Именины госпожи Ворчалкиной (Екатерина)/ДО

Именины госпожи Ворчалкиной
авторъ Вторая Екатерина

Опубл.: 1772. Источникъ: az.lib.ru • Комедия в пяти действиях

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

Екатерина II Именины госпожи Ворчалкиной

Сочиненія императрицы Екатерины II.

Произведенія литературныя. Подъ редакціей Apс. И. Введенскаго.

С.-Петербургъ. Изданіе А. Ф. Маркса. 1893.

ИМЕНИНЫ ГОСПОЖИ ВОРЧАЛКИНОЙ КОМЕДІЯ ВЪ ПЯТИ ДѢЙСТВІЯХЪ. (Сочинена въ Ярославлѣ). ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Ворчалкина.

Олимпиада |

} дочери Ворчалкиной.

Христина |

Парасковья, служанка Ворчалкиной.

Дремовъ.

Таларикинъ, Дремова племянникъ.

Спесовъ, судья.

Геркуловъ.

Гремухинъ.

Фирлюфюшковъ.

Некопейковъ, купецъ-банкрутъ.

Дворецкій Ворчалкиной.

Антипъ, слуга Гремухина.

Дѣйствіе въ домѣ г-жи Ворчалкиной ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Олимпіада, Парасковья.

Олимпіада. Отцѣпись ты отъ меня.

Парасковья. Да что вы такъ невеселы сегодня?

Олимпіада. Я не выспалась.

Парасковья. А кто вамъ мѣшалъ спать?

Олимпіада. Никто. Только я рано встала и не выспалась.

Парасковья. Однако, мнѣ помнится, что вы все-таки опоздали съ матушкой къ обѣднѣ ѣхать; а она сегодня именинница.

Олимпіада. Что-жъ дѣлать, что опоздала. Это мое несчастье; я встала на разсвѣтѣ, и ужасть, ужасть, какъ спѣшила одѣться.

Парасковья. Знать, у васъ солнце всходитъ позже, нежели у простыхъ людей. Однако, шутки въ сторону, въ которомъ бы, напримѣръ, часу вы встали?

Олимпіада. Не вѣсть какъ рано… въ одиннадцать часовъ.

Парасковья. Да что-жъ вы по сю пору дѣлали?

Олимпіада. Какой вопросъ! Я одѣвалась.

Парасковья. Неужто такъ медленно одѣвались?

Олимпіада. Какъ медленно? Я такъ спѣшила, что нельзя больше. Да кажется, скоро и поспѣла.

Парасковья (считая по пальцамъ). Одиннадцать, двѣнадцать, часъ, два, теперь въ исходѣ третій; и впрямь скоро: вы не болѣе четырехъ часовъ только передъ зеркаломъ были!

Олимпіада. Не кушаетъ ли уже матушка?

Парасковья. Нѣтъ, еще обѣдать не сѣли: матушка васъ ждетъ; да къ тому жъ она такъ сегодня невесела, и такъ безпримѣрно гнѣвна, что попадитесь только къ ней не въ часъ, такъ и вамъ достанется.

Олимпіада. Этого-то я и боюсь. Однако, посмотри, пожалуй, Парасковья, каково у меня на головѣ убрано? Кажется, не высоко (на головѣ отмѣнно высоко убрано). Матушка не жалуетъ высокаго убора; но вѣдь ея именины сегодня, такъ хотѣлось получше нарядиться.

Парасковья. Нынѣ кто говоритъ: получше нарядиться, тотъ разумѣетъ повыше. Изрядно!… Нарочито высоко… Да мы знаемъ, для кого вы такую вздернули башню.

Олимпіада. Для кого? — для праздника.

Парасковья. И для гостей. Также и Фирлюфюшковъ будетъ; то-то молодецъ! какъ славенъ безпримѣрно! Да и другихъ много будетъ.

Олимпіада. Да развѣ не одѣтой быть?

Парасковья. Я этого не говорю. Надобно таки чѣмъ-нибудь въ глаза кинуться. А мы желаемъ и всѣми, кто бы ни былъ, обожаемы быть… Однако, кто за многими зайцами гоняется, тотъ часто ни одного не поймаетъ; развѣ уже подъ старость, когда гоняться силы не будетъ, тогда, кто первый ни попадется, тотъ и нашъ.

Олимпіада. Что ты чрезъ это разумѣешь?

Парасковья. То, что когда мы молоды и хороши, тогда нерѣшимы, и хочется, чтобъ всѣ женихи были наши; а когда пройдутъ лѣта, то прощай и выборъ! хоть за урода, только бъ выйти и имѣть мужа. Боюсь, чтобъ и ваша судьбина не была такова!

Олимпіада. Вздоръ!… (Между тѣмъ, вынувъ зеркальцо, смотрится). Не мало ли я нарумянена?

Парасковья. Довольно красно., да…

Олимпіада. Глаза у меня очень впали…

Парасковья. Слышите ли вы, что я вамъ говорю, сударыня?.. Для дѣвушекъ одно есть драгоцѣнное время, то-есть то, когда сватаются за нее женихи. Ежели которая въ это время выбрать изъ многихъ почитателей не умѣетъ, или не хочетъ предлагаемою судьбою воспользоваться, то долго сидѣть ей въ дѣвкахъ. Часто случается и то, что уже и выбирать не изъ кого. Это нравоученіе не моей выдумки. Одна барыня разумная третьяго-дни журила при мнѣ дочь свою, которая нѣсколько вертопрашна, и, между прочимъ, это сказала. Да мнѣ кажется, оно и правда; не надобно упускать времени. Сестрица ваша хоть васъ моложе, но въ этомъ случаѣ поумнѣе васъ. Она…

Олимпіада. О! перестань, скучно. Я знаю, что она глазѣетъ на Таларикина. Я знаю, что у нихъ великое маханье; только мнѣ кажется, что онъ въ болванчики ей не годится.

Парасковья. И я вижу, что вамъ скучно; такъ перестанемъ объ этомъ говорить. Подите къ матушкѣ: я вамъ сказывала, что она васъ ждетъ.

Олимпіада. Боюся… но что дѣлать?… Пойду…

ЯВЛЕНІЕ II.

Парасковья (одна).

Чудной и это нравикъ. Хочется, чтобъ всѣ женихи были наши, какъ будто за всѣхъ вдругъ можно выйти, а одного выбрать не можетъ. Меньшая сестра тѣмъ и досадна, что будто принадлежащихъ намъ жениховъ отнимаетъ; для того она и дурна, для того она, по мнѣнію нашему, худо и одѣвается, для того и зла; за то мы и терпѣть ее не можемъ. Да что больше…

ЯВЛЕНІЕ III.

Парасковья, Антипъ.

Антипъ. А! здравствуй, моя красавица!

Парасковья. Откуда тебя чортъ принесъ?

Антипъ. Изъ дому… Да что это за пріемъ? развѣ ты сердита сегодня? А мнѣ казалось, что бъ тебѣ надлежало, увидя меня, сказать: «здорово (женскимъ голосомъ ее передразниваетъ), голубчикъ; поцѣлуемся душа моя». А я бъ какъ соколъ къ тебѣ и прилетѣлъ! (въ самомъ дѣлѣ къ ней подбѣгаетъ и хочетъ обнять, а она даетъ ему пощечину) да и поцѣловалъ бы!…

Парасковья (ударивъ по щекѣ). Вотъ тебѣ поцѣлуй!

Антипъ. Тяжеленька твоя рука! однако я милостивъ; прощаю тебѣ. Я не сержусь и на господина, когда онъ меня бьетъ.

Парасковья. А по сю пору онъ бѣшенства-то съ тебя не сбилъ-таки.

Антипъ. Какой вздоръ! будто можно побоями человѣческій перемѣнить нравъ. Посмотри-тка ты: у Невѣждова всякій день то и дѣло, что людей порютъ батожьемъ, и за всякую бездѣлицу, равно какъ и за большую вину, кожу съ нихъ спускаютъ, a люди всѣ и воры, и пьяницы. Этимъ не передѣлаешь нашего брата. Напротивъ того, мой баринъ не таковъ лихъ, и рѣдко дерется; однако, глянь, какіе мы у него молодцы, — человѣкъ человѣка лучше, красивѣе, веселѣе и порядочнѣе.

Парасковья. И ты себя можешь примѣромъ выставлять?

Антипъ. А какъ же? и вѣдомо. Вѣдь я тебя примѣрнымъ образомъ люблю.

Парасковья. Прочь, шалунъ, и съ любовью твоей!… Да скажи мнѣ, пожалуй, зачѣмъ ты здѣсь шатаешься?

Антипъ. Мы съ бариномъ пріѣхали поздравить васъ съ именинницею… Но можно-ль знать, будутъ ли у васъ сегодня обѣдать, или нѣтъ?… Вѣдь ужъ не рано, а я еще не завтракалъ; хоть бы ты чарку вина мнѣ поднесла.

Парасковья. Пьяница!… не бывать тому, чтобъ я вино подносить тебѣ стала.

Антипъ. Я не пьяница; этимъ ты меня обидишь: я пью вино только для того, что люблю чистосердечіе. Ты вѣдь знаешь пословицу: что у тверезаго на умѣ, то у пьянаго на языкѣ. Вотъ для чего я пью; развѣ ты не любишь правды?

Парасковья. Изрядная пороку своему очистка; не дурно придумалъ ты оправдаться. Но пусть это такъ; только вотъ этого я не знаю, зачѣмъ вы толь часто къ намъ ѣздите?

Антипъ. Затѣмъ что госпожа Ворчалкина намъ нравится. Она, такъ какъ и мы, имѣетъ склонность поправлять нынѣшніе обычаи. Все, что гдѣ дѣлается, ей извѣстно, все у ней на памяти; знаетъ твердо и прошедшее, и настоящее время, и своими разговорами можетъ много помогать намъ ко охуленію того, что намъ не нравится, и къ возвышенію того, что мы придумать похотимъ. И чего-бъ наша нерѣшимость сдѣлать намъ не дозволила, то она удобно вывести и довершить можетъ. Сверхъ того, находимъ мы всегда въ домѣ вашемъ людей умныхъ, людей знающихъ, людей, кои, подобно намъ, весь свѣтъ на словахъ перелить въ состояніи, людей мыслей высокихъ и съ острополезными выдумками, словомъ, людей, подобныхъ намъ… праздношатающихся. (Сіе произноситъ прибодрившись, голосомъ и видомъ важнымъ). Къ тому-жъ и высокія кудри молодыхъ твоихъ госпожъ не вовсе намъ… то-есть… господину моему Гремухину, противны. Онъ все высокое любитъ, и дивно, что въ высокіе чины его не производятъ. Къ тому-жъ и приданое ваше можетъ разуму нашему, на пользу общую устремленному, придать много новыхъ силъ, которыхъ мы_: попрожившись, нѣсколько лишшлись. А я… я таскаюсь здѣсь для тебя, сударка моя; ты всю голову мою вскрутила..

Парасковья. Я этого, право, и не знала; но чуть ли будетъ вамъ обоимъ удача. Когда госпожи мои о твоемъ господинѣ такого-жъ мнѣнія, какъ я о тебѣ, такъ скоро васъ чортъ отъ насъ возьметъ. Мы по крайней мѣрѣ не вашимъ ноздрямъ духъ; да и замужства на умѣ у насъ нѣтъ.

Антипъ. Куда какъ ты спѣсива! да еще и къ чорту посылаешь. Мы в сами не послѣдніе люди; къ тому-жъ въ богатой женитьбѣ намъ крайняя нужда. Въ головѣ у насъ много выдумокъ, да въ карманѣ нѣтъ ни полушки…

Парасковья. Еще дьяволъ несетъ одного урода!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Прежніе, Фирлюфюшковъ.

Фирлюфюшковъ. Не опоздалъ ли я? Госпожа Ворчалкина, я чаю, уже обѣдаетъ.

Парасковья. Нѣтъ еще. Только скоро за столъ сядутъ.

Фирлюфюшковъ. Сударушка, этотъ домъ сокровище, право: никогда въ немъ не опоздаешь. Какъ онъ милъ! ma foi, какъ онъ милъ! Какъ ни пріѣдешь… все еще во-время.

Парасковья. Да гдѣ вы такъ долго пробыли? Дѣла за вами, я думаю, не много, а теперь ужъ очень вѣдь поздо.

Фирлюфюшковъ. Belle demande! Гдѣ я пробылъ? A ma toilette… голубка, à ma toilette… Гдѣ можно такъ рано индѣ быть! — Вчера послѣ ужина я всю ночь проигралъ въ карты. Легъ me coucher въ шестомъ часу aprХs minuit. Всталъ сегодня въ часъ, и теперь такая мигрена, и такъ въ носу грустно, что сказать не можно. Нѣтъ ли eau de luce повюхать? Боюсь… чтобъ отъ слабости не упасть… Поддержите меня…

Антипъ. Не изволите ли на стулъ сѣсть? Вотъ…

Фирлюфюшковъ. Ужъ мнѣ сидѣть на стулѣ! да въ такой еще слабости! по крайней мѣрѣ подай мнѣ хоть кресла.

Парасковья. Я чаю, изъ прихоти вы еще захотите канапе или кровати.

Фирлюфюшковъ. Это бы и не худо. Какъ не стыдно хозяйкѣ этого дома, что нѣтъ у ней въ каждой комнатѣ по крайней мѣрѣ по одной chaise longue; здѣсь и обмереть съ благопристойностью нельзя. Ah! mon Dieu, quel temps et quelles gens!

Антипъ. Да на что обмирать? развѣ вы больны?

Парасковья. Развѣ карета васъ растрясла?

Антипъ. Такъ бы лучше ѣздили вы верхомъ.

Фирлюфюшковъ (вскочивъ со стула). Мнѣ, мнѣ верхомъ ѣздить? Я этого и вздумать не могу; (съ пренебреженіемъ) мнѣ вчужѣ жалко и дивно, когда я и вижу кого верхомъ. Какъ могутъ люди азардовать свой животъ, повѣряя его скотинѣ! cela est ignoble. Что до меня касается, я, и въ каретѣ сидя, ни одного моста никогда не переѣзжаю, а перехожу, изъ предосторожности, пѣшкомъ.

Парасковья. Диво, что вы въ нынѣшнюю погоду и воздуха не боитесь, чтобъ лицо не обвѣтрило.

Фирлюфюшковъ. Бываетъ и то въ здѣшнемъ пакостномъ климатѣ; но я къ ночи натираю лицо французскою помадою, и тѣмъ его лѣчу… Ah, diable… ха, ха, ха!.. ты дѣвушка… ха, ха, ха! разумная… ха, ха, ха! да и у знающихъ барынь служишь… ха, ха, ха!.. а какъ одѣта, fi donc… ха, ха, ха! въ нынѣшній saison на тебѣ батавія… да еще и не батавія… а самый легкій круазе, ха, ха, ха! уморишь, радость! возможно ли снести…

Парасковья. Что вамъ такъ это смѣшно? Мнѣ что даютъ, то я и ношу. Вѣдь мы не дворяне, въ долгъ намъ никто не вѣритъ; знаютъ и купцы, что намъ платить нечѣмъ; не такъ какъ вы, сударь, богатые люди…

Фирлюфюшковъ. Ахъ, какъ ты, свѣтъ мой, глупа… Ты думаешь, что я плачу, забирая въ долгъ у купцовъ? Никогда, mon coeur, никогда. Я не плачивалъ, не плачу и никогда платить не намѣренъ. Былъ бы я, голубушка, одѣтъ, былъ бы я веселъ, а до тѣхъ дураковъ мнѣ нужды нѣтъ, которые, по глупости своей, мнѣ вѣрятъ. Они могутъ и тѣмъ быть довольны, что втридорога на счетъ пишутъ. D’ailleurs, и въ фамиліи нашей того не водится, чтобъ платить долги. Я слѣдую въ этомъ похвальному отца моего примѣру: онъ никогда и никому не плачивалъ, да съ тѣмъ и умеръ. A dire la veritê, многіе мепризабельные люди пропустили слухъ, будто мы по-уши въ долгу, jusqu’aux oreiiles; да и правительства дѣлывали намъ угрозы, только не очень это страшно. Весь свѣтъ знаетъ, сколько они правосудны; на этакой вздоръ не очень я гляжу, и знаю, какъ въ случаѣ поступить съ ними. Есть у меня молодцы, кои меня въ нуждѣ не выдадутъ; они уже не одну и выемку отбили.

Антипъ. А сами бывали-ль вы притомъ?

Фирлюфюшковъ. Вотъ еще! стану ли я съ такою подлостью анканальироваться и жизнь свою рискировать. Довольно, я издали съ балкона смотрѣлъ.

(Въ то время, какъ Фирлюфюшковъ рѣчь сію оканчиваетъ, Парасковья отъ скуки зѣваетъ и уйти хочетъ).

Фирлюфюшковъ. Куда ты идешь?

Парасковья. Я? Я иду сказать барынѣ, что вы пріѣхали. (Убѣгаетъ. Антипъ хочетъ также уйти).

Фирлюфюшковъ (взявъ Антипа за руку). А ты куда бѣжишь?

Антипъ. Кажется, мнѣ здѣсь дѣлать нечего, такъ я иду искать обѣда: я еще не ѣлъ сегодня.

Фирлюфюшковъ. Останься на часъ здѣсь.

Антипъ. Да для какой нужды?

Фирлюфюшковъ. Для такой нужды, что я одинъ въ комнатѣ остаться не магу.

Антипъ. Да вѣдь вы не маленькое дитя! Къ тому-жъ у васъ свои слуги есть; для чего вы ихъ съ собою не имѣете, коли всего боитесь?

Фирлюфюшковъ. Какъ бы то ни было, только ты останься. Я боюсь тамъ быть, гдѣ никого людей нѣтъ.

Антипъ (увидя Некопейкова). Вотъ онъ съ вами побудетъ. (Бѣжитъ вонъ).

ЯВЛЕНІЕ V.

Фирлюфюшковъ, Некопейковъ.

(Некопейковъ низко кланяется).

Фирлюфюшковъ. Serviteur trХs-humble. Что это за преужасная у тебя бумажища?

Некопейковъ. Это бумага, государь мой, такая, отъ которой превеликое благополучіе цѣлой нашей имперіи зависитъ.

Фирлюфюшковъ (поетъ: «Васъ оставлю мѣста драгія!» — а потомъ). Нѣтъ, это скаредно; лучше французская! (Поетъ французскій куплетъ изъ оперы «Комикъ»; между тѣмъ Некопейковъ, не прерывая, продолжаетъ свою рѣчь).

Некопейковъ. Я столько примыслилъ доставить Россіи денегъ… да еще и серебряныхъ… что всякій, кому онѣ понадобятся, имѣть будетъ только трудъ поднимать ихъ съ улицы, гдѣ онѣ валяться станутъ.

Фирлюфюшковъ (вслушавшись, что онъ о подъемѣ говоритъ, перестаетъ пѣтъ). Ахъ, какъ это хорошо! какъ это полезно! Слушай, дай мнѣ теперь тысячи двѣ, три въ задатокъ, а тогда вмѣсто меня подойми съ улицы хоть пять, такъ ты и заплаченъ будешь; а я наклоняться не люблю… Да когда это будетъ?

Некопейковъ. Когда мой проектъ… вотъ этотъ… примется и апробуется.

Фирлюфюшковъ. Какія это пріятныя идеи! Morbleu, какъ это умно выдумано! Я тотчасъ же себѣ двѣнадцать новыхъ кафтановъ вдругъ сдѣлаю. Какъ ты на такія прекрасныя мысли попалъ?

Некопейковъ (Когда сей говоритъ, тогда Фирлюфюшковъ поетъ то по-русски: «Проходи несносное время!» то по-французски). А вотъ, сударь, какъ. Я, между нами сказать, проторговался, по той причинѣ, что я никогда не любливалъ ни письма, ни записокъ, а книгъ и вовсе не держалъ. Да и къ чему онѣ? и отцы наши безъ нихъ живали и торговали. Мой отецъ и вѣкъ свой ихъ также не имѣлъ, да умеръ съ честью; это правда, что въ тюрьмѣ, да то по нападкамъ купеческихъ старшинъ…

Фирлюфюшковъ. Я и самъ и книгъ, и письма терпѣть не могу. Это великое дурачество, кто къ нимъ привяжется.

Некопейковъ. Когда безсовѣстные заимодавцы товаръ мой и съ лавкою съ аукціона продали, то я, имѣя разумъ, принялся за выдумки…

Фирлюфюшковъ. Industrie! bon.

Некопейковъ. Вначалѣ утаилъ я отъ кредиторовъ нѣсколько товаришка; надавалъ на имена моихъ пріятелей заднимъ числомъ векселей, такъ что по конкурсу большая часть капитала въ моихъ рукахъ осталась, хотя я и банкрутомъ, въ силу законовъ, объявился.

Фирлюфюшковъ. Bon.

Некопейковъ. Потомъ сталъ какъ остальные товары, такъ и деньги давать въ долгъ на векселя игрокамъ и приписывалъ съ рубля по пяти копѣекъ на недѣлю. Могъ бы я этимъ прожить честно, да проклятая полиція — о, кабы ее чортъ взялъ! — отобрала у меня векселя по просьбѣ отцовъ тѣхъ малолѣтнихъ игроковъ, которые такъ щедро ихъ писать изволили.

Фирлюфюшковъ. А ты и не умѣлъ отъ полиціи отдѣлаться. Quelle bЙte!

Некопейковъ. Нѣтъ, никакъ было нельзя; боялся, чтобъ и другое кое-что не открылось… Потомъ, какъ изъ полиціи выпустили, и сталъ я свободенъ и безденеженъ, то принялся писать проекты. Вы не можете повѣрить, какъ чистъ и воленъ тогда умъ, когда пустъ карманъ и кошелекъ… Вотъ (указываетъ на бумагу), вотъ это лучшее изо всѣхъ моихъ сочиненій, да и преполезно. (Готовится читать). Проектъ…

Фирлюфюшковъ. Что ты, не читать ли хочешь? Я вѣдь тебѣ сказалъ, что я чтенія не люблю; скажи, коли хочешь, на словахъ.

Некопейковъ. Я вамъ скажу, только это великому секрету подлежитъ. Надобно…

ЯВЛЕНІЕ VI.

Некопейковъ, Фирлюфюшковъ, Дремовъ, Таларикинъ.

Дремовъ (входя, Таларикину). Да чуть ли мы не опоздали. Вѣдь госпожа Ворчалкина, обѣщавъ сегодня кончить наше дѣло, приказала намъ пріѣхать сюда въ три часа послѣ обѣда, а теперь уже и четыре пробило. Когда успѣемъ переговорить о твоей съ меньшою ея дочерью женитьбѣ и о приданомъ, что она ей дать хочетъ?

Таларикинъ. Полно, будетъ ли сегодня время: она именинница и, по несчастію, я чаю, премножество къ ней гостей наѣдетъ.

Дремовъ. Ежели она захочетъ говоритъ, то гости не помѣшаютъ: не одна вѣдь у нея комната… (Увидя Некопейкова) Ба!… ты здѣсь! а я, право, думалъ, что ты давно сидишь въ тюрьмѣ!

Некопейковъ. По сихъ поръ Мать Пресвятая Богородица сохранила меня отъ того жилища.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ворчалкина, Дремовъ, Таларикинъ, Фирлюфюшковъ, Некопейковъ.

Ворчалкина. А! здравствуйте, государи мои. Добро пожаловать. Я рада, отъ сердца рада гостямъ; да и больше бы еще радовалась, если-бъ злые люди въ покоѣ насъ оставляли.

Дремовъ. Какіе злые люди, и что вамъ они сдѣлали, сударыня?

Ворчалкина. Развѣ вы не слыхали ничего? новыя-то чудеса не дошли развѣ до васъ?

Дремовъ. Какія?… Я никакихъ не знаю.

Ворчалкина. О, батька мой! житья намъ, бѣднымъ старухамъ, нѣтъ, а ужъ о почтеніи и говорить нечего. Вотъ, сказываютъ, сдѣлана комедь намъ въ ругательство; да играютъ ее. Что дѣлать!

Дремовъ. Вольно вѣдь вамъ брать на свои счетъ.

Ворчалкина. Да какъ не возьмешь? Сказываютъ, что сватья моя, да кума тутъ представлены; да таки точнёшенько тутъ описаны.

Фирлюфюшковъ. Очень живо, parbleu, очень живо. Я видѣлъ комедію, и точь въ точь онѣ описаны. Какая была хохотня!

Ворчалкина (Дремову). Вотъ, батька, я не солгала: всѣ видѣли, какъ насъ потчуютъ.

Таларикинъ. Если вы о новой комедіи говорите, то и.я могу васъ объ ней увѣдомить. Я былъ, какъ ее представляли. Смѣялись очень много, для того что смѣшные изображены въ ней характеры. Но я не знаю, на кого бы тутъ мѣчено было. Сочинитель этой комедіи хотѣлъ вывесть на театръ три порока, и вывелъ въ образѣ трехъ женщинъ: одна была скупая, другая — взбалмочная вѣстовщица, а третья — суевѣрка.

Ворчалкина. Знаю, батька мой, знаю, что и ты намъ много посмѣялся.

Таларикинъ. Я смѣялся, такъ какъ и всѣ, порокамъ, а отнюдь не приходило мнѣ на умъ, чтобъ тутъ съ кѣмъ-нибудь было сходство; это донесено вамъ неправильно.

Фирлюфюшковъ. А я такъ по именамъ всѣхъ узналъ. (Ворчалкиной) И точно тѣ, о коихъ вы говорите.

Ворчалкина. Такъ, мой свѣтъ, всѣ такъ сказываютъ.

Таларикинъ (иронически). Всякой судитъ по своему сердцу и чувствованіямъ. А я не ищу тутъ злого, гдѣ его нѣтъ.

Дремовъ. Мнѣ кажется, что когда-бъ тутъ были такія рѣчи, которыя кого-нибудь трогаютъ. то-бъ и играть не дозволили. Вѣдь за тѣмъ смотрятъ.

Ворчалкина. И… батюшка! свѣтъ нынче таковъ: всему дурному потачка есть. Кому смотрѣть? кому запретить? И сами тѣ, кому-бъ не допускать-то надобно было, хохочутъ изо всей мочи, когда руганье другимъ слышатъ.

Фирлюфюшковъ. Я того и смотрю, какъ и меня на театръ выведутъ… Но если это сбудется, то morbleu! ma foi, (ногой топчетъ) достанется всѣмъ… Я… я, (принимаясь за шпагу) я формально просить стану!

Некопейковъ. А я вамъ и проектъ челобитной составлю, если изволишь; да напишу и приложеніе, какимъ образомъ таковые и симъ подобные непорядки исправить.

Дремовъ. Ну, какъ вздумается кому представить на театрѣ безсчётнаго дурака, кто тогда станетъ въ этомъ зеркалѣ находить себя? Я думаю, что тотъ напередъ будетъ долженъ признаться, что онъ сходенъ образцу… Однакожъ я объ закладъ ударюсь, что хоть въ свѣтѣ и есть дураки, но, по самолюбію, никто на свой счетъ не возьметъ, а будетъ находить кого-нибудь другого.

Таларикинъ. Что объ этомъ говорить! Комедія представляетъ дурные нравы и осмѣхаетъ то, что смѣха достойно, а отнюдь лично не вредитъ никого. Потому, если-бъ я примѣтилъ въ ней себя самого представленна, и узналъ бы чрезъ то, что смѣшное во мнѣ есть, то-бъ я старался исправиться и побѣдить мои пороки; не сердился бы я за это, но, напротивъ того, почиталъ бы себя обязаннымъ.

Ворчалкина. Хорошо вамъ такъ говорить, для того что васъ не трогаютъ; а намъ, бѣднымъ, спасибо! довольно достается. Что дѣлать, вступиться некому, и…

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тѣ-жъ, Дворецкій.

Дворецкій (съ салфеткою въ рукѣ, степенно и прилично его дородству…). Кушанье, государыня, поставлено.

Ворчалкина. Да для чего-жъ ты водки не подалъ? Какіе вы негодные люди!… таки ничего васъ научить не можно…

Дворецкій. Я несъ, государыня, водку, да Степанида, ваша дура… какъ будто съ цѣпи сорвалась и бѣжала за мною, кричивъ: дай водки! дай водки! царь жалуетъ, да псарь не жалуетъ… а между тѣмъ, набѣжавъ на меня, толкнула, да и подносъ и чарки изъ рукъ вышибла. Я приказалъ паки приготовить въ столовой водки, а самъ пришелъ о кушаньѣ донести, чтобъ на столѣ не простыло… Воля ваша, государыня, отъ дуры вашей житья не стало: она часъ-отъ-часу своевольнѣе становится. Я вслѣдъ отвесть ее внизъ и часа на два въ чуланъ запереть.

Ворчалкина. Ты всегда съ дурою въ ссорѣ. Чортъ не далъ вамъ смирья. А намъ безъ нея и скучно будетъ при столѣ: некому и поврать чего-нибудь.

Дремовъ (въ сторону). Довольно при большихъ столахъ и безъ дуры иногда бываетъ вралей! (Ворчалкиной) Вы изволите знать, сударыня, что я крайнюю до васъ имѣю нужду: не прикажите-ль, я ввечеру опять пріѣду?

Ворчалкина. Да развѣ не изволите у меня остаться и отобѣдать? Пожалуйте, милости прошу съ нами откушать.

Дремовъ. Мы ужъ обѣдали. Однако, если вамъ угодно, то мы посидимъ съ вами.

Ворчалкина. Ну, такъ пойдемте-жъ… (Отходятъ всѣ).

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Геркуловъ и Фирлюфюшковъ.

Геркуловъ. Послушай, Фирлюфюшковъ, долго ли этому быть, что я не могу отъ тебя получить своихъ денегъ?… Ты вѣдаешь, что игралъ я съ тобою честно, что ты проигралъ мнѣ весьма много и что я на половинѣ выигрыша съ тобою примирился. Ну, скажи мнѣ, когда ты намѣренъ мнѣ отдать?

Фирлюфюшковъ. Я право тебѣ скоро заплачу, diable m’emporte, я скоро заплачу.

Геркуловъ. Да ужъ я много разъ эти слова слышалъ, а денегъ-то все-таки не вижу… Ты весьма безсовѣстно со мною поступаешь.

Фирлюфюшковъ. Это правда; только будь я бездѣльникъ, если чрезъ недѣлю тебѣ не отдамъ.

Геркуловъ. Не одинъ уже разъ ты и бездѣльникомъ себя называлъ, и помнишь ли, какъ ты клялся, и ругалъ себя, увѣряя, что чрезъ три дня заплатишь; а тому уже, если я не ошибаюсь, болѣе трехъ мѣсяцовъ прошло.

Фирлюфюшковъ. Слушай, назови меня публично плутомъ, бестіею, сукинымъ сыномъ, если въ недѣлю я не заплачу тебѣ.

Геркуловъ. Назову подлинно; только со всѣмъ тѣмъ словамъ твоимъ вѣрить не могу.

Фирлюфюшковъ. Будь я проклятъ, будь я мошенникъ, если не заплачу. D’ailleurs, я тебѣ сейчасъ дамъ письменное дозволеніе называть меня безчестнымъ человѣкомъ, если въ недѣлю съ тобою не расплачусь.

Геркуловъ. Новый родъ векселей! Дай мнѣ его; а недѣля скоро пройти можетъ.

Фирлюфюшковъ. Я еще тебѣ нѣчто скажу, только ты, пожалуй, никому не пересказывай: у меня скоро деньги будутъ, да и много. Некопейковъ, по совѣсти своей, обѣщалъ мнѣ довольно ихъ доставить. Ты вѣдь знаешь, что онъ безпримѣрно на выдумки остръ; у него уже и проектъ готовъ. Cela me donnera de l’or tout pur.

Геркуловъ. Вѣрный и это человѣкъ!… Да что дѣлать! Изрядно, я подожду часъ, въ который, конечно, дай мнѣ письменное обѣщаніе, и не солги; а если и въ этомъ обманешь, то увидишь, что съ тобою будетъ… Берегись… Поди, пиши.

ЯВЛЕНІЕ II.

Геркуловъ, а потомъ Спесовъ.

Геркуловъ. Пусть онъ дастъ это обѣщаніе! Достанется ему послѣ. А буде и не дастъ, то еще сегодня ребра живого не будетъ…

Спесовъ. Какъ этотъ обѣдъ показался мнѣ и длиненъ, и скученъ!

Геркуловъ. Повѣрю; потому что тутъ были такіе люди, которые вамъ не нравятся.

Спесовъ. Я отъ тебя, мой другъ, не потаю: не нравятся мнѣ ни Дремовъ, ни Таларикинъ.

Геркуловъ. Правду сказать, и я ихъ не люблю: они много умничать изволятъ. Все имъ противно, всѣхъ презираютъ; иной у нихъ болтунъ, другой картежникъ, третій дуракъ; а на себя не взглянутъ. Словомъ, эти люди не на нашу руку…

Спесовъ. Да! они оба мнѣ несносны. До тѣхъ поръ, пока они въ этотъ домъ въѣзжи не были, до тѣхъ поръ никто мнѣ здѣсь не прекословилъ, да моя природа то и заслуживаетъ; а они, эти господчики, какъ будто нарочно, никогда моего мнѣнія не бываютъ; да что пуще всего, осмѣливаются противорѣчить мнѣ и при госпожѣ Ворчалкиной, и при дочеряхъ ея, — мнѣ, забывъ то, что этакіе дворянчики у отца моего и дѣда и въ знакомцахъ живали….О! хочется мнѣ ихъ отселѣ выжить! Что ихъ чортъ привязалъ здѣсь? зачѣмъ они сюда ѣздятъ?

Геркуловъ. Зачѣмъ?… это дѣло извѣстное: Дремовъ старается женить Таларикина на Христинѣ.

Спесовъ. На Христинѣ! это дѣло нестаточное. Христина не такова подла. Она и другихъ жениховъ, получше природою, сыскать можетъ.

Геркуловъ. Это все правда; только мнѣ кажется, что она отъ этого не прочь… Однако мать еще не согласна. Она продолжаетъ время, говоря, что Христина еще молода, и что она меньшой прежде большой дочери не выдаетъ, а у большой еще и жениха нѣтъ. Но это только отговорка; а въ самомъ дѣлѣ, сказываютъ, будто матери-то не хочется съ приданымъ разстаться… Она любитъ дочерей, и желаетъ ихъ пристроить, только богатство любитъ еще больше ихъ.

Спесовъ. Ну, да ты женись на большой, а меньшая ужъ не будетъ безъ жениха.

Геркуловъ. А для чего-жъ бы не на меньшой мнѣ жениться?

Спесовъ. Вотъ какой вопросъ! для чего? Куда какъ ты безтолковъ! Для того… что я самъ… я… можетъ быть, женюсь на меньшой, и время, кажется, мнѣ открыть госпожѣ Ворчалкиной: когда они сами не догадались, такъ быть такъ, начать говорить. Однако, я чаю, что она, узнавъ мое намѣреніе, не говорю я: снисхожденіе, конечно съ радостью его приметъ, и откажетъ Таларикину; а тѣмъ сдѣлаю два добра: и самъ женюсь на неубогой и нарочито знатной невѣстѣ, и сихъ вредныхъ людей изъ дому этого выживу.

Геркуловъ. Это не дурно вздумано; женимся. Только я одного боюсь…

Спесовъ. Чего? Со мной, мой другъ, не загинешь.

Геркуловъ. Боюсь того, чтобъ долго насъ на словахъ не проманили. Я вамъ уже сказывалъ, что трудно матери съ приданымъ разставаться. Особливо вдругъ за двумя надобно отдать.

Спесовъ. Можетъ быть и то. Однако, я думаю, что таки и природа моя что-нибудь поможетъ; впрочемъ, что-жъ дѣлать? вѣдь родители и по Уложенью вольны въ своихъ дѣтяхъ и приданомъ; а при сочиненіи стараго Уложенья все люди знатные были. Дѣдъ мой, будучи бояриномъ, тогда присутствовалъ, и вмѣсто его дьякъ руку приложилъ.

Геркуловъ. Каково вамъ покажется? Мнѣ приходитъ на умъ маленькій способъ; отвѣдаемъ: авось либо онъ къ исполненію намѣренія нашего удастся.

Спесовъ. А какой?

Геркуловъ. Пропустимъ чрезъ кого-нибудь слухъ, что скоро выйдетъ отъ правительства запрещеніе десять лѣтъ не вѣнчать свадебъ, и что въ это время, слѣдственно, никто ни замужъ выйти, ни жениться не можетъ. Госпожа Ворчалкина довольно вѣроятна, и всякому слуху, хотя-бъ этого нелѣпѣе былъ, тотчасъ повѣритъ; слѣдовательно въ этомъ не усомнится и, принявъ его за правду, поспѣшитъ выдать дочерей своихъ.

Спесовъ. Какъ этому статься? повѣритъ ли она такой баснѣ?

Геркуловъ. Конечно, повѣритъ. Особливо когда и мы тоже подтвердимъ; вѣдь она знаетъ, что вы со многими знатными въ роднѣ,

Спесовъ. Нестаточное дѣло…

Геркуловъ. Ну, да если она этому не повѣритъ, такъ мы другое что-нибудь выдумаемъ и пропустимъ новый какой-нибудь слухъ, или сыщемъ способъ обманомъ достигнуть до желанія.

Спесовъ. Изрядно. Я согласенъ и подкрѣплять всею природою моею буду… Ты весьма замысловатъ. Выдумки изъ твоей головы безъ запинки летятъ. Мы, знатной природы люди, не таковы прытки умомъ. Полно, и на что намъ разумъ! много такихъ и безъ насъ, которые должны думать, а мы судить только рождены, и потому, правду сказать, я болѣе пяти, шести слуховъ на своемъ роду не пропускивалъ; да и тѣ были не очень удачны.

Геркуловъ. А!… мы конечно не одни: кто-нибудь подслушиваетъ.

(Осматриваются). ЯВЛЕНІЕ III.

Тѣ-жъ и Антипъ

(который входитъ во время ихъ разговора, и прилежно всѣ ихъ замыслы слушаетъ).

Геркуловъ (увидя Антипа). Ты… давно-ль ты здѣсь?

Антипъ. Недавно.

Геркуловъ. Да когда ты сюда вошелъ?

Антипъ. Въ этотъ домъ вошелъ поутру и все здѣсь былъ; только еще не обѣдалъ.

Геркуловъ. Что мнѣ до этого нужды? не слыхалъ ли ты нашего разговора?

Антипъ. Слышалъ ли, не слышалъ ли, что и вамъ до этого нужды? Вѣдь вы говорили вслухъ…

Геркуловъ. Слѣдовательно мы все доброе говорили, а именно, хвалили госпожу Ворчалкину, ея умъ, ея постоянство, ея тонкость, что никто ее обмануть не можетъ… понимаешь ли?

Антипъ. Да на что-жъ вы это разсказываете?…

Спесовъ. На то, чтобъ ты въ глупой своей головѣ не вздумалъ чего другого…

Антипъ. Да развѣ вы другое говорили?..

Геркуловъ. Нѣтъ… только…

Спесовъ. О! пойдемъ отселѣ. Я съ этакою подлостью не люблю говорить. На что понапрасну тратить время. (Уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ IV.

Антипъ (одинъ). Дамъ я вамъ подлость! Даромъ что я не знатнаго роду, однако выдумки-то ваши я выведу наружу. Будетъ вамъ десятилѣтнее запрещеніе! Увидимъ, кто-то кого перехитритъ. Прежде всего я скажу объ этомъ Парасковьѣ: она лукава и смышлена… А! да вотъ она.

ЯВЛЕНІЕ V.

Антипъ, Парасковья.

Парасковья. Что ты, одинъ здѣсь стоя, подъ носъ себѣ бормочешь?

Антипъ. Не бормочу, а гнѣваюсь, да и за дѣло..

Парасковья. Развѣ тебѣ вина мало поднесли? Какой пьяница!

Антипъ. Скажи пожалуй, что я тебѣ сдѣлалъ? за что ты меня всегда бранишь? Ну, голубушка, добро! не плюй въ колодезь, случится воды испить.

Парасковья. Великая мнѣ до тебя нужда! Такой ты и человѣкъ, кому подтрунивать надобно!

Антипъ. Есть ли тебѣ нужда, или нѣтъ, того я не знаю; только я знаю, что ты того не знаешь, что я знаю, и что тебѣ знать надобно…

Парасковья. Вздоръ! къ чему этакъ важничаешь? что ты можешь знать, чего-бъ я не вѣдала?

Антипъ. Ты этого не вѣдаешь, что госпожу твою обмануть хотятъ, а я это вѣдаю.

Парасковья. Какъ обмануть?

Антипъ. Такъ, обманываютъ.

Парасковья. Да кто?

Антипъ. Господинъ Геркуловъ и господинъ Спесовъ съ высокою своею породою.

Парасковья. Да чѣмъ они обмануть ее хотятъ?

Антипъ. Разными вымыслами, разными слухами хотятъ ее принудить выдать дочерей, зная, что она легковѣрна.

Парасковья. А ты какъ это узналъ?

Антипъ. Вотъ какъ: (показываетъ ей уши и глаза) пришелъ… Да вотъ твоя госпожа. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Ворчалкина, Дремовъ, Парасковья.

Ворчалкина. Парасковья, выйди на часъ.

(Парасковья уходитъ).

Дремовъ. Воистину, сударыня, я доношу вамъ правду, что Таларикинъ, хотя и молодъ, но нрава честнаго, постояннаго и къ тому никому не долженъ.

Ворчалкина. Это все хорошо, сударь; да то бѣда, что Олимпушка у меня большая. Не хочется, мой свѣтъ, ее обидѣть, выдавъ прежде меньшую сестру. Знаю я, что въ нынѣшнемъ вѣку на это не смотрятъ, однако я держусь старины, и порядка портить не люблю. Я и сама у матушки своей была пятая, и принуждена была ждать, пока всѣ большія сестры вышли; что дѣлать! того порядокъ и старшинство того требуютъ.

Дремовъ. Я чаю, что вѣдь вамъ и не безъ скуки было?

Ворчалкина. Да чѣмъ пособишь! часто, бывало, и плачу… да какъ не выдаютъ, такъ не что сдѣлаешь вѣдь…

Дремовъ. Такъ теперь судите по себѣ, сударыня, и вообразивъ, коль несносно такое состояніе, примите мой совѣтъ и выдайте дочь вашу, если ей женихъ не противенъ; на что въ этакихъ случаяхъ мѣшкать? Мнѣ кажется, что чѣмъ скорѣе этотъ товаръ съ рукъ сойдетъ, тѣмъ лучше для родителей. Я своихъ дочерей выдавалъ безъ разбору. Какъ скоро видѣлъ ровню и что женихъ невѣстѣ нравенъ, такъ скоро и къ вѣнцу. Послѣдуйте и вы мнѣ. О! да вотъ и всѣ гости сюда идутъ… не дали намъ договорить…

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ворчалкина, Дремовъ, Некопейковъ, Спеcовъ, Геркуловъ, Таларикинъ, Гремухинъ, Олимпіада, Христина и cлужители.

Гремухинъ. Не погнѣвайтесь, если мы вамъ помѣшали. Дѣло стало за споромъ. Дѣло невѣроятное; сколько-бъ они ни говорили, только я въ правдѣ сомнѣваюсь.

Ворчалкина. А какой, батька мой, это споръ, и какія у васъ дѣла?

Гремухинъ. Господа эти (указывая на Спесова и на Дремова) хотятъ увѣрить, будто праведный носится слухъ, что скоро выйдетъ запрещеніе жениться и такое будто запрещеніе на цѣлыя десять лѣтъ. Какъ этому статься, чтобъ въ десять лѣтъ никто не женился?

Ворчалкина. Ахъ! какое это неустройство будетъ! Что, развѣ уже родъ человѣческій перевесть хотятъ? Охъ! охъ! потерпитъ ли этому Богъ!

Дремовъ. Вранье! несбыточный вздоръ! глупыя и нестаточныя бредни!

Ворчалкина. Такъ, батька мой, такъ. Вы не вѣрите ничему. Вы станете обо всемъ спорить.

Дремовъ. По крайней мѣрѣ объ этомъ; этотъ слухъ дуракъ какой-нибудь выдумалъ.

Геркуловъ. Нѣтъ, сударь, не дуракъ, а всѣ, всѣ говорятъ.

Спесовъ. И я слышалъ.

Некопейковъ. И я отъ нихъ же слышалъ.

Ворчалкина. Вотъ, какъ не вѣрить! всѣ говорятъ. Ой, ой, ой, какія времена! какія нынѣ чудеса дѣлаются! до чего мы, бѣдныя, дожили! (Служителямъ). Стулья намъ подайте, а мнѣ и столикъ съ картами. (Подаютъ стулья всѣмъ, а къ Ворчалкиной ставятъ столикъ съ картами, и она начинаетъ раскладывать и гадать на картахъ).

Спесовъ. Кто думаетъ жениться, тому-бъ я совѣтовалъ поспѣшать; некогда мѣшкать.

Ворчалкина. Ахъ, батька! у меня двѣ невѣсты на рукахъ: куда мнѣ, бѣдной, съ ними дѣваться будетъ?

Таларикинъ. Ваши дочери, сударыня, таковы, что вамъ тужить объ нихъ не для чего. Онѣ замужъ выйдутъ, и могутъ благополучвы и сами быть, и мужей своихъ счастливыми сдѣлать… А таковыя плевелы, сударыня, не заслуживаютъ никакого уваженія, и презрѣнія достойны.

Ворчалкина. Довольно уже, мой свѣтъ, видѣли мы всякой всячины, такъ и этому дивиться нечему, все статься можетъ. Видишь ты, каковъ нынѣ свѣтъ-отъ развратенъ: подкидышковъ — что ужъ этого больше? — подкидышковъ подбираютъ, да кормятъ, да за ними ходятъ, какъ будто за благородными; такъ можно ли уже въ чемъ сомнѣваться?

Дремовъ. Перестанемъ, сударыня, о подкидышкахъ говорить. Сколько чрезъ сіе благое постановленіе почти погибншхъ душъ въ живыхъ остается! Но вы почто прежде времени печалитесь? Это слухъ пустой, и никогда тому не бывать.

Некопейковъ. Не изволите ли, милостивыя государыня и милостивые государи, для забавы послушать моихъ проектовъ; ихъ много у меня, да изъ множества не изволите ли выбрать любой? Вотъ имъ реестръ.

Дремовъ. Это реестръ только? великонекъ онъ! и реестра скоро не прочтешь.

Спесовъ. Что до меня, я проекты люблю, и сколько-бъ они обширны ни были, читаю ихъ всегда съ конца до конца; иногда годная одна въ нихъ строка можетъ подать намъ великія къ великимъ дѣламъ мысли.

Некопейковъ. Нѣтъ, тутъ не одна строка только годная, но и все, все, сударь, важно, полезно, нужно. Проекты мои таковы, что ни единаго слова выкинуть изъ нихъ не можно безъ нарушенія всей связи. Доказательства одно изъ другого всѣ текутъ. Все цѣлое, цѣлое все смотрѣть надобно.

Геркуловъ. Я слышалъ отъ Фирлюфюшкова, что будто ты ему премножество обѣщалъ денегъ.

Гремухинъ. Скажи, пожалуй, какимъ бы то образомъ ты примыслилъ?

Ворчалкина. Пригодился бы этотъ проектъ и многимъ. Деньги всѣмъ надобны. Нынѣ все дорого; что въ наше время бывало въ алтынъ, то нынѣ и на гривну врядъ купишь.

Некопейковъ. Я надѣюсь въ скоромъ времени всѣмъ помочь и сдѣлать отечеству услугу; только надобно, напротивъ того, всѣмъ единодушно постараться, чтобъ скорѣе проектъ мой принятъ и въ дѣйство произведенъ былъ. Извольте только послушать, я вамъ его прочту. Вниманія, милости прошу, вниманія… (онъ вынимаетъ изъ-за пазухи превеликую тетрадь бумаги и, перевертывая листы, бормочетъ). «О учрежденіи почты на голубяхъ»; нѣтъ, не тотъ… «О употребленіи крысьихъ хвостовъ съ пользою»… нѣ…

Дремовъ. Какъ! какъ… пожалуй…

Некопейковъ. «О употребленіи крысьихъ хвостовъ съ пользою». Я представляю и доказываю, что можно употреблять ихъ съ пользою на корабляхъ, вмѣсто тонкихъ веревокъ.

Дремовъ. Да не будутъ ли они коротковаты? не говоря уже какова прочность.

Некопейковъ. Для длины надобно свивать ихъ съ пенькою; a прочность и изъ того видна, что хвостъ крысій вдесятеро противъ толстоты своей тягость держать можетъ. Случалось ли вамъ держать крысу за хвостъ? Она, вѣдь, гораздо толще своего хвоста, однако никогда не оторвется: какъ же это не прочно? Сверхъ того, городу Петербургу великую изъ сего предвижу я пользу. Промышленники ударятся въ ловъ крысъ, которыя чрезъ то гораздо уменьшатся и меньше пакостей въ домахъ дѣлать станутъ. А вы знать изводите, что ихъ чрезъ мѣру умножилось. Я чаю, вы сами, прогуливаясь лѣтомъ въ сумерки, видали, что по улицамъ проходу отъ нихъ нѣтъ; такая пропасть ихъ вездѣ бѣгаетъ… (Читаетъ далѣе, разбирая) «О дѣйствіи моремъ и сухимъ путемъ противу Зингорцевъ»… не тотъ… «Объ извозѣ зимою въ степныхъ мѣстахъ на куропаткахъ, гдѣ ихъ много, а лошадей мало»… И это не то… «О построеніи секретнаго флота»… А! вотъ онъ… прошу прислушать…

Дремовъ. Секретнаго флота!… это нѣчто мудрено…

Некопейковъ. Нѣть, сударь, не мудрено, когда этакая (указываетъ на свою голову) голова за что примется. (Хочетъ читатъ). "О постро…

Христина. Да неужто ты хочешь его весь сегодня прочесть? и до завтрея это не окончать.

Некопейковъ. Инъ я на словахъ разскажу, если угодно… a справка близка и доказательства всѣ тутъ. Первое…

Ворчалкина. Да, батька ной, лучше на словахъ; мнѣ на словахъ внятнѣе, нежели въ чтеньи. И для того-то я лучше всякой книги люблю, чтобъ мнѣ сказки сказывали… Да дура, правду молвить, и хорошо вретъ… забавно, право…

Некопейковъ. Во-первыхъ, надлежитъ съ крайнимъ секретомъ и поспѣшеніемъ построить двѣ тысячи кораблей… разумѣется, на казенный счетъ… (Когда Некопейковъ говоритъ, тогда Таларикинъ, сидя между двухъ сестеръ, съ ними тихо разговариваетъ). Во-вторыхъ, раздать оные корабли охочимъ людямъ, и всякому дозволить грузить на нихъ товаръ, какой кто хочетъ… разумѣется, товаръ забирать на кредитъ… Третіе: ѣхать на тѣхъ корабляхъ на неизвѣстные острова.. которыхъ чрезвычайно на Океанѣ много… и тамо промѣнять весь товаръ на черныя лисицы… которыхъ безсчетное тамо множество… Четвертое: привезши объявленныя лисицы сюда, отпустить ихъ за море на чистые серебряные и золотые слитки. Отъ сего преполезнаго торгу можно… я вѣрно доказываю… можно получить отъ пятидесяти до семидесяти милліоновъ рублей чистаго барыша за всѣми расходами. Но пусть, чтобъ не ошибиться, то лучше сказать меньше, до сорока милліоновъ, конечно, истинной прибыли будетъ…

Геркуловъ. Изрядно. Какъ это пріятно! положилъ бы и я что-нибудь въ компанію, да жаль того, что теперь денегъ нѣтъ.

Некопейковъ. На что деньги? вѣдь я вамъ сказалъ, что все это на казенный счетъ и кредитъ; барышъ только въ компанію. Казна и тѣмъ довольна быть должна, что денегъ прибудетъ въ государствѣ.

Ворчалкина. Пустыя, батька мой, это слова. Что за кредитъ! какой нынѣче кредитъ! Казна только что грабитъ; я съ нею никакого дѣла имѣть не хочу! и такъ я, бѣдная вдова, принуждена была за пятнадцать лѣтъ заплатить какую-то недоимку вмѣсто покойнаго мужа моего. Съ мертвыхъ дерутъ: теперь ли ужъ онъ умеръ, а какъ взяли, такъ взяли; нѣтъ, мой свѣтъ, никакого не хочу имѣть съ нею я дѣла.

Некопейковъ. Ну, если сей проектъ вамъ не угоденъ, то есть у меня и другіе, не меньше этого полезные, какъ напримѣръ, этотъ, чтобъ изъ Кяхты, на китайской границѣ, сдѣлать вольную и безпошлинную морскую гавань. Это очень прибыльно будетъ для торговли.

Олимпіада (сестрѣ своей). Мочи моей нѣтъ, сестрица, эта безпримѣрно скучно, cela m'êtouffe!

Некопейковъ. Второе: чтобъ населить Киргизскую степь…

Дремовъ. Да вѣдь на то надобно деньги и люди; откуда при-кажешь ихъ взять?

Некопейковъ. Откуда? Все примышлено, все, сударь, придумано. Я стану просить, чтобъ правительство и тѣмъ и другимъ меня снабдило. Это его дѣло, а мое населить.

Олимпіада. Уйдемъ, сестрица, моего терпѣнья не стаетъ.

Христина. Боюсь, матушка прогнѣвается.

Некопейковъ. Еще придумалъ я, какъ поправить судебныя мѣста и господъ судей…

Спесовъ. Судей! Не съ ума-ль ты, мой дружокъ, сошелъ? Не въ свое дѣло ты мѣшаешься. Таковые люди, каковы мы, не требуютъ поправленья, да еще отъ кого? — отъ купца-банкрута… пфу! Мы сами людей поправляемъ…

Дремовъ. Дайте ему договорить. Сами же вы сказывали, что иногда одна строка въ проектѣ много добраго сдѣлать можетъ; а это, чтобъ поправить судей, мнѣ кажется, и не дурно.

Спесовъ. Что? развѣ вы нарочно предпріяли во всемъ мнѣ прекословить и обо всемъ спорить со мною?

Дремовъ. Я? нѣтъ. Но мнѣ только то кажется, что всякій воленъ сказать свое мнѣніе; эту свободу никто у человѣка не отнимаетъ. И такъ ни вы не имѣете причины сердиться на меня, что я съ вашимъ мнѣніемъ не согласенъ, ни я на васъ, что вы со мною не однѣхъ мыслей.

Спесовъ. Вы всегда хотите всѣмъ наставникомъ быть. Откуда этакая гордость? мнѣ кажется она не кстати. Мы ни прежде, ни нынѣ о родѣ Дремовыхъ и не слыхали. Дремовъ, Дремовъ! куда какое знатное имя! мой дѣдушка право съ вашимъ дѣдушкомъ не считался.

Дремовъ. Зналъ бы ты самъ меня, какъ твой дѣдушка моего зналъ! а что я Дремовъ, отъ того не отрицаюся. Дѣдъ мой, показавъ отечеству услугу, пожалованъ за то дворянствомъ; и когда пришли спросить у государя, какое дать ему прозваніе? государь тогда дремать изволилъ — я въ томъ не виноватъ — и приказалъ назвать его Дремовымъ; и хоть это было сквозь сонъ, однако тѣмъ прозваніе мое не хуже твоего.

Ворчалкина. Полно, полно, свѣты мои, горячиться, покиньте этотъ споръ. Ко мнѣ еще кое-то будутъ гости. Пойдемте отселѣ: тамъ, въ залѣ, свободнѣе сидѣть. (Отходитъ).

Спесовъ. Не забуду я тебѣ, господинъ Дремовъ, этого разговора. Развѣ родня моя мнѣ не поможетъ… Вспомнишь меня и кто мой отецъ былъ.

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТІЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Дремовъ (одинь). Какая пропасть наѣхала гостей! полна горница, такъ что и мѣста инымъ нѣтъ. Всѣ болтаютъ, никто не слушаетъ; а разума и не спрашивай, такъ что если-бъ всѣхъ ихъ можно было класть въ котелъ и сварить, то бы не выварилось и золотника здраваго разсудка.

ЯВЛЕНІЕ II.

Дремовъ, Таларикинъ.

Таларикинъ. Что вы оттуда ушли, дядюшка? неужто вы уѣхать хотите?

Дремовъ. И дѣйствительно уѣхалъ бы, если-бъ твое дѣло меня здѣсь не удерживало.

Таларикинъ. Сдѣлай милость, сударь, останься здѣсь еще нѣсколько времени. Парасковья сказала мнѣ, что давешній о десятилѣтнемъ запрещеньи слухъ выдуманъ и пропущенъ Геркуловымъ и Спесовымъ.

Дремовъ. Да къ чему это имъ?

Таларикинъ. Чтобъ принудить госпожу Ворчалкину, которая легковѣрна, выдать поскорѣй за нихъ дочерей своихъ. Они теперь оба ушли съ нею въ особливый покой и тамо шепчутся. А я смертно боюсь, чтобы они ее не уловили, и чтобъ она не приняла ихъ стороны. Пожалуй, дядюшка, не оставьте меня въ такой крайности.

Дремовъ. Статочное ли это дѣло?

Таларикинъ. Меня увѣряютъ, что это такъ.

Дремовъ. Какіе это плуты! хотятъ ложными выдумками прожить въ свѣтѣ! Да только не удастся имъ. — Вотъ, мой другъ, давно я тебѣ говаривалъ, чтобъ ты не моталъ, не тягался-бъ съ тѣми, кто тебя богаче, а тянулъ бы ножки по одежкѣ, не проживая въ годъ болѣ своего дохода; теперь возьми съ нихъ примѣръ: увидишь, что мотовство до всякихъ безчестныхъ дѣлъ, до всякаго бездѣльства доводитъ, и можетъ до всякаго еще преступленія довести. Спесовъ и Геркуловъ промотались оба; оба жили не по своему достатку и тянулись съ тысячью рублями дохода за тѣми, кои по десяти тысячъ имѣютъ; а проживъ все, что отцы наживали, выдумываютъ всякіе непозволенные къ прокормленью своему способы. Ложь, плевелы, клевету и все дурное и все глупое за позволенное себѣ почитаютъ, лишь бы только тѣмъ достать себѣ богатство.

Таларикинъ. Я изъ воли вашеи никогда не выступалъ и не выступлю. Наставленія ваши почитаю свято и полагаю ихъ правиломъ во всѣхъ моихъ поступкахъ. Вы сами отдадите мнѣ въ этомъ справедливость.

Дремовъ. Я и не жалуюсь на тебя, и за то люблю и радъ все для тебя дѣлать.

Таларикинъ. Такъ пожалуйте, не тратя время, помогайте мнѣ…

Дремовъ. Да я еще не знаю, согласна ли Христина выйти за тебя?

Таларикинъ. Я льщусь, что она препятствовать благополучію моему не будетъ… Да вотъ она! мы съ нею переговорить можемъ.

ЯВЛЕНІЕ III.

Тѣ-жъ, Христина,

Христина (Таларикину). Могу ли я откровенно при дядюшкѣ вашемъ говорить?

Таларикинъ. Говорите, говорите, сударыня, онъ сердце мое знаетъ: я тайны отъ него никакія не имѣю.

Христина. Я пришла вамъ сказать, что матушка, позвавъ къ себѣ мою сестру, объявила ей, что два жениха ее и меня сватаютъ, что она намѣрена насъ выдать, что это люди похвальные и достойные; а наконецъ, когда сестра моя спросила ее, кто они таковы? то отвѣтствовала матушка, что Геркуловъ женихъ ея, a Спесовъ мой, а вы ничей, потому что она объ васъ вовсе умолчала.

Таларикинъ. О, Боже! что намъ дѣлать?

Христина. Выслушайте далѣе. На это матушкино предложеніе сестрица моя, которая и часто съ нею бываетъ несогласна, отвѣчала коротко, что она отнюдь за Геркулова не пойдетъ, да и ни къ кому по сихъ поръ склонности не имѣетъ, слѣдовательно, и замужъ итти не намѣрена.

Дремовъ. Правда, давеча она мнѣ рѣшительнаго отвѣта не дала; однако вовсе и не отказала, а потому я и не думать, чтобъ она такъ скоро на предложеніе сихъ людей склонилась. Но скажите мнѣ, сударыня, матушка ваша говорила-ль съ вами, и сказала-ль вамъ точно самимъ, что она за Спесова выдать васъ хочетъ?

Христина. Нѣтъ, она со мною ни слова еще не говорила.

Таларикинъ. А если говорить она будетъ, то что отвѣтствуете вы ей?

Христина. То-жъ, что и сестра моя.

Дремовъ. То есть, что вы склонности не имѣете, а потому ни за кого нейдете.

Христина. Нѣтъ, сударь; я ей скажу… я скажу, что я ни малѣйшей склонности къ Спесову не имѣю… Притомъ,, я надѣюсь, что матушка со мною и говорить объ этомъ не станетъ, для того что она никогда намѣренія не имѣла выдать меня замужъ прежде большой моей сестры. Та ей отказала; слѣдовательно меня она и спрашивать не будетъ.

Дремовъ. Но если, сударыня, другой женихъ вамъ сыщется и станетъ у матушки вашей просить васъ, согласитесь ли вы, и не будетъ ли вамъ противно его исканіе?

Христина. Я еще молода, сударь, и сердце мое такъ въ семъ случаѣ ново, что я прямо знать не могу, что я тогда восчувствую и предпріемлю.

Таларикинъ. Вы терзаете меня, вы мученіе мое умножить хотите. Для чего отрицаетесь вы объявить мнѣніе свое дядѣ своему? Онъ изъ прекрасныхъ устъ вашихъ желаетъ слышать, не станете ли вы противиться счастію моему, когда мы употребимъ исканіе наше, и когда воля матушки вашей намъ будетъ благосклонна?

Христина. Ея воля есть мнѣ законъ. Старайтесь, ищите въ ней; а я соизволенію ея противорѣчить не буду.

Таларикинъ (ставъ на колѣна). Симъ любезнымъ взоромъ, симъ пріятнымъ словомъ ты жизнь мнѣ, прекрасная Христина, даруешь. (Беретъ ея руку и цѣлуетъ). Доколѣ буду живъ, доколь существо мое пребудетъ, ты одна и мною, и мыслями, и душою моею владѣть будешь; ты, плѣнивъ меня навсегда, не выйдешь никогда изъ сердца моего, и какъ дѣло наше ни кончится, я по смерть мою тебѣ непремѣннымъ пребуду…

ЯВЛЕНІЕ IV.

Христина, Дремовъ, Таларикинъ, Ворчалкина.

Ворчалкина (входя). Какъ! что это? не обманываюсь ли я? Проклятая! что ты это дѣлаешь! тогда, когда я выдаю тебя за другого, ты, безстыдная, негодная, позволяешь въ моемъ домѣ, въ мои именины, амуриться съ собой иному. Ты позволяешь стоять ему предъ собою на колѣнахъ и цѣловать руку! да еще кому? о комъ я слышать не хочу! А ты, старый хрычъ, сѣдой чортъ! прилично ли тебѣ на это смотрѣть и быть свидѣтелемъ такихъ пакостей? Какъ тебѣ не стыдно! умереть бы тебѣ со стыда надобно. Какое лицо ты здѣсь представляешь? Прежде сего и выговаривать это стыдились. Да полно что нынѣче не только что выговорить не стыдно, да такъ уже во всѣ распутства опустились, что, и дѣлая ихъ, не краснѣются.

Христина. Матушка, сударыня…

Ворчалкина. Поди вонъ, негодная! чтобъ я тебя никогда не видала: на глаза мои не кажись никогда. Завтражъ сошлю тебя въ деревню… Поди вонъ. (Христина уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ V.

Таларикинъ, Дремовъ, Ворчалкина.

Таларикинъ. Укротите гнѣвъ свой, сударыня. Виды обманчивы: дочь ваша ничѣмъ предъ вами невинна… Выслушайте… вы сами найдете, что ни малѣйшія нѣтъ ея вины… Я, я всему…

Ворчалкина. Ахъ, батька мой! развѣ я въ своемъ домѣ не вольна?.. развѣ дѣти-то не мои? Что мнѣ до васъ? я-таки и слушать не хочу… Сама я видѣла… не погнѣвайтесь, не такъ скоро обмануть меня можно. Вѣдь-таки и мы что-нибудь да знаемъ…

Таларикинъ. Да послушайте, сударыня…

Ворчалкина. Не хочу, сударь, не хочу. Пожалуйте, оставьте мой домъ; да и впредь отъ посѣщенія насъ прошу удержаться. (Дремовъ мигаетъ Таларикину, чтобъ онъ вышелъ: тотъ уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Дремовъ, Ворчалкина.

Дремовъ. Такъ, по крайней мѣрѣ, выслушайте меня. Я…

Ворчалкина. Есть кого слушать, правду сказать! изрядный человѣкъ! Мнѣ развѣ глазамъ своимъ не вѣрить? Кругомъ всѣ виноваты, да еще оправдаться и обманывать хотятъ.

Дремовъ. Никто васъ не обманываетъ. Племянникъ мой на колѣнахъ предъ Христиною стоялъ, цѣловалъ ея руку, все это правда; вы видѣли и вѣрьте своимъ глазамъ. Да только послушайте меня: я вамъ все это объясню и, конечно, ничего не солгу передъ вами. Вы сами знаете, что я ни лжи, ни неблагопристойности не люблю.

Ворчалкина. Посмотримъ, что ты мнѣ скажешь.

Дремовъ. Почто это дѣйствіе толь страннымъ вамъ кажется? Вы знали прежде, что Таларикинъ дочь вашу смертельно любитъ, что онъ жениться на ней хочетъ, что я, я самъ вамъ о томъ говорилъ; вы мнѣ вовсе не отказали; онъ у ногъ ея клялся всегда ее любить и хотя будетъ ея мужемъ, быть всегда любовникомъ; они были не одни: я при томъ былъ. Христина противъ воли…

Ворчалкина. Ахъ она мерзкая! да кто ей позволилъ слушать любовныя бредни! Знала-бъ она то, что у нея мать есть_: что мать вольна, за кого хочетъ, за того и выдастъ; ей бы-то до вѣнца ни съ однимъ холостымъ и говорить объ этомъ не надлежало. Меня покойные родители выдали за покойнаго моего мужа, да я его до церкви и отъ роду не видала, не только-бъ говорить съ нимъ.

Дремовъ. Этому разговору и увѣреніямъ ихъ причиною я; я хотѣлъ знать, нравится ли племянникъ мой вашей дочери. Я привелъ ихъ къ объясненію, и хотя стыдливость Христинина явила мнѣ душевныя ея чувствованія, однакожъ она…

Ворчалкина. Что за чувствованія! что въ томъ, противенъ ли, нравенъ ли онъ ей или нѣтъ? она вѣдь моя дочь, и будетъ за тѣмъ, за кого я выдать ее хочу.

Дремовъ. Такъ точно она и отвѣчала, сказавъ мнѣ, что хотя-бъ она кого и любила, но изъ воли вашей никогда не выступить.

Ворчалкина. Да, таки-такъ. Никогда и не бывать ей за твоимъ племянникомъ.

Дремовъ. Развѣ за Спесовымъ ей быть? Только повѣрьте мнѣ, онъ племянника моего не лучше.

Ворчалкина. А почему, сударь, ты это знать изволишь, что я за Спесова выдать ее хочу?

Дремовъ. Потому, что это и всѣ знаютъ. Дѣло это сдѣлано съ намѣреніемъ. Васъ обманомъ къ тому приводятъ.

Ворчалкина. Какъ обманомъ? кто меня обманываетъ?

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ворчалкина, Дремовъ, Антипъ бѣжитъ скоро черезъ театръ.

Ворчалкина. Ты куда такъ бѣжишь, какъ сумасшедшій?

Антипъ. Меня господинъ мой наскоро послалъ за лекаремъ и за докторомъ.

Дремовъ. Да развѣ кто ни на есть занемогъ?

Антипъ. Я самъ этого не видалъ, а сказываютъ, что какая-то барышня шла чрезъ комнату и вдругъ упала… въ обморокъ.

Ворчалкина. Тфу! проклятый! Я думала, что не вѣсть что сдѣлалось. Да полно, нынѣ все обморокомъ называютъ! а въ наше время называлось это черною немочью… Да кто это такова, которая упала?

Антипъ. Я уже сказалъ, что я не знаю.

Ворчалкина. На что лекарь и докторъ? это можетъ и такъ пройти, коли обморокъ, а не порча и не дурная болѣзнь. Не желала-бъ я, чтобъ господа лекари и докторы мой домишко узнали: въ ихъ знакомствѣ такъ долго не проживешь, какъ я надѣюсь жить,

Дремовъ. Да не останавливайте его долѣ: можетъ быть, и крайняя въ лекарѣ нужда. Скорою помощію врачей иногда и жизнь спасается. (Антипу) Поди скорѣй. (Уходитъ Антипъ).

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Ворчалкина, Дремовъ.

Ворчалкина. Вотъ еще! какія нынѣ у васъ басни! Будто и смерть отогнать можно, какъ она придетъ. Нѣтъ, батька мой, не такъ она лекарямъ-то послушна. Какъ часъ воли Божіей придетъ, такъ тутъ докторы не помогутъ. Лучше отдаться Его волѣ, да и никогда не лечиться; я и сама отъ роду своего не лечилась, да вѣдь живу жъ.

Дремовъ. Чтобъ лекари и докторы всегда отъ смерти избавляли, это быть не можетъ, для того что они люди. Всегда и безъ нужды лечиться не надобно; однако надобно не забыть справедливой пословицы, что на Бога надѣйся, а самъ не плошай… Въ нѣкоторыхъ случаяхъ лекари и докторы необходимы.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тѣ-жъ, Гремухинъ.

Гремухинъ (Вбѣжавъ). О, какъ мы всѣ тамо перепужались!

Ворчалкина. Отъ чего?

Гремухинъ. Какъ, развѣ вы не знаете? развѣ никто вамъ не сказалъ, что меньшая ваша дочь очень, очень занемогла?

Ворчалкина. Христина! ахъ!… Да что ей, батька мой, сдѣлалось?

Гремухинъ. Она въ великомъ смущеніи, поблѣднѣвъ и трясясь, шла чрезъ комнату, гдѣ мы сидѣли, и не дошедъ до другихъ дверей, вдругъ упала на землю, такъ что и поддержать никто не успѣлъ. Мы всѣ бросились къ ней на помощь, подняли ее безъ памяти и, положивъ на постелю, послали по лекаря и доктора; я-таки своего человѣка и послалъ.

Ворчалкина. Ахъ! какая причина? что за диковинка? теперь была здоровёшенька. Отъ чего это ей сдѣлалось?

Дремовъ. Конечно отъ печали; вотъ плоды вашей строгости!

Ворчалкина. О, батька! отвяжись. Пойти было, посмотрѣть, что это такое.

ЯВЛЕНІЕ X.

Гремухинъ, Дремовъ.

Гремухинъ. Сколько жъ это приключеніе родило разговоровъ! иной несетъ то, иная другое. Всѣ дѣлаютъ свои примеѣчанія, свои разсужденія.

Дремовъ. Свѣтъ таковъ: свѣтъ болтливъ, праздныхъ людей много. Когда прямого дѣла нѣтъ, такъ и всякая бездѣлица удобна занять у людей праздныхъ время; и какъ нечего говорить, такъ говорятъ объ ней, пока другая, подобная ей, вновь родится и заступитъ мѣсто первой.

Гремухинъ. Пуще всего женщины: тотчасъ при этомъ несчастіи стали смигиваться, подбѣгать, присматривать, перешептываться и вслухъ толковать, задѣвая, будто ненарочно, честь. Иная плюетъ, иная крестится, иная жеманно улыбается; другая важничаетъ; иная съ язвительнымъ сожалѣніемъ приказываетъ разрѣзать шнурованье; а всѣ, прикрывшись опахалами, улыбаются, такъ что вчужѣ досадно, на нихъ глядя.

Дремовъ. Иной и нашъ братъ стоитъ бабъ. Многіе, знаю я, и мужчины изволятъ жаловать переговаривать, пересуждать, злорѣчить, празднословитъ и…

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тѣ-жъ, Некопейковъ.

Дремовъ. Да вотъ Некопейковъ, съ своими проектами. (Въ сторону) Лучше мнѣ отсюда убраться! (Гремухину) Пойду и я, посмотрю, что тамо дѣлается. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ XII.

Некопейковъ, Гремухинъ.

Гремухинъ. Что тамо происходитъ?

Некопейковъ. Все въ разстройкѣ: досадно и смотрѣть. А человѣкамъ четыремъ, кои около меня сѣли, лишь успѣлъ только съ страницу прочесть большого моего проекта, какъ они меня покинули и туда же за другими побѣжали. Чортъ бы взялъ всѣ обмороки! Какъ, государственную пользу, государственную прибыль покидаютъ для того только, что одна дѣвушка упала въ обморокъ! будто это мудрено! О! о! какъ вѣтрены нынѣшніе люди!

Гремухинъ. Оставимъ это — оно до меня не принадлежитъ; скажи мнѣ, Спесовъ тамо ли?

Некопейковъ. Тамъ же; и онъ-то съ Геркуловымъ больше всѣхъ другихъ суетятся. Хорошъ этотъ судья! Покинулъ меня и благо общее для того, чтобы подать помощь въ обморокѣ дѣвушкѣ.

Гремухинъ. Да, эту бы должность могъ онъ и другимъ уступить. (Въ сторону) Однакожъ это ясно. Теперь я не сомнѣваюсь въ томъ, что подозрѣвалъ истинно: господинъ Спесовъ, конечно, предпріялъ жениться на Христинѣ.

Некопейковъ. Что вы говорите? Не хотите ли вы прослушать моего проекта?

Гремухинъ. Нѣтъ; у меня не то теперь въ головѣ.

Некопейковъ (въ сторону). Чудо! у всѣхъ въ головѣ свое, a объ отечествѣ никто и не думаетъ. Ну! когда такъ, такъ я, пока они тамо съ больною возятся, выберу самое лучшее мое сочиненіе, которымъ скорѣе могу обратить къ предложеніямъ моимъ всѣхъ вниманіе. Изрядно…. я пойду…. и всѣ пересмотрю самъ.

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Гремухинъ (одинъ, подумавъ). Надобно мнѣ постараться, надобно развѣдать гораздо побольше объ этомъ дѣлѣ. Не шутка! какъ онъ изъ-подъ носу у меня вырветъ… А все мѣшканье мое тому причиною. Если бъ напрасно такъ долго я не мѣшкалъ и намѣреніе свое давно объявилъ бы, то бы теперь и думать не объ чемъ было. О нерѣшимость, нерѣшимость! все хотѣлося поболѣе узнать обстоятельства этого дома; все хотѣлося вывѣдать, сколько приданаго, сколько деревень; а отъ того-то произошло, что, по нерѣшимости моей, лишаюсь теперь и невѣсты, и денегъ. Христина и съ приданымъ достанется, можетъ быть, Спесову, а мнѣ останется только одна пустая ревность и зависть къ тому, кто меня счастливѣе будетъ…. Пойду, и постараюсь исправить мою ошибку, или съ досады удалюсь.

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Антипъ (одинъ). Господинъ мой приказалъ мнѣ здѣсь подождать себя: что-то у него есть въ головѣ! О, господинъ Гремухинъ, господинъ Гремухинъ! или какая-нибудь печаль въ твоей головушкѣ, или какой-нибудь замыселъ. Ничего ты не говоришь сегодня…. а это совсѣмъ противу твоего обыкновенія… ходишь задумавшись, повѣсивъ носъ…. а ты привыкъ кричать и хохотать…. такъ тутъ кроется что-нибудь. Хочется мнѣ вывѣдать изъ него, что этому причина?… да сегодня, я думаю, не удастся этого сдѣлать…. Я не любопытенъ…. только это меня мучитъ…. очень мнѣ знать хочется…. А! да вотъ онъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Гремухинъ, Антипъ.

Антипъ. Я здѣсь, сударь, по вашему приказу, я докторовъ уже привелъ….

Гремухинъ. Я ихъ видѣлъ; но кажется, въ нихъ и нужды уже нѣтъ: Христина больше печальна, нежели больна; развѣ они ее скоро больною сдѣлаютъ. Ужъ начали предлинные писать рецепты.

Антипъ. Дивно, сударь, отъ чего она такъ вдругъ перемѣнилась? Давеча и здоровёхонька, и веселёхонька была; a по праздникамъ вѣдь не плачутъ.

Гремухинъ. То-то самое всѣхъ и удивляетъ. Давеча была здорова и весела, теперь печальна и будто больна, а никто не понимаетъ, что ей сдѣлалось. Я сколько ни старался у всѣхъ навѣдываться, и у дѣвушекъ ея вывѣдывать, да никто или не хочетъ сказать, или не знаетъ. За тѣмъ-то велѣлъ я тебѣ здѣсь подождать меня, чтобъ приказать, не можешь ли ты узнать какъ-нибудь и чрезъ кого-нибудь въ домѣ, что этому причина? отчего она такова стала?

Антипъ. Добро, сударь, я постараюсь, и, можетъ быть, скоро узнаемъ. Вѣдь и моя голова не пуста. Но, пожалуй…. если я смѣю спросить, вы сами отчего такъ пасмурны сегодня?

Гремухинъ. Я отъ тебя не потаю. Мнѣ хочется жениться на Христинѣ; да боюсь, не перебилъ ли Спесовъ у меня лавочки. Онъ въ Христину влюбленъ. Это я зналъ, а болѣзнь ея и больше глаза мои открыла.

Антипъ. Вы только теперь объ этомъ узнали, а не прежде?

Гремухинъ. Нѣтъ! да довольно и того.

Антипъ. А я такъ зналъ прежде. Не погнѣвайтесь, и больше вашего знаю. Давеча Спесовъ и Геркуловъ стояли оба тутъ; (показываетъ) я стоялъ здѣсь; они стояли ко мнѣ спинами, a я стоялъ къ нимъ лицомъ, смотрѣлъ на нихъ ушами… нѣтъ слушалъ ушами, а глазами смотрѣлъ. Они говорили между собою то то, то сё, какъ бы обмануть госпожу Ворчалкину; и наконецъ, по многимъ разговорамъ, условились родить и пропустить слухъ о запрещеньи на десять лѣтъ жениться, чтобъ тѣмъ, испужавъ легковѣрную госпожу Ворчалкину, принудить ее выдать скорѣй дочерей своихъ замужъ: Христину за Спесова, а Олимпіаду за Геркулова. Притомъ слышалъ я, что они опасаются только Дремова и Таларикина, чтобъ они не помѣшали; ихъ какъ огня они боятся.

Гремухинъ. Какая глупая выдумка! Да обо мнѣ не говорили они ничего? не боятся ли и меня?

Антипъ. Нѣтъ. Васъ они они презираютъ, или не помнятъ, или не опасаются, или считаютъ….

Гремухинъ. Полно…. Олимпіаду я бы и уступилъ имъ, если бъ только Христину получить могъ….

Антипъ. А для чего жъ бы это? не въ указъ вашей милости, я бъ совѣтывалъ вамъ лучше оставить Христину, и прилѣпиться къ Олимпіадѣ.

Гремухинъ. Какая бы тому причина?

Антипъ. Та, сударь, что у Христины, за вѣрно сказываютъ, и безъ васъ жениховъ много, со всѣми не перетягаешься; a у Олимпіады одинъ Геркуловъ, да и тотъ на приданомъ, а не на ней думаетъ жениться.

Гремухинъ. Олимпіада дѣвушка изрядная…. только, правду сказать, съ сестрою своею сравняться не можетъ….

Антипъ (потрясши его за кафтанъ). Посмотри, сударь, въ свой карманъ; въ немъ, кромѣ стараго пустого кошелька ничего нѣтъ; а съ такимъ сокровищемъ люди не столь разборчивы бываютъ.

Гремухинъ. Да вѣдь карманъ-отъ мой не всегда былъ пустъ и не всегда таковъ, какъ теперь, останется. Ты вѣдаешь, шалунъ, что я надежду имѣю поправить мое состояніе; да къ тому и разные уже способы имѣю.

Антипъ. Я знаю, что вы много способовъ имѣете. Все это, милостивый государь, хорошо; но способы тѣ всѣ ваши мнѣ знакомы! Они вѣдь, между нами сказано, основаны на такой же пустотѣ, какъ и проекты господина Некопейкова, которые онъ повсюду носитъ, и нигдѣ слушать ихъ не хотятъ. Повѣрьте мнѣ сударь: я хоть глупъ, да вамъ усерденъ. Оставьте всѣ замыслы, которые подъ конецъ, можетъ быть, васъ съ голоду уморятъ; да не упускайте Олимпіады, когда можете уловить ее; а прочее все пустошь и вздоръ. Много и я на вѣку подобныхъ бредней слыхалъ, много и видалъ, какъ господа, ухватившись за проекты, чтобъ скоро разбогатѣть, закладываютъ деревни, а потомъ проектъ не удался, деревни пропали, а господинъ по-міру пошелъ. Вспомните лучше давешнія господина Дремова, за столомъ, слова: иной, говорилъ онъ, думаетъ сокровища всего свѣта захватить, да свое все потеряетъ; другой все поправлять хочетъ, а собой владѣть не умѣетъ; иной….

Гремухинъ. Долго ль тебѣ болтать! мнѣ ужъ скучно стало.

Антипъ. Мнѣ кажется, что господинъ Дремовъ правду говорилъ; потому….

Гремухинъ. Перестань, я говорю.

Антипъ. А! вотъ идетъ Олимпіада! Употребите, сударь, въ пользу эту свиданье.

ЯВЛЕНІЕ III.

Гремухинъ, Олимпіада, Антипъ.

Гремухинъ. Есть ли надежда видѣть сегодня сестрицу вашу?

Олимпіада. Не думаю; сестрица ужасть, ужасть въ какомъ безпокойствѣ!

Гремухинъ. Да что тому причина?

Олимпіада. Она не славно помахала и посадила себѣ въ голову вздоръ; а матушка не нашла въ томъ своего счета и заблагоразсудила повернуть сестрицыно желанье вверхъ дномъ. Отъ того родилась у нея ипоходрія: она плачетъ, глаза ввалились, и ужасть какъ она страшна! Ахъ! да какъ смѣшны Спесовъ и другіе, которые даютъ себѣ воздухи…. я не могу вспомнить безъ смѣху…. Ха, ха, ха! Какъ они, бѣдняжки, суетились! A propos, гдѣ Фирлюфюшковъ? что его не видать?

Антипъ (Гремухину). Не забудьте моего совѣта.

Олимпіада. Ужъ воля его, какъ онъ мудренъ! il est si rare, нивѣсть какъ; да если это продолжится, то я скажу ему, что онъ чуть будетъ ли къ чему-нибудь ловокъ.

Гремухинъ. Сколько онъ счастливъ, сударыня, что вы объ немъ помните, и мысль ваша имъ всегда упражнена.

Олимпіада. Да вотъ онъ, fort à propos!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Гремухинъ, Олимпіада, Антипъ, Фирлюфюшковъ

(входитъ, поючи пѣсню французскую).

Олимпіада. Ахъ! радость! куда какъ ты несносенъ! гдѣ такъ изволилъ по сю пору шататься?

Фирлюфюшковъ. Ah, ma princesse! bon jour. Я ѣздилъ гулять, взять немного воздуха. Вы знаете, что я умру, если долго въ одномъ мѣстѣ останусь. Я ничего не люблю, что uniforme; одна только красота ваша навсегда поселилась въ мою голову. Oui, votre beautê est enracinêe dans mon coeur.

Олимпіада. Ха, ха, ха! куда какъ ты славенъ!.. (Гремухину) Мнѣ кажется, онъ и впрямь вздумалъ меня любить! Ха, ха, ха! Какія чудеса! безпримѣрно!

Гремухинъ. Какія чудеса, сударыня? Не мудрено васъ полю-бить: вы достойны любви.

Олимпіада. Немудрено! А мнѣ кажется мудрено. Да вамъ съ чего это немудренымъ представляется?

Гремухинъ. Это само по себѣ разумѣется: съ того, что вы прекрасны, что вы пріятны, что вы….

Фирлюфюшковъ (ухвативъ Гремухина за руку), Permettez, madame, представить вамъ mon rival. Мнѣ-такъ сдается; что онъ въ васъ по-уши влюбленъ.

Олимпіада. Ха, ха, ха! нельзя статься. Вы оба ужасть какъ неславны.

Фирлюфюшковъ. Оба! вы шутите! vous badinez, madame! Нельзя статься, чтобъ я безприкладно не былъ славенъ для васъ. Я двѣ недѣли, deux semaines entiХres, всякой день ѣзжу сюда и вамъ дѣлаю мой cour, — будто я не славенъ? Я еще отъ роду ни въ какомъ домѣ такъ долго не бывалъ.

Олимпіада. Легкое ли дѣло! велика мнѣ до тебя нужда!… Скучно… Гдѣ Геркуловъ и Спесовъ? — Ужъ куда какъ они несносны. Воля ихъ, какъ заболтаются, такъ мочи нѣтъ. Я въ такой теперь дистракціи, что бъ отъ скуки чего-нибудь поѣла. (Къ Антипу) Послушай, мой дружокъ, скажи моей дѣвушкѣ, чтобъ она мнѣ чего-нибудь принесла…. A propos, ха, ха, ха! Знаете ли вы, что Геркуловъ на мнѣ вздумалъ жениться? Ахъ! какъ онъ не важенъ! чтобъ я пошла за него! Ужъ подлинно безпримѣрно бъ это было, чтобъ я пошла за такого дурака! Онъ весь свѣтъ передѣлать хочетъ, ха, ха, ха! какая пустошь въ голову его вселилась! c’est un fou!

ЯВЛЕНІЕ V. Прежніе, Геркуловъ.

Олимпіада. А! здравствуй, душа моя, неважный! Куда какъ мнѣ давеча досадилъ; я не знаю, какъ я жива? ужасть, какъ на тебя сердита, ужасть!…

Геркуловъ. Да за что такой гнѣвъ, сударыня?

Олимпіада. За что? это я знаю… и никогда не забуду. Уморишь…. ужъ подлинно, радость, уморишь. (Фирлюфюшкову, который съ тѣхъ поръ, какъ Геркуловъ вошелъ, въ великую пришелъ робость). Скажи ему, что я терпѣть его не могу.

Фирлюфюшковъ. Тотчаеъ! tout à l’heure je dirai.

Олимпіада. Eh bien, mon ami! помогай мнѣ. Не правда ли, что онъ такъ смѣшонъ…. безпримѣрно смѣшонъ…. Да что ты не говоришь ему ничего?

Фирлюфюшковъ (Геркулову). Очень смѣшонъ и не славенъ.

Геркуловъ. Слушай ты, молодчикъ! съ тобою инако я перевѣдаюсь.

Фирлюфюшковъ. Да какъ же мнѣ ее не слушать? Cela sera impoli de ma part.

Геркуловъ. Зажми ротъ, я тебѣ сказываю.

Олимпіада (Геркулову). Ахъ, радость! какъ ты бранчивъ…. боюсь! пожалуй, уйми свой гнѣвъ…. Прилично ли браниться съ ребенкомъ?

Фирлюфюшковъ (прячется за Олимпіаду). Ah, ma deesse! какое на васъ прелестное платье, quel gout!

Олимпіада (Гремухину). А вы чему изволите смѣяться? Полно важничать.

Гремухинъ. Я радуюсь, что Фирлюфюшковъ пользуется покровительствомъ вашимъ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тѣ-жъ, Парасковья.

Парасковья (Олимпіадѣ). Матушка приказала васъ къ себѣ позвать. Она васъ ждать изволитъ.

Олимпіада. Тотчасъ. Господинъ Гремухинъ, не изволишь ли проводить меня? (Въ сторону) Я выправлю и этого: il est goche!

(Олимпіада съ Гремухинымъ и Парасковъя уходятъ: Фирлюфюшковь также уйти хочетъ, но Геркуловъ его останавливаетъ).

ЯВЛЕНІЕ VII.

Геркуловъ, Фирлюфюшковъ.

Геркуловъ. Постой, мой другъ, мнѣ есть нуждица до тебя.

Фирлюфюшковъ. Да мнѣ нѣтъ никакой; притомъ мнѣ и недосугъ.

Геркуловъ (его держа). Недосугъ тебѣ? Развѣ ты позабылъ, что ты мнѣ позволлль, когда чрезъ часъ не дашь письма, называть тебя плутомъ, мошенникомъ, и….

Фирлюфюшковъ. Вѣдь это была только шутка между нами…. c’est un badinage.

Геркуловъ. Такъ ты, братъ, обѣщаніями своими шутишь! Однако мнѣ нѣтъ до скаредныхъ твоихъ обычаевъ нужды. Отдай мои деньги, отдай сейчасъ.

Фирлюфюшков. Гдѣ мнѣ теперь ихъ взять? со мною нѣтъ ни полушки; я завтра, или тотчасъ къ тебѣ пришлю.

Геркуловъ. Нѣтъ, братъ! я вижу, что мнѣ инако съ тобою раздѣлываться надобно.

Фирлюфюшковъ. Говори потише: люди всѣ услышатъ.

Геркуловъ. Что мнѣ нужды до людей; хотя бъ и сама Олимпіада, эта покровительница твоя, при которой ты меня дурачить хотѣлъ, здѣсь была и слышала все. Я болѣ спускать тебѣ не хочу: или деньги, или, вотъ, палка. (Беретъ палку).

Фирлюфюшковъ. Неужто за этакую бездѣлицу ты и драться станешь? Пусти меня.

Геркуловъ. Увидишь, какъ я самъ себѣ твой долгъ платить стану! (Бьетъ его палкою и приговариваетъ) Не обманывай честныхъ людей; держи данное свое слово; не дозволяй поступать съ собою какъ съ бездѣльникомъ; вотъ…. плутовъ бьютъ, обманщиковъ бьютъ, бездѣльниковъ бьютъ, мошенниковъ….

Фирлюфюшковъ (во все время кричитъ: ой! ой! ой! и наконецъ упадаетъ; а Геркуловъ, бивъ его сколько хотѣлъ, и переломивъ палку, уходитъ. Фирлюфюшковъ, лежитъ на землѣ). Ой! ой! караулъ! караулъ! бьютъ до смерти, рѣжутъ! (На крикъ его прибѣгаютъ Антипъ и Парасковья).

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Фирлюфюшковъ, Антипъ, Парасковья.

Фирлюфюшковъ (лежа). Ой! ой! я чуть живъ. Подоймите меня! Quel accident! (Антипъ и Парасковья его подымаютъ).

Парасковья. Что вамъ сдѣлалось, сударь?

Фирлюфюшковъ. Немножко поссорились мы съ Геркуловымъ, и какъ честные люди раздѣлались. C’est line petite rencontre, это ничего не значитъ.

Антипъ. Однакожъ вы очень блѣдны.

Фирлюфюшковъ. Да; да это… нѣтъ, ничего…. Мы управились такъ, какъ водится между нами, честными людьми.

Антипъ. Ба! да это что? (Подымая изломанную палку). Этотъ инструментъ и намъ, честнымъ людямъ, знакомъ. Моя спина имѣетъ честь его знать. Да не этимъ ли и вы другъ друга потчивали?

Фирлюфюшковъ. Шутишь!

Антипъ. Шутки на сторону! А крикъ нѣчто великъ здѣсь былъ!

Парасковья. Да не ранены ль вы? вы вѣдь на полу лежали?

Фирлюфюшковъ. Нѣтъ! je ne suis point biessê; я, обороняючись, споткнулся и упалъ, и боюсь, не переломлено ли у меня отъ паденья ребро… Кости у меня очень нѣжны и гибки, какъ воскъ.

Парасковья. Прикажите себѣ кровь пустить. Лекарь еще не ушелъ.

Фирлюфюшковъ. Я крови видѣть не могу: у меня evanouissement сдѣлается, и ланцетъ для меня фатальный инструментъ.

Антипъ (показывая ему палку). А этого сокровища вы, видно, какъ и мы, не боитеся.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Гремухинъ, Фирлюфюшковъ, Парасковья, Антипъ.

Гремухинъ. Антипъ, отпусти мою карету домой, и вели кучеру, чтобъ онъ въ двѣнадцатомъ часу опять пріѣхалъ; теперь очень холодно и ненастливо, лошади отъ того портятся. Я и такъ уже въ нынѣшнемъ году два цуга изъѣздилъ. А самъ ты, сказавъ это, здѣсь останься.

Антипъ. Слышу, сударь. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ X.

Гремухинъ, Фирлюфюшковъ, Парасковья.

Гремухинъ (Фирлюфюшкову). Что вы, неможете, что ли? Вы нѣчто коверкаетесь и морщитесь!

Фирлюфюшковъ. Ничего…. rien…. нѣтъ…. сударь…. это…. это только съ досады, j’enrage….

Гремухинъ. Съ какой досады?

Парасковья. Скажите лучше; отъ боли.

Гремухинъ. Съ досады?… отъ боли?… Что съ вами сдѣлалось? что здѣсь было?

Фирлюфюшковъ. Ничего…. rien du tout…. Мы только съ Геркуловымъ немножко поразмолвили.

Гремухинъ. О! я слыхалъ, какова съ нимъ размолвка.

Парасковья. Чего между друзьями не случится! и горшокъ съ горшкомъ иногда столкнется.

Гремухинъ. Только съ Геркуловымъ я не совѣтую столкнуться. Да скажи мнѣ, пожалуй, что это такое?…

Фирлюфюшковъ. Adieu monsieur. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ XI.

Гремухинъ, Парасковья.

Парасковья. Я скажу вамъ то, что я видѣла. Мы съ Антипомъ были въ другой комнатѣ, и услышали крикъ, какъ будто кого рѣжутъ; вбѣжали сюда, и нашли Фирлюфюшкова на полу лежащаго. Мы его насилу подняли; спрашивали его, что съ нимъ сдѣлалось, онъ сказать не хотѣлъ; однако Антипъ нашелъ возлѣ переломленную палку, на которую Фирлюфюшковъ и взирать не смѣлъ, а признавался, что они съ Геркуловымъ имѣли маленькую ссору; изъ чего я заключаю, что господинъ Геркуловъ мышцею своею высокою учинилъ на хребтѣ господина Фирлюфюшкова беззаконіе, и даже до сокрушенія палки его потчивалъ. Извольте спросить у Антипа, и онъ то же вамъ скажетъ.

Гремухинъ. Не стыдно ли, не срамъ ли это, дворянину допустить себя до того, что его палками бьютъ! развѣ у него рукъ не было?

Парасковья. Руки были, да онѣ нѣжны, такъ какъ и сердце, въ которомъ смѣлости не болѣ, какъ у старой бабы. Если бъ женщины меня послушали, то бъ отогнали онѣ отъ себя всѣхъ трусовъ палками. Чортъ ли въ нихъ! какіе это мужчины!

Гремухинъ. Это правда. Однако я никому не совѣтую съ Геркуловымъ связаться. Провались онъ!… (Въ сторону) А! вотъ Некопейковъ.

ЯВЛЕНІЕ XII.

Гремухинъ, Некопейковъ, Парасковья.

Некопейковъ (вбѣжавъ). Знаете ли вы, что новое?

Парасковья. А что такое?

Некопейковъ. Я шелъ сюда и встрѣтился съ господиномъ Геркуловымъ, который сердитъ такъ, какъ левъ, и сказалъ мнѣ, что палкою и руки, и ноги, и ребра господина Фирлюфюшкова переломалъ за то, что онъ, будучи ему нѣсколько долженъ, не заплатилъ денегъ и пустыми обѣщаніями со дня на день проводилъ. До какого состоянія дошло наше государство! Всякой самъ управляется! Всякой думаетъ древнимъ правомъ мышцъ доставлять себѣ судъ и расправу! Мнѣ неотмѣнно надобно сочинить проектъ къ отвращенію подобныхъ безпорядковъ; я и самъ долженъ, да какъ всякой будетъ самъ управляться, такъ нашей братьи и житья не будетъ. Вотъ еще какая причина! Дворянина за то бить, что онъ слова не сдержалъ… а какъ его сдержать, когда, изъ корыстолюбія къ деньгамъ, больше вѣрютъ, нежели слову?

Парасковья (Гремухину). Рѣшилось наше сомнѣніе. (Некопейкову) Ну, господинъ Некопейковъ, ты очень остеръ и на выдумки собаку съѣлъ…. Потрудись-ка, и сдѣлай проектъ, какъ бы намъ, то есть бѣднымъ дѣвушкамъ, не имѣя приданаго, находить жениховъ богатыхъ?

Некопейковъ. Подумаю; а подумавъ, чего придумать не можно? Надобна ко всему способность; а не имѣвъ способности, сколько кто голову ни ломай, все выйдетъ вздоръ, и такой человѣкъ всегда останется дуракомъ.

Парасковья. Да ты имѣешь ли самъ довольно способности?

Некопейковъ. Какой вопросъ! Мои дѣла доказываютъ. Благодарю Бога! я имѣю способность, люди-то только слѣпы, и правительство не хочетъ только пользоваться такимъ человѣкомъ, каковъ я. Изъ головы моей вышла этакая куча (указываетъ) выдумокъ, которыя всѣ на листахъ большой александрійской бумаги написаны; такъ можно ли столько написать, не имѣя мозгу?

Парасковья. Мнѣ кажется, и безъ мозга можно стопъ двадцать бумаги намарать. Она не какъ Фирлюфюшкина спина, подъ перомъ кричать не станетъ. Правда, я малограмотна, и судить не могу; но есть ли, полно, и во всемъ свѣтѣ столько ума, которымъ бы такую кучу бумаги (указываетъ, какъ и Некопейковъ, превеликую кучу, и выше себя) наполнить можно было?

Некопейковъ. Объ этомъ разсуждать ты не можешь. Я еще къ тому сочинилъ восемьдесятъ челобитенъ для себя и въ разныя судебныя мѣста подалъ, да только, по пристрастію и незнанію судей, большая часть возвращена мнѣ съ надписьми: «недѣльныя»; а многія и теперь еще вовсе безъ рѣшенія остались, то за недосугомъ, сказываютъ, то будто по реестру не пришло до нихъ дѣло: а въ самомъ дѣлѣ по нападкамъ и зависти къ разуму моему. Могу сказать и то, что всѣ эти челобитныя съ глубокимъ написаны размышленіемъ, и ни одной не было меньше шести листовъ вокругъ, и то мелкимъ письмомъ, а многія были вдвое длиннѣе. Когда я пишу, такъ уже пишу!

Парасковья. Тфу! пропасть какая! Да какъ тебѣ не скучно столько бѣдную бумагу марать чернилами?

Гремухинъ. Полно объ этомъ говорить. Пойдемте къ госпожѣ Ворчалкиной и разскажемъ ей приключеніе господина Фирлюфюш-ова съ Геркуловымъ. Объ этомъ ей надобно знать: не очень и для ея дому это хорошо.

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Олимпіада, Христина.

Олимпіада. Ужасть, какъ бѣдный Фирлюфюшковъ жалокъ, сестрица. Онъ такъ былъ сегодня наряденъ, безпримѣрно, въ новомъ кафтанѣ; а волосы никогда такъ къ лицу у него убраны не были, какъ сегодня. А Геркуловъ…. О! какъ онъ несносенъ! это самый звѣрь….

Христина. Сказываютъ, что Фирлюфюшковъ его обманулъ чѣмъ-то?

Олимпіада. Бѣдненькой агнецъ!… Онъ, право, не таковъ. О, какъ я этого грубіяна Геркулова терпѣть не могу! Воля матушкина, я ни изъ чего за него не пойду. Еще ему вздумается и меня суфлитировать…. Да и какая нужда замужъ итти?… Это дурачество никогда не поздно. Смѣшно мнѣ…. ха, ха, ха! замужъ! На что? — и смотрѣть на это гадко…. Это impoli, мнѣ кажется, иттить за одного; это слово въ слово какъ сказать всѣмъ другимъ адоратёрамъ, что вы недостойны этой чести; а я не хочу весь свѣтъ обидѣть.

Христина. Да развѣ весь свѣтъ въ тебя влюбленъ, сестрица?

Олимпіада. Не погнѣвайсь, такъ, кажется. Всѣ мнѣ говорятъ, что я хороша, умна, прелестна: такъ, можно ли такъ обидѣть всѣхъ? Вѣдь они всѣ станутъ отъ меня бѣгать и пенять, что я ихъ презрѣла; а я одна быть не люблю: можно со скуки умереть, какъ никого адоратёровъ вокругъ не будетъ. Воля ихъ, я люблю быть въ людяхъ, и что больше вокругъ меня людей, тѣмъ веселѣе.

Христина. А я, сестрица, не твоего мнѣнія. Мнѣ кажется, что въ свѣтѣ нѣтъ болѣе удовольствія, какъ быть съ любимымъ человѣкомъ, а любить кромѣ одного не можно, слѣдовательно, съ однимъ и быть пріятно. Прочіе всѣ, сколько бы ихъ не было, будутъ въ тягость такому сердцу, которое ничѣмъ, кромѣ любви своей, занято быть не можетъ. Чувствованія истинной страсти таковы, что, кромѣ себя, ничего не вмѣщаютъ. Влюбленный прямо человѣкъ, кромѣ любви своей, ничего не видитъ, ни ощущаетъ, и потому любить и быть любиму есть верхъ счастья человѣческаго.

Олимпіада. О, какъ это безпримѣрно высоко! ха, ха, ха! Пусть себѣ меня любятъ, до того мнѣ нужды нѣтъ, а я ни вздыхать, ни стонать, ниже задуматься не хочу. Какъ это смѣшно! ха, ха, ха!

Христина. Повѣрь мнѣ, сестрица, не будешь вѣкъ такова; придетъ и твой часъ, да, можетъ быть, и не во-время.

ЯВЛЕНІЕ II.

Олимпіада, Христина, Парасковья.

Парасковья. Сколько разъ вамъ матушка говорила, чтобъ вы изъ той комнаты, гдѣ всѣ сидятъ, не выбѣгали; а вы-таки по своему дѣлать изволите. Какъ она васъ хватится, то быть вамъ, конечно, обѣимъ браненымъ. И такъ, кажется, сегодня довольно взору было.

Олимпіада. Qu’importe! какая бѣда! Что, развѣ ужъ нельзя и на часъ вытти, чтобъ взять воздуха? Тамо задохнуться можно, я не могу тамо свободно дышать.

ЯВЛЕНІЕ III.

Олимпіада, Христина, Таларикинъ, Парасковья.

Таларикинъ (бѣжитъ къ Христинѣ). Вѣрить ли мнѣ своимъ глазамъ! Ты жива, прекрасная Христина! ты здорова! А мнѣ сказано было…. о! могу ли я переговорить!… мнѣ сказано было, что уже прелестные глаза твои закрылися навѣки.

Христина. Кто это такъ хорошо выдумалъ?

Парасковья. Кто? Будто это удивительно! Слухъ всякій, какъ снѣжный шаръ, что далѣ катится, то болѣ прибываетъ и наконецъ, разсыпавшись, исчезнетъ, и какъ будто ничего не бывало…. Но долго ли вамъ здѣсь быть? подите отселѣ къ матушкѣ. (Христинѣ) Вы послѣ наговоритесь. (Таларикину) Извольте и вы до времени укрыться. Господинъ Дремовъ приказалъ по васъ послать, но теперь еще рано: онъ теперь говоритъ съ боярынею и, кажется, дѣло идетъ на ладъ.

Олимпіада. Пойдемъ, сестрица, и впрямь матушка sera fachêe.

Таларикинъ (Христинѣ). Постойте, дайте мнѣ хоть наглядѣться на себя.

Парасковья. Вздоръ! (Христинѣ, которая останавливается) Какъ вамъ не стыдно! Подите, сударыня. (Таларикину, толкая его) Убирайтесь, убирайтесь и вы. (Они хотятъ въ разныя стороны выйти, и опять сходятся, а Парасковья ихъ разводитъ).

ЯВЛЕНІЕ IV.

Парасковья (одна). Чудны влюбленные люди! едва ихъ можно растолкать; а какъ женятся, то и свести не можно. Тотчасъ разныя у нихъ кареты, и даже до того, что вмѣстѣ и обѣдать, чрезъ три недѣли послѣ свадьбы, будетъ стыдно…. А! да вотъ еще человѣкъ, отъ котораго отбою нѣтъ…

ЯВЛЕНІЕ V.

Парасковья, Некопейковъ.

Парасковья. Скажи пожалуй, какой тебя демонъ привязалъ здѣсь? И что ты безъ выхода здѣсь шатаешься?

Некопейковъ. Я не шатаюсь, а здѣсь я для блага общаго; благополучіе отечества меня здѣсь привязываетъ. Гдѣ болѣе людей, тутъ болѣе слушателей, да и способнѣе мнѣ тутъ внушить кое-кому полезность и изящность моихъ сочиненій.

Парасковья. Долго ли тебѣ дурачиться? развѣ ты не видишь, что всѣ тобой гнушаются, тобою скучаютъ, отъ тебя бѣгаютъ, сочиненій твоихъ не слушаютъ. Да кто этакой вздоръ не заснувъ и слушать можетъ? И если и приказываютъ тебѣ нѣкоторые читать, такъ это для того только, чтобъ тебя дурачить. Повѣрь мнѣ, что никто съ тобою не согласится, кромѣ такихъ же безтолковыхъ, каковъ ты самъ, да и тѣхъ весьма немного найдешь, для того что и сумасбродные любятъ свои собственныя только сумасбродства, а чужихъ отнюдь не жалуютъ.

Некопейковъ. Могла бы ты, голубушка, и повѣжливѣе говорить съ человѣкомъ, который единственно упражненъ высокими, для блаженства общаго, вымыслами.

Парасковья. Бѣдное бы состояніе наше было и несчастные бъ мы были люди, если бъ общее блаженство отъ твоей только безмозглой зависѣло головы, головы такой, которая и въ ветошномъ ряду порядочнаго торгу производить не умѣла.

Некопейковъ. Послушай ты, дѣвушка! я вѣдь челобитную на тебя напишу, и какъ подамъ, такъ ты мнѣ и безчестье заплатить изволишь.

Парасковья. Вотъ еще какія бредни! ха! ха! Изволь отсюда убираться, пошелъ вонъ. Барыня моя идетъ, она изволитъ за меня заступить; не очень я тебя боюсь; да авось-либо еще и господинъ судья Спесовъ меня не выдастъ: онъ также милостивъ ко мнѣ.

Некопейковъ. Не надѣйся на него: даромъ что онъ хвастунъ, судья-то онъ рядъ дѣлу. Дѣла слушаетъ во снѣ, а подписываетъ, какъ разбудятъ, не зная, что въ приговорѣ написано; да что и развѣся уши слушаетъ, и того не понимаетъ, а туда жъ-таки съ другими подписываетъ.

Парасковья. Добро, вотъ я скажу Спесову, какъ ты его почитаешь и что про него говоришь.

ЯВЛЕШЕ VI.

Ворчалкина, Спесовъ, Гремухинъ, Дремовъ, Парасковья, Некопейковъ,

(увидя Спесова, въ другую сторону бѣжитъ съ театра).

Парасковья (удерживая Некопейксова). Куда бѣжишь, мудрецъ? постой, дай мнѣ разсказать твои слова.

Некопейковъ (уходитъ). Мнѣ недосугъ.

(Парасковья, выгоняя его, уходитъ).

Спесовъ (Ворчалкиной). Неужто, сударыня, вы вѣрите, что непріятели мои на меня взводятъ, и что человѣкъ такой знатной природы, какъ я, можетъ сдѣлать такую подлость? Скажите мнѣ, кто эти господа, которые осмѣлились на меня сказать, будто я таковой слухъ выдумалъ и пропустилъ?

Ворчалкина. На что тутъ господа? довольно, свидѣтель былъ очевидный, слуга господина Гремухина. Еакая ему причина на васъ клепать? да и смѣлъ ли бы онъ, если бы своими ушами не слыхалъ вашего съ Геркуловымъ разговора?

Спесовъ. Какъ, сударыня, вы хотите больше вѣрить слугѣ, нежели мнѣ, мнѣ, который имѣетъ счастіе быть толь знатной природы? Видно, видно, сударыня, что злодѣи мои усилились и что…. Да я знаю, чьи эти выдумки. Господинъ…. (указывая на Дремова).

Гремухинъ. Нѣтъ, сударь, это не выдумка. Всѣ знаютъ о вашемъ съ Геркуловымъ условіи, чтобъ принудить госпожу Ворчалкину выдать скорѣе дочерей замужъ. Вы еще и то притомъ говорили, что если слухъ о десятилѣтнемъ запрещеніи не удастся, то бъ вымыслить другіе, равно несбыточные, и пропустить для устрашенія ея, почитая ее легковѣрною, непонятною…. И все это слышалъ мой человѣкъ, котораго вы и сами тогда жъ видѣли.

Ворчалкина. Я легковѣрна!… я непонятна!… Добро, сударь, добро. Я вамъ покажу, какъ я легковѣрна…. Этакой умница…. Благодарствую…. это за мою хлѣбъ-соль…. дурою меня почитать….

Гремухинъ. Сверхъ сего, сударыня, чтобъ вамъ болѣ доказать, что все это я сказываю весьма безпристрастно, то открою вамъ еще то, чего вы никогда не знали. Любя васъ и почитая, я не могу сокрыть отъ васъ истины. Я самъ, сударыня, отъ всего моего сердца желалъ называться зятемъ вашимъ, но, увидя въ томъ непреоборимыя со стороны дочери вашей препятства, принужденъ отрещись и почитать ее мнѣ не суженою. Желаю ей быть счастливою съ человѣкомъ, который, можетъ быть, ей кажется меня достойнѣе, и котораго, однако-жъ, не полагаю я въ число тѣхъ, кои непростительными коварствами ищутъ чрезъ обманы одной корысти, а не любви….

Ворчалкина. Ошиблись, ошиблись, батька мой; не такъ-то скоро меня обманутъ…. Пусть что ни думаютъ…. да я сама у себя…. Легковѣрна!… Добро….

Гремухинъ.Прошу терпѣнія, сударыня. Я уже почти все сказалъ; остается только объявить, что я отселѣ надолго удалюсь….

вмѣстѣ.	Дремовъ. А куда, скажи пожалуй?

Гремухинъ. Я получилъ отъ родителя моего сейчасъ письмо, въ которомъ приказываетъ онъ мнѣ немедленно пріѣхать къ нему въ дальнія наши деревни; сказываетъ мнѣ, что онъ чрезъ мѣру занемогъ и меня видѣть желаетъ. Я повинуюсь его волѣ: сего требуетъ долгъ, да и собственное мое желаніе. Живучи въ уединеніи, я стараться буду не токмо поправить мое, свѣтомъ разстроенное, состояніе, но и сдѣлать себя впредь годнымъ членомъ общества, гдѣ я по сихъ поръ ничѣмъ болѣ не извѣстенъ, какъ моею нерѣшимостью и вѣтреностью.

Дремовъ. Весьма похвальное намѣреніе. Я желаю вамъ всякаго благополучія. Но чѣмъ неможетъ батюшка вашъ? Онъ мнѣ всегда пріятель бывалъ.

Гремухинъ. Вотъ его письмо: изъ него сами увидите. (Даетъ письмо).

Дремовъ. Пожалуй. (Читаетъ:) "Другъ мой, Иванъ Филатьевичъ, здравствуй! буди надъ тобою наше родительское благословеніе….

Ворчалкина (задумавшись). Я легковѣрная! о, кабы ихъ пропасть взяла!…

Дремовъ (читаетъ:) «О себѣ доношу, что въ суетахъ моихъ еще живъ, только старая моя болѣзнь, животомъ, весьма расходилась, и никакой уже давно пользы нѣтъ, другой мѣсяцъ не встаю съ постели. Къ тому жъ, мой другъ, хлопотъ полонъ ротъ. Хлѣбъ дешевъ, травы хоть и хороши были прошлое лѣто, да подмокли, а солома плоха. Пріѣзжай, мой другъ, самъ, да привези съ собою Антипку и сѣрую суку — вѣдь не знаешь бѣды: щенята ея всѣ подохли, я чуть съ ума отъ этого не сошолъ; такая сдѣлалась причина. До болѣзни своей, пока она меня не свалила, таскался я на полѣ; хорошо-таки повеселили…. Муро-пѣгій кобель, сынъ Вихревъ, изрядно скакалъ, да сука чорная, Скасырка, потѣшила. Пріѣзжай, мой другъ, поскорѣе, a впрочемъ остаюсь отецъ вашъ Филатей Гремухинъ».

Гремухинъ. Это обязуетъ меня немедленно ѣхать; и лошади ужъ у меня готовы. Прощайте, сударыня, желаю вамъ всякаго благополучія.

Ворчалкина. Что, ужъ вы ѣдете, мой свѣтъ? Прощайте, прощайте, не забывайте васъ.

Гремухинъ (прощается съ Дремовымъ, и отходитъ).

Дремовъ. Прощайте, сударь; счастливый вамъ путь. Батюшкѣ вашему прошу сказать мое почтеніе.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ворчалкина, Дремовъ, Спесовъ.

Ворчалкина. Легковѣрная! я легковѣрная! не могу этого забыть….

Дремовъ (Спесову). Ну, сударь, мои ли это происки? что вы ни слова не говорите?

Ворчалкина. Я старуха легковѣрная! обмануть меня хотѣли! Да небось, не удастся. Одного-то обманщика я уже за грубіянство и за буянство пускать въ домъ къ себѣ не велѣла. (Дремову) Подумай, батька, недовольно что меня обманывать, да еще и драться въ моемъ домѣ. Бѣднаго ребенка, какъ сказываютъ, прибилъ до полусмерти. Добро, сударь…. покажу я, какъ я легковѣрна. Жаль мнѣ только того, что Олимпушка большая, а замужъ не хочетъ; а то бы я знала, за кого Христинушку выдать…. Да и при тебѣ бы, сударь…. увидѣли бы вы, какъ я легковѣрна…. и какъ легко меня обмануть.

Спесовъ. Вольно людямъ говорить, вольно вамъ и думать. Только нашей природѣ это несвойственно; ни отецъ мой, ни дѣдъ, ни дядья такой подлости не дѣлывали. Повѣрьте моей природѣ, что это выдумка не моя.

Ворчалкина. Такъ, мой батька, такъ! какъ не вѣрить вашей природѣ! Да не забыли ль вы и того, что давеча, природою-то своей гордясь, за столомъ опрокинули солонку, да соль у меня просыпали. Вѣдь и эта примѣта не хороша. Я ужъ и чувствую, у меня смертельно голова болитъ…. Не изволишь ли и отъ этого также пртродою отолгаться? А я и людей своихъ больно за это приказываю бить, когда они виноваты, да не хотя повиниться, отговорками вздумаютъ отлыгаться и вину свою оправдать.

Дремовъ. И я того жъ правила держусь. Ничто такъ мнѣ не досадно, какъ виноватый, который въ винѣ своей не хочетъ признаться. Это знакъ дурного сердца и нераскаянія, и что онъ намѣренъ и впредь то же дѣлать. Такимъ упрямствомъ усугубляется вина въ моихъ глазахъ и сугубое заслуживаетъ наказаніе.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тѣ-жъ, Олимпіада, Парасковья.

Олимпіада. Всѣ мнѣ, матушка сударыня, сказываютъ, что вы сестрицу для того только выдать замужъ не хотите, что я большая; и если это одно препятствіе, такъ сдѣлайте мнѣ милость, и на старшинство мое не глядите; я замужъ не хочу, и рада вѣкъ быть дѣвкою и жить съ вами. Отдайте ее; да мнѣ только одну обѣщайте милость….

Ворчалкина. Какую? чего ты хочешь?

Олимпіада. Я во всемъ вашей волѣ покоряться готова, не выступлю никогда изъ должнаго послушанія, только позвольте мнѣ всегда, когда я захочу, ѣздить въ комедіи, на маскарады, на балы, гдѣ бы они ни были: въ этомъ только мнѣ дайте полную свободу и не прекословьте никогда; впрочемъ, я вѣкъ ни за кого не захочу, и съ вами не разстанусь.

Ворчалкина. Вотъ еще какая диковинка! какое желаніе! Да не раскаиваться бы послѣ!

Олимпіада. Если и раскаюсь, сударыня, такъ тогда на себя пенять стану; а впрочемъ, время не уйдетъ, я и тогда еще жениха себѣ сыщу. Теперь не хочу мѣшать сестрину счастію, если она такъ замужство почитаетъ; выдайте ее за господина Таларикина: они другъ въ друга смертельно влюблены, и умрутъ съ печали, если вы откажете.

Ворчалкина. Ну, добро…. быть такъ…. я ее отдамъ за него, и позабуду давешнюю досаду…. хоть она и горька мнѣ….

Дремовъ. Примите жъ, сударыня, мое благодареніе, и позвольте послать за племянникомъ моимъ.

Парасковья. Извольте, я сбѣгаю. Онъ отсюда недалеко, я знаю; да и невѣсту я сыщу. (Парасковья уходитъ).

Ворчалкина. А вы, господинъ судья, господинъ знатной природы, Спесовъ, не изволите ль изъ дому моего удалиться; вы видите, что вы въ немъ лишній. Здѣсь все мелкіе дворяне, все равные, такъ пожалуй, батька мой, оставь насъ въ покоѣ. Знайся съ буяномъ Геркуловымъ, котораго въ домъ къ себѣ также пускать я не велѣла; да если изволишь, съ господиномъ Фирлюфюшковымъ, который знатной же природы, хоть палками бить себя и позволяетъ. Скажи имъ обоимъ, что я всѣхъ васъ трехъ видѣть и терпѣть у себя, по многимъ причинамъ, не хочу; a первому прибавьте и то, что я хотя стара, хоть, по мнѣнію вашему, легковѣрна, но не такъ скоро провесть меня можно!

Спесовъ. Къ чему эти пустыя слова? я и безъ того, въ разсужденіи знатности моей природы, хотѣлъ презирать васъ. всѣхъ. Прощайте…. Дойдетъ нужда до нашего роду, тогда спокаетесь.

(Уходитъ съ презрѣніемъ).

Дремовъ. Какая глупая гордость! Хвалиться родомъ — это называется хвалиться чужимъ; ворона всегда будетъ ворона, хотя бъ она и павлиновыми украсилась перьями.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Таларикинъ, Ворчалкина, Олимпіада, Дремовъ.

Дремовъ (увидя Таларикина). Поди сюда, и благодари за милость госпожу Ворчалкину.

Ворчалкина. Полно, батька! Господинъ Таларикинъ, я больше желанію вашему не противлюсь и вручаю вамъ дочь мою Христину…. Да гдѣ жъ невѣста?…

Таларикинъ (цѣлуя ея руку). Симъ возстановляете вы навѣкъ мое благополучіе. Во мнѣ будете вы имѣть послушнаго, преданнаго сына и….

Дремовъ. Да вотъ и невѣста.

ЯВЛЕНІЕ X.

Таларикинъ, Ворчалкина, Олимпіада, Христина, Дремовъ, Парасковья.

Ворчалкина. Поди сюда, Христинушка. Вотъ тебѣ женихъ: (отдавая ее Таларикину:) живите здорово да богато, да въ любви, да въ согласіи, такъ будете счастливы; a o приданомъ мы послѣ условимся. Только, господинъ Дремовъ, я вамъ сказывала, что много дать нынѣ не могу.

Таларикинъ. Мнѣ, кромѣ прелестной дочери вашей, ничего не надобно, сударыня; я и своимъ доволенъ.

Ворчалкина. Если ты подлинно такъ думаешь, то спору у насъ не будетъ, и по возможности наградить….

Олимпіада. Посовѣтуйте объ этомъ, матушка сударыня, съ друзьями вашими. Госпожа Ханжахина недавно внучку выдала; поговорите съ нею и съ Вѣстниковою: онѣ вамъ присовѣтуютъ что дать; а я бъ желала, чтобъ сестра моя по крайней мѣрѣ не меньше Ханжахиной внучки приданаго имѣла.

Ворчалкина. А мы съ чѣмъ останемся, подумай-ка….

Олимпіада. О, у насъ еще столько останется!

Таларикинъ. Я уже сказалъ, что мнѣ ничего не надобно: ея прекрасные глаза (указывая на Христину) награждаютъ все. Но соотвѣтствуетъ ли твое сердце? скажи, любезная, скажи при всѣхъ, что ты меня любишь; умножь, соверши тѣмъ все счастіе мое.

Христина. Сердце мое тебѣ довольно открылось, а соизволеніе матери моей утвердило мое счастіе.

Дремовъ. Что до приданаго касается, мы спорить ни въ чемъ не станемъ. Пойдемъ….

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тѣ -жъ, Некопейковъ.

Дремовъ. Да этотъ безумецъ чего еще здѣсь хочетъ?

Ворчалкина. Онъ уже и мнѣ почти надоѣлъ. Не велю я и его пускать къ себѣ въ домъ.

Дремовъ. И лучше; меньше сплетокъ, какъ такіе побродяги меньше въ домъ ходятъ.

Некопейковъ. Я вижу, что вамъ сегодня недосугъ листа, другого прослушать; а право они забавны.

Ворчалкина. Поди, мой батька, теперь вонъ, не до тебя дѣло; я дочь сегодня выдаю, такъ недосужно.

Некопейковъ. Поздравляю. Да за кого? A я прикажу тотчасъ другу моему Стихоткачеву сдѣлать поздравительные стишки. То-то голова! на всякой случай вмигъ, какихъ хочешь, стиховъ тысячу напишетъ; и что всего лучше, всѣхъ хвалитъ, всѣмъ отдаетъ въ стишкахъ своихъ справедливость; напримѣръ, намнясь, сказалъ обо мнѣ, что ни умнѣе, ни замысловатѣе меня пѣтъ. Что можетъ быть справедливѣе? Между тѣмъ…. кѣмъ этотъ проектъ сочиненъ, что вы выдаете дочь?

Ворчалкина. О! чтобъ тебя пропасть взяла! Какой, батька, проектъ? поди, пожалуй, изъ дому моего вонъ.

Некопейковъ. Неужто вовсе, сударыня….

Ворчалкина. Вовсе ль, не вовсе ль, только исчезни ты теперь…. куда какъ надоѣлъ! силъ не стало.

Парасковья. Не выгоняйте его вовсе, сударыня; какъ Степанида, дура ваша, умретъ, такъ онъ пригодится, и вмѣсто ея сказокъ, можетъ читать свои проекты. Вѣдь безъ дурака въ домѣ быть нельзя же.

Некопейковъ. Слушай ты, болтунья….

Дремовъ (Некопейкову). Ну, изволь пойти вонъ, коли честью не хотѣлъ; тфу, какой безстыдной! А мы, сударыня, пойдемъ теперь, сдѣлаемъ порядочный сговоръ: гостей много, родня вся здѣсь, звать не кого, и такъ полонъ дворъ.

Ворчалкина. Изрядно, батька, изрядно; такъ пойдемте жъ, дѣтки.

ЯВЛЕНІЕ ПОСЛѢДНЕЕ.

Парасковья (одна). Дѣло наше, кажется, кончилось. Дураки съ ихъ пороками прогнаны и наказаны, а добродѣтель награждена, что мнѣ очень пріятно. Правда, госпожа Ворчалкина, не столько богата, какъ Ханжахина съ товарищи, но если снисхожденіе съ одной стороны сравняется съ усердіемъ другой, то приданымъ нашимъ и глаза, и уши довольны быть должны. Мы потчуемъ по пословицѣ: «чѣмъ богати тѣмъ и ради»….

1772.