(Святочный рассказ)
правитьСначала кто-то долго пытался нашарить ключом замочную скважину.
Человек, пытавшийся сделать это, применял такой способ: откачнувшись, он падал на дверь, с приставленным к животу ключом, в надежде, что ключ случайно проскользнёт в замочную скважину.
Но это было похоже на лотерею-аллегри, где на сто пустых билетов — только один выигрышный: общая площадь двери была громадная, а замочная скважина маленькая.
Но случай великое дело? на сорок седьмой попытке ключ попал в замочную скважину, при тихом торжествующем смехе хозяина квартиры.
Он повернул ключ в замке, но сейчас же забыл об этом и, когда после его толчка дверь распахнулась, удивился: как это он с утра оставил дверь открытой.
— Может быть, пришёл ко мне кто-нибудь? — нерешительно подумал он.
Предположение его оказалось справедливым: когда он зажёг электричество — в большом зеркале, вделанном в стену и украшенном драпировкой, отразилась чья-то фигура в шубе и шапке, нерешительно на него поглядывавшая.
Он тоже бросил на неизвестного человека робкий взгляд, шаркнул ногой, притопнул и поклонился.
Неизвестный ответил вежливым поклоном.
— Здрасс…те! — сказал хозяин квартиры. — Какими судьбами? А я, представьте, так и догадался: смотрю — дверь открыта, ну, значит, кто-нибудь… на огонёк. Раздевайтесь!
Хозяин снял шубу, бросил её на диван? потом повернулся к гостю, чтобы помочь ему разоблачиться, но гость был уже без пальто.
— Садитесь! — сказал хозяин. — Очень рад, что вссс…помнили! Хе-хе. Сядьте.
Гость, однако, стоял, ухмыляясь.
— Ну, право, сядьте. Наверное, устали, взбираясь по лестнице. Садитесь! Не хотите?.. Вот чудак! Хе-хе… Вырасти хотите? Да? Ну, я сам покажу пример, хотя это, мила-ай мой, со стороны хозяина и невежливо. Верррно?!
Хозяин опустился на стул? тогда и гость последовал его примеру.
— Весёлое нынче Рождество, не так ли? — спросил хозяин, помолчав.
Гость ответил лёгким помахиванием руки.
Хозяин, в сущности, не знал, о чём и как беседовать с неразговорчивым гостем, но правила гостеприимства, которые он твёрдо помнил, несмотря на отуманенную, отягчённую вином голову, заставляли его поддерживать пустой бессодержательный разговор.
— Моррозы! Да?
Гость ответил неопределённым жестом руки.
— Уж-жа-сные! Представьте, вышел я на улицу, а калоши — трах! Моментально примёрзли к тротуару. Хочу поднять одну ногу — не могу! Хочу другую — не могу! Хочу треть… Гм! Да… Очень сильные морозы.
Помолчали.
— Это очень хорошо, что вы пришли. Нужно, знаете ли… духовное общение… Подъём!..
Хозяин сочувственно взглянул на гостя? вглядевшись попристальнее, он заметил в одежде гостя беспорядок: галстук был развязан и воротничок, петля которого оборвалась, торчал одним концом у самого уха.
— Что это, голубчик, с вами? Воротничок-то подгулял, а? Хе-хе.
Оба долго смеялись, плутовски подмигивая друг другу.
Потом тема разговора иссякла.
— Сильные морозы, а? Пре-же-сто-кие. Во!
Гость сжал руку в кулак с таким видом, будто хотел иллюстрировать крепость мороза, но ничего не сказал.
— Да… Очень, очень большие морозы. Вот вы заметьте — летом не бывает морозов — почему? Потому что — смешно! В июне снег! В июле — мороз! Как так? Засмеют!! Ей-богу Дико!
Снова собеседники замолчали, неприязненно поглядывая друг на друга.
— Пришёл и молчит, — подумал хозяин. — И ещё — одну калошу снял, а другую не снял. Как не стыдно, право… Свиньи, а не люди! Чёрт с ним! Закурю лучше…
Он полез в карман, вынул портсигар, взял одну папиросу и протянул портсигар гостю, но тот тоже достал портсигар и уже протягивал его хозяину.
— Благодарю вас! Свои курю, — сухо сказал хозяин. — Позвольте прикурить только.
Он вытянул голову, прикоснулся папиросой к папиросе гостя и затянулся.
— Кой чёрт! Ведь у вас не горит. Чего же вы даёте мне закуривать?.. Эх вы! Сейчас!
Хозяин встал, нашёл спички, зажёг папиросу, дал закурить от своей папиросы гостю, и оба они, окружив себя облаками табачного дыма, погрузились в молчание.
— Да, — сказал хозяин. — Очень большие морозы…
Гость иронически промолчал, очевидно, недовольный однообразием темы разговора и будто выжидая, не скажет ли хозяин что-нибудь более интересное…
— Свирепые. Я на одном доме нынче видел — градусник к стене примёрз. Чесссн… слово.
Гость дипломатично промолчал. — Может, коньяку выпьете, — неожиданно предложил хозяин. — Чрезвычайный коньяк есть! Совсем забыл за этими разговорами. Хе-хе.
Хозяин оживился и заметил, что при упоминании о коньяке оживился и гость.
— Любит, наверно, дрызнуть, — с лёгким укором подумал хозяин. — Ишь, как глазки сразу заблестели…
Он вышел в столовую, натыкаясь на стулья и тихонько посмеиваясь. Достал бутылку коньяку, рюмку и, вернувшись, сказал:
— Вот коньячок и две рюмочки. Ни-ни — и не отказывайтесь! Дело праздничное…
Гость облизнулся и потёр руки.
— Любишь, каналья, — с ласковой укоризной подумал про себя хозяин.
Он наполнил единственную рюмку, отодвинул горлышко бутылки на вершок влево, налил немного вина на скатерть и подмигнул гостю:
— Ну… ваше здоровье! Выпьете, может, развеселитесь…
В руках гостя уже была рюмка. Оба звонко чокнулись и, опрокинув головы, выпили.
— Ну, как дома у вас… всё благополучно? — спросил хозяин, снова садясь на стул.
Гость ни слова не ответил на этот простой вопрос:
— Слушайте! Вы! Я вас спрашиваю, — с лёгким раздражением возвысил голос хозяин. — Вы всё время молчите — нельзя же так! Я могу это счесть за нас…мешку! За презрение к хозяину дома! Или — хе-хе — вы уже так набрались, что и говорить не можете?
Гость усмехнулся, но по-прежнему остался безмолвен, как дерево.
Хозяин горько засмеялся.
— Конечно! Мы люди маленькие… Разве нас удостоят разговором эти большие господа… Они нас, видите ли, презирают… Нисходят до нас! А в наш дом, — крикнул он, — они приходят! Наш коньяк пьют! Зачем тогда было приходить — шли бы к себе домой…
Голос хозяина принял оттенок язвительности.
— А знаете что? Наплевать мне и на вас и на ваши разговоры! Идите домой и — надеюсь — никогда не встречусь с вами. Тоже… гость!.. Пришёл, когда хозяина дома нет — это разве можно! А может, я тебя не желаю принять? «Илья Чепцов нынче болен и никого не желает принимать!» Слышишь! А ты лезешь. Потрудитесь уйти, я спать хочу — вот что-с!
Но гость и не думал об уходе? наоборот, он развалился в кресле и бросал на хозяина вызывающие взгляды.
— Слушш… Уходите отсюда! Довольно-с. Пора спать, милоссс… государь! А то я поговорю с вами иначе!
Ярости и возмущению хозяина не было границ, когда гость вдруг ни с того ни с сего погрозил хозяину кулаком и упёрся руками в бока.
Хозяин, дрожа от злости, встал со стула… Встал и гость.
Чувствовалось, что сейчас произойдёт что-то ужасное.
— Вон! — крикнул хозяин, размахнулся и — получил сильнейший удар по своему сжатому кулаку.
— А-а, — слабо улыбаясь, сказал бледный хозяин. — Драться? Да? Пришёл в гости и дерётся?
Рука его горела от удара, а обида на сердце скопилась в целое бушующее море…
— Его коньяком угощаешь, разговар… как с порядочным человеком, а он — драться!..
Было жалко себя, своей загубленной молодости, сердце щемила обида и унижение.
— Хоррошо! — неожиданно сказал хозяин. — Чёрт с тобой… Ты не уйдёшь — уйду я. Ха-ха-ха! Видали, люди добрые? Хозяина выгоняют из его же собственного дома… Прекрасно! Я уйду, милый… Уйду… Пусть! Человечество меня гонит, у меня нет крова — пойду и усну, как собака бездомная под забором. Замёрзну… (он заплакал). И кто будет виноват? Ты! Что ж… Мало ли нас, бездомных странников… умирает… под забором. Эх! Доехали… Доехали Илью Чепцова!
Он поднял с полу свою шубу, надел её, нахлобучил на уши шапку и, не глядя на грубого человека, оскорбившего его, ушёл с великой тоской в растоптанной душе…