ЗАПИСКИ РУССКАГО ВРАЧА, ПУТЕШЕСТВУЮЩАГО НА ВОСТОКѢ. править
Выѣхавъ изъ Константинополя 6/18 августа въ 5 часовъ вечера, я на другой день ночью прибылъ въ Смирну, столицу древней Іоніи, столь знаменитую нѣкогда своими храмами, памятниками, великолѣпными зданіями, а нынѣ представляющую печальную картину разрушенія и развалинъ послѣ пожара 1845 г., 3 іюля, истребившаго большую и лучшую часть города.
Тридцать часовъ плаванія переносятъ васъ изъ Константинополя въ Смирну, но какая разница между этими двумя городами! Вы не только перешли въ Азію — но все, что поражаетъ ваши глаза, все окружающее васъ, топографическія и климатическія условія, произведенія природы, характеръ и одежда народа, даже архитектура домовъ, наружный видъ улицъ, образъ жизни и языкъ жителей — все это иначе, чѣмъ въ Стамбулѣ. Предѣлы статьи не позволяютъ мнѣ входить въ подробное изображеніе всѣхъ этихъ отношеній, и я довольствуюсь краткимъ очеркомъ того, что непосредственно касается моего предмета.
Городъ лежитъ у пространной бухты, врѣзавшейся на 45 верстъ въ землю, и окруженной съ сѣвера, востока и юга цѣпью очевидно-вулканическихъ холмовъ, образующихъ огромную дугу. Къ востоку, у самой вогнутой части этой дуги, круто подымается высокій холмъ, совершенно-изолированный отъ цѣпи прочихъ холмовъ; у подножія его разстилаются пространныя равнины, и на горизонтальной плоскости, находящейся къ СВ. между заливомъ и западною отлогостью холма, увѣнчаннаго на вершинѣ своей развалинами древняго acropolis, выстроена Смирна, въ видѣ большаго треугольника, котораго основаніе омывается волнами бухты, а вершина взобралась на юго-западную покатость холма, раздѣляя такимъ образомъ городъ на нижній и верхній. Въ первомъ поселились христіане, числомъ до 60,000[1], и занимаютъ кварталы франкскій, греческій и армянскій; Турки, которыхъ въ Смирнь около 12,000, не любя имѣть «гяуровъ» надъ собою, выбрали, какъ вездѣ на Востокѣ, верхній городъ; еврейскій кварталъ, съ населеніемъ 7 или 8000 душъ обоего пола, вдавленъ въ предѣлы турецкаго и составляетъ переходъ отъ верхняго города къ нижнему.
Прошлогодній пожаръ, истребившій нѣсколько тысячь домовъ, преимущественно въ христіанскихъ кварталахъ, которыхъ наибольшая часть еще не отстроилась до-сихъ-поръ, въ томъ отношеніи сдѣлался полезнымъ, что показала, жителямъ необходимость воздвигать зданія каменныя и располагать ихъ вдоль улицъ широкихъ и прямыхъ. Дѣйствительно, новые кварталы по возможности удовлетворяютъ этимъ двумъ требованіямъ зодчества. Изобиліе камня всякаго рода — базалтическаго и гранита, для фундаментовъ, мягкаго известняка, для стѣнъ; породы бѣлой, ноздреватой какъ пемза, по крѣпкой, для дверныхъ и оконныхъ пролетовъ; мрамора для лѣстницъ; синеватой глины, дающей, по обжиганіи, хорошую черепицу, и извести — доставляетъ жителямъ удобный и дешевый матеріалъ, и новыя улицы Смирны представляютъ наружный видъ европейскихъ городовъ. Домы по-большой-части двухъ-этажные (считая, по русскому обычаю, нижній ярусъ, rèz-de-chaussée, за этажъ); выше строить опасно по причинѣ частыхъ землетрясеній; улицы пересѣкаются подъ прямыми углами и довольно-широки, чѣмъ конечно лишаются тѣни, столь-необходимой въ знойномъ климатѣ, но вознаграждаются большею доступностью освѣжающему вѣтру. Мостовая во всемъ городѣ плохая, но вездѣ каменная, и при совершенномъ отсутствіи экипажей и повозокъ, требуетъ мало починки. Турецкій кварталъ, уцѣлѣвъ отъ пожара, сохранилъ свойственную ему въ Турціи физіономію и архитектуру: домы, высокіе и деревянные, выстроены какъ въ Стамбулѣ, не изъ досокъ или брусьевъ, а рѣшительно изъ щепокъ; отъ неосторожно-зароненной искры они зажигаются и сгараютъ какъ спички; при мнѣ, 8 сентябри, пожаръ истребилъ 20 домовъ до основанія въ-продолженіе получаса. Улицы до того узки, что верблюды, которые безпрерывно тянутся по городу длинными караванами, нося ст. каждой стороны тюкъ съ товарами или корзину съ плодами, совершенно наполняютъ ихъ собою, принуждая проходящихъ людей прижаться къ стѣнѣ или поспѣшно войдти въ двери лавокъ, чтобъ не быть раздавленными Средину улицы занимаетъ канава, по которой течетъ вода, доставляемая трубами многочисленныхъ фонтановъ и поддерживающая сырость и никогда-невысыхающую грязь; по отлогое положеніе улицъ на покатости холма даетъ свободный стокъ нечистотамъ внѣ предѣловъ этого квартала, и столь же свободный доступѣ прохладному западному вѣтру (эмбатъ), дующему здѣсь почти постоянно въ-теченіе всего льта, каждый день съ 10 часовъ утра до вечера, и очищающему и освѣжающему воздухъ. Въ этомъ отношеніи, турецкій и еврейскій кварталы, не смотря на невыгодныя условія, соединенныя въ нихъ, считаются здѣсь здоровѣе нижней части города, расположенной на горизонтальной равнинѣ, не возвышающейся надъ уровнемъ залива. Въ-самомъ-дѣлѣ, положеніе это, при безпечности мѣстнаго начальства, лишаетъ канавы всякаго стока; къ-тому же, онъ не глубоки и по-большой-части открыты, или слегка покрыты досками. Нечистоты всякаго рода, изъ отхожихъ мѣстъ и т. п., остаются въ нихъ и заражаютъ воздухъ въ лучшихъ улицахъ до высшей степени. То, что, по большей жидкости своей, кой-какъ добралось до берега залива, вмѣсто того, чтобъ унестись въ море, біеніемъ волнъ, бросаемыхъ эмбатомъ къ берегу, не выпускается изъ устья канавъ, такъ-что переулки, заселенные Греками и лежащіе вскрай залива, особенно позади такъ-называемой «Англійской-Набережной», представляютъ собою совершенные клоаки! Запахъ, который они распространяютъ, и мильйоны комаровъ, развивающихся въ сосѣдствѣ ихъ и наполняющихъ всѣ домы въ неимовѣрномъ количествѣ — составляютъ ужасный бичъ для жителей. Достойно примѣчанія, что, по свидѣтельству древнихъ писателей, въ Смирнѣ, прозванной тогда «красою и вѣнцомъ Іоніи и царицею Азіи» и отличавшейся «своими храмами, театрами и роскошью архитектуры, забыли устроить — канавы, отъ-чего воздухъ былъ нездоровь»[2]. Мы потому такъ долго остановились на этомъ предметѣ, что смирнскіе контагіонисты изъ него выводятъ заключеніе въ пользу своей теоріи, какъ ниже сего изложено будетъ.
Окрестности Смирны, стѣсненныя дугою вулканическихъ горъ, дики, живописны, по по-большой-части безплодны или необработаны. Отлогости холмовъ лишены всякой почти растительности, и на голыхъ бокахъ ихъ однѣ громады гранитныхъ скалъ торчатъ въ видѣ огромныхъ, исполинскихъ грибовъ. Впрочемъ, равнина, разстилающаяся къ СВ. отъ города, красуется пышною растительностью, и въ деревняхъ, окружающихъ городъ — Бурнабадъ, Буджа, Севдикёи, Гаджиларъ и пр., встрѣчаете прекрасные сады. Вездѣ, гдѣ рука человѣка воздѣлывала землю, гдѣ находится пластъ удобной почвы, труды щедро вознаграждаются благодатью южнаго солнца. Винныя ягоды[3], маслины, виноградъ собираются въ чрезвычайномъ количествѣ; гранатовыя, лимонныя и апельсинныя деревья остаются круглый годъ на открытомъ воздухъ и богато покрываются плодами; мирты и лавро-розы (Nerium oleander) наполняютъ атмосферу благоуханіями; огромныя тутовыя деревья и платаны осѣняютъ берега поэтическаго Мелеса, рѣчки, прославленной въ древности[4] и окружающей городъ какъ поясъ; кипарисы выше, нашихъ пирамидальныхъ тополей, украшаютъ могилы мусульманъ; заборы въ деревняхъ сдѣланы изъ чрезвычайно-мелкаго дуба, отличающагося колючими краями листьевъ и похожаго на терновый кустарникъ; онъ даетъ большіе жолуди, употребляемые красильщиками. Жизненные припасы дешевы и хороши, особенно всякаго рода зелень и плоды; но наши европейскіе плоды дурно воспѣваютъ: сливъ и черешень вовсе нѣтъ; яблоки, груши, персики не хороши; арбузы посредственны; только дыни, особенно растущія около мѣстечка Касаба, превосходны. Хлѣбъ лучше чѣмъ въ Константинополѣ; вода, добываемая изъ тысячи ключей, встрѣчаемыхъ въ горахъ на каждомъ шагу, прекрасна и проводится во всѣ части города въ изобиліи. Дичи разной, особенно птицы, рыбы, преимущественно сардинокъ, весьма-много. Промышленой дѣятельности мало, но торговля богатыми произведеніями Малой-Азіи и Сиріи — сухими плодами, хлопчатою бумагою, деревяннымъ масломъ, опіемъ и мн. др., дастъ жителямъ возможность легко обезпечить свое существованіе. Не смотря на это, въ настоящее время бѣдность крайняя въ нисшихъ классахъ населенія. Палящій лѣтній жарь не располагаетъ человѣка къ утомительнымъ тѣлеснымъ усиліямъ, и онъ довольствуется малымъ, чтобъ свободнѣе предаться бездѣятельности; съ другой стороны, частые пожары, особенно прошлогодній, и вслѣдъ за тѣмъ банкрутство значительной части купеческихъ домовъ разорили торговлю Смирны и лишили много семействъ пріюта и пропитанія.
Улицы Смирны поражаютъ совершеннымъ отсутствіемъ въ нихъ женщинъ. Смирніотки-христіанки весьма-рѣдко выходятъ изъ жилищъ своихъ, и только подъ вечеръ садятся у открытыхъ дверей домовъ, чтобъ видѣть проходящихъ и показать щегольскіе, полу-восточные, полу-европейскіе наряды свои. Этотъ сидячій родъ жизни, по свидѣтельству туземныхъ врачей, не остается безъ значительнаго вліянія на здоровье. Турчанки еще строже отдѣляются отъ общественной жизни, и, вмѣсто красиваго константинопольскаго костюма, онѣ кутаются съ головы до ногъ въ длинную бѣлую простыню и закрываютъ лицо кускомъ чернаго толстаго крепа, такъ-что развѣ по голосу можно узнать, стара ли женщина или нѣтъ? Однѣ Еврейки толпятся но улицамъ занимаемаго ихъ единовѣрцами квартала и ходятъ съ открытыми лицами, нося, впрочемъ, костюмъ и бѣлую простыню наравнѣ съ Турчанками.
Касательно климата Смирны замѣтимъ, что весна начинается весьма-рано, съ февраля мѣсяца (нов. стиля); тогда земля покрывается богатою растительностью; впрочемъ, жаръ весьма-скоро становится едва стерпимымъ и заставляетъ богатыхъ Европейцевъ выѣзжать въ деревни. Лѣто продолжается съ мая по октябрь; во все это время, дождей почти по бываетъ и ртуть подымается до +27 или 28° R. въ тѣни. Осекъ составляетъ пріятнѣйшее время года, жаръ умѣренный, вечера прохладные; на дачахъ живутъ до наступленія дождей, въ декабрѣ и январѣ поддерживающихъ непріятную сырость; въ иные годы, зимою идетъ снѣгъ, лежащій, впрочемъ, весьма-недолго; термометръ рѣдко опускается до 0°; при 5° R. Жители жалуются на холодъ; печей нигдѣ въ домахъ нѣтъ; мѣсто ихъ заступаютъ мангалы, мѣдные сосуды съ перегорѣвшими угольями, которые ставятся въ комнаты, и тандуры, столы покрытые стеганымъ бумажнымъ или шелковымъ одѣяломъ, падающимъ до пола; подъ столъ ставится мангалъ, и домашніе равно какъ и гости садятся вокругъ, закрывая колѣни одѣяломъ. Врачи не безъ основанія приписываютъ тандурамъ столь частыя въ Смирнѣ раздраженія и разстройства половыхъ органовъ у женщинъ и дѣвицъ, и разслабленія этихъ органовъ у молодыхъ мужчинъ.
Вѣтры, царствующіе постоянно въ Смирнѣ, имѣютъ важное вліяніе на температуру воздуха и на здоровье жителей. Лѣтній жаръ умѣряется эмбатомъ, дующимъ прямо съ запада и происходящимъ, по моему мнѣнію, отъ слоя прохладнаго воздуха надъ заливомъ, устремляющагося, по законамъ физическимъ, къ берегу, гдѣ онъ замѣняетъ пластъ атмосферы, раскаленный и разжиженный лучами солнца, отражаемыми скалистою почвою; сѣверный вѣтеръ тутъ самый знойный, сухой и вредный для здоровья: проходя надъ Анатоліею, онъ теряетъ всякую свѣжесть и насыщается міасматическими испареніями; подъ вліяніемъ его лихорадки дѣлаются злокачественными, и горячки принимаютъ опасный характеръ. Южный вѣтеръ пригоняетъ тучи и не увеличиваетъ жара, теряя свою сухость при проходѣ надъ поверхностью моря. Отъ восточныхъ вѣтровъ городъ защищенъ вогнутою частью дуги, образуемой горами вокругъ залива.
Онѣ совершенно-различны отъ тѣхъ, которыя я видѣлъ въ Константинополѣ, и двѣ формы, по частому проявленію своему, заслуживаютъ особенное вниманіе: это тифозныя горячки и перемежающіяся лихорадки. Первыя наиболѣе свойственны всходу лѣта и осени, и дождливая погода значительно увеличиваетъ число поражаемыхъ ими. Горячки эти бываютъ или чисто-нервныя, съ сильнымъ бредомъ, уступающимъ дѣйствію валеріаны и подобныхъ лекарствъ и безъ явнаго участія кишечнаго капала, или тифозно-гастрическія, съ поносомъ, чернымъ налетомъ на языкѣ, и проч.; онѣ обыкновенно оканчиваются благополучно, хотя нерѣдко сопровождаются петехіями и даже небольшими карбункулами, оба вида встрѣчаются у взрослыхъ и у дѣтей, по съ нѣкотораго времени, въ-теченіе шести или семи лѣтъ, чисто-нервныя, болѣе-опасныя горячки стали рѣже, а гастрическія чаще. Пользованіе пустое: въ-началѣ піявки къ брюху, потомъ промывательныя, внутрь тизаны, однимъ словомъ: выжидающій методъ (meth. expectative).
Другой важнѣйшій видъ тифовъ встрѣчается въ Смирнѣ подъ названіемъ желтой горячки (febris flava, typhus icteroпdes). Она является ежегодно, хотя число случаевъ не превышаетъ 8 или 12 въ христіанскомъ населеніи, конечно, кромѣ тѣхъ, которые не дѣлаются извѣстными врачамъ. Болѣзнь сопутствуется въ началѣ болью и круженіемъ головы, болью въ икрахъ и чувствомъ сжатія подъ ложечкою, вокругъ брюха, — эти два признака считаются патогномическими. Отдѣленіе мочи уменьшается, и иногда совершенно прекращается: явленіе, служащее предвѣстникомъ несчастнаго исхода; впрочемъ, недугъ почти всегда смертеленъ. Около 6 или 7 дня, кожа принимаетъ желтый цвѣтъ, начиная съ бѣлой оболочки глаза; урина вновь отдѣляется обильнѣе, съ свойственнымъ ей въ желтухѣ (icterus) окрашеніемъ. Являются жидкія кирпичнаго цвѣта испражненія низомъ, потомъ бредъ, и больной умираетъ около 12 дня. Жаръ бываетъ незначителенъ; пульсъ почти нормальный; языкъ часто хорошъ, иногда красенъ и сухъ; чувствительности въ печени никакой нѣтъ. Исцѣленія весьма-рѣдки. Врачи, видавшіе антильскую желтую горячку, увѣряли меня, что смирнская отличается только отсутствіемъ рвоты (извергающей, въ первой, черную матерію), и совершенною незаразительностью своею. Въ 1833 году, въ Смирнѣ эпидемія желтаго тифя продолжалась десять мѣсяцевъ и похитила много жертвъ; почти всегда предъ наступленіемъ подобной эпидеміи являются желтухи (icterus), въ которыхъ опытный врачъ узнаетъ предвѣстника означенной горячки. Причины этой послѣдней неизвѣстны: она является лѣтомъ, послѣ сѣвернаго вѣтра, царствовавшаго въ-продолженіе нѣкотораго времени.
Необыкновенно-часты въ Смирнѣ, и почти эндемически въ окрестностяхъ, лихорадки, просто перемежающіяся съ разными типами, и лихорадки злокачественныя. Онѣ свойственны веснѣ и осени, и замѣчено, что послѣ дождливой зимы, умножившей воду въ озерахъ около города, лихорадки весною до того умножаются, что Европейцы бываютъ принуждены оставить дачи и воротиться въ Смирну. Лихорадки злокачественныя поражаютъ преимущественно людей, отправляющихся во внутрь области на 8 или 15 часовъ ѣзды отъ Смирны, въ мѣста нынѣ незаселенныя, а прежде украшенныя знаменитыми въ древности городами, какъ Эфезъ, Магнезія, Пергамъ, и многія другія. Кто тутъ, какъ и во внутренности всей Анатолія, спитъ ночью на открытомъ воздухѣ, почти неминуемо схватываетъ злокачественную или потайную лихорадку (febr. larvata). Она характеризуется совершеннымъ Отсутствіемъ свободныхъ промежутковъ, хотя сопутствуется въ началѣ ознобомъ и потомъ испариною. За то являются сильнѣйшія раздраженія внутреннихъ органовъ, страшный бредъ или совершенное безпамятство, продолжающееся иногда сутки и болѣе; или же признаки воспаленія печени, легкихъ, желудка, смотря по индивидуальному расположенію больнаго къ разстройству того или другаго органа. Опытъ научилъ здѣшнихъ врачей прибѣгать къ обильнымъ кровопусканіямъ, и коль скоро пульсъ сталъ медленнѣе, давать тотчасъ хининъ, въ большихъ пріемахъ, отъ 4 до 6 гранъ чрезъ каждые два часа. Обыкновенно, на другой день больному лучше и всѣ признаки воспаленія исчезли. Если же медикъ, основываясь на отсутствіи свободнаго промежутка, не знаетъ болѣзни и продолжаетъ антифлогическое леченіе, то больной неминуемо погибаетъ. Весьма-часто встрѣчаются также febres interm, algidae, и болотистое вліяніе (influence paludéene французскихъ носографовъ), производящее въ Смирнѣ эти лихорадки, до того тѣсно сплетается съ общимъ геніемъ недуговъ, что нерѣдко тифозныя и другія горячки «continuae», не могутъ исцѣлиться безъ хинина, и это замѣчено было даже во время холеры 1831 года. Озера, образовавшіяся на сѣверовосточной сторонѣ города, около устья Мелеса, подвергаютъ живущихъ въ окрестности работниковъ бумажной фабрики безпрестаннымъ лихорадкамъ, какъ мнѣ подтвердили директоры и врачъ этого заведенія, выстроеннаго у такъ-называемыхъ діаниныхъ бань. Я съ особеннымъ вниманіемъ осмотрѣлъ это заведеніе.
Поносы простые и кровавые (дисентеріи) у взрослыхъ вызываются лѣтомъ сильнымъ зноемъ и, безъ сомнѣнія, употребленіемъ неспѣлыхъ плодовъ, которые жители Востока вездѣ, кажется, предпочитаютъ спѣлымъ. Исходъ этихъ болѣзней обыкновенно благополучный, исключая у людей, получившихъ свою дисентерію въ Египтѣ: они часто умираютъ въ Смирнѣ. Въ простомъ народѣ, лѣтніе поносы похищаютъ огромное число дѣтей, и поэтому прорѣзываніе зубовъ, если оно случается лѣтомъ, здѣсь весьма-опасно.
Ревматизмы являются зимою; особенно между несшими сословіями жителей, въ-слѣдствіе сыраго холода этого времени года, впрочемъ не часто; болѣзни сердца рѣдки при отсутствіи причинъ, развивающихъ ихъ въ Константинополѣ; ломота (arthritis) и разные виды ея почти неизвѣстны въ Смирнѣ.
Легочная чахотка, напротивъ того, встрѣчается гораздо-чаще, чѣмъ по жаркому климату города должно было предполагать. Развившись, она быстро ведетъ къ пагубной развязкѣ и больные рѣдко переживаютъ шестой мѣсяцъ. Болѣзнь эта въ Смирнѣ почти всегда наслѣдственна, и въ иныхъ семействахъ 4, 5, 6 членовъ похищены ею. Нѣкоторые врачи находили ее болѣе всего между Армянами, у которыхъ преобладаетъ золотушное расположеніе: у нихъ тонкая, нѣжная кожа, обрюзглое лицо и нѣсколько-распухшіе концы костей въ составахъ. Религіозныя и народныя предубѣжденія, раздѣляющія на Востокѣ христіанскія исповѣданія между собою, принуждаютъ молодыхъ людей вступать въ бракъ только съ своими единовѣрцами. При существующемъ предрасположеніи, усиленномъ у мужчинъ рукоблудіемъ, у дѣвицъ разстройствомъ матки, бѣлями ит. п., произведенными сидячимъ родомъ жизни и въ-слѣдствіе употребленія тандура, совершеннаго пренебреженія омовеній, столь необходимыхъ въ жаркомъ климатѣ, и пр., чахотка весьма-легко можетъ развиться и передаваться печальнымъ наслѣдствомъ потомству. Все сказанное здѣсь объ Армянахъ въ равной степени относится и къ Грекамъ, живущимъ въ Смирнѣ. Замѣтимъ при этомъ, что присутствіе причинъ, производящихъ перемежающіяся лихорадки, тутъ ни мало но мѣшаетъ развитію чахотки: новое доказательство, какъ должно быть осторожнымъ въ приложеніи наблюденіи, сдѣланныхъ въ одной мѣстности, къ оцѣненію явленій, свойственныхъ другому краю!
Въ Смирнѣ вовсе нѣтъ публичныхъ домовъ разврата, но женщинъ, промышляющихъ тѣмъ, весьма-много, и онѣ живутъ безъ надзора въ разныхъ кварталахъ, принимая сифилитическую болѣзнь и передавая безпрепятственно. Сифилисъ, поэтому, довольно распространенъ столько же въ формахъ простыхъ, какъ и вторичныхъ; впрочемъ, послѣднія, благодаря климату, сосредоточиваются обыкновенно на кожъ или въ горлѣ, не поражая костей. Для пользованія врачи употребляютъ и въ больницахъ и въ частной практикъ сулему въ растворѣ внутрь и меркуріальныя втиранія, даже при первичныхъ ранахъ, начиная съ полудрахмы ртутной мази, и дѣлая 24 втиранія. По окончаніи пользованія, больные принимаютъ извѣстное число горячихъ сѣрныхъ ваннъ. Не знаю, слѣдуютъ ли смирнскіе медики требованію мѣстныхъ условій, или слѣпой рутинъ при выборъ такого метода? Послѣднее предположеніе чуть ли не вѣроятнѣе!
О частомъ проявленіи золотушныхъ пораженій мы уже говорили. Весьма-часты хроническія накожныя сыпи, особенно между бѣднымъ классомъ населенія. Мы упомянули также о разстройствахъ половыхъ органовъ у мужчинъ и у женщинъ, преимущественно высшаго сословія. Попадаются весьма-многочисленныя страданія глазъ, и наиболѣе хроническія слизетеченія вѣкъ (blennorrhoea palpebrarum) чрезвычайно упорныя. Въ простомъ народѣ употребляютъ слѣдующее средство: по вывернутому вѣку проводятъ шероховатую поверхность листка раrietariae officinalis. Тонкія колючки раздираютъ грануляціи и производятъ обильное кровотеченіе, которое уменьшаетъ раздраженіе, причиненное операціею; потомъ промываютъ глазъ свѣжимъ женскимъ молокомъ и накрываютъ хлопчатою бумагою, прокуренною ладаномъ. Доктора Wood и Maddax увѣрили меня, что употребленіе parietariae, перемежающееся черезъ день съ прижиганіемъ посредствомъ азото-кислаго серебра или сѣрно-кислой мѣди, во многихъ упорныхъ случаяхъ оказалось имъ полезнымъ.
Умалишенія, послѣ несчастій, постигшихъ Смирну въ послѣдніе годы и разорившихъ столько семействъ, проявляются чаще прежняго, и я видѣлъ многіе примѣры ихъ въ разныхъ больницахъ. Достойно замѣчанія, что хотя число безгосподныхъ собакъ, бродящихъ по улицамъ, тутъ несравненно-меньше, чѣмъ въ Константинополѣ, въ Смирнъ ежегодно представляется нѣсколько случаевъ водобоязни у людей, съ пагубнымъ исходомъ, тогда-какъ тамъ эта болѣзнь почти неизвѣстна. Какъ объяснить это обстоятельство?
Корm, оспа, скарлатина не представляютъ ничего особеннаго.
Случаевъ производить большія хирургическія операціи въ частной практикѣ весьма-мало. Докторъ Ракоръ, впрочемъ, совершилъ успѣшно нѣкоторыя трудныя операціи въ подвѣдомственной ему французской больницъ. Чаще публика прибѣгаетъ къ пособію акушерскихъ снарядовъ. Докторъ Фабрици сообщилъ мнѣ подробности кесарскаго сѣченія, сдѣланнаго имъ надъ рахитическою Еврейкою, впрочемъ, съ несчастнымъ успѣхомъ. Докторъ Wood, одинъ изъ лучшихъ смирнскихъ врачей, занимается также глазными операціями, но мнѣ больно было смотрѣть, какъ онъ, совершивъ въ своемъ кабинетѣ трудную операцію надъ бѣдными, позволяетъ несчастнымъ больнымъ возвращаться домой пѣшкомъ и оставаться тамъ безъ присмотра. Не лучше ли въ подобныхъ случаяхъ отказаться отъ операціи?
Смирна въ этомъ отношеніи отличается духомъ человѣколюбія, встрѣчаемымъ между членами разныхъ христіанскихъ обществъ, и особенно въ высшемъ сословіи, т. е. купеческомъ, — другой аристократіи здѣсь нѣтъ. Представляемъ описаніе разныхъ заведеній, содержимыхъ изъ общественныхъ доходовъ. Между ними
1) Греческая больница, во имя св. Харлампія (St. Roch), заслуживаетъ первое мѣсто по объему, устройству и хорошему содержанію своему. Во время чумныхъ эпидемій, она принимала зачумленныхъ въ особое отдѣленіе свое. Заведеніе это открыто было въ 1781 г. иждивеніемъ богатыхъ Грековъ, между которыми докторъ Михаилъ Мазгана принялъ на себя безмездно обязанность врача, и это званіе перешло наслѣдственно къ сыну и потомъ внуку его, нынѣшнему медику больницы. Шесть администраторовъ, выбираемыхъ на три года, половина изъ Грековъ турецкихъ подданныхъ, половина изъ иностранцевъ, православныхъ, управляютъ заведеніемъ, котораго расходы простираются до 300,000 піастровъ (17,000 р. с.) ежегодно, собираемыхъ съ 2 % сбора съ купечества и добровольныхъ приношеній благотворителей; впрочемъ, врачъ совершенно независимъ въ дѣйствіяхъ своихъ, и всѣ его предложенія исполняются безпрекословно и охотно.
Больница содержитъ въ огромномъ дворѣ, окруженномъ стѣнами, которыя отдѣляютъ ее отъ сообщенія съ многолюднымъ кварталомъ — многіе Флигеля, выстроенные въ разное время и по разнымъ планамъ. Главный одноэтажный каменный корпусъ содержитъ въ себѣ большую залу для внутреннихъ болѣзней мужчинъ. Въ ней поставлены 20 желѣзныхъ кроватей съ хорошими постелями; зала вымощена широкими кирпичами и содержится весьма-опрятно. Небольшая комната, въ которую переносятъ издыхающихъ (мира не филантропическая, хотя и имѣющая цѣлью избавить прочихъ больныхъ отъ печальнаго зрѣлища борьбы жизни съ смертью), отдѣляетъ этотъ покой отъ другаго, меньшаго, въ которомъ помѣщено 12 деревянныхъ кроватей, для болѣзней хирургическихъ. Я видѣлъ тутъ нѣсколько случаевъ костоѣды золотушной и ранъ, произведенныхъ ножами, къ которымъ здѣшніе Греки, особенно на-веселѣ, охотно прибѣгаютъ. Въ особомъ флигелѣ помѣщено 10 желѣзныхъ кроватей для женскихъ внутреннихъ болѣзней, и 6 для наружныхъ. Рѣдко бываетъ тутъ полный комплектъ, и въ это отдѣленіе принимаютъ дѣвокъ незаконно-забеременившихъ.
Для стариковъ дряхлыхъ или изувѣченныхъ обоего пола, устроена тутъ же богадельня, содержащая въ себѣ 25 деревянныхъ кроватей для мужчинъ и 20 для женщинъ. Сюда также отправляютъ на время женщинъ развратнаго поведенія, въ видѣ мѣры исправительной. Въ сосѣдствѣ, въ отдѣльномъ покоѣ, стоятъ 6 кроватей, въ которыя врачъ помѣщаетъ страждущихъ сифилисомъ, хотя по уставу больницы ни ихъ, ни чахоточныхъ не должно принимать въ заведеніе. Позади всѣхъ этихъ строеній, въ особомъ дворѣ, расположены 8 небольшихъ комнатъ лля умалишенныхъ мужчинъ. Они содержатся по четыре въ каждомъ покоѣ и спятъ на полу; бѣшеные укрощаются надѣваніемъ «camisole de force», или кандаловъ на руки и на ноги. При моемъ посѣщеніи находилось на-лицо помѣшанныхъ мужчинъ 25, и женщинъ 20, которыя занимаютъ особое отдѣленіе въ другомъ дворѣ. Между ними меня поразила Гречанка лѣтъ 45, съ острова Родоса, по имени Кали, которую природа надѣлила длинною черною бородою и усами. Помѣшанные пользуются врачомъ только тогда, когда онъ приписываетъ умалишеніе разстройству физическому, удобо-исцѣлимому; въ противномъ случаѣ, довольствуются призрѣваніемъ ихъ.
Во дворѣ позади главнаго корпуса, устроено 12 комнатъ въ одинъ ярусъ; въ каждой по одной или по двѣ кровати, назначенныя для больныхъ платящихъ, которые, однакожь, не подвергаются никакой таксѣ и дарятъ, по выходѣ изъ заведенія, сколько имъ угодно. Больные же неимущіе принимаются совершенно безплатно. Въ этомъ дворѣ находится въ мостовой около пятидесяти каменныхъ плитъ, прикрывающихъ могилы, въ которыя прежде хоронили покойниковъ; нынѣ онѣ на глухо задѣланы и оставлены. Но за то сосѣдніе два двора служатъ понынѣ кладбищемъ, для умирающихъ не только въ больницѣ, но и въ городѣ. Этотъ обычай искони вѣковъ господствовалъ въ Смирнѣ у христіанскаго населенія. Покойники постоянно хоронятся внутри города, въ больницахъ и около церквей или внутри этихъ послѣднихъ. Желаніе избавить прахъ родныхъ отъ поруганій Фанатическихъ мусульманъ, было, вѣроятно, поводомъ къ этому обыкновенію въ прежнія столѣтія: нынѣ побудительная причина исчезла, а вкоренившійся обычай остался, — «der Mensch ist ein Gewohnheitsthier», говорятъ Нѣмцы[5].
Такъ-какъ по мнѣнію антиконтагіонистовъ, подобное устройство кладбищъ среди города можетъ содѣйствовать къ произведенію чумы, то я здѣсь, какъ и въ Константинополѣ, обратилъ особенное и тщательное вниманіе на этотъ предметъ, и долженъ сказать по совѣсти, что никогда въ Смирнѣ не могъ замѣтить малѣйшаго дурнаго запаха, не только отъ могилъ, находящихся внутри церквей, гдѣ онѣ герметически задѣланы, но и въ означенныхъ дворахъ, равно какъ на кладбищѣ армянскомъ и другихъ. Въ первомъ изъ упомянутыхъ дворовъ греческой больницы, мостовая составлена изъ ста-пятидесяти нумерованныхъ плитъ, подымаемыхъ посредствомъ желѣзныхъ колецъ. Подъ каждою плитою находится яма, выложенная кирпичомъ, и длиною въ три аршина, при глубинѣ двухъ и ширинѣ полутора аршинъ. Въ эти ямы покойники кладутся въ саванѣ, безъ гроба, по одному, а въ случаѣ большой смертности, по два, и оставляются въ нихъ до совершеннаго разложенія, которое, въ здѣшнемъ климатѣ совершается весьма-скоро, и чрезъ восемь или десять мѣсяцовъ совершенно кончено. Тогда кости вынимаются изъ могилы, и, отпѣваясь больничнымъ священникомъ, опускаются въ глубокую общую яму, имѣющую видъ отромнаго крытаго колодезя, и находящуюся во второмъ дворѣ; въ ней накоплены останки многихъ поколѣній. Плиты замазываются по краямъ известью, которая весьма-скоро стирается ногами проходящихъ. По просьбѣ моей, докторъ Мазгана велѣлъ раскрыть яму подъ нумеромъ 67, въ которой ровно два мѣсяца передъ тѣмъ похоронено было тѣло. Эта операція сдѣлана была 19 августа, въ полдень, при температурѣ воздуха +24°R.; я сѣлъ на край могилы и палкою своею вынулъ совершенно отдѣлившійся черепъ мягкія части исчезли, и только клочки сѣдыхъ волосъ прилипли къ костямъ; отъ остальной части трупа равномѣрно остался одинъ остовъ, безъ всякаго слѣда влажности, хотя верхняя часть савана, покрывавшая грудь покойника, уцѣлѣла. Такъ скоро тлѣніе совершается подъ южнымъ солнцемъ! Ни я, ни находившійся тутъ штаблекарь Коробка, и врачъ больницы, не ощущали никакого запаха. По этому все, что говоритъ докторъ Оберъ (De la peste, ou typhus d’Orient, etc., Paris 1840, pag. 108: j’ai senti, à l’hôpital grec de Smyrne, autour de moi une odeur cadavéreuse «insupportable», и также pag. 105 seqq.) о смирнскихъ кладбищахъ — рѣшительно преувеличено.
Въ дворъ, смежномъ съ первымъ, ямы просто вырываются въ землѣ и ею же покрываются: къ нимъ прибѣгаютъ, когда всѣ прочія могилы заняты; но народъ не любитъ этого, и предпочитаетъ, чтобъ трупы опущены были въ такъ-называемые склепы перваго двора. Жалобъ сосѣдей на несносный запахъ, распространяемый больничными кладбищами, о которыхъ говоритъ Оберъ, здѣсь никогда не слыхали; впрочемъ, нѣкоторые смирнскіе врачи увѣряли меня, что хотя на турецкомъ кладбищѣ, въ дождливую погоду, свѣжо-похороненныя тѣла иногда распространяютъ трупныя испаренія, но никто изъ нихъ не замѣтилъ никогда вреднаго вліянія отъ этого на здоровье жителей: наблюденіе, вполнѣ подтвердившееся для меня въ Константинополь, какъ я говорилъ о томъ подробнѣе во второй моей статьѣ.
Изъ кладбища двери ведутъ въ чумное отдѣленіе больницы. Въ большомъ дворѣ, раздѣленномъ стѣною на двѣ половины, выстроено съ трехъ сторонъ двуэтажное зданіе, заключающее въ обоихъ ярусахъ шестьдесять покоевъ средней величины, открывающихся на пространныя галереи. Въ нихъ во время эпидеміи помѣщались чумные, а больные сомнительные въ палатахъ, занимаемыхъ нынѣ умалишенными мужчинами. Тутъ же дѣлилъ свои наблюденія въ 1837 году Бюларъ, вскорѣ поссорившійся съ докторомъ Мазгана и оставившій больницу. Въ галереяхъ мнѣ показали вдѣланныя въ стѣну желѣзныя кольца, къ которымъ привязывали чумныхъ въ бреду. Нынѣ все это отдѣленіе занято бѣдными семействами, оставшимися безъ пріюта послѣ прошлогодняго пожара. Часть двора, отдѣленная стѣною, служила прежде чумнымъ кладбищемъ; трупы въ немъ покрывались негашеною извѣстью, которая не употребляется никогда для умирающихъ отъ болѣзней обыкновенныхъ. Теперь въ этомъ дворѣ откармливаютъ свиней для заведенія.
Больница имѣетъ свою аптеку, хорошо-устроенную баню и весьма-опрятную кухню. Отхожія мѣста не довольно удалены отъ палатъ. Требованія врача на-счетъ медикаментовъ и пищи до того исполняются вз, точности, что, не смотря на присутствіе двухъ больничныхъ священниковъ, пища больнымъ дается скоромная круглый годъ, даже въ страстную пятницу. Раздѣленіе порцій сообразно съ состояніемъ и развитіемъ недуга; въ острыхъ болѣзняхъ здѣсь, какъ и въ Константинополѣ, прописывается абсолютная діэта. Между служителями я нашелъ двухъ Русскихъ, одинъ изъ нихъ, Василій Ивановъ, Московской-Губерніи, находился въ 1834 году матросомъ на русскомъ суднѣ и заразился въ Константинополѣ отъ чумы. По прибытіи въ Смирну, болѣзнь его до того усилилась, что его отправили въ греческую больницу, а судно ушло дальше, считая его погибшимъ. Ивановъ выздоровѣлъ и съ-тѣхъ-поръ остался въ больницѣ, гдѣ хорошее поведеніе и неустрашимость при ухаживаніи за чумными пріобрѣли ему расположеніе начальства. По общему мнѣнію Смирніотовъ и Левантійцевъ, человѣкъ, выздоровѣвшій отъ чумы, не легко вторично поражается ею: впрочемъ, мнѣ показали тутъ же служителя изъ Грековъ, Ѳеодори, имѣвшаго чуму семъ разъ.
2) Австрійская (католическая) больница, во имя св. Антонія. Она находится рядомъ съ греческою, и, подобно ей, во время эпидемій принимала чумныхъ въ особое отдѣленіе свое. Послѣдній пожаръ истребилъ большую часть зданія, такъ-что число кроватей должно было уменьшить со 100 на 60, которыя помѣщаются вз, наскоро-устроенныхъ деревянныхъ Флигеляхъ. Сборъ, производившійся съ-Тѣхъ-поръ въ Австріи, и пожертвованія благотворителей позволятъ приступить въ скоромъ времени къ постройкѣ новой больницы. Больные принимаются безъ различія вѣроисповѣданія, хотя преимущественно изъ католиковъ, и безъ всякой платы, развѣ сами пожелаютъ жертвовать что-нибудь въ пользу заведенія. Это заведеніе состоитъ подъ покровительствомъ австрійскаго правительства; при посѣщеніи моемъ, я нашелъ тамъ нѣсколько больныхъ, одержимыхъ тифозными горячками, съ десятокъ ума-лишенныхъ обоего пола, и нѣсколько дряхлыхъ стариковъ, призрѣваемыхъ въ больницѣ. Чумное отдѣленіе, уцѣлѣвшее отъ пожара, состоитъ изъ 8 палатъ и 2 большихъ залъ, расположенныхъ въ двуярусномъ зданіи вокругъ особаго двора, осѣняемаго тутовыми деревьями; нынѣ въ нихъ помѣщены семейства, потерпѣвшія отъ пожара въ прошломъ году. Подлъ находится больничное кладбище; способъ хоронить тотъ же, какъ и въ греческомъ госпиталѣ: гробовъ не употребляютъ; известью засыпаютъ только трупы чумныхъ; черезъ годъ кости вынимаются изъ могилъ и складываются въ общую яму. Заведеніемъ управляетъ докторъ Гохенбергъ, служившій прежде въ австрійскомъ флотѣ; онъ двадцатый годъ живетъ въ Смирнѣ.
3) Англійская больница находится въ недальнемъ разстояніи отъ предъидущей и устроена въ прошломъ столѣтіи иждивеніемъ лондонской «Левантской Компаніи», по закрытіи которой заведеніе перешло въ вѣдѣніе правительства. Оно содержитъ въ двухъ залахъ 10 желѣзныхъ кроватей; больные поступаютъ изъ матросовъ англійскихъ и, по взаимному сношенію консуловъ, также изъ сѣверо-американскихъ купеческихъ судовъ. Всякое судно этихъ націй, приходящее въ Смирну, платитъ нѣсколько копеекъ съ тонна, и имѣетъ за то право посылать своихъ больныхъ безмездно въ заведеніе. Я нашелъ въ немъ только 3 больныхъ, но въ иныя времена число ихъ доходило до 24. Смертность незначительна и не превышаетъ 2Ј въ годъ, что объясняется молодостью больныхъ, хорошимъ присмотромъ, и самымъ родомъ недуговъ: большая часть паціентовъ одержимы сифилисомъ. Врачъ заведенія, д-ръ Вудъ, одинъ изъ образованнѣйшихъ смирнскихъ практиковъ, получаетъ ежегодно 300 фунт. стерл. отъ англійскаго правительства.
4) Голландская больница выстроена насупротивъ англійской и окружена прекраснымъ садомъ, въ которомъ огромные платаны распространяютъ тѣнь и прохладу. Десять свѣтлыхъ, просторныхъ палатъ назначены для больныхъ, которыхъ, впрочемъ, давно тутъ не было въ-слѣдствіе незначительнаго числа Голландцевъ въ Смирнѣ, и еще меньшаго прихода судовъ этой державы въ Левантъ. Въ саду находятся мраморные памятники надъ могилами нѣкоторыхъ Голландцевъ, Англичанъ и одного Француза. Небольшое госпитальное кладбище помѣщено въ особомъ дворъ.
5) Французская больница имѣетъ болѣе-выгодное положеніе, чѣмъ всѣ описанныя до-сихъ-поръ заведенія, находясь въ саду, недалеко отъ моря, и на большой открытой площади. Въ ней 50 желѣзныхъ кроватей, размѣщенныхъ въ просторныхъ палатахъ бельэтажа. Больные принимаются только изъ французскихъ подданныхъ, и поступаютъ съ военныхъ кораблей, часто приходящихъ въ Смирну, съ почт-пароходовъ, купеческихъ судовъ, и наконецъ изъ Французовъ, живущихъ въ городѣ; послѣдніе, въ случаѣ бѣдности, принимаются безмездно; за прочіе платитъ имъ начальство. Впрочемъ, больница состоитъ въ вѣдѣніи морскаго министерства въ Парижѣ, отъ котораго врачъ ея, докторъ Ракоръ, получаетъ свое жалованье. Въ случаи прибытія цѣлой эскадры въ Смирну, число больныхъ нерѣдко доходитъ до 100, и тогда кровати берутся съ кораблей. Кладбище помѣщено въ особомъ дворѣ; трупы хоронятся безъ гробовъ. Болѣзни, наичаще-пользуемыя въ заведеніи: тифозныя горячки, перемежающіяся лихорадки, особенно у работниковъ бумажной фабрики при діаниныхъ-баняхъ, поносы и сифилисъ, противъ котораго врачъ употребляетъ ртутныя втиранія. Вообще же способъ леченія — французскій двадцатыхъ годовъ нашего столѣтія, незнающій сложныхъ и разнообразныхъ веществъ нѣмецкой и англійской школы. Рисовая вода, лимонадъ, eau gommée, тизаны, промывательныя, припарки, піявки и кровопусканія (которыя, однакожь, въ Смирнѣ несравненно-рѣже и умѣреннѣе употребляются, чѣмъ въ Константинополѣ), — вотъ кругъ, изъ котораго врачъ рѣдко выходитъ, и, конечно, нельзя сказать, чтобъ больнымъ отъ него было хуже. Докторъ Ракоръ, искусный операторъ, сообщилъ мнѣ нѣкоторыя весьма-любопытныя наблюденія. Онъ живетъ десять лѣтъ въ Смирнѣ, и подтвердилъ мнѣ, что никогда не замѣтилъ вреднаго вліянія на здоровье жителей отъ присутствія кладбищъ внутри города.
6) Армянская больница. Она уцѣлѣла отъ пожара въ кварталѣ почти совершенно истребленномъ и содержитъ въ себѣ 30 жслѣзныхъ кроватей въ большой, высокой залѣ, открывающейся съ одной стороны на опрятный дворъ, окруженный колоннами, съ другой на огородный садъ. Свѣтъ она получаетъ только чрезъ эти двое дверей, потому-что въ боковыхъ стѣнахъ, вмѣсто оконъ, сдѣланы двери же, ведущія въ небольшія комнаты, въ которыхъ больные лежать по-большой-части на полу. Въ дворѣ находится церковь и расположены отдѣльные покои, занимаемые нынѣ погорѣлыми семействами. Я не видѣлъ врача заведенія, больныхъ на лицо было только 6, и порядка особеннаго я не нашелъ. Между-тѣмъ, помѣщеніе больницы удобное и веселое, особенно если освѣтить залу сверху, что весьма-нетрудно; но она мала по числу Армянъ, живущихъ въ Смирнѣ.
7) Еврейская больница выстроена года три тому иждивеніемъ вѣнскаго банкира Ротшильда, пожертвовавшаго 200,000 піастровъ на это богоугодное дѣло. Заведеніе находится въ лабиринтѣ тѣсныхъ переулковъ Еврейскаго Квартала, но уже въ той части города, которая занимаетъ покатость холма, возвышающагося надъ нисшими кварталами. Оно содержитъ въ себѣ 24 комнаты, расположенныя вокругъ двора, обсаженнаго деревьями; кроватей въ покояхъ нѣтъ, и больные, помѣщаемые по одному или по два въ каждомъ, лежать на полу на тюфякахъ. Заведеніе, впрочемъ, содержится весьма-опрятно; но при бѣдности здѣшнихъ Евреевъ способы его такъ ничтожны, что обыкновенно больные выпускаются при едва-начавшемся выздоровленіи, а многіе другіе вовсе не принимаются, потому-что не на что содержать и кормить ихъ. Врачъ больницы одинъ изъ тѣхъ левантійскихъ эмпириковъ, которые занимаются практикою безъ всякихъ теоретическихъ познаній; впрочемъ, онъ знаетъ латинскія названія болѣзней и многихъ лекарствъ и, конечно, долговременнымъ обращеніемъ въ своемъ ремеслѣ долженъ былъ пріобрѣсти кой-какія свѣдѣнія. Посѣщая больницу ежедневно, онъ получаетъ 200 піастровъ (40 руб. асс.) жалованья въ годъ. Недуги наичаще-пользуемые здѣсь, какъ и въ прочихъ заведеніяхъ, горячки и лихорадки.
8) Кромѣ всѣхъ этихъ больницъ, строится новая католическая, въ хорошемъ мѣстоположеніи, совершенно за городомъ, въ такъ-называемомъ «Садовомъ-Кварталѣ». Во избѣжаніе несогласій касательно вопроса — какой европейской державѣ поручить «протекторатъ», попечители рѣшились ввѣрить заведеніе покровительству Порты, которая съ благосклонностью приняла это предложеніе. Постройка будетъ стоить 400,000 піастровъ, и, не смотря на стѣсненное положеніе торговли, непозволяющее многимъ негоціантамъ, жертвовавшимъ отъ 20 до 100,000,000 піастровъ, нынѣ сдержать свое обѣщаніе, постройка быстро подвигается впередъ. Весь нижній ярусъ этого обширнаго каменнаго зданія конченъ; въ заведеніи предположено имѣть 48 кроватей, изъ которыхъ 16 для болѣзней хирургическихъ; но помѣщенія будетъ на гораздо большее число. Больные будутъ принимаемы совершенно безплатно, какого бы званія и вѣроисповѣданія они ни были, и заведеніе старается вполнѣ заслужить названіе каѳолическаго. Купцы добровольно наложили извѣстный процентъ на обороты свои въ пользу больницы, и сверхъ-того 200 членовъ, подъ названіемъ братьевъ, обязались жертвовать ежегодно не менѣе 20 піастровъ каждый.
9) Описавъ всѣ эти больницы, я долженъ упомянуть еще о другомъ учрежденіи, нынѣ упраздненномъ пока, но игравшемъ весьма-важную роль во время чумныхъ эпидемій, посѣщавшихъ Смирну съ 1815 г.: въ немъ помѣщались родственники и сожильцы лицъ, пораженныхъ чумою, и выдерживали тамъ 21 дневный срокъ, между-тѣмъ, какъ самые больные поступали для пользованія въ австрійскую больницу. Заведеніе находится совершенно за городомъ въ Садовомъ-Кварталѣ, и носитъ слѣдующую надпись на французскомъ языкѣ, надъ воротами: Hospice destiné pour les pauvres, compromis de peste, catoliques et protestants. 1815. Какъ-скоро гдѣ-нибудь въ домѣ открывался чумный случай, больнаго переносили въ госпиталь св. Антонія, а семейство переходило въ описываемое нами заведеніе. Тутъ каждое лицо порознь, мужчины подъ надзоромъ врача, женщины — особой бабки ad hoc, дѣлали споліо, принимали ванну, надѣвали чистое платье, а свои пожитки бросали чрезъ окно въ каменную кадь съ водою, откуда мортусы вынимали и развѣшивали ихъ. Потомъ эти лица поступали въ особые домики, окруженные рѣшеткою, и тамъ оставались трое сутокъ на діэтѣ, не сообщаясь съ прочими жителями заведенія. Если въ-теченіе этого срока на нихъ не обнаруживалось сомнительныхъ признаковъ, то на четвертый день они переходили въ другіе домики, и тамъ кончали 21 дневный терминъ, который потомъ уменьшенъ былъ до 19, и, во время эпидеміи 1837 г., до 17 дней. Пища и все нужное давалось имъ безмездно изъ заведенія, а квартира въ городѣ между-тѣмъ тщательно очищалась мортусами. По окончаніи термина, семейства возвращались въ свои квартиры. Богатые не принимались въ заведеніе, а подвергались обсерваціи на дачахъ, за городомъ, или въ сосѣднихъ деревняхъ.
Заведеніе содержитъ въ себѣ 33 домика, расположенные по сторонамъ огромнаго двора, обсаженнаго тутовыми деревьями и содержащаго въ изобиліи хорошую воду въ четырехъ колодезяхъ. Въ 1837 году принято было 900 душъ обоего пола; между ними во время обсерваціоннаго срока обнаружилось 6 чумныхъ случаевъ; въ эпидеміи 1836 года, при меньшемъ числѣ «компрометтированныхъ», открылось 16 такихъ случаевъ. Докторъ Эдвардсъ, показавшій мнѣ заведеніе и бывшій въ упомянутомъ году попечителемъ его, приписываетъ эту разницу большей строгости, съ которою дѣлали сполго въ 1837 году. Экономомъ заведенія долгое время былъ богатый Смирніотъ, выздоровѣвшій отъ чумы и посвятившій себя уходу за больными. Его призывали въ видѣ понятаго (expert) въ доме, въ которыхъ открывались чумные случаи. Учрежденіе прежде зависѣло отъ прихода св. Роха въ Смирнѣ, но безпрестанное вмѣшательство католическаго духовенства во внутреннее управленіе его заставило попечителей совершенно отдѣлиться отъ прихода и даже сложить съ заведенія названіе св. Роха (покровителя чумныхъ), во имя котораго оно прежде существовало.
Нынѣ всѣ эти домики и многіе другіе временно-выстроенные на обширной площади, купленной заведеніемъ въ прошломъ году — заняты семействами, разоренными отъ пожара; число душъ, въ нихъ живущихъ, простирается до 820 обоего пола. Квартиры отведены имъ безмездно, и директоры «Hospice» раздали бѣднѣйшимъ платье и постели, хранившіяся въ кладовыхъ заведенія собственно для «компрометтированныхъ». Но такъ-какъ съ 1838 года турецкое правительство стало учреждать карантины, а чумной эпидеміи сверхъ того съ-тѣхъ-поръ не было, то директоры полагаютъ, что во всякомъ случаѣ, даже при появленіи заразы, мѣры предосторожности впредь будутъ принимаемы отъ правительства и на его счетъ, а не частнымъ образомъ отъ обществъ разныхъ націй.
10) Семейства Грековъ, пораженныхъ чумою, прежде выводились за городъ, на берега Мелеса, и тамъ, подъ палатками, выдерживали обсерваціонный терминъ. Но невыгоды, сопряженныя съ этимъ бивуакированіемъ цѣлыхъ семействъ на открытомъ полѣ заставили общество основать, уже послѣ эпидеміи 1837 года, насупротивъ католическаго Hospice, подобное заведеніе для Грековъ. Выстроили изъ досокъ, на большой площади, окруженной заборомъ, шалаши, крытые черепицею. Всѣ они нынѣ заняты жертвами прошлогодняго пожара; по неудобное устройство шалашей, сплоченныхъ прямо изъ досокъ безъ штукатурки, должно зимою поддержать холодъ и сырость и имѣть вредное вліяніе на здоровье людей, живущихъ въ нихъ. Истощенный и болѣзненный видъ многихъ обитающихъ тутъ семействъ едѣлалъ для меня это предположеніе правдоподобнымъ.
11) Въ Смирнѣ существуетъ турецкій военный госпиталь, который мнѣ не удалось осмотрѣть; впрочемъ, по случаю выступленія гарнизона въ Сирію, больныхъ въ то время въ немъ не было.
Наибольшая часть медиковъ въ Смирнѣ рѣшительно контагіонисты. Они раздѣляютъ со всѣми левантійцами слѣдующее убѣжденіе: во-первыхъ, что чума сообщается чрезъ прикосновеніе къ больному или пожиткамъ его, а не иначе, и, во-вторыхъ, что лучшій и вѣрнѣйшій способъ предохранять себя отъ болѣзни состоитъ въ разобщеніи (isolement), въ наблюденіи строгаго карантина и избѣжаніи случаевъ къ прикосновенію. Они съ равной энергіей отрицаютъ эпидемическое распространеніе заразы и эпидемическое проявленіе ея, по-крайней-мѣрь въ Смирнѣ и Константинополѣ.
Краснорѣчивѣйшимъ поборникомъ этой теоріи и самымъ абсолютнымъ контагіонистомъ въ Смирнѣ должно считать доктора Раффинеска, образующаго l’extrême droite, если можно сравнить ученыя пренія съ парламентскими и если считать приверженцевъ стараго ученія легитимистами, въ противоположность сторонѣ реформы и радикальнымъ мнѣніямъ египетской школы. Докторъ Раффинескъ — медикъ весьма-образованный и просвѣщенный и около его знамени собираются разные оттѣнки прочихъ врачей. Но чтобъ мнѣ однимъ словомъ и съ самаго начала характеризовать поле, на которомъ они принуждены сражаться, скажу, что никто изъ смирнскихъ медиковъ никогда чумы не видѣлъ, и что, не смотря на частое проявленіе эпидемій въ ихъ городѣ до 1837 года, никто изъ нихъ не имѣетъ практическихъ опытовъ въ этомъ дѣлѣ! Врачи, живущіе по двадцати лѣтъ и болѣе въ Смирнѣ, говорятъ о чумѣ только по наслышкѣ и знаютъ про нее не менѣе и не больше прочихъ образованныхъ жителей изъ Европейцевъ. Правда, они въ этомъ сознаются неохотно, и трудно встрѣтить у нихъ откровенность, съ которою докторъ Ракоръ на вопросъ мой: вѣритъ ли онъ въ прилипчивость чумы, отвѣчалъ: «Ma foi! je vous avoue que je n’ai pas d’opinion arrêtée là dessus; j’habite Smyrne depuis dix ans, mais pas plus que tous mes confrères de la ville, je n’ai eu l’occasion d’observer un seul cas de peste!..» Если иной медикъ имѣлъ случай видѣть чумнаго, то это потому-что его призывали, не зная характера недуга; коль-скоро мало-мальски подозрѣвали, что это чума, за медикомъ не посылали, и онъ на призывъ, конечно, не пошелъ бы.
Впрочемъ, причины этого страннаго факта просты и весьма-естественны. Еслибъ медикъ, поправъ убѣжденіе, что чума абсолютно прилипчива, врожденное ему, какъ и каждому Смирніоту, рѣшился пользовать чумныхъ, то европейское общество никогда бы этого не допустило. Семейства, составлявшія clientèle каждаго врача, прямо запрещали всѣ подобныя попытки, угрожая въ противномъ случаѣ не только закрыть ему входъ въ домы ихъ во время эпидеміи, но потерею навсегда практики между ними. Такъ-какъ, сверхъ-того, Франки и Европейцы зажиточные всегда держатъ строгій карантинъ въ домахъ своихъ и не сообщаются ни съ кѣмъ, «компрометтировавшимъ» себя, то медикъ, который рѣшился бы жертвовать своею практикою для пользы науки, долженъ былъ бы еще жить во все продолженіе эпидеміи, свирѣпствовавшей нерѣдко многіе мѣсяцы сряду, въ совершенномъ уединеніи и какъ-бы отлученнымъ отъ общества. Разумѣется, что при соединеніи столькихъ препятствій никто не находилъ ни выгоды, ни даже возможности противостать всѣмъ, и успокоивался при мысли, что чума, конечно, прилипчива, потому-что вѣдь всѣ въ томъ убѣждены.
Коль-скоро въ Смирнѣ открывалась чумная зараза, должность врачей по этой части тотчасъ прекращалась. Въ домы прозывали къ больнымъ понятыхъ, людей разнаго званія, прежде когда-нибудь выздоровѣвшихъ отъ чумы. Эти-то «experts», иные изъ благочестія, многіе изъ корысти, свидѣтельствовали недужествующихъ и рѣшали, чумою ли они поражены или нѣтъ, часто при совершенномъ отсутствіи признаковъ, считаемыхъ существенными (патогномическими). Въ такихъ случаяхъ они увѣряли, что узнаютъ болѣзнь по языку или глазамъ человѣка. Но если сообразить, какъ легко врачъ опытный и осторожный можетъ ошибиться вд, распознаваніи всякаго тяжкаго недуга, и если припомнить, что въ Смирнѣ горячки и тифы съ петехіями и даже карбункулами совсѣмъ нерѣдки, то можно составить себѣ понятіе о томъ, какіе промахи должны были дѣлать эти понятые, между которыми Еврей Илья Каба-саканъ (турецкое прозваніе, значащее «густая борода») нѣкогда слылъ неоспоримымъ авторитетомъ, и котораго память, по выѣздѣ его въ Яфу, живетъ и славится въ народѣ. Нѣтъ сомнѣнія, что во время эпидемій многіе больные, одержимые простыми горячками, гастрическими разстройствами и т. п., отправляемы были въ чумные госпитали, гдѣ убивающее нравственное впечатленіе, прикосновеніе къ дѣйствительно чумнымъ, находившимся въ одной съ ними палатѣ, и превратное пользованіе понятыхъ (имъ поручалось и пользованіе!) должны были сдѣлать хоть какую болѣзнь скоро и неизбѣжно смертельною! Доктора. Эдвардсъ разсказалъ мнѣ, что онъ въ 1837 году долженъ былъ удалить изъ католическаго Hospice эконома, не смотря на безмездную службу и самоотверженіе его, за то, что онъ слишкомъ-ревностно предавался леченію и между-прочимъ кормилъ «компрометтированныхъ», въ первые три дня обсерваціи, икрою, чтобъ, по народному повѣрью, принудить чуму выказаться кнаружи!..
Обрисовавъ такимъ-образомъ точку, на которой смирнскіе врачи стоятъ касательно практическаго знанія чумы (чѣмъ, конечно, они въ положеніи весьма-невыгодномъ въ сравненіи съ своими египетскими собратами), скажемъ, что теоретическіе доводы, приводимые ими, во многихъ отношеніяхъ достойны всякаго вниманія. Не считаемъ нужнымъ распространяться здѣсь на счетъ общихъ, умозрительныхъ возраженій ихъ противъ анти-контагіонистическаго ученія, которыя сами-собою представляются всякому размышляющему врачу; такъ, напр., говорятъ они, что «странно назвать контагіонистовъ людьми, защищающими „нелѣпость“, тогда-какъ патологическія кадры представляютъ еще столько болѣзненныхъ формъ, или чисто-прилипчивыхъ, какъ сифилисъ и чесотка, какъ сапъ и водобоязнь, переходящія съ животныхъ на людей, или эпидемцко-прилипчивыхъ, какъ оспа и прочія острыя сыпи, какъ дисентерія и госпитальный или лагерный тифъ при особыхъ условіяхъ: допуская тутъ существованіе прилипчиваго начала, почему хотѣть, чтобъ тѣ непремѣнно ошибались, которые принимаютъ его, основываясь на столѣтнихъ опытахъ, и въ чумь?» Не будемъ также развивать мысли основательной, но не новой, которую докторъ Раффинескъ защищаетъ съ особеннымъ жаромъ: что для произведенія чумы въ индивидуальномъ, данномъ случаѣ, требуется соединеніе трехъ условіи: во-первыхъ, частнаго расположенія человѣка, пріимчивости; во-вторыхъ, присутствія живаго или неодушевленнаго предмета, способнаго передать болѣзнь, и въ-третьихъ, несуществованія вліяній постороннихъ, могущихъ «нейтрализовать» дѣйствія одного или другаго изъ приведенныхъ условій, напр., крайняго жара или сильнаго холода. Для развитія же изъ частнаго случая эпидеміи, четвертое условіе должно приступить къ первымъ тремъ, а именно: особое состояніе атмосферы, располагающее населеніе заразиться болѣзнью. Гдѣ одного изъ этихъ условій не достаетъ, чума не развивается, или дремлетъ, пока находитъ ихъ въ соединеніи. Такъ въ кремнѣ и огнивѣ дремлетъ искра, — въ трутѣ, если онъ сухъ, способность воспламениться; сильное треніе огнива или ударъ зажжетъ его: отнимите одинъ изъ этихъ факторовъ, — вы огня не произведете. Въ чемъ заключается упомянутое состояніе атмосферы — неизвѣстно; но что оно положительно существуетъ, это доказывается Смирніотамъ, вопервыхъ, изъ того, что люди, выздоровѣвшіе отъ чумы, въ-послѣдствіи чувствуютъ боль въ пахахъ или подъ мышкою предъ наступленіемъ эпидеміи, или приближаясь къ мѣстности, въ которой свирѣпствуетъ зараза, и во-вторыхъ, тѣмъ, что, по увѣренію ихъ, никогда чума, завезенная изъ Константинополя въ Смирну, не производила тутъ эпидеміи (но не наоборотъ); больной умиралъ, иногда умирали и нѣкоторые изъ находившихся съ нимъ въ постоянномъ и непосредственномъ прикосновеніи; но тѣмъ дѣло оканчивалось. Чумныя эпидеміи, опустошавшія Смирну, всегда завозимы были съ юга — изъ Египта или Сиріи. Чума въ Константинополѣ прекращалась зимою и свирѣпствовала лѣтомъ, но тогда перенесеніе ея въ Смирну не могло произвести эпидеміи, потому-что таковыя тамъ лѣтомъ постоянно прекращались.
Антиконтагіонисты насмѣхаются надъ противниками ихъ, когда тѣ говорятъ о болѣзняхъ, совершенно похожихъ на чуму, и потому только не признаютъ ихъ за чуму, что «никто отъ больнаго не заражался» (Aubert, libr. cit. стр. 114). Конечно, отрицательный результатъ не можетъ имѣть большаго вѣса, но я спрошу: мало ли случаевъ въ практической медицинѣ, гдѣ мы судимъ о характерѣ или родѣ недуга а posteriori, по неудачѣ способа леченія, т. е. по доводу отрицательному? Васъ, напр., позовутъ въ Смирнѣ къ паціенту, пріѣхавшему наканунѣ изъ Ефеза или Магнезіи, лежащему въ бреду или одержимому всѣми признаками воспаленія легкихъ. Вы пропишете кровопусканія и calomel, піявки и рвотный камень, и какъ ни раціонально это пользованіе — больной на третій или четвертый день умретъ. Вамъ представится вновь подобный случай, вы дадите хининъ — и человѣкъ также скоро выздоровѣетъ: не будете ли вы убѣждены, что у перваго больнаго вы имѣли дѣло не съ воспаленіемъ, а съ потайною, злокачественною лихорадкою? А на чемъ будетъ основано это мнѣніе, которое въ-послѣдствіи послужитъ вамъ руководствомъ въ практикѣ? — на доводѣ отрицательномъ!
Два обстоятельства, заимствованныя изъ мѣстныхъ условій, служатъ мощнымъ оружіемъ въ рукѣ смирнскихъ контагіонистовъ. Почему, спрашиваютъ они, нижній городъ, заключающій въ себѣ 60,000 жителей христіанъ, обитающихъ въ кварталахъ, зараженныхъ канавами, кладбищами, присутствіемъ госпиталей, недоступныхъ очищающему дѣйствію вѣтровъ, почему смертность отъ чумы тутъ несравненно-меньше, чѣмъ въ верхнемъ городѣ, между Турками и Евреями, гдѣ означенныя вредныя вліянія гораздо-меньше дѣйствуютъ или вовсе не существуютъ? Но ученію неприлипчивости, противоположное явленіе, касательно смертности, должно было бъ имѣть мѣсто. Но христіане держатъ карантинъ въ кварталахъ своихъ, и какъ ни недостаточны и неполны мѣры разобщенія, онѣ все-таки по возможности прекращаютъ сношенія между жителями; больные же тотчасъ переносятся изъ частныхъ домовъ въ госпитали и лишаются возможности передавать недугъ. Турки и Евреи остаются въ сообщеніи съ больными, не очищаютъ ни домовъ, ни пожитковъ, и по-этому, не смотря на выгодное положеніе ихъ кварталовъ, тысячами умираютъ. На это Оберъ возражаетъ (libr. cit. стр. 113), что Турки, не удаляясь отъ больныхъ, остаются въ фокусѣ заразы (foyer d’infection), и поражаются ею безъ (необходимаго по мнѣнію контагіонистовъ) содѣйствія прикосновенія и прилипчиваго начала: «dissipez ces foyers et vous réduirez l’epidémie à une simple endémie», говоритъ онъ. Это мнѣніе его совершенно-ошибочно; всѣ смирнскіе врачи подтвердили мнѣ, "что никогда сосѣдство госпиталей св. Роха и св. Антонія, наполненныхъ чумными во время эпидемій и образовавшихъ, конечно, огромные фокусы заразы, не имѣло ни малѣйшаго вліянія на здоровье людей, жившихъ подлѣ этихъ заведеній. Сосѣдство это не только чумы не производило, но рѣшительно никакой другой болѣзни, которую бы можно было приписать присутствію этихъ «foyers d’infection».
Изъ сказаннаго видно, что ни египетская школа, ни коммиссія Парижской Медицинской Академіи не рѣшили еще всѣхъ сомнѣній и возраженій, оспоривающихъ ученіе ихъ, и что легче «trancher la question», нежели дать совершенно-удовлетворительные отвѣты на приведенные вопросы.
Я нашелъ, однакожь, въ Смирнѣ одного ревностнаго антиконтагіониста: это врачъ греческой больницы, докторъ Мазгана. Онъ, правда, чумныхъ въ ней не наблюдалъ, но основываетъ мнѣніе свое на томъ, что въ 1837 году собственная сестра его, дѣвица лѣтъ 20, жившая съ семействомъ на дачѣ, въ строгомъ карантинѣ, и «невыразимо боявшаяся заразы» — умерла отъ чумы на рукахъ брата и прочихъ членовъ семейства, неоставившихъ ея до послѣдней минуты; кромѣ ея, никто въ домѣ не заболѣлъ. Изъ этого докторъ Мазгана заключаетъ, «что чума можетъ развиться у человѣка, наблюдающаго тщательный карантинъ, и безъ всякаго сообщенія съ зараженными, и что, съ другой стороны, прикосновеніе не переноситъ чумы отъ одного человѣка на другаго.» На это контагіонисты отвѣчаютъ, что изолированный фактъ ничего не доказываетъ, что напрасно докторъ Мазгана ни во что не ставитъ страхъ, которымъ сестра его была одержима, и что, наконецъ, карантинъ, которому она съ семействомъ подвергалась, вовсе не былъ такъ строгъ, какъ воображаетъ докторъ; что дѣвица, гуляя каждый день подлѣ дома, встрѣчалась съ людьми, о которыхъ ничего не говорила брату… Эти неутомимые противники дѣлаютъ еще другое возраженіе, общее, не говоря уже о томъ, что послѣ смерти больной, семейство тотчасъ приняло всѣ употребительныя мѣры очищенія себя и дома, и тѣмъ могло задушить и разрушить въ самомъ зародышѣ прилипчивое начало. "Развѣ до изобрѣтенія прививанія оспы, патуральной "или коровьей, спрашиваютъ они, врачи и родные не ходили за боль"ными, одержимыми этою сыпью? Эта болѣзнь въ высшей степени при"лппчива, по не-уже-ли всѣ поражались ею, которые прикасались къ "больнымъ? Нѣтъ! иные, конечно, заражались, но это малѣйшая только часть «компрометтировавшихся»; гораздо-большая часть оставалась «невредимою, даже безъ мѣръ предосторожности». То же самое мы видимъ въ чумѣ, и если никто не думаетъ отрицать прилипчивость оспы, которую вѣдь всякій человѣкъ долженъ имѣть разъ въ жизни, то почему удивляться, если Смирніоты вѣрятъ въ прилипчивость чумы?
Впрочемъ, докторъ Мазгана, наравнѣ со всѣми смирнскими медиками, энергически протестуетъ противъ утвержденія анти-контагіонистовъ, что будто чума развивается эндемически въ Смирнѣ («à Smyrne comme à Alexandrie la peste est sporadique, endémique, épidémique»; Aubert, libr. cit. pag. 116). Вольно имъ назвать горячки съ петехіями или даже карбункулами, но всегда безъ бубоновъ — чумою; по это, по убѣжденію Смирніотовъ, не есть чума, хотя безъ сомнѣнія во время эпидемій подобные случаи считаются чумнымъ. Съ этимъ можно согласиться: я самъ не разъ пользовалъ больныхъ горячечныхъ, въ Одессѣ, у которыхъ передъ кончиною выступали на тѣлѣ петехіи; никто не скажетъ, однакожь, что въ Одессѣ являются эндемическіе чумные случаи[6]! Сказанное здѣсь также точно относится къ спорадическимъ и эндемическимъ чумнымъ случаямъ, которые Брейеръ будто видѣлъ въ Константинополѣ: это были, безъ сомнѣнія, подобныя же горячки. Стоитъ только обратить вниманіе на ужасный страхъ, который одно названіе чумы возбуждаетъ у Левантійцевъ, — и вы увѣритесь въ рѣшительной невозможности, чтобъ эндемическіе случаи этой болѣзни являлись въ Константинополѣ или Смирнѣ «et y passent inapperèus», какъ увѣряютъ эти писатели!
При таковомъ крайнемъ мнѣніи, какого держатся Смирніоты относительно чумы, учрежденіе новаго карантина должно было показаться имъ благодѣяніемъ для города и края. Дѣйствительно, это заведеніе, конченное не болѣе двухъ мѣсяцевъ назадъ, въ вещественномъ отношеніи достойно всякой хвалы, какъ видно будетъ изъ слѣдующихъ подробностей:
Новый карантинъ выстроенъ на разстояніи трехъ или четырехъ верстъ къ ЮЗ отъ города, на берегу залива. Зданія, входящія въ составъ его, расположены по прямой линіи, длиною въ 296 шаговъ, идущей съ ВСВ къ ЗЮЗ, и составляютъ красивый фасадъ, который, для лучшаго пониманія описанія нашего, можно представить себѣ хордою огромной дуги, образуемой каменною стѣною, идущею, сгибаясь полукругомъ, позади фасада отъ одного конца его до другаго. Первое зданіе къ С, на лѣво отъ посѣтителя, пріѣзжающаго въ карантинъ моремъ — одноярусно; оно содержитъ въ особомъ дворѣ десять покоевъ, назначенныхъ преимущественно для пассажировъ-Европейцевъ или Франковъ. Каждый покой состоитъ изъ передней, съ особымъ выходомъ во дворъ, небольшимъ очагомъ, отдѣльнымъ отхожимъ мѣстомъ, и изъ комнаты средней величины, опрятной, но безъ всякой мебели, которую пассажиры должны брать на прокатъ въ городѣ. Тутъ же находится турецкая баня для споліо, и во дворѣ фонтанъ, дающій въ изобиліи хорошую воду. Для пассажировъ-мусульманъ назначенъ другой, двухэтажный корпусъ, содержащій внизу семь, на верху восемь покоевъ, такого же расположенія, какъ и вышеописанные; въ каждомъ будутъ помѣщаться по десяти человѣкъ, подъ надзоромъ гвардіона. Выходы покоевъ на два свѣтлые, пространные корридора, которые можно дверьми, запираемыми на ключъ, раздѣлить на двѣ половины, чтобъ разобщить пассажировъ разныхъ категорій. Женщины и цѣлые гаремы помѣщаются въ четырехъ покояхъ, въ отдѣльномъ двух-этажномъ флигелѣ, привыкающемъ съ боку къ главному корпусу; для нихъ особый выхода, въ дворъ и особый фонтанъ. Между главными пассажирскими корпусами находится красивый двух-этажный кіоскъ, въ которомъ внизу живетъ директоръ карантиннаго дома, а наверху устроены три пріемныя комнаты, чисто меблированныя. Позади кіоска устроены шесть парлаторій для пассажировъ перваго корпуса, другія шесть находятся рядомъ съ мусульманскимъ корпусомъ. По одной линіи съ этимъ послѣднимъ выстроена, въ край широкой набережной, лежащей передъ фасадомъ, магазинъ, длиною въ шестьдесятъ шаговъ и раздѣленный деревянными перестѣнками на шесть нумеровъ: въ нихъ очищаются и провѣтриваются товары и пожитки «заразу пріемлющіе»; окурныхъ въ карантинѣ нѣтъ.
Пространство, лежащее позади фасада, между имъ и крутымъ холмомъ, у подножія котораго воздвигнута, карантинъ, окружено наружною дугообразною стѣною и раздѣляется на три большіе двора, посредствомъ двухъ стѣнъ, перпендикулярно опирающихся на фасадѣ, сзади. Въ первомъ дворъ, имѣющемъ 126 шаговъ въ длину и 66 въ ширину, находится большой колодезь, снабжающій водою все заведеніе, и на противоположномъ концѣ двѣ площадки, для кладбищъ христіанскаго и мусульманскаго. Тутъ же предположено помѣщать подъ палатками войска или богомольцевъ, прибывающихъ въ карантинъ. Во второмъ дворѣ (длиною въ 104 шага, и шириною въ 78), имѣющемъ выходъ на набережную чрезъ мраморныя ворота, украшенныя позолоченною надписью на арабскомъ языкѣ, выстроенъ одноярусный домикъ для карантинной больницы; въ немъ три палаты, и въ каждой удобно помѣстятся шесть больныхъ. Нѣсколько-дальше находится конюшня, для животныхъ, привозимыхъ въ карантинъ, и надъ нею два покоя для кучеровъ. Третій дворъ, наконецъ, длиною въ 104 шага и шириною въ 97, лежитъ позади магазина, отъ котораго онъ отдѣляется каменною стѣною, образующею узкій проходъ вдоль магазина. Въ немъ каменный домикъ для работниковъ, занимающихся очищеніемъ или раскрываніемъ товаровъ; деревянный навьсъ для провѣтриванія пожитковъ, большой бассейнъ съ водою, квартира надзирателя магазиновъ, и наконецъ, небольшой флигель для тѣхъ работниковъ, которые, кончивъ карантинный терминъ наравнѣ съ пассажирами, выступаютъ въ практику; впрочемъ, подобное помѣщеніе въ одномъ дворѣ людей практическихъ съ карантинными несообразно. Третій дворъ тоже имѣетъ выходъ на набережную, тогда-какъ въ первый входятъ не иначе, какъ чрезъ кіоскъ и малый дворъ, длиною и шириною въ 38 шаговъ, находящійся между пассажирскими корпусами.
По оба конца набережной выстроены двѣ караульни, въ которыхъ команда двадцати солдатъ съ офицеромъ защищаютъ входъ въ карантинъ съ сухопутной стороны. Передо, набережной двѣ пристани, для выгрузки товаровъ и пассажирскихъ вещей; наконецъ, у кіоска съ каждой стороны по высокой мачтѣ, на которой выкидывается желтый флагъ въ случаѣ нахожденія въ карантинѣ пассажировъ или товаровъ пріемлющихъ. Всѣ зданія карантина, кромѣ кіоска, каменныя и крыты черепицею. Сооруженіе ихъ, по планамъ турецкаго архитектора, стоило не болѣе 500,000 піастровъ (100,000 руб. ассигнаціями) и кончено было въ-теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ. Въ карантинѣ живутъ: директоръ, Турокъ, и помощникъ его, изъ Грековъ, надзиратель магазиновъ съ помощникомъ, дворникъ и два гвардіона; по мѣрѣ надобности, къ этимъ послѣднимъ присоединяютъ людей вольнонаемныхъ.
Главное мѣстное карантинное правленіе (office de santésanté) находится въ городѣ и состоитъ изъ директора, шекир-эфенди, достаточнаго числа писцовъ и двухъ медиковъ, докторовъ Jeard и Edwards, принявшихъ меня и показавшихъ мнѣ подвѣдомственное имъ заведеніе съ необыкновенною благосклонностью.
Новый смирнскій карантинъ имѣетъ одно весьма-важное преимущество предъ многими другими подобнаго рода учрежденіями: всѣ части его сосредоточены, и надзоръ за ними и людьми, живущими въ нихъ, весьма-легокъ; слѣдовательно, гораздо-меньше прежняго должно опасаться тѣхъ нарушеній устава, которыя въ старомъ карантинѣ не разъ позволяли себѣ пассажиры, особенно Англичане, выходившіе силою, рѣже за деньги, изъ покоевъ и отправлявшіеся въ сосѣднія деревни погулять. Несуществованіе положительныхъ мѣръ наказаній и неумѣстное вмѣшательство европейскихъ консуловъ, принимавшихъ всегда виновныхъ подъ свою защиту, до-сихъ-поръ лишали турецкое начальство возможности взъискивать съ должною энергіею за подобныя преступленія.
Для того, чтобъ новый карантинъ вполнѣ соотвѣтствовалъ своему назначенію, необходимо-нужны слѣдующія улучшенія: a) обведеніе наружной стѣны, мимо которой идетъ большая дорога изъ города въ деревню Гёз-Тепе, широкимъ рвомъ; b) увеличеніе числа гвардіоновъ, постоянно находящихся въ заведеніи; с) устройство большаго помѣщенія для больницы; d) другое помѣщеніе для работниковъ, выпущенныхъ на практику, не въ одномъ дворѣ съ людьми карантинными и е) отведеніе квартиры въ самомъ карантинѣ одному изъ врачей, для постояннаго присутствованія въ немъ. Очевидно, что на эти улучшенія нужны издержки незначительныя, и на осуществленіе ихъ я готовъ присоединить голосъ свой къ мнѣнію трехъ медиковъ, написавшихъ, по порученію австрійскаго правительства, рапортъ о довѣріи, которое заслуживаетъ смирнскій карантинъ; въ этомъ документѣ, котораго копію сообщилъ мнѣ докторъ Раффинексъ (подписавшійся на немъ вмѣстѣ съ докторами Фабрици и Баржили, въ прошломъ августѣ), карантинъ безусловно одобряется. По приглашенію высшихъ оттоманскихъ властей въ Константинополѣ, я представилъ къ его высочеству Ахмсту-Фети-пашѣ, главному начальнику надъ турецкими карантинами, «Описаніе Смирнскаго Лазарета» на французскомъ языкѣ, и обратилъ въ этомъ трудѣ вниманіе этого сановника на упомянутыя легко-исправимыя несовершенства.
Кончивъ въ Смирнѣ изслѣдованія свои, которыхъ результатъ развитъ на предъидущихъ страницахъ, я выѣхалъ 7/19 сентября, въ 5 часовъ пополудни, въ Александрію на пароходѣ австрійскаго Лойда. Чрезъ 18 часовъ мы бросили якорь въ небольшой бухтѣ, образующей портъ острова Сиры. Тутъ пассажиры, слѣдующіе въ Египетъ, переходятъ на другой пакетботъ, Лойда же, дѣлающій по два раза въ мѣсяцъ рейсы между Сирою и Александріей).
Мы должны были остаться 52 часа въ Сирѣ, безъ позволенія выйдти на берегъ, такъ-какъ мы, прибывъ изъ Смирны, находились въ карантинномъ положеніи; на пароходѣ выкинуло желтый флагъ, и къ нему приставили гвардіона, для наблюденія за несообщеніемъ нашимъ съ людьми практическими. Но чрезъ посредство консула нашего, г. Эбергарда, къ которому я отнесся въ оффиціальномъ письмѣ, мнѣ разрѣшено было осмотрѣть карантинъ, «съ должными предосторожностями». Практическій барказъ этого заведенія подошелъ къ пароходу и прибуксировалъ къ берегу яликъ, въ который я сѣлъ съ гвардіономъ.
Каменная лѣстница ведетъ съ пристани въ карантинъ, лежащій насупротивъ города, обращая сѣверный фасадъ свой къ морю. Зданія, составляющія его, образуютъ продолговатый паралеллограммъ, заключающій въ себѣ внутренній пространный дворъ, окружаемый съ сѣверо-востока и юга 36 покоями; они расположены въ одноэтажныхъ каменныхъ корпусахъ, построенныхъ на грунтъ скалистомъ, слюдистой породы. Западную сторону двора занимаетъ круглая крытая галерея на аркахъ, обдающая отдѣльный дворикъ, съ особымъ выходомъ внѣ сомнительной части карантина. Это парлаторія; люди практическіе находятся въ дворикѣ, а пассажиры разговариваютъ съ ними, отдѣляясь деревянною рѣшеткою или, лучше, частоколомъ, чрезъ который, конечно, можно перебросить изъ карантина все, что угодно; хотѣли-6ыло сдѣлать другую рѣшетку изъ проволочной сѣти, но нашли, что морской воздухъ слишкомъ-скоро разъѣдаетъ проволоку, и при ограниченномъ бюджетѣ заведенія предпочли оставить парлаторію въ нынѣшнемъ ея устройствъ.
Каждый покой имѣетъ отдѣльный дворикъ, небольшую кухню и отхожее мѣсто, и состоитъ изъ одной большой комнаты, неимѣющей сообщенія съ сосѣдними покоями; въ каждую комнату помѣщаются отъ 5 до 8 пассажировъ, съ однимъ гвардіономъ, которому они платятъ въ день по 1½ драхмы и особо на харчи. Для женщинъ устроены особые покои, въ нижнемъ этажѣ обращеннаго къ порту фасада; съ обоихъ концовъ этого послѣдняго находится небольшой верхній этажъ, назначенные, — лежащій къ востоку, для почетныхъ пассажировъ, лежащій къ западу для канцеляріи инспектора, г. Заво, чиновника опытнаго и образованнаго. Рядомъ съ этимъ бюро, внизу, въ двухъ небольшихъ кабинетахъ, поставлены двѣ ванны для споліо, которому, впрочемъ, не подвергаются пассажиры судовъ съ patente nette; имъ сверхъ-того позволяется гулять въ сопровожденіи гвардіона внѣ карантина, или кататься по морю въ катеръ. Пассажиры платятъ по двѣ драхмы въ день за занимаемый ими покой, а мебель берутъ на прокатъ отъ маркитанта, котораго ресторація устроена въ практическомъ дворикѣ парлаторіи; отъ него же они получаютъ пищу, по установленной таксѣ. Гвардіоны изъ каждаго покоя приходятъ къ рѣшеткѣ парлаторіи, и тамъ, посредствомъ доски передаютъ имъ требуемое пассажирами. Карантинъ имѣетъ недостатокъ въ водѣ: добываемая изъ находящагося въ немъ колодезья годится только для мытья бѣлья и т. п., для питья же собирается дождевая вода въ цистернѣ, запираемой на ключъ, и изъ которой ежедневно утромъ отпускается на каждый покой по 45 фунтовъ (15 окт.), — количество, недостаточное для 8 пассажировъ, особенно въ лѣтнее время.
Нѣсколько-пониже карантина, въ сторонѣ отъ лѣстницы, ведущей въ него съ берега, выстроенъ двуэтажный каменный магазинъ, въ которомъ раскрываются и очищаются товары, заразу пріемлющіе. Хлопчатая бумага, привозимая на судахъ съ «patente nette», не окуривается. Навѣсовъ для провѣтриванія товаровъ и пожитковъ пассажирскихъ нѣтъ, и всѣ представленія объ этомъ мѣстнаго начальства остались безуспѣшными. Министерство въ Аѳинахъ такъ озабочено хлопотами, до него лично и его существованія относящимися, что не обращаютъ вниманіе на подобныя второстепенныя улучшенія!
Сираскій карантинъ принимаетъ ежегодно до 6,000 пассажировъ, подвергающихся въ немъ слѣдующимъ терминамъ: а) при patente nette, 7 дней безъ споліо и 5 при споліо; б) для patente suspecte 12 дней и 7 дней, и в) для patente brute 21 день и 17 дней, смотря по тому, Дѣлается ли споліо или нѣтъ. Суда подвергаются, смотря по патенту, 7-ми, 12-ти или 21 дневному, а товары 11-ти, 17-ти и 28-ми дневному карантину. Для упомянутаго числа пассажировъ, карантинъ очевидно слишкомъ-малъ, и это обстоятельство, при убѣжденіи здѣшняго населенія, что мѣры предосторожности рѣшительно безполезны (какъ меня увѣрилъ консулъ нашъ), должно подавать поводъ къ частымъ нарушеніямъ устава. Сверхъ-того, гвардіоны, приставленные къ покоямъ пассажировъ разныхъ категорій, свободно сообщаются между собою, чѣмъ собственно самая разница между пассажирскими терминами дѣлается тщетною. Портъ также слишкомъ-малъ; суда практическія стоятъ въ немъ рядомъ съ карантинными, и гвардіоны, находящіеся при этихъ послѣднихъ, едва-ли въ состояніи будутъ мѣшать сообщеніямъ, запрещаемымъ довольно-строго въ королевскомъ повелѣніи 25 ноября 1845 года. Впрочемъ, должно полагать, что въ случаѣ дѣйствительно-обнаружившейся заразы, на суднѣ или внутри карантина нужныя мѣры предосторожности исполняются съ надлежащею точностью.
Въ слѣдующей, четвертой, статьѣ моей, я сообщу изъ Каира результатъ первыхъ моихъ наблюденій въ Египтѣ.
Александрія,
24 сентября/6 октября 1846.
- ↑ По самымъ достовѣрнымъ свѣдѣніямъ, въ Смирнѣ живутъ 40,000 Грековъ, 40,000 Армянъ обоихъ исповѣданій, и около 5000 Европейцевъ разныхъ націй.
- ↑ См. подробности въ сочиненіи: Voyage dans l’Asie mineure etc. en 1764 — 66, par R. Chandler; Tom. I, 131.
- ↑ Я могъ убѣдиться въ деревнѣ Гёз-Тене, что искусственное оплодотвореніе смоковничныхъ деревьевъ (caprificatio) дѣйствительно производится садовниками, чрезъ привѣшиваніе мужскихъ цвѣтовъ къ вѣтвямъ женскихъ деревьевъ, которыя безъ того остаются безплодными.
- ↑ Гомеръ, по преданію, родился у берега Мелеса, и потому называется Melesigenes.
- ↑ Турецкія кладбища устроены за городомъ, и самое большое, содержащее въ себѣ многія тысячи могилъ, находится на берегу Мелеса, подлѣ такъ-называемаго караваннаго моста". Еврейское кладбище, весьма-древнее, если судить по числу могилъ, лежитъ на отлогости холма, у залива, также внѣ города.
- ↑ Такъ между прочими приведу примѣръ безсрочно-отпущеннаго солдата Игната Лебедева, у котораго наканунѣ смерти, осенью 1843 г., до того вся кожа покрылась петехіями, что я изъ предосторожности извѣстилъ о томъ инспектора врачебной управы одесской.