freisinnige Zeitung, гдѣ была напечатана блистательная рѣчь вождя свободномыслящихъ, изобличавшая продѣлки Путкаммера, и написалъ на ея столбцахъ: мѣткое слово во-время. Мудрое отношеніе покойнаго государя вообще къ печати доказывается множествомъ фактовъ, которые были пересказаны и русскими газетами. Какъ относился Фридрихъ Ш къ наукѣ, видно, напримѣръ, изъ его привѣтственнаго письма ректору Болонскаго университета по поводу празднованія восьмисотлѣтняго юбилея этого университета.
Императоръ Фридрихъ III при вступленіи на престолъ изложилъ, въ формѣ письма къ имперскому канцлеру, передъ германскимъ обществомъ свою либеральную политическую программу. Новый императоръ началъ свою государственную дѣятельность обращеніемъ къ арміи, признавая ее первенствующею силой имперіи. Въ торжественной рѣчи въ рейхстагѣ были развиты Бисмарковскіе взгляды на международныя отношенія Германіи и на экономическую роль государства.
И вотъ мы присутствуемъ при новой эволюціи политики прославленнаго имперскаго канцлера. Франція оказалась гораздо сильнѣе, чѣмъ предполагали германскіе дипломаты и генералы. Ея военная организація получила неслыханное прежде развитіе. Опасность новаго нашествія нѣмцевъ и настойчивое стремленіе возвратить Мецъ и Страсбургъ вызвали постройку грознаго ряда укрѣпленій и стратегическихъ путей сообщенія. Значительная доля изумительныхъ способностей и знаній французскаго народа пошла на усовершенствованіе техническихъ военныхъ средствъ. Философъ-моралистъ и всякій здравомыслящій человѣкъ съ печалью отмѣтитъ, что всѣ эти усилія, всѣ эти средства назначены для наиболѣе быстраго истребленія наивозможно большаго числа людей; но — не подлежитъ сомнѣнію — на эти жертвы Франція вызвана была безпощадною жестокостью побѣдоносной гогенцоллериской имперіи.
И такъ, опасность возмездія со стороны Франціи совсѣмъ не устранена. Фельдмаршалъ Мольтке сказалъ какъ-то, что Германія должна стоять подъ ружьемъ пятьдесятъ лѣтъ, чтобъ обезпечить за собою отнятое въ войну 1870—71 годовъ. Простояла Германія, въ такомъ положеніи семнадцать лѣтъ, и ея правители начинаютъ чувствовать, что эта позиція очень утомительная. Попытка новаго разгрома Франціи, когда она еще не оправилась отъ страшныхъ послѣдствій наполеоновскаго режима, не удалась, какъ знаютъ читатели, благодаря своевременному вмѣшательству Императора Александра И и князя Горчакова. Князь Бисмаркъ, чтобы высвободиться безусловно отъ вліянія Россіи, заключаетъ тѣсный союзъ съ Австро-Венгріей. Въ союзу этому присоединяется потомъ Италія, маленькіе Макіавелли которой всегда ищутъ случая половить рыбки въ мутной водѣ. Эта тройственная лига мира получила поддержку со стороны враждебнаго нашему отечеству консервативнаго англійскаго кабинета.
Князь Бисмаркъ, казалось, могъ торжествовать: на защиту добытаго политикой крови и желѣза стали четыре первоклассныя европейскія государства. Благодаря искусству величайшаго дипломата нашихъ дней, эгоистическіе интересы Германіи были признаны правительствами Австро-Венгріи и Италіи существеннѣйшими интересами и этихъ странъ.
При такихъ условіяхъ Россіи и Франціи оставалось либо подчиниться требованіямъ германской политики, либо вступить въ ужасающую по своимъ послѣдствіямъ борьбу съ средне-европейскою коалиціей. Князю Бисмарку, повидимому, очень хотѣлось завязать русскія силы на Балканскомъ полуостровѣ, гдѣ мы встрѣтили бы противъ себя не только австро-мадьяръ, но и болгаръ, и сербовъ, и румынъ, и, пожалуй, турокъ въ союзѣ съ англичанами. Чтобы сражаться съ нами, приплыло бы нѣсколько итальянскихъ ротъ, и дипломаты Итальянскаго королевства потребовали бы потомъ за это великодушное содѣйствіе Албаніи или какого-либо иного аппетитнаго территоріальнаго вознагражденія. Къ великому благу для русскаго народа и, — смѣло можно сказать, для міровой цивилизаціи, — русское правительство отказалось отъ мысли насильственно ворорять какіе бы то ни было порядки въ Болгаріи. Тогда въ неудачное положеніе попала АвстроВенгрія: эта разноплеменная государственная нескладица, эта политическая амфибія, въ которой борятся непримиримыя начала народнаго самоуправленія и бюрократическаго строя, также истощалась въ вооруженіяхъ. Она должна была подчинить своему вліянію славянскія племена Балканскаго полуострова, стать во главѣ этихъ племенъ, чтобы дать рѣшительный отпоръ посягательствамъ русскаго правительства на самостоятельное политическое существованіе болгаръ и сербовъ. Но русское правительство такихъ посягательствъ не обнаруживаетъ. Время идетъ, Австро-Венгрія все вооружается, ея финансовое положеніе становится все болѣе и болѣе затруднительнымъ. Военные расходы расшатываютъ благосостояніе государства, созданное конституціоннымъ управленіемъ послѣ 1866 г. Съ другой стороны, ростъ политическаго самосознанія среди австро-венгерскихъ славянъ также не представляетъ для видовъ князя Бисмарка ничего утѣшительнаго. Союзъ съ Германіей и въ особенности съ Австріей, у которой еще остаются во владѣніи Тріестъ и Трентино, не по душѣ значительной части итальянскаго народа. Положеніе консервативнаго кабинета Салисбюри не особенно прочно, и возможная побѣда либеральной партіи поведетъ къ сближенію Англіи съ Франціей и Россіей. Гладстонъ опять можетъ сказать Австро-Венгріи: руки прочь! Нельзя ли перемѣнить фронтъ? Нельзя ли добиться сближенія Германской имперіи съ Россіей цѣною кое-какихъ мелочныхъ уступовъ и церемоніальныхъ заявленій? Въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ оффиціальная печать князя Бисмарка вела противъ Россіи ожесточенную войну, осыпала насъ всевозможными оскорбленіями. Противъ русскихъ бумажныхъ денегъ, противъ нашихъ бумажныхъ цѣнностей велась настойчивая борьба. Ввозъ русскихъ товаровъ затруднялся пошлинами, и наши финансы, какъ и наше народное хозяйство, не мало потерпѣли отъ желавшаго смирить насъ честнаго маклера. Нельзя ли добиться подобнаго же результата иными средствами?
Въ Австро-Венгріи одна часть печати забила тревогу по поводу признаковъ новаго сближенія между Германіей и Россіей. Это сближеніе, еслибъ, оно произошло въ дѣйствительности, могло бы сопровождаться очень невыгодными послѣдствіями и для Габсбургской монархіи, и, въ особенности, для Франціи. Но лучше освѣдомленныя австрійскія газеты разсуждаютъ иначе: онѣ вѣрятъ въ прозорливость и искусство германскаго имперскаго канцлера, знаютъ, что князь Бисмаркъ не въ состояніи (если бы даже и захотѣлъ) отказаться, вопреки желанію нѣмецкаго народа, отъ тѣснаго союза съ нѣмецко-мадьярскою имперіей Габсбурговъ. При такихъ условіяхъ отъ сближенія съ Россіей могутъ выиграть только Германія и Австро-Венгрія, а несомнѣнно потеряетъ Россія. Намъ уже много разъ приходилось указывать на то, что русскіе интересы повелительно требуютъ существованія сильной Франціи, какъ противовѣса нестерпимому владычеству германскаго милитаризма. Допустить князя Бисмарка нанести тяжкій ударъ Франціи было бы актомъ величайшаго неблагоразумія: это значило бы подготовить противнику почву для нападенія на нашъ собственный домъ. Никакихъ завоеваній намъ не нужно, никакихъ завоеваній намъ невозможно дѣлать. Только близорукіе люди, которыхъ ослѣпляетъ кровавая военная слава и внѣшнее величіе, могутъ желать увеличенія предѣловъ и безъ того величайшаго въ мірѣ государства. Намъ необходимо пробудиться отъ апатіи и спаять культурнымъ развитіемъ и политическою мыслью всѣ страны, вошедшія въ составъ Россіи. Для правильнаго рѣшенія славянскаго вопроса (правильнѣе, вопросовъ) гораздо важнѣе удержать Германію, такъ успѣшно онѣмечивающую славянскія земли, отъ нападенія на Францію, чѣмъ изгнать какого-нибудь принца Кобургскаго изъ Софіи. Съ нашимъ внутреннимъ ростомъ къ намъ вернутся и симпатіи славянскихъ народовъ. Наша историческая роль между ними должна заключаться въ примиреніи ихъ интересовъ, въ правильномъ распредѣленіи ихъ самостоятельности. Насиліе и интриги пусть пускаютъ въ ходъ австро-венгерскіе дипломаты: плоды того и другаго горькіе. Такъ, напримѣръ, австро-мадьярскій намѣстникъ въ Бѣлградѣ, глаголемый сербскій король Миланъ, несмотря на всѣ свои усилія, не можетъ подчинить народа мадьярскимъ и спеціально-габсбургскимъ интересамъ. Весьма вѣроятно, что недалеко то время, когда недовольство сербскаго народа австрофильскою политикой короля приметъ болѣе осязательныя формы. А покуда король Миланъ поставилъ на политическую сцену новый фарсъ: Divorèons (Разведемся). Королева Наталія, какъ извѣстно, не раздѣляетъ политическихъ воззрѣній своего супруга, такъ позорно побитаго болгарами въ затѣянную было ямъ войну.
Миланъ потребовалъ отъ своей супруги развода и возвращенія сына. На то и на другое послѣдовалъ отказъ. Тогда Миланъ обратился къ германскому правительству съ просьбою отнять сербскаго наслѣднаго принца у матери. Просьба эта была, конечно, поддержана Австро-Венгріей (иначе князь Бисмаркъ не обратилъ бы на нее вниманія). И вотъ нѣмецкія оффиціозныя газеты заговорили о международномъ правѣ, чуть ли даже не о справедливости, этой наивной идеѣ, изгнанной изъ предѣловъ германской имперіи. Органы князя Бисмарка любятъ ссылаться на науку, когда какимъ-нибудь параграфомъ изъ трактата авторитетнаго ученаго можно прикрыть некрасивое дѣяніе. Такъ и въ данномъ случаѣ явились ссылки на Блунчли. Несмотря на протестъ королевы Наталіи, не дождавшись даже постановленія сербскаго суда, нѣмецкая полиція отняла сына у сербской королевы, а ей самой предложила уѣхать изъ Висбадена и изъ предѣловъ Германіи. За что же преслѣдуется, въ чемъ обвиняется королева Наталія? Единственною виной ея является русскія симпатіи королевы. Князь Бисмаркъ полицейскою расправой поспѣшилъ успокоить своихъ вѣрныхъ и послушныхъ союзниковъ въ Вѣнѣ и Пештѣ. Россіи — любезныя фразы; Австро-Венгрія — любезныя услуги.
Боролъ Миланъ признаетъ свое положеніе критическимъ. Только, мамъ это почти всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, собственныя затрудненія онъ отождествляетъ съ затрудненіями отечества. L'état — c’est moi, — это раздается и въ Сербіи. Необходимо, по словамъ короля Милана, произнесеннымъ на банкетѣ въ честь и во славу новаго министерства, поставленнаго королемъ, не теряя времени, приступитъ къ леченію болѣзни, которая охватила въ Сербіи «не только весь сербскій народъ, но даже проникла въ армію, — этотъ надежнѣйшій оплотъ престола». Плохъ тотъ престолъ, замѣтимъ мы, надежнѣйшимъ оплотомъ котораго является войско; ненормальны и печальны порядки въ той странѣ, гдѣ престолъ и армія противупоставляются народу. И зачѣмъ это генералъ Черняевъ такъ хлопоталъ произвести сербскаго князя въ короли? Хорошій князь, во всякомъ случаѣ, предпочтительнѣе плохаго короля.
Очень можетъ быть, что даже короля Милана тяготить чрезмѣрная зависимость отъ австро-венгерскихъ правителей. Требованія съ этой стороны все возростаютъ и задѣваютъ самые существенные національно-сербскіе интересы. Газеты передавали одно, не совсѣмъ правдоподобное, но очень характерное, извѣстіе: мадьяры и вѣнское центральное правительство желаютъ будто бы перенесенія столицы Сербіи изъ Бѣлграда въ Нишъ. Несомнѣнно, что такое перенесеніе имѣло бы большую выгоду для Австро-Венгріи: Бѣлградъ-столица представляетъ болѣе серьезную силу сопротивленія экономическимъ и національнымъ захватамъ, чѣмъ Бѣлградъ — провинціальный городъ. Рельсовые пути, которые прорѣзываютъ теперь славянскія земли Балканскаго полуострова, послужатъ прежде и больше всего на пользу Австріи и Германіи. Кромѣ экономическаго владычества, распространеніе нѣмецко-мадьярскаго вліянія на Балканскомъ полуостровѣ ведетъ къ расширенію тамъ и римско-католической пропаганды. Князь Бисмаркъ, зашедшій въ Баноссу, и Левъ XIII, помогшій имперскому канцлеру провести въ рейхстагѣ военный сентеннатъ, во многихъ случаяхъ идутъ рука объ руку. Взгляды римскаго первосвященника на свободу заслуживаютъ полнаго одобренія руководителя германской политики. Въ новой энцикликѣ De libertate (о свободѣ) глава римско-католическаго міра рѣшительно возстаетъ противъ основы современнаго европейскаго государственнаго строя, — противъ народнаго верховенства, выражающагося во всеобщей подачѣ голосовъ. Руководитель, — и, притомъ, по догмату, непогрѣшимый, — могущественной церковно-бюрократической организаціи не можетъ, конечно, допустить свободнаго развитія отдѣльныхъ народовъ, свободнаго развитія такихъ воззрѣній, которыя не подчиняются указаніямъ изъ Ватикана. Раціонализмъ въ философіи и либерализмъ въ политической жизни — это, по ученію римскаго первосвященника, все отъ дьявола. Естественно поэтому, что Левъ XIII не можетъ допустить и свободы вѣроисповѣданія. Онъ возстаетъ противъ того, что личная совѣсть, личное убѣжденіе въ вопросахъ религіозныхъ не подчиняется въ современномъ государствѣ законодательнымъ предписаніямъ. Отдѣленіе церкви отъ государства, — одно изъ требованій европейскаго либерализма, — папа считаетъ совершенною нелѣпостью: государство — тѣло, его духъ — церковь, и отдѣлить ихъ другъ отъ друга, освободить государство отъ подчиненія церкви — дѣло невозможное. Невозможное дѣло, съ другой стороны, чтобы римскій первосвященникъ высказывалъ иныя воззрѣнія: между римско-католическою церковью съ ея организаціею, которая опирается на непогрѣшимаго, вопреки здравому смыслу, папу, и современною демократіей не можетъ быть примиренія. Какъ ловкіе дипломаты, папы отъ времени до времени расточаютъ льстивыя слова то одному, то другому народу. Ватиканскій престолъ ловитъ даже случаи выступить защитникомъ страдающихъ народныхъ массъ. Но какъ только отъ подобнаго вмѣшательства почувствуется неудобство для святаго престола, Макіавелли въ тіарѣ начинаетъ отступать, искусно замѣтая слѣдъ неудавшагося вмѣшательства. Бываетъ и наоборотъ, какъ въ послѣднее время въ ирландскомъ вопросѣ. Сторговавшись съ консервативнымъ правительствомъ протестантской Англіи, папа, какъ извѣстно читателямъ, обратился къ духовенству и народу католической Ирландіи съ осужденіемъ борьбы за національную самостоятельность. Какъ ни предано своему церковному главѣ ирландское духовенство, какъ ни религіозенъ ирландскій народъ, однако, въ данномъ случаѣ папское посланіе встрѣтило почтительное, но твердое сопротивленіе. Надо было принять мѣры, чтобы вслѣдствіе этого не пострадало обаяніе папскаго авторитета. Новымъ окружнымъ посланіемъ Левъ XIII разъясняетъ ирландскому народу, что онъ не желалъ вмѣшиваться во внутреннія отношенія Ирландіи, что онъ имѣлъ въ виду своимъ первымъ посланіемъ только отдѣлить правое дѣло Ирландіи отъ революціонныхъ предпріятій. Иными словами: теперь папа одобряетъ цѣли борьбы ирландскаго народа съ англійскими консерваторами, но не даетъ одобренія тѣмъ средствамъ, которыя пускаются въ ходъ въ этой борьбѣ. Но, вѣдь, именно римско-католическая церковь усердно и долго проповѣдовала, что цѣль оправдываетъ средства.
Оживленіе и усиленіе реакціоннаго духа, главными представителями котораго являются въ настоящее время Ватиканъ и Пруссія, доходятъ до удивительныхъ размѣровъ и обнаруживаются иной разъ въ не менѣе удивительныхъ формахъ. Мы говорили уже о нападеніяхъ на покойнаго императора Фридриха III. Отмѣтимъ по этому поводу статью извѣстнаго историка, профессора Трейчке, въ Preussische Jahrbücher (книжки этого журнала у насъ нѣтъ подъ рукою и мы пользуемся выдержками, напечатанными въ № 178 Русскихъ Вѣдомостей). Статья озаглавлена: Два императора. Она преисполнена восторженными похвалами Вильгельму I. Объ императорѣ Фридрихѣ говорится въ слѣдующихъ выраженіяхъ: «Царствованіе покойнаго императора могло быть только печальнымъ эпигономъ отечественной исторіи, печальнымъ вслѣдствіе безпримѣрныхъ страданій высокаго больнаго, шарлатанскаго образа дѣйствій англійскаго врача и его грязныхъ газетныхъ сообщниковъ, вслѣдствіе дерзости партіи свободномыслящихъ, имѣвшихъ смѣлость утверждать, что императоръ принадлежитъ однимъ отъ, и дѣйствительно однажды добившихся успѣха — низверженія министра; между тѣмъ, монархическія партіи, по чувству долга и предвидя близкій конецъ, принуждены были молчать». Такъ говоритъ ученый профессоръ. Очевидно, онъ косвенно обвиняетъ императора Фридриха III въ измѣнѣ монархическому началу. Несчастливый государь, по мнѣнію Трейчке, потерялъ связь съ эпохой быстраго возрожденія отечества и не могъ болѣе слѣдовать за новыми идеями. За какими? Что именно возмущаетъ прусскаго профессора? Оказывается, что господинъ Трейчке не можетъ проститъ императору Фридриху того, что онъ, будучи наслѣдникомъ престола, на юбилейномъ торжествѣ въ Кёнигсбергѣ предостерегалъ студентовъ отъ шовинизма… И невольно вспоминаешь о старой Германіи, странѣ и высокаго патріотическаго одушевленія, и сильной научной мысли, и великаго художественнаго творчества, странѣ Фихте-старшаго, Вильгельма Гумбольта, Гёте и Шиллера… Къ счастью, заявленія новаго германскаго императора звучать миролюбиво, а посѣщеніе Вильгельмомъ II Императора Александра III истолковывается большинствомъ нашей и нѣмецкой печати какъ важный залогъ этого мира. Но сомнительно, чтобы истиннымъ потребностямъ въ глубокомъ, обезпеченномъ мирѣ для плодотворнаго историческаго развитія могла въ чемъ-нибудь содѣйствовать римско-католическая церковь. А какъ силенъ еще клерикализмъ въ Западной Европѣ, объ этомъ свидѣтельствуютъ бельгійскіе парламентскіе выборы, упрочившіе реакціонное большинство въ палатѣ. Правда, этой побѣды клерикалы не одержали бы, если бы бельгійскіе либералы не распались на два враждебныхъ лагеря, изъ которыхъ въ одномъ съ близорукимъ упрямствомъ не хотятъ признать необходимости для Бельгіи всеобщей подачи голосовъ и значительныхъ экономическихъ реформъ въ интересахъ рабочаго класса. Вражда между этими двумя либеральными партіями дошла до того, что каждая изъ нихъ, не имѣя возможности провести своихъ кандидатовъ, устранялась отъ голосованія, вслѣдствіе чего побѣждалъ клерикальный кандидатъ. Это большая политическая ошибка, послѣдствія которой не легко устранить. Реакціонное большинство, въ рукахъ котораго теперь укрѣпляется власть, уже наложило свою тяжелую руку на школу, отдало ее подъ владычество римско-католическаго духовенства. Иной — и совершенно правильной — тактики держатся различныя группы французскихъ республиканцевъ: каждая группа выставляетъ своего кандидата, но если, въ виду противника-бонапартиста или вообще реакціонера, не побѣдилъ ни одинъ изъ республиканцевъ, всѣ республиканцы снимаютъ свою кандидатуру въ пользу того изъ нихъ, который получилъ относительное большинство голосовъ.
При такихъ условіяхъ различнымъ группамъ республиканскаго большинства не страшны будутъ настойчивые происки монархистовъ и назойливая агитація «браваго генерала» Буланже, вновь прославившагося въ роди комическаго цезаря въ палатѣ депутатовъ. Популярность президента республики, Карно, и министра-президента, Флоке, сильно возростаетъ въ послѣднее время. Торжество открытія памятника Гаибеттѣ и національный праздникъ 2 (14) іюля прошли блистательно для республиканцевъ. Цезаризмъ, повидимому, отживаетъ во Франціи свой вѣкъ и страна имѣетъ много шансовъ вполнѣ благополучно выйти изъ нынѣшняго кризиса.