Записки (Глинка)/3
| ← Период 2 | Записки — Период 3. От первого проявленuя музыкального чувства до отъезда в С.-Петербург | Период 4 → |
| Источник: М. И. Глинка. Записки. — М.: Музыка, 1988. — ISBN 5-7140-0065-Х. |
Период 3
править
Около этого времени выписали нам гувернантку Варвару Фёдоровну Кламмер из Петербурга. Это была девица лет 20, высокого росту — строгая и взыскательная. Она, если не ошибаюсь, воспитывалась в Смольном монастыре и взялась учить нас по-русски, по-французски, по-немецки, географии и музыке. Пошли в ход грамматики, разговоры (dialogues), краткие описания земель и городов и пр., — всё это надлежало заучивать вдолбяшку (школьное выражение), т. е. когда спрашивали — отвечать, не заминаясь, не изменив и не проронив ни одного слова. Хотя музыке, т. е. игре на фортепиано и чтению нот нас учили также механически, однако ж я быстро в ней успевал. Варвара Фёдоровна была хитра на выдумки. Как только мы с сестрой начали кое-как разбирать ноты и попадать на клавиши, то сейчас она приказала приладить доску к фортепиано над клавишами так, что играть было можно, но нельзя было видеть рук и клавишей, и я с самого начала привык играть, не смотря на пальцы.
Вскоре после того взяли одного из первых скрипачей моего дяди учить меня на скрипке. К сожалению, сам он играл не совсем верно, а действовал смычком весьма неразвязно (raide), что сообщил и мне.
Хотя я любил музыку почти бессознательно, однако ж очень хорошо помню, что предпочитал те пьесы, кои были доступны моим тогдашним музыкальным понятиям. Оркестр вообще я любил более всего, а из оркестровых пьес после русских песен предпочитал увертюры: « Ma tante Aurore » Буальдье, « Lodoiska » Крейцера, « Deux aveugles »[1] Мегюля. Эти две последние охотно я играл на фортепиано, равно как некоторые сонаты Штейбельта, в сособенности rondo « L’orage » (франц.). [2], которое исполнял довольно опрятно. Gyrovetz (чех Гировец) мне весьма не нравился, отчасти потому, что я находил его сонаты слишком длинными и запутанными, а ещё более по той причине, что они были очень дурно напечатаны и в пасмурные дни я плохо разбирал эту музыку, за что мне нередко доставалось карандашом по пальцам.