Иностранная Литература.
правитьLes Germans avant le christianisme. Par А. F. Ozanam (Германцы до Христіанства. Ф. Озанама). I томъ. Въ 8-ю д. л.
Г. Озанамъ извѣстенъ какъ историкъ талантливый, хотя не всегда вѣрный толкователь фактовъ. Избранный имъ предметъ еще теменъ, мало разработанъ и многосложенъ. Пользуясь трудами нѣмецкихъ ученыхъ, онъ изслѣдовалъ происхожденіе древнихъ Германцевъ, ихъ древнюю религію, законы, языкъ, поэзію, и чрезъ всѣ факты провелъ мысль, что одна римская цивилизація, безъ христіанства, не могла бы имѣть вліянія на Германцевъ.
Esquisses historiques des hommes d’Etat du temps de George III, tracées par Lord Brough, traduites de l’anglais par Urbain Legeay. (Историческіе очерки государственныхъ людей временъ Георга III. Соч. лорда Брума. Перевелъ съ англійскаго У. Лежэ.)
Кромѣ главнаго біографическаго и историческаго интереса, эта книга имѣетъ другое второстепенное достоинство: — она мажетъ служить богатымъ матеріаломъ для критики ораторскаго искусства. Лордъ Брумъ, приводя замѣчательнѣйшія мѣста рѣчей. произнесенныхъ въ парламентѣ, и объясняя какъ частное ихъ значеніе, такъ и впечатлѣніе, произведенное ими, характеризуетъ краснорѣчіе каждаго изъ описываемыхъ имъ ораторовъ. Къ-Сожалѣнію, г. Лежэ не вездѣ переводилъ сочиненіе Брума, по часто передѣлывалъ и дополнялъ собственными замѣчаніями.
Regne de Louis XI. Par Theoilor Kenazel (Царствованіе Лудовика XI. Соч. Т. Беназе.)
Лудовикъ XI — скорѣе политикъ, нежели воинъ — не возбудилъ симпатіи въ своихъ воинственныхъ современникахъ. Потомство не торопилось исправить ошибку предковъ: духъ рыцарства сильно управлялъ умами при Лудовикѣ XII, Францискѣ I и Лудовикѣ XIV, и мѣшалъ оцѣнить простую, непоражающую съ перваго взгляда заслугу. Только въ прошедшемъ столѣтіи начали подозрѣвать силу и величіе подъ скаредною, суевѣрною маской; но и до-сихъ-поръ дѣло не рѣшено окончательно. Сочиненія Дюкло и де-Баранта скорѣе походятъ на хроники, нежели на историческія изслѣдованія. Беназе не ограничился разсказомъ происшествій и характеристикою личности короля; онъ смотритъ на него съ точки зрѣнія философа-политика.
Чтобъ оцѣнить заслугу Лудовика XI, чтобъ понять все, чѣмъ ему обязана Франція, чтобъ извинить тѣ крутыя мѣры, которыми онъ достигъ своей цѣли — надо вникнуть въ положеніе, въ которомъ онъ засталъ Францію, болѣе ста лѣтъ страдавшую отъ непрерывныхъ войнъ и анархіи; надо вспомнить, что у него съ одной стороны былъ народъ, непонимавшій своихъ выгодъ, а съ другой — дворянство, жаждавшее смутъ и безпорядка. Вся жизнь Лудовика прошла въ борьбѣ съ своими васаллами, равными ему но своему могуществу, по связямъ между собою и съ сосѣдними государями, въ борьбѣ, — въ которой невозможно было нападать открыто.
Въ книгѣ г. Беназе, эта борьба ловкости противъ силы, человѣка просвѣщеннаго и искуснаго политика противъ грубой отважности — описана изумительно.
Lucques et les Burlamscci. Par Ch. Eynard (Лукка и Бурламакки. Соч. Ш. Эйнара). Два тома. Въ 12-ю д. л.
На первомъ планѣ книги г. Эйнара разсказывается исторія фамиліи Бурламакки; а отъ нея авторъ часто переходитъ и къ другимъ знаменитымъ итальянскимъ. Французскимъ и женевскимъ фамиліямъ. По существенное достоинство этой книга состоитъ въ томъ, что она можетъ служить богатымъ источникомъ для исторіи итальянскаго протестантизма.
Histoire de la Gaule sous l’administration romaine. М. Amédée Thierry, membre de l’Institut (Исторія Галліи подъ римскимъ правленіемъ. Соч. Амеде Тьерри). Том третій.
«Исторія Галліи» принадлежитъ къ числу тѣхъ рѣдкихъ въ настоящее время историческихъ сочиненіи, въ которыхъ строгій, пытливый, истинно-ученый анализъ историческихъ матеріаловъ не подавляется заносчивымъ, самонадеяннымъ синтезомъ, строющимъ художественно-закопченныя зданія на отрывочныхъ сказаніяхъ лѣтописцевъ и часто-поверхностныхъ замѣткахъ современниковъ. Вышедшій теперь третій томъ итого превосходнаго сочиненія лучшаго современнаго историка, начинается Діоклетіаномъ и оканчивается Ѳеодосіемъ. Четвертый и послѣдній томъ, судя до объявленіямъ, долженъ выйдти въ самомъ непродолжительномъ времени.
Dante et la Philosophіе catholique au trezième siècle. Par А. F. Ozanam (Данте и католическая философія XIII столѣтія. Л. Ф. Озанама).
Озанамъ начинаетъ свое сочиненіе обзоромъ исторіи философіи до среднихъ вѣковъ, потомъ излагаетъ подробно схоластику, имѣвшую своимъ пѣвцомъ Данте и черезъ него получившую общественное значеніе. Въ «Божественной Комедіи» схоластика переведена на общеупотребительный языкъ, очищена отъ множества терминовъ, дѣлавшихъ ее недоступною для людей, непосвященныхъ въ ея таинства. Но Данте презираетъ логику своего времени и ея глупыя утонченности: онъ говоритъ о существенныхъ, но ни къ чему неведущихъ вопросахъ схоластики съ ироніей. Практическая польза, различіе добра отъ зла — вотъ основное положеніе его философіи. Добро само-по-себѣ, въ отдѣльномъ человѣкѣ и въ обществѣ, въ будущей жизни и въ существахъ, подъ вліяніемъ которыхъ живетъ человѣкъ — вотъ главный предметъ его «Рая». «Адъ» — это безъусловное зло, заключающее въ себѣ и зло умственное, то-есть, заблужденіе и все, чѣмъ увлекается человѣкъ въ преслѣдованіи истины, и зло нравственное, то-есть, всякое расположеніе нашей воли, противное волъ божественной; однимъ словомъ, зло, разсматриваемое въ человѣкѣ, въ обществѣ, въ этомъ мірѣ и въ мірѣ тѣней, въ существахъ смертныхъ и безсмертныхъ, или падшихъ ангелахъ. «Чистилище» есть ученіе, разсматривающее зло въ-отношеніи къ добру или въ борьбѣ съ нимъ. Этотъ тройственный взглядъ на добро и зло, составляющій тройственный предметъ «Божественной Комедіи», есть вмѣстѣ предметъ философскаго анализа Озанама, который такимъ-образомъ какъ-бы исполняетъ завѣщаніе Данте:
О voi ch’arete gl’intelecti sani
Mirata la dottrina che l’arconde
Sotto’l velame dei versi strani (*).
(*) «О вы, здравые умы, будьте внимательны къ ученію, скрытому подъ покровомъ этихъ странныхъ стиховъ» (XI пѣснь «Ада»).
Опредѣляя точки соприкосновеніи литовской философіи съ философіями восточною, платоновскою, аристотелевскою и схоластическою, Озанамъ старается опредѣлить источники, которыми пользовался творецъ Божественной Комедіи; изслѣдуетъ, какое именно предшествовавшее или довременное философское ученіе возобновлено или усвоено поэтомъ.
Наконецъ, авторъ предается самымъ тщательнымъ изъисканіямь о жизни Данте и Беатриче въ легендахъ германскихъ, итальянскихъ, французскихъ и въ сочиненіяхъ современныхъ, которыя могли служить поэтическими источниками Божественной Комедіи". Онъ не пренебрегъ даже баснями, порожденными суевѣріемъ того времени, и не пропустилъ ни чего, сколько-нибудь близкаго къ предмету его изслѣдованія.
Книга оканчивается собраніемъ любопытныхъ цитатъ, на которыхъ авторъ основывалъ свои сужденія, и которыя вмѣстѣ могутъ служить образчиками философіи XIII столѣтія.
Contes et Nouvelles. Par P. Grolier (Разсказы и Повѣсти, Гролье).
Подъ этимъ скромнымъ заглавіемъ явилась книга, достойная особеннаго вниманія людей, предпочитающихъ легкое чтеніе многотомнымъ произведеніямъ современныхъ французскихъ литераторовъ-борзописцевъ. Десять разсказовъ г. Гролье напоминаютъ собою тотъ счастливый періодъ, когда читались Nouvelles genevoises. Это разсказы изъ частной, внутренней жизни, гдѣ юношеская любовь таится въ глубинѣ сердца, гдѣ увлеченіе оживляетъ душу несчастнаго; это тѣ скорбныя, мучительныя, но тихія драмы, для которыхъ нѣтъ зрителей, которыя только чувствуются и сознаются. Лучшія изъ повѣстей Гролье: Un Couple heureux, La Vierge de Salency, Un Repli du coeur, Le livre de prières, Un Divoice en 1808. Въ первой человѣкъ, мучимый угрызеніями совѣсти за одно давнопрошедшее недоброе дѣло, не можетъ вайдто счастія ни въ пламенной любви, ни въ богатствѣ; вторая — прекрасный разсказъ изъ деревенской жизни; прочія дышатъ пастою, пламенною, возвышенною любовью. Притомъ г. Гролье хорошій психологъ и наблюдатель; въ книгѣ его много вѣрныхъ замѣтокъ, много сценъ, весьма удачно характеризующихъ наше время, и все это написано увлекательно, языкомъ чистымъ, спокойнымъ; нѣтъ ни одной, такъ-называемой, трескучей фразы, не только сцены.
Vie et portrait de Pie IX. Par Félix Clave (Жизнь и портретъ Пія IX. Соч. Ф. Клаве). Bъ 8-ю д. л. 556 стр.
Феликсъ Клаве нарочно ѣздилъ въ Римъ, чтобъ ближе узнать нынѣшняго папу и изучить малѣйшія характеристическія черты этой замѣчательной личности. Достигнувъ своей цѣли, онъ описалъ свое путешествіе, въ которомъ разсказываетъ біографію Пія IX отъ самыхъ первыхъ дней его молодости до вступленія на папскій престолъ. Въ настоящее время, книга Клаве есть самое подробное сочиненіе объ этомъ предметѣ. Кромѣ пяти превосходныхъ портретовъ и «Гимна» Виссиліо, къ ней приложены рѣчи Вентуры на смерть О’Конелля и Градціози.
Lettres de mademoiselle de Lespinasse, avec une Notice biographique, par М. Jules Janin (Письма г-жи де-Леспинассъ, съ біографическими замѣтками, соч. Ж. Жанена). Въ 18-ю д. л. 604 стр.
Г-жа де-Леспинассъ (Жюли-Жанна Элеонора) родилась въ Ліонѣ, въ 1732, отъ знаменитой графини д’Альбомъ, которая скоро послѣ рожденія оставила ее, какъ плодъ незаконной любви. Воспитанная сначала благотворителями, она потомъ снова принята была матерью, которая, не признавая ея своею дочерью, держала при себѣ и по смерти оставила ей небольшое состояніе. Умъ, любезность и красота де-Леспинассъ обратили на нее всеобщее вниманіе. Пріѣхавъ съ мадамъ де-Дефонъ въ Парижъ, она произвела сильный эффектъ въ блистательныхъ салонахъ. Д’Аламберъ, литературная и философская знаменитость того времени, сдѣлался ея поклонникомъ и имѣлъ счастіе возбудить къ себѣ нѣжное сочувствіе. Весь Парижъ зналъ объ этой взаимности. Автобіографія г-жи де-Леспинассъ, изложенная въ формѣ писемъ, есть цѣлый романъ, написанный блестящимъ слогомъ, полный вѣрныхъ замѣчаній и заслуживающій особеннаго вниманія, какъ біографія женщины, въ салонахъ которой долгое время собирались всѣ европейскія знаменитости.
Les supercheries littéraires dé voilées. Galerie des auteurs apocryphes de la littérature franèaise, par J. М. Quèrard (Литературныя тайны. Галерея французскихъ апокрифическихъ писателей. Ж. М. Керара). 2 тома въ 8-ю д. л.).
Разработка исторіи литературы послѣднихъ четырехъ столѣтій дѣлается весьма затруднительною отъ множества анонимовъ, псевдонимовь и предполагаемыхъ авторовъ. Попавъ въ эту сѣть невинныхъ и умышленныхъ неясностей, трудно доискаться истины, открыть настоящее имя каждаго, разгадать кому принадлежитъ сочиненіе, когда авторъ его, избѣгая отвѣтственности, старался всячески отклонить отъ себя подозрѣніе. Трудъ почти безконечный, и только страстный библіографъ — какъ г. Кераръ — могъ на него отважиться. Съ точностію археолога и строгостію судьи самаго безпристрастнаго, авторъ ведетъ дѣло до настоящаго времени, и съ этихъ норъ книга его теряетъ характеръ исторіи и получаетъ новое, весьма важное значеніе: — значеніе литературно-полицейское, отъ котораго у многихъ современниковъ, какъ говорится — сердце не на мѣстѣ.
Въ большомъ, весьма любопытномъ введеніи, Кераръ, основываясь на многочисленныхъ фактахъ своей книги, излагаетъ почти цѣлый курсъ литературы послѣднихъ четырехъ столѣтій. Всѣ авторскія и издательскія неправды онъ дѣлитъ на четыре категоріи: есть писатели апокрифическіе, предполагаемые, псевдонимы, похитители чужаго и неблагонамѣренные издатели, есть литературные промышленики и ихъ кліенты, есть, наконецъ, писатели облагородившіеся (qui se sont faits nobles).
Книги апокрифическія — тѣ, авторы которыхъ приписывали ихъ древнимъ или даже современнымъ знаменитымъ писателямъ. Авторы предполагаемые (supposés) — тѣ, которые при жизни не были извѣстны за писателей, но подъ именемъ которыхъ издается такое множество разныхъ изданій. Говоря о псевдонимахъ, Кераръ исчисляетъ и объясняетъ причины, заставляющія писателей прибѣгать къ такого рода подлогамъ. Псевдонимъ, во-первыхъ, охраняетъ то нѣжное тщеславіе, которое обыкновенно называютъ авторскою скромностію; во вторыхъ, ободряетъ выступающаго на поприще, или, наконецъ, прикрываетъ слишкомъ извѣстное чѣмъ нибудь инымъ. Этотъ самый невинный обманъ становится огромнымъ камнемъ преткновенія для историка, и потому Кераръ смотритъ на него, какъ на дѣли, заслуживающее порицанія. Но все негодованіе автора обрушивается на литературныхъ сорокъ, которые крадутъ не только мысли и отрывки, но часто цѣлыя сочиненія, и на неблагонамѣренныхъ издателей. которые исправляютъ, передѣлываютъ и искажаютъ классическія произведенія. Промышленики — пишутъ для людей, считающихъ возможнымъ купить все — даже литературную славу, или для знаменитыхъ писателей, которые принимаютъ ихъ въ свою мастерскую.
Цѣль Керара состоитъ въ томъ, чтобы устранить — какъ говоритъ онъ — препятствія, загородившія поприще историковъ французской литературы; и вмѣстѣ съ тѣмъ доказать, что всякая литературная неправда, унижая литературу, заслуживаетъ порицанія, и рано или поздно должна обнаружиться.
Сочиненіе имѣетъ форму лексикона.
Etude pratique des tissus de laine convenables pour la Chine, le Japon, la Cochinchine et l’Archipel Indien par М. Nalaüs Knndol (О шерстяныхъ тканяхъ, изготовляемыхъ для Китая, Японіи, Кохинхины и Индійскаго Архипелага. Соч. Н. Рондо). Въ 8-ю д. л. 294 стр.).
Успѣхъ промышлености обусловливается запросомъ; только тогда и можно разсчитывать на сбытъ произведеній, когда эти произведенія соотвѣтствуютъ потребностямъ потребителей. На этомъ основаніи французское правительство поручило, между-прочимъ, г-ну Рондо изслѣдовать: какого рода шерстяныя ткани должны быть изготовляемы для торговли юго восточныхъ береговъ Азіи. Отправившись на. мѣсто назначенія, Рондо присылалъ оттуда въ министерство земледѣліи и торговли подробныя донесенія о свойствѣ, цвѣтахъ, узорахъ и цѣнахъ шерстяныхъ матеріи, употребляемыхъ жителями тѣхъ странъ. Эти донесенія собраны теперь въ книгѣ г. Рондо и служатъ не только руководствомъ для мануфактуристовъ, но и матеріаловъ для изслѣдованія вопроса о европейской торговлѣ съ Востокомъ вообще.
Dеnkmaeler der Kunst von A. Voit, E. Guhl и G. Caspar (Достопримѣчательности искусства. А. Фойта, E. Гуля и Г. Каспара).
Этотъ атласъ знаменитыхъ памятниковъ искусства служитъ дополненіемъ къ превосходному сочиненію Ф. Куглера «Исторія искусства». Онъ обнимаетъ всѣ времена и всѣ страны, о которыхъ говорилъ ученый критикъ; по немъ можно прослѣдить весь ходъ развитія искусства, отъ начала до настоящаго времени, изданіе выходитъ тетрадями, число которыхъ, къ несчастію, не опредѣлено. До-сихъ-поръ вышли только три первыя тетради, или 21 рисунка съ объяснительнымъ текстомъ и продаются менѣе нежели по 2 р. с. каждая.
Das Malerische und romatische Deutschland. (Живописная и Романтическая Германіи). Лейпцигъ, 10 томовъ. Въ 8-ю д. л. съ 390 гравюрами.
«Живописная и Романтическая Германія» имѣла успѣхъ сочиненія полезнаго и теперь вышла вторымъ оконченнымъ изданіемъ. Это не просто исторія и описаніе Германіи, но вмѣстѣ собраніе мѣстныхъ преданій, народной поэзіи и подробное описаніе обычаевъ и костюмовъ. Различныя части сочиненія составлены различными писателями, живущими въ странахъ, которыя они описывали: такъ Швабію описывалъ Г. Швабъ, Франконію — Г. В. Гирингенъ; Тюрингію — Л. Бeштейнъ; Гарцъ — В. Блуменгагенъ; Саксонію — Ж. Споршиль; Ризенгебарге — К. Герлофзонъ; Сѣверное-Море — В. Корнеліусъ и Т. Коббо; Рейнъ — К. Симрокъ; Дунай — К. Дюллеръ; Тироль и ІІІтирію — Ж. Г. Зейдль. Каждая часть есть отдѣльное сочиненіе, украшенное 30-ю гравюрами и стоющее около 1 руб. сер. Что касается до гравюръ, то онѣ въ родѣ англійскихъ кипсековъ и вообще вѣрны.
Reinke-Fucus von Goethe nungen, von W. von Kaulbach. (Рейнике-Лисъ. Соч. Гёте, съ рисунками В. Каульбаха).
Читателямъ «Отеч. Записокъ» извѣстно содержаніе этой древне-германской поэмы; о картинахъ Каульбаха, который стоитъ въ первыхъ рядахъ современныхъ германскихъ художниковъ, — также говорить не нужно.