III
править1926
правитьИз переписки Николая Ивановича Тургенева в 40—60-ые г.г.
правитьВ то время как мы имеем достаточно изданных документов и исследований, касающихся жизни Николая Ивановича Тургенева за время Александровского и начала Николаевского царствования, последний период его жизни в 40-ые г.г. и позже является гораздо менее освещенным.
Нами издаются шесть документов из переписки Тургенева Этого периода, из которых пять представляют собой черновики, писанные его рукой, и касаются отношения его к России и волновавшим его в это время вопросам русской общественной жизни. Шестое — письмо М. Бакунина к Тургеневу. Из этой переписки мы видим, что Тургенева и в этот период беспокоило сознание, что на родине на него смотрят, как на государственного преступника, его тяготило положение изгнанника, и он хотел добиться права возвращения в Россию. И вот, в письме к Александру II он снова старается оправдаться от взводимых на него обвинений, а затем пишет государю особое прошение о пересмотре его дела. Здесь Тургенев повторяет и те доказательства своей невиновности, которые мы встречаем и в его прежних оправдательных записках, и в его труде «Россия и русские». «Оправдательную записку», посвященную опровержению «Донесения Следственной Комиссии», вошедшую в это последнее сочинение, имеет в виду Тургенев и в издаваемом письме к Блудову и, посылая ему выписки из нее, его касающиеся, предлагает ослабить или устранить их. Интересуют Тургенева в издаваемых документах и темы, вызванные реформами Александра II, — новое положение о крестьянах и вопрос о Земском соборе, к мысли о необходимости созвания которого Тургенев пришел после поездки в Россию в 1864 году.
Издаваемые документы находятся в архиве братьев Тургеневых в Рукописном Отделении Библиотеки Академии Наук СССР.
1.
Н. И. Тургенев — Д. Н. Блудову.
править
Письмо г-ну Блудову въ Киссингенъ, посланное 16 августа 1843 года, относится к 392 1 страницѣ Оправдательной записки.
Ayant appris par hazard, que vous vous trouviez dans le voisinage du pays que j’habite et dont je ne puis franchir les frontières, j’ai cru de ma loyauté de vous faire la communicasion suivante:
Dans les mémoires de ma vie qui j’ai presque terminés et qui sont destinés à être publiés je trouve un «memoire Justificatif» consacré à une réfutation complette et détaillée du «Rapport de la Commission d’enquete» que vous avez rédigé en 1825 et 1826.
Dans cette pièce il est naturellement question de vous, vous que je dois considérer comme le principal instrument ostensible de la condamnation inique qui m’а frappé.2
La vie et la mort des hommes sont dans la main de Dieu. Moi ou vous, ou tous deux, nous pouvons mourir avant que mes mémoires ayent vu le jour3 et alors ce que j’ai dit sur votre compte, venant à être publié, resterait à jamais sans pouvoir être contredit par vous ou rétracté par moi même. Dans tes deux cas je me reprocherais d’avoir laissé éehaper une occasion favorable, qui se présente dans la circonstance actuelle de votre séjour à Kissingen pour une rectification, pour un ecla[i]rcisse-- ment quelconque de votre part. Cela suffit pour vous persuader que j’accueillerais avec empressement tout ce que vous pourrez avoir à me dire soit pour affaiblir soit pour écarter tout-à-fait l’accusation que je porte contre vous. Je dirai plus: cela serait un véritable plaisir pour moi de trouver et de me convaincre qu’il у а un peu moins de perversité dans ce monde que je ne le supposais.
Je vous envois donc ci-joint l’extrait du principal passage qui vous concerne dans mes mémoires.4 II у en а bien d’autres, vu que toute ma defense n’est bâtie que sur votre rapport. Mais celui là comprenant d’ailleurs une des accusations les plus explicites, je trouxre rédigé dans les termes les plus severes et les plus forts. Oui, j’en convaincs ce langage est en même temps et fort et severe. Mais où, quand et par qui а été nié le droit de la victime innocente de maudire le bourreau?
J’attendrai votre réponse, Monsieur, pour savoir алее quelle espèce de sentiments je dois être Monsieur voire très iifumble] et très ob[éissan]t serviteur. N. T.
14. R. Neuve [?] du Luxembourg.;
1 В рукописи над строкой приписано 387.
2 Д. Н. Блудов, впоследствии граф, автор Донесения императору Николаю I Следственной Комиссии по делу декабристов или, как она официально называлась, «Высочайше учрежденной Комиссии для изысканий о злоумышленных обществах». Тургенев считал Блудова главным виновником тех несправедливых инсинуации против обвиняемых, которые были введены в Донесение. Он обвиняет Блудова в письмах к братьям в 1826 г. (напечат. в «Русском Архиве» 1895 г., т. 2), в письме к брату Александру Ивановичу от 11-го ноября 1839 г., в своем труде «Россия и русские» и в др. В письмах 1826 г. он видит в редакции рапорта причину того, что дело кажется более важным, нежели на самом деле; из рапорта редактор сделал литературную пьесу; дела общества недостаточно отделены от дел членов индивидуально, отчего замыслы индивидуумов приписываются обществу. В письме 1839 г., а также в помещенной в первом томе своего сочинения «Россия и русские» «Оправдательной записке», которую и имеет в виду Тургенев в издаваемом письме, он обвиняет Блудова в ошибке, касающейся самого важного единственно серьезного, против него, обвинения в том, что он дал голос за то, чтобы вывезти за границу государя в декабре 1825 г., тогда как Тургенев оставил Россию весной 1824 г.; последствием этой ошибки, вероятно, и было осуждение Тургенева насмерть; когда же брат Николая Александр Тургенев указал Блудову на недоказанность этого обвинительного пункта, Блудов уверял, что это ошибка, которая исправлена в другом издании. Кроме этого, в своем труде «России и русские» Тургенев обвиняет Блудова в старании изобразить все в наиболее невыгодном для обвиняемых свете; особенно же подлым и гнусным считает то, что Блудов впоследствии насмехался над теми, кого обвинял.
3 Сочинение «Россия и русские» увидело свет в 1847 г., а готово было на несколько лет ранее, но Тургенев, по совету Жуковского, не издавал его, опасаясь, что это может повредить брату его Александру Ивановичу, который умер в 1845 г.
4 На поле рукописи, написанное тем же почерком, стоит: «Списать стр. 1240, 1, 2, 3, 4».
5 Отвечал ли Тургеневу Блудов, мы не знаем. Е. П. Ковалевский в своей книге «Граф Блудов и его время», упоминая об этом письме, сопровождающем выписки, ставит вопрос: мог ли отвечать осужденному политическому преступнику Блудов — лицо официальное? После выхода книги Ковалевского в 1866 г., Тургенев отвечал на девятую главу этой книги, в которой Ковалевский старается оправдать Блудова от взводимых на него Тургеневым обвинений. Отвечал Тургенев и на статью «Русского Инвалида» об этой книге.
Перевод:
Случайно узнав, что Вы находитесь но соседству со страной, где я живу и границ которой я не могу переступить, я считаю своим долгом сделать Вам следующее сообщение:
В почти мною законченных воспоминаниях о моей жизни и предназначенных к опубликованию, мне встретилась оправдательная записка, посвященная полному и детальному опровержению «Донесения Следственной Комиссии», редактированного вами в 1825 и 1826 г.г.
В этой записке естественно говорится о вас, вас, которого я должен считать видимым орудием несправедливого осуждения, которое меня поразило.
Жизнь и смерть людей в руках Божьих. Я, или вы, или оба вместе мы можем умереть раньше, чем мои записки увидят свет, и тогда сказанное относительно вас, будучи опубликованным, останется навсегда без возможности быть оспариваемым вами или отвергнутым мною самим. В обоих случаях я попрекну себя в том, что упустил благоприятный момент, который представляется в настоящем обстоятельстве вашего пребывания в Киссингене для поправки или для какого-нибудь освещения с вашей стороны. Этого достаточно, чтобы вас убедить, что я приму с готовностью все то, что вы можете мне сказать как для того, чтобы ослабить, так и для того, чтобы совершенно устранить обвинение, которое я имею против вас. Скажу более: для меня будет настоящим удовольствием убедиться, что в этом мире немного менее зла, чем я полагал.
Итак, я вам посылаю приложенную при сем выписку из главного места, которое вас касается в моих записках. Там есть и много других, так как вся моя защита только и основана, что на вашем рапорте. Но так как это место касается одного из наиболее ясно выраженных обвинений, то оно и составлено в словах весьма суровых и весьма сильных. Да, я признаю, что это язык в одно и то же время сильный и суровый. Но где, когда и кем за невинной жертвой отрицается право проклинать палача?
Я подожду вашего ответа, Милостивый Государь, чтобы знать, с какими чз7вствами я должен остаться вашим, Милостивый Государь, покорнейшим и послушнейшим слугой. Н. Т.
14. Улица Новый [?] Люксембург.
2.
Н. И. Тургенев — императору Александру II.1
править
Осмѣливаюсь обратить высочайшее В. И. В. вниманіе на участь мою, которая тяготитъ меня болѣе тридцати лѣтъ и которую я повергаю нынѣ на милостивое и справедливое благоусмотрѣніе Ваше, Всемилостивейшій Государь.
Я былъ, въ отсутствіи, осужденъ Верховнымъ Судомъ въ 1826 году. Вина, приписываемая мнѣ Слѣдственною Коммиссіею, состоитъ въ томъ, что я принадлежалъ къ одному такъ называемому тайному обществу.
Уставъ сего общества былъ разсматриваемъ Коммиссіею. Она не нашла въ немъ ничего преступнаго. Одно обстоятельство или качество тайны не можетъ сдѣлать сего общества преступнымъ, тѣмъ болѣе, что оно было уничтожено самими членами общества, и уничтожено прежде нежели Правительство нарочнымъ предписаніемъ именно запретило масонскія ложи и всякія секретныя соединенія.3
Принимавъ дѣятельное участіе въ уничтоженіи тайнаго общества, къ которому я принадлежалъ, я въ послѣдствіи не былъ членомъ никакого тайнаго общества.
Вотъ, въ двухъ словахъ, сущая истина. Я повторяю ее черезъ тридцать лѣтъ и повторю въ послѣднюю минуту жизни, готовый предстать предъ судомъ Бога всевѣдующаго.
Слѣдственная Коммиссія въ рапортѣ своемъ неоднократно повторяетъ, что Тайный Союзъ имѣлъ цѣлью бунтъ. Но это обвиненіе она основываетъ не на уставѣ сего Союза, въ которомъ и она не нашла ничего преступнаго, но на различныхъ словесныхъ показаніяхъ подсудимыхъ.
Ограничиваясь защитою собственно себя самого, я утверждаю, что общество, къ которому я принадлежалъ, ни мало не имѣло цѣлію бунта. Утвержденіе мое я основываю на единственномъ законномъ доказательствѣ, на доказательствѣ устава сего общества, въ коемъ нѣтъ ничего подобнаго цѣли бунта.
Итакъ все обвиненіе противъ меня ограничивается тѣмъ, что я принадлежалъ къ такому обществу, коего уставъ не заключалъ въ себѣ ничего преступнаго, и въ уни[ч]тоженіи котораго я участвовалъ.
Въ русскомъ законодательствѣ есть спасительный и признаваемый всѣми законодательствами законъ, по силѣ коего судъ, въ сужденіи и приговорѣ, долженъ ограни[чи]ваться обвиненіями, по слѣдствію обнаруженными и доказанными и не присовокуплять иныхъ обвиненій.
Этотъ справедливый законъ, который ограждалъ меня, какъ всякаго другаго подсудимаго, остался безъ исполненія и между обвинительными пунктами Верховнаго суда я нахожу такіе, кои именно были отвергнуты Слѣдственною Коммиссіею.
Всемилостивейшій Государь! Законъ долженъ быть святъ для всѣхъ. Если онъ не нарушимъ въ осужденіи, онъ долженъ быть ненарушимъ и въ оправданіи. Ограждаемый симъ спасительнымъ закономъ, я прибѣгаю къ правосудію В. И. В.
1 Что это письмо писано к Александру II, видно из того, что Тургенев просит здесь государя обратить внимание на участь, которая тяготит его более тридцати лет, т.-е. оно написано не ранее 1855 года и не позже 1857 г., когда Тургенев впервые посетил Россию после своего изгнания. Когда в 1856 г. прибыл на мировой конгресс в Париж наш посол, князь А. Ф. Орлов, Тургенев, некогда знавший его в Петербурге и бывший в близких связях с братом его, объяснил ему подробно прежние сношения свои с тайными обществами и убедил его в окончательном разрыве своем с ними еще в 1824 году. Князь Орлов представил все это императору, следствием чего было восстановление Тургенева в правах и разрешение ему вернуться в Россию.
2 В рукописи имеем приписку: «Не это письмо было послано, а слѣдующее на 5-ти страницахъ».
3 Указ о запрещении масонских лож и других подобных обществ вышел в августе 1822 года, а Союз Благоденствия, который имеет здесь в виду Тургенев и в который он вступил в конце 1819 года, был закрыт на Московском съезде, происходившем в январе и первой половине февраля 1821 г.
Осмѣливаюсь обратить высочайшее В. И. В. вниманіе на участь, которая тяготитъ меня болѣе тридцати лѣтъ и которую я повергаю нынѣ на милостивое и справедливое благоусмотрѣніе Ваше, В. Г.
Я былъ, въ отсутствіи, осужденъ Верховнымъ судомъ въ 1826 году. Обвиненія, на коихъ основывается приговоръ, состояли въ слѣдующихъ пунктахъ:
1) что я принадлежалъ къ одному тайному обществу, имѣвшему цѣлію бунтъ.
2) что я участвовалъ въ возстановленіи сего общества.
3) что я участвовалъ въ намѣреніи ввести республиканскій образъ правленія.
Тщательное и безпристрастное разсмотрѣніе рапорта Слѣдственной Коммиссіи показываетъ, что изъ сихъ трехъ пунктовъ одинъ только первый до меня касаться можетъ и сіе въ весьма ограниченномъ смыслѣ. Я дѣйствительно принадлежалъ къ одному такъ называемому тайному обществу; но сіе общество ни мало не имѣло цѣлью бунта. Слѣдственная Коммиссія разсматривала уставъ сего общества и не нашла въ немъ ничего предосудительнаго. Впрочем Коммиссія признала, что я содѣйствовалъ къ уничтоженію сего общества.1 Такимъ образомъ по сему пункту я не могу быть подверженъ отвѣтственности.
Обвиненіе, что я участвовалъ въ возстановленіи сего самого общества, къ закрытію коего я содѣйствовалъ,2 основывается на противорѣчащихъ показаніяхъ различныхъ подсудимыхъ. Впрочемъ въ то время, въ которое приписываютъ мнѣ возстановленіе общества, никакого общества не существовало, и дѣйствія вновь образованного общества, описываемыя въ рапортѣ Слѣдственной Коммиссіи, происходили очевидно послѣ моего отъѣзда за границу въ началѣ 1824 года, т. е. почти за два года до несчастныхъ происшествій 14 Декабря.
Обвиненіе, въ 3-мъ пунктѣ заключающееся, основывается на приписываемыхъ мнѣ словахъ, произнесенныхъ въ разговорѣ съ друзьями подсудимыми, изъ коихъ двое сіе показаніе противъ меня подтверждаютъ, а четыре отвергаютъ.3
Слѣдственная Коммиссія, которая въ рапортѣ помѣстила всѣ возможныя и невозможныя обвиненія противъ меня, усомнилась однакоже, въ заключеніи своемъ, признать основательнымъ подобное обвиненіе. Она его отстранила, вмѣстѣ съ другимъ обвиненіемъ, которое не было допущено и судомъ, но которое, по чрезмѣрной важности своей, бывъ показано (?) въ рапортѣ, и составляя единственное опредѣленное показаніе противъ меня, не могло не повредить мнѣ нравственно болѣе нежели всѣ прочія обвиненія. А между тѣмъ по самому рапорту Слѣдственной Коммиссіи видно, что совѣщаніе, на которомъ я, по показаніямъ приводимымъ въ рапортѣ, изъявилъ преступное мнѣніе, что сіе совѣщаніе происходило въ 1825 году, т. е. въ то время когда я былъ в Неаполѣ.4
Всем[илостивѣйшій] Государь. Въ русскомъ законодательствѣ есть спасительный и признаваемый всѣми законодательствами законъ, по силѣ коего судъ, въ сужденіи и приговорѣ, долженъ ограничиваться обвиненіями по слѣдствію обнаруженными и доказанными и не присовокуплять иныхъ обвиненій.
Еслибъ сей законъ былъ приложенъ къ обвиненіямъ, до меня касающимся, то открылось бы ясно, что всѣ сіи обвиненія ограничиваются единственнымъ обстоятельствомъ, что я принадлежалъ къ тайному обществу, которое, по самымъ словамъ рапорта, не представляло въ то время, когда я принадлежалъ къ нему, ничего преступнаго; къ обществу, которое было уничтожено при собственномъ моемъ содѣйствіи.
Истина сихъ изъясненій моихъ можетъ быть легко открыта, если Вашему Императорскому Величеству благоугодно будетъ поручить кому бы то ни было разсмотрѣть обстоятельства дѣла, до меня собственно касающіяся.
Некоторые изъ судей моихъ объявили впослѣдствіи, что главною причиною моего осужденія была моя неявка къ суду. Но неявка къ суду допускается всѣми законодательствами, и законы русскіе не содержатъ на сей случай никакого постановленія. Впрочемъ если я по сдѣланному мнѣ въ самомъ началѣ требованію не явился къ слѣдствію, то сіе было единственно по тому что, за нѣсколько дней до сего требованія, по дошедшимъ до меня слухамъ, я отправилъ въ С.П.Б. изъясненіе всѣхъ до меня касающихся въ семъ дѣлѣ обстоятельствъ, въ полной увѣренности, что сіе изъясненіе совершенно отстранитъ меня отъ всякаго процесса:5 я не имѣлъ никакой причины предполагать, чтобы обвиненія противъ меня могли принять ходъ столь для меня неожиданный и столь противный существу дѣла. —
В. Г.! Ограждая себя силою закона, я чувствую, что я еще болѣе огражденъ совѣстію. Самый поверхностный взглядъ на мою жизнь открываетъ несообразность и неосновательность возводимыхъ противъ меня обвиненій. Вся жизнь моя была посвящена одной мысли: освобожденію крѣпостныхъ людей. Возможность сего освобожденія я видѣлъ только, и не могъ не видѣть, въ Самодержавной власти Императорской.6 Какъ же согласить съ сею мыслію и съ симъ убѣжденіемъ намѣреніе бунта и участіе въ заговорѣ! Бунтъ и заговоръ противъ Монарха, коему я былъ преданъ всѣми чувствами души,7 который съ благоволеніемъ принималъ приложеніе моихъ знаній о крѣпостномъ сословіи,8 отъ котораго я надѣялся совершенія того великаго блага, достиженіе коего было единственною цѣлію моей!
Правда, я не скрывалъ своего образа мыслей; говорилъ всегда откровенно и свободно; дѣйствовалъ также. Симъ самымъ я возстановилъ противъ себя негодованіе и непріязнь многихъ людей, коихъ враждебное расположеніе могло бы уже и тогда оказаться для меня пагубнымъ, еслибъ они не встрѣчали преграды въ благорасположеніи ко мнѣ Государя Императора. 9 И противъ сего то Императора я могъ желать бунта и заговоровъ? Но еслибъ это было возможно, возможно ли, чтобы я имѣлъ довольно духа для того, чтобы обратиться нынѣ къ Вашему И. В. Напротивъ, глубокое желаніе засвидѣтельствовать предъ Вами, В. Г., и предъ свѣтомъ мои искреннія чувства любви и преданности къ памяти Великаго и народолюбиваго Императора 10 всего болѣе побудило меня принять сію смѣлость. Въ продолженіи 30-ти лѣтняго изгнанія я нсповѣдывалъ, безъ страха и безъ надежды, сіи чувства, и смѣю сказать, что жизнь моя служитъ лучшимъ доказательствомъ моей невинности, лучшимъ опроверженіемъ всѣхъ поразившихъ меня обвиненій и приговоровъ. Я могъ бы, укрѣпляемый чистою совѣстію и надеждою на правосудіе Бога всевѣдущаго, спокойно ожидать конца уже довольно долгой жизни. Но у меня есть дѣти,11 коихъ внезапныя стремленія12 влекутъ къ запрещенному какъ имъ такъ и отцу ихъ отечеству. Ихъ и мою участь предаю правосудію В. И. В.13
1 См. прим. 3 на стр. 91.
2 В Донесении Следственной Комиссии сказано, что Общество было возобновлено в 1822 г. под названием Северного общества и что Тургенев был одним из возобновителей его.
4 Здесь Тургенев разумеет специальный доклад, составленный Следственной Комиссией, о всех обвиняемых, где говорится, что двое из них подтвердили показание о Тургеневе Пестеля, а четверо отрицали. Об этом же Тургенев говорит в «La Russie et les Russes».
4 Здесь Тургенев говорит об обвинении его в «Донесении» в том, что он дал голос за то, чтобы вывезти за границу государя в декабре 1825 г., а Тургенев оставил Россию весной 1824 г. То же, что и в настоящем письме к Александру II, говорит об этом Тургенев и в письме своем к брату Александру Ивановичу от 11-го ноября 1839 г.
5 Тургенев, очевидно, имеет в виду свою первую оправдательную записку, посланную из Англии 6 мая нов. ст.1826 г.
6 Эти мысли о необходимости сохранения самодержавной власти для этой цели Тургенев, действительно, высказывал несколько раз, когда еще был в России. Так, в своей записке «Нечто о крепостном состоянии в России» 1819 г. он говорит о самодержавной власти: «Отъ нея и отъ нея одной мы можемъ надѣяться освобожденія нашихъ братій отъ рабства, столь-же несправедливаго, какъ и безполезнаго». В своем Дневнике Тургенев также высказывается, что «самодержавная власть выгоднѣе для уничтоженія рабства, благодетельнѣе для крѣпостныхъ…» (Ш, 64—65).
7 Расположение к имп. Александру I Тургенев сохранил на всю жизнь и печатно признается в этом в труде «Россия и русские», не отличающемся в других отношениях благорасположением ко всему русскому.
8 Так, Тургенев принимал участие в деятельности Комиссии по составлению проекта 1820 г. о запрещении продажи крестьян без земли: он же составил «Журнал Совета Комиссии», а также проект о запрещении продажи крестьян без земли, представленный в Департамент Законов его братом Александром Ивановичем. Упомянутая записка Тургенева о крепостном состоянии в России была через графа Милорадовича, с.-петербургского генер.-губернатора, представлена государю. Государь выразил ей свое одобрение и сказал Мндорадовичу, что, выбрав из собранных им проектов все самое лучшее, он, наконец, «сделает что-нибудь» для крепостных крестьян. Тургенев действовал в пользу крестьян и в Госуд. Совете, в качестве помощника ст. секретаря. Свои мнения он здесь проводил через кн. Куракина, иногда составляя для него подробно мотивированное мнение, при чем, по словам Тургенева («Россия и русские»), император неизменно решал дело в пользу крепостных.
9 Государь Александр Павлович высоко ценил Тургенева. Он продолжал относиться к нему благосклонно и впоследствии. Так, летом 1825 г. Тургенев получил за границей письмо от министра финансов Канкрина, который по высочайшему повелению предлагал ему в своем министерстве место директора Департамента Мануфактур.
10 Александра I.
11 Тургенев имел двух сыновей: Альберта и Петра, и дочь Фанни.
12 После этого в рукописи стоит зачеркнутое карандашом: «ни мало не направленныя мною».
13 После этого в рукописи стоит зачеркнутое: «Есмь съ глубочайшимъ высокопочитаніемъ»; затем тоже зачеркнутое: "покорнѣйшій слуга Н. Т.: затем: «В. И. В. всеподданѣншій слуга».
3.
Прошение Н. И. Тургенева Александру II о пересмотре его дела.1
править
Монаршая милость, оказанная мнѣ В. И. В. въ позволеніи возвратиться въ Россію, исполнивъ мою душу живейшею и глубочайшею признательностію, ободрила меня вновь повергнуть къ стопамъ В. И. В. мою покорнейшую просьбу: поручить, кому Вамъ будетъ благоугодно, разсмотреть до меня касающіяся обстоятельства дѣла, по которому я былъ осужденъ.
Какъ предъ совѣстію, какъ предъ Богомъ всеведущимъ, такъ и предъ Вами, В. Г., я неукоснительно свидѣтельствую, что я невиненъ.
Обвиненія, излагаемыя противъ меня въ рапортѣ Слѣдственной Коммиссіи, между коими главнѣйшее п единственно важное касается до происшествій имѣвшихъ мѣсто въ С. П. бургѣ въ то время, когда я былъ въ Неаполѣ,2 — всѣ сіи обвиненія, кромѣ одного, были отстранены окончательнымъ, заключеніемъ сей Коммиссіи.
Сіе неотвергнутое обвиненіе состоитъ въ томъ, что я принадлежалъ къ одному тайному обществу, и принимаетъ характеръ уголовнаго обвиненія противъ меня тѣмъ, что Верховный судъ приписываетъ сему обществу иелію бунтъ. Между тѣмъ изъ рапорта Слѣдственной Коммиссіи явствуетъ, что общество сіе было однажды уничтожено самими членами онаго,3 потомъ вновь возстановлено,4 и эти дѣйствія и виды общества были различны въ различныя эпохи. Изъ сего же самаго рапорта очевидно и неоспоримо явствуетъ, что въ то время какъ я къ оному принадлежалъ, общество не являло совершенно ничего преступнаго, и что признаваемый имъ тогда уставъ не представлялъ Коммиссіи ничего предосудительнаго. Въ сію то самую эпоху совершенной незначительности общества оно было уничтожено и къ сему уничтоженію я содѣйствовалъ.
Чтожъ касается до характера тайны означавшаго общество, то тайна, сама по себѣ, не можетъ быть преступленіемъ. Для сего необходимо, чтобы дѣйствія, подъ покровомъ тайны совершаемыя, были преступны. Общество же, къ коему я принадлежалъ и въ то время, въ которое я въ немъ участвовалъ, въ дѣйствіяхъ, ни даже намѣреніяхъ не представило Слѣдственной Коммиссіи ничего преступнаго. Положительное узаконеніе, запретившее всѣ тайныя общества, послѣдовало послѣ уничтоженія того, къ которому я принадлежалъ.5 Такимъ образомъ совершенная невинность моя можетъ быть легко изъяснена и доказана однимъ только означеніемъ эпохъ, времени, числъ и годовъ. Послѣ сего какая возвышенная душа, какое сердце благородное осудить меня за то, что я не могу признать себя, по русской пословицѣ, безъ вины виноватымъ?
Помышляя о великодушныхъ и для каждаго русскаго столь утѣшительныхъ намѣреніяхъ, дѣлахъ и изреченіяхъ В. И. В., я надѣюсь, что В. И. В. проститъ мнѣ, если сильное желаніе мое оправдать себя предъ Вами, В. Г., и мысль возвратиться въ мою родную землю такимъ, какимъ я ее оставилъ, невольно увлекли меня за предѣлы того благоговѣнія, съ коимъ я навсегда пребуду В. И. В. всеподданнѣйшій слуга.
1 Прошение Тургенева о пересмотре дела написано им после письма к Александру II, так как здесь он уже говорит о монаршей милости, оказанной ему в позволении возвратиться в Россию, что и согласуется с гидом, написанным карандашом и другим почерком в конце письма: 29 Генваря 1857.
2 См. примечание 2-е на стр. 91.
3 См. примечание 3-е на стр. 91.
4 См. примечание 2-е на стр. 93.
5 См. примечание 3-е на стр. 91.
4.
Н. И. Тургенев — А. И. Герцену и Н. И. Огареву.
править
Глубоко тронутый дружескимъ и благороднымъ нашимъ привѣтствіемъ, я не могу въ полной мѣрѣ изъяснить Вамъ всей моей признательности. Мы всѣ ожидали съ томительнымъ нетерпѣніемъ благой вѣсти. Но когда она дошла сюда, то поразила меня такъ, что и по сію пору я едва могу опомниться.
Вы питали къ нашему бѣдному, но доброму и разумному народу ту безпредѣльную любовь, коей онъ вполнѣ заслуживаетъ, вы поймете меня.
Я твердо вѣрую, что наши братья-крестьяне, изъ того, что даруетъ имъ благій и твердый Императоръ, съумѣютъ выработать для себя и свободу и самостоятельность.
Между тѣмъ, судя по тому, что намъ до селѣ извѣстно, новое положеніе о крестьянахъ представляетъ нѣкоторыя распоряженія, кои необходимо обсудить. Такъ, напримѣръ, постановленіе о крестьянахъ мелкопомѣстныхъ помѣщиковъ. Этихъ крестьянъ предполагается переселить на казенныя земли, вознаградивъ господъ за потерю людей. — Вѣроятно это дѣлается въ видахъ экономіи. Но проще и даже дешевле было бы заплатить помѣщикамъ за землю, оставивъ на сей землѣ крестьянъ, кои на ней жили.
Нельзя также не продолжать возставать противъ розогъ, хотя, въ семъ отношеніи, новое положеніе представляетъ нѣкоторый успехъ, именно тѣмъ, что, предоставляя право розогъ исключительно волостному суду, оно тѣмъ самымъ лишаетъ сего права помѣщиковъ.3
Наконецъ, вспоминая мысль вашу объ ассоссіаціи противъ телѣсныхъ наказаній,4 мнѣ кажется, что не худо было бы предложить русскимъ господамъ вообще перестать говорить ты и мужикамъ и лакеямъ п пр. и пр. Я попробовалъ это въ первый разъ за 50 лѣтъ и тогда не удалось. Я повторилъ тоже за 3 года и дѣло пошло на ладъ. Крестьяне и вообще тѣ коимъ говорятъ въ Россіи ты, ни мало не удивлялись когда я имъ говорилъ вы, хотя, очевидно, чувствовали разницу. Одни только подъячіе въ судахъ не вдругъ рѣшились писать вы въ вѣрющихъ письмахъ.
Хотя я и чувствую, что не имѣю теперь довольно силъ для дѣйствія на старомъ поприщѣ, я не могъ однакоже не сказать Вамъ сихъ немногихъ словъ о дальнѣйшихъ подробностяхъ освобожденія. Вамъ предстоитъ славная обязанность дальнѣйшаго труда, дальнѣйшей борьбы. Когда нибудь народъ русскій узнаетъ и ваши подвиги и ваше горячее усердіе къ его благу, и благословитъ васъ признательнымъ воспоминаніемъ!
Примите, прошу васъ съ искренними чувствами, пріятное увѣреніе и въ моей душевной признательности и въ полномъ моемъ уваженіи.
Князь Волконскій, коему было сообщено письмо ваше, пожелалъ имѣть копію, которая и будетъ ему дана.
1 В рукописи год написан карандашом другой рукой и стоит в скобках.
2 Тургенев имеет в виду правила, распубликованные при указе Правительствующего Сената 2 марта 1861 года: Высочайше утвержденные Дополнительные правила об устройстве крестьян, водворенных в имениях мелкопоместных владельцев, и о пособии сим владельцам, п. 8: Крестьянам в имениях мелкопоместных владельцев, не наделенных землею, предоставляется, по прекращении обязательных их отношений к владельцам, водворяться, если пожелают, на казенные земли. См. Полное Собр. Зак. 1861 г., т. XXXVI, отд. I, № 36666. стр. 372—373.
3 Здесь Тургенев говорит о Положении, распубликованном при укало Правит. Сената того же 2-го марта 1861 года: Высочайше утвержденное общее положенно о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Отд. IV. О Волостном суде. И. Предметы ведомости и пределы власти волостного суда, и. 102: Волостной суд властен, но таковым проступкам, приговаривать виновных… — к наказанию розгами до двадцати ударов. Назначение меры наказания за каждый проступок предоставляется усмотрению самого суда. См. Полное Собр. Зак. 1861 г., т. XXXVI, отд. I, 36657.
4 Эту мысль Герцен высказал в вышедшей в 1860 г. статье «Розги долой!», где он предлагает помещикам добровольно отказаться от розги и образовать между собой «Союз против телесных наказаний». См. Сочинения Герцена под ред. М. К. Лемке, т. X, стр. 300. Против телесных наказаний писал в том же году и Тургенев в своей брошюре «О суде присяжных и о судах полицейских в России», а затем в брошюре «О новом устройстве крестьян» (1861 г.).
V.
Н. И. Тургенев — императору Александру II.
править
Осмѣливаюсь предстать предъ Вашимъ Императорскимъ Величествомъ и прежде всего прошу милостиваго снисхожденія къ моему поступку.
Въ прошломъ 1864-мъ году я былъ въ Россіи. Впервые я увиделъ тогда русскихъ крестьянъ свободными — и никогда не былъ такъ счастливъ. Во глубинѣ души благодарилъ и благословлял, я Виновника и ихъ счастья, и моего собственнаго.
Но вмѣстѣ съ симъ многое, что я видѣлъ въ моей родной землѣ, пало тяжелою грустью мнѣ на душу.
Размышляя о всемъ, что я видѣлъ, слышалъ и ощущалъ, я, какъ бы невольно, пришелъ къ мысли о необходимости созванія «Земскаго Собора».2
Возвратившись сюда, я изложилъ на бумагѣ вынесенныя мною впечатленія изъ Россіи.
Привыкнувъ мыслить вслухъ, я и въ зломъ случаѣ не скрывалъ моихъ мнѣній. Нѣкоторые изъ моихъ русскихъ знакомыхъ, мнѣніемъ коихъ я дорожу, находили мои желаніи несвоевременными. Доселѣ я ни съ кѣмъ не совѣтовался при изданіи моихъ различныхъ сочиненій. На;потъ разъ я рѣшился дать мой трудъ на разсмотрѣніе одному скромному, но свѣдущему и разумному человѣку. Онъ мнѣ отвѣчалъ:
«Вы превозносите Государя; вы говорите, что Онъ совершилъ самое вѣрное дѣло, самую великую реформу освобожденіемъ крестьянъ; вы ему преданы, вы отъ него, и отъ него одного надѣетесь всѣхъ возможныхъ благихъ преобразованій. Итакъ, предоставте же все на Его благоусмотрѣніе. Иначе, изъявляя въ печати желаніе другихъ преобразованій, вы впадаете въ противорѣчія».
Этотъ логическій отвѣтъ меня остановилъ; но признаюсь, онъ не убѣдилъ меня вполнѣ. Мнѣ все кажется,3 что съ моею безпредѣльною любовію и преданностью къ Царю освободителю и въ моей родной землѣ, ничего недостойнаго не можетъ вытти изъ моего пера, такъ какъ и изъ моего сердца. Въ этой неизвѣстности, въ этомъ смущеніи духа, я рѣшился повергнуть къ стопамъ Вашего Императорскаго Величества самый трудъ мой,4 надѣясь, что эта смѣлость найдетъ извиненіе предъ Вами, Всемилостивѣйшій Государь, въ моихъ нелицемѣрныхъ чувствахъ благоговѣнія къ Вамъ, равно какъ и въ провозглашаемомъ всѣми великомъ Вашемъ благодушіи.
Если Вашему Императорскому Величеству благоугодно будетъ поручить кому либо разсмотрѣніе моей работы, то я смѣю надѣяться, что ответъ будетъ сдѣланъ въ собственныхъ моихъ словахъ, дабы настоящій смыслъ ихъ оставался настоящимъ выраженіемъ моей мысли.
Вашего Императорскаго Величества вѣрноподданный
1 1865. Воскресенье Июля. 5½ часов утра, 65.
2 О сознании земского собора Тургенев говорит и в вышедшей в 1868 г. книге: «Чего желать для России». Он высказывается за предоставление земскому собору всех прав, обыкновенно принадлежащих законодательным собраниям, и, между прочим, права инициативы. В этом отношении Тургенев не был одиноким. Мысль о земском соборе вообще занимала умы его современников. Так, о земском соборе писал Константин Аксаков в своей записке, поданной Александру II; о нем говорили и Герцен с Огаревым; его предлагал и Бакунин.
3 К этому в рукописи на поле добавление, написанное тем же почерком и зачеркнутое: «какъ я смотрѣлъ въ предисловіи къ моей статьѣ».
4 К этому на поле тем же почерком добавлено: «не перемѣнивъ въ немъ ни единаго слова».
6.
М. А. Бакунин — Н. И. Тургеневу.1
править
Сегодня ѣду въ Парижъ, и нужно ли мнѣ говорить Вамъ, что одно изъ пламеннѣйшихъ желаній и надеждъ моихъ — это увидѣть Васъ, нашего патріарха, какъ можно скорѣе. — Вы, вѣроятно, теперь гдѣ нибудь въ деревнѣ, и потому прошу Васъ, потрудитесь извѣстить меня (въ Rue Jacob, hôtel Jacob--taub. St. Germain), какимъ путемъ и въ какое время я могу къ Вамъ добраться. — Ведь, нашего добраго Бернацкаго діѣтъ болѣе на свѣтѣ, а то бы, по старой привычкѣ, я отправился бы къ Вамъ съ нимъ вмѣстѣ.2
Буду ждать въ Парижѣ Вашихъ приказаній, а до тѣхъ поръ обнимаю Васъ заочно и прошу передать мое почтеніе всему Вашему семейству.
1 Бакунин был с Тургеневым в близких отношениях. Так, в Париже он бывал у Николая Ивановича, а когда Бакунину пришлось выехать из Парижа, Тургенев дал ему денег на дорогу. Бакунин упоминает Тургенева в своих письмах; см., напр., его письмо к Анненкову из Кёльна от 17 апреля 1818 г.
2 Можно думать, что Бакунин имеет здесь в виду графа Алоизия Бернацкого, который был маршалом дворянства одной польской губернии, во время революции 1831 г. министром финансов и папским нунцием. После конфискации его имений Бернацкий жил в Париже эмигрантом в большой бедности и вращался в кругах русской эмиграции. Умер в 1865 г. О нем говорит в своих письмах и в «Былом и Думах» Герцен. Что касается других известных нам Бернацких, то из них доктор Бернацкий был еще жив в 1869 г., а о Бернацких, поименованных в списке участников Польского восстания (Архив Киевской Старины), сведений не имеем.