ПЕРЕВОДЫ ИЗЪ СТЕФАНА ГЕОРГЕ
править«Аполлонъ», № 3, 1911
правитьКоверъ
Изъ книги «Dor Teppich des Lobens»
Здѣсь звѣри въ заросляхъ съ людьми сплелися
Въ союзѣ чуждомъ, спутаны шелками,
И синихъ лунъ серпы, мерцая въ выси,
Застыли въ пляскѣ съ бѣлыми звѣздами,
Здѣсь пышныя средь голыхъ линій пятна…
Одно съ другимъ такъ дико-несогласно.
И никому разгадка непонятна…
Вдругъ вечеромъ все живетъ безгласно,
И мертвыя, шурша, трепещутъ вѣтки,
И люди, звѣри, затканы узоромъ —
Всѣ изъ причудливой выходятъ сѣтки
Съ разгадкой ясной и доступной взорамъ.
Она не въ каждый часъ, желанный нами,
Не ремесломъ въ наслѣдіе отъ предка —
И многимъ никогда, — и не рѣчами, —
А въ образахъ дается рѣдкимъ рѣдко.
Изъ книги «Das Jahr der Seelo»
Сегодня мы не выйдемъ въ садъ безмолвный…
Хоть, можетъ быть, — въ иной, нежданный часъ
Дыша чуть слышно, аромата волны
Забытой радостью и нѣжатъ насъ, —
Теперь онѣ лишь тѣни шлютъ съ собою,
И темными страданьями страшатъ.
Взгляни въ окно, — какъ вихри послѣ боя
Устлали трупами затихшій садъ!
На воротахъ, съ желѣзно-ржавыхъ лилій
Слетаютъ птицы на листву сухую
Иль у пустыхъ цвѣточныхъ вазъ застыли
И мерзлую пьютъ воду дождевую.
*
Изъ книги «Das Jahr der Seele»
Къ тебѣ съ благимъ пришелъ я заклинаньемъ;
Вечернихъ свѣчъ тебѣ зажженъ былъ пламень,
И высшій даръ принесъ я съ упованьемъ —
На черномъ бархатѣ алмазный камень.
Но ты не видишь жертвоприношенья,
Свѣтильниковъ съ подъятыми руками,
Ни чашъ, гдѣ дымъ прозрачнаго кажденья
Тепломъ сіяетъ въ темномъ, строгомъ храмѣ.
Ни ангеловъ, скрывающихся въ нишѣ
И отраженныхъ на граненыхъ стеклахъ,
Ни жгуче-робкой просьбы ты не слышишь,
Ни полувздоховъ, сумеречно-блеклыхъ…
Не знаешь, какъ предъ крайнею ступенью
У алтаря молитву шлетъ желанье…
И съ вялымъ холодомъ недоумѣнья
Берешь ты камень — жаркихъ слезъ мерцанье.
Переводы Сергѣя Радлова.
*
Изъ книги «Das Jahr der Seele»
Учу тебя въ уютность мирныхъ комнатъ
Вникать, гдѣ уголковъ — и тѣнь, и шопотъ,
Камина свѣтъ и тихихъ лампъ мерцанье.
Но ты молчишь устало-удивленно.
Ни искры въ блѣдности твоей не вижу
И ухожу назадъ въ покой сосѣдній,
И головой тоскливо поникаю.
Отъ тяжкихъ думъ очнешься ли? Очнись же!
Когда бы я ни подошелъ къ завѣсѣ:
Какъ прежде ты сидишь, недвижно взоры
Въ пространство устремивъ, н тѣнь все тѣ же
Пересѣкаетъ на коврѣ узоры.
Что жъ это, что мольбѣ моей мѣшаетъ
И недовѣрчивой, и непривычной,
Излиться? Мать великая скорбящихъ,
Дай утѣшенью доступъ въ эту душу.
Переводъ С. М.
Изъ книги «Der Siebente Eing»
Скорбный сердцемъ — сказалъ ты мнѣ — въ награду ль горе
За счастье наше ты даешь теперь?
Слабый сердцемъ — отвѣтилъ я — ужъ стало горемъ
Былое счастье — больно мнѣ, повѣрь.
Блѣдный сердцемъ — сказалъ ты мнѣ — такъ гаснетъ пламя
Навѣкъ въ тебѣ, что ярко въ насъ горитъ.
Сердцемъ слѣпъ ты — отвѣтилъ я: во мнѣ все — пламя,
Вся боль моя — желанье, что горитъ.
Твердый сердцемъ — ты молвилъ мнѣ — что дамъ еще я,
Вѣдь все всегда готовъ тебѣ отдать.
Сильнѣе воля владѣетъ ли душою
Чѣмъ эта: жизнь мою ты можешь взять.
Легкій сердцемъ — отвѣтилъ я — тебѣ любить-то
Лишь тѣнь того, что я тебѣ отдалъ.
Темный сердцемъ — сказалъ ты мнѣ — любить я долженъ,
Хотя теперь мой свѣтлый сонъ увялъ.
Переводъ Р.
*
Изъ книги «Der Sibente Віng» (Zеіtgedichte)
Вы, современники, меня узнавъ,
Измѣривъ и отринувъ, — вы ошиблись.
Когда вы съ воплемъ, въ дикой жаждѣ жизни
Топтались, грубо простирая руки, —
Вы думали: онъ принцъ, помазаніемъ пьянъ,
Онъ стихъ свой числитъ въ медленномъ качаньи,
Далекій отъ земли и съ блѣднымъ торжествомъ,
Со стройной прелестью иль важностью холодной.
Суровыхъ дѣлъ всей юности моей
И мукъ въ пути сквозь громы къ высямъ горнымъ,
И сновъ кровавыхъ — вы не разгадали.
«Въ союзъ еще товарищъ къ намъ одинъ!»
Но не для дѣлъ жестокихъ я, мятежникъ,
Съ мечомъ и свѣточемъ въ домъ недруга вступилъ:
Пророки, не прочли вы страха, ни улыбки,
И слѣпы стали предъ покровомъ легкимъ.
Свирѣльщикъ васъ повелъ къ горѣ волшебной
Подъ пѣснь ласкающей любви и тамъ
Сокровища явилъ столь чуждыя, что міръ
Вамъ ненавистенъ сталъ, недавно восхваленный.
Когда жъ раздался лепетъ вашъ слащавый
Въ безсильной роскоши: схватилъ онъ рогъ побѣдъ
И шпорой сталъ язвить коня и вновь
Пошелъ, разя, па поле сѣчи лютой.
Косясь, хвалили старцы доблесть мужа,
А вы стенали: вотъ, величье пало
И стало крикомъ пѣнье облаковъ.
Вы смѣну видѣли! Но смѣну вижу я:
Тотъ, кто сегодня въ рогъ трубитъ гремящій
И пламень ярый мечетъ, — знаетъ онъ,
Что красоту, величіе и силу
Заутра пѣснью флейтной явитъ отрокъ…
*
Изъ книги «Das Jahr der Seele»
Учили васъ, что въ домѣ лишеній — печали.
Смотрите жъ: въ роскоши мрамора — злѣе печали.
— Что лишь въ неувѣнчанной цѣли — всѣ тягости рока.
Смотрите жъ: иго, въ удачи, тягчайшаго рока
На томъ, кто часами тоскуетъ у свѣтлаго клада,
Чьи руки безсильно играютъ искрящимся кладомъ,
На томъ, кто всегда разубранный въ царственный пурпуръ
Свой блѣдный, тяжкій ликъ склоняетъ па пурпуръ…
Переводы Валеріана Чудовскаго.
Изъ книги «Der Teppich dеs Lebeas»
Ранній вечеръ путаетъ дороги.
Росы гуще пали на поляны.
Радостно въ туманные чертоги
Сходятъ Аполлоны и Діаны.
Словно шорохъ тысячи сандалій
Мертвыхъ листьевъ тихое томленье.
Ароматы позднихъ розъ и далій
Заглушаеть горькій запахъ тлѣнья;
Знойныхъ лунъ давно уже слѣда нѣтъ,
Лишь надежда въ сердцѣ нерушима.
Иль она когда нибудь обманетъ,
И въ пути покинетъ пилигрима…
Переводъ Владиміра Эльснера.