<Томпсонъ>
правитьЗАМѢЧАНІЯ И АНЕКДОТЫ О ЮЖНО-АФРИКАНСКОМЪ ЛЬВѢ.
правитьВъ Южной-Африкѣ встрѣчаются двѣ породы львовъ, жолтые и коричневые, или, — какъ голландскіе колонисты называютъ послѣднихъ, — синіе или черные львы. Темноцвѣтные львы вообще считаются сильнѣйшими и свирѣпѣйшими. Впрочемъ, сомнительно, есть ли между родами львовъ существенное различіе, хотя нѣкоторые львиные охотники и насчитываютъ не менѣе четырехъ породъ, потому-что разница въ цвѣтѣ и величинѣ львовъ можетъ быть чисто-случайная, или зависѣть отъ различія климата и употребляемой ими пищи.
Львы въ странахъ Бушмановъ, внѣ предѣловъ Капской-Колоніи (на Мысѣ-Доброй-Надежды) считаются особенно-свирѣпыми и опасными; причиною этого должно полагать незнакомство ихъ съ просвѣщеннымъ человѣковъ, владѣльцемъ грознаго роэра (roer) или винтовки, а, можетъ-быть, и потому, что инстинктивная боязнь, внушаемая человѣкомъ, угасла въ нихъ отъ частыхъ удачныхъ встрѣчъ съ злополучными туземцами. Говорятъ, что если левъ однажды вкусилъ человѣческаго мяса, онъ совершенно теряетъ естественный всѣмъ животнымъ страхъ человѣческаго превосходства, утверждаютъ даже; что когда ему разъ удастся выхватить какого-нибудь несчастнаго Бушмана изъ его краали, онъ непремѣнно возвращается туда каждую ночь, въ надеждѣ поживится другимъ, такимъ же лакомымъ кускомъ, и часто до такой степени безпокоитъ кочевье Бушмановъ, что заставляетъ ихъ искать себѣ другіе пристанища. Изъ опасенія ночами нападеній львовъ, нѣкоторыя кочующія толпы имѣютъ обыкновеніе оставлять своихъ стариковъ и больныхъ у входа въ пещеру или загородку, гдѣ они обыкновенно спятъ, съ тѣмъ, чтобъ безполезнѣйшіе ихъ члены сдѣлались первыми жертвами львовъ выкупая собою остальныхъ.
Необычайная сила льва, по-видимому, не преувеличена въ описаніяхъ. Достовѣрно извѣстно, что онъ легко можетъ тащить тяжелѣйшаго быка на значительномъ разстояніи, а лошадь, осла, зебра, или другую мелкую добычу, онъ безъ малѣйшаго труда перекидываетъ къ себѣ на плеча и уноситъ куда ему вздумается. Томпсонъ самъ быль свидѣтелемъ случая, когда однажды молодой левъ перетащилъ лошадь почти на милю отъ того мѣста, гдѣ убилъ ее. Другой случай, еще необыкновеннѣе, былъ разсказанъ Томпсону достовѣрными людьми: левъ, тащившій двух-годоваго жеребенка, былъ преслѣдуемъ въ-продолженіи цѣлыхъ пяти часовъ партіею верховыхъ охотниковъ, и во все это разстояніе тѣло его добычи только два раза дотронулось до земли; въ-продолженіи этой погони левъ перепрыгнулъ черезъ довольно-широкій ровъ, не выпуская жеребейка, безъ малѣйшаго видимаго напряженія. Много примѣровъ, не менѣе примѣчательныхъ, можно было бы привести въ доказательство того, что левъ, въ соразмѣрности къ своей величинѣ, самое сильное и ловкое изъ всѣхъ извѣстныхъ животныхъ.
Г. Барро изображаетъ южно-африканскаго льва животнымъ трусливымъ и коварнымъ, подстерегающимъ свою добычу изподтишка, и утекающимъ со страхомъ и стыдомъ, когда первый скачокъ его неудаченъ. Должно полагать, что умный путешественникъ былъ приведенъ къ такому ошибочному заключенію недостаткомъ собственной опытности и слишкомъ-скорыми сужденіями, основанными на доставленныхъ ему невѣрныхъ свѣдѣніяхъ. Правда, ленъ, ныньче, какъ и въ древнія времена, прячется и подстерегаетъ свою добычу, съ тѣмъ, чтобъ выскочатъ на нее внезапно и неожиданно; во это общая характеристическая черта всей кошачьей породы, къ которой онъ принадлежитъ, и только къ такому роду охоты онъ созданъ. Волкъ и собака одарены гораздо -тончайшимъ чутьемъ и большею неутомимостію вотъ для преслѣдованія своей добычи; во левъ и леопардъ способны въ необычайной быстротѣ движенія только на короткое время: если имъ не удастся овладѣть своею добычей съ перваго скачка, или съ нѣсколькихъ быстрыхъ и ужасныхъ прыжковъ, они оставляютъ преслѣдованіе, не надѣясь на успѣхъ его. Левъ прыгаетъ съ-разу на разстояніе, отъ четырехъ до пяти и шести сажень, и въ короткій промежутокъ времени можетъ повторить эти скачки такъ часто и быстро, что на небольшомъ разстояніи никакая лошадь отъ него не уйдетъ; но за то онъ не можетъ выдержать съ тою же скоростью продолжительнаго преслѣдованія и рѣдко его предпринимаетъ. Въ сущности, левъ не что иное, какъ исполинская кошка, а потому ему свойственны всѣ кошачьи хитрости. Если бъ, завидя стадо сернъ или дикихъ возъ, онъ вздумалъ великодушно ревѣть, ему никогда не удалось бы полакомиться ими; но онъ знаетъ свое дѣло лучше и выбираетъ мѣста для своихъ засадъ въ кустарникахъ или высокой травѣ, окружающихъ ручьи и пруды, или въ тѣсныхъ ущельяхъ, черезъ которыя проходятъ на водопой къ рѣкамъ животныя большихъ размѣровъ — зебры, камелопарды, квагги и проч.; въ такихъ мѣстахъ всегда можно найдти кости и рога звѣрей, служившихъ ему пищею.
Но, говорятъ, даже и въ такихъ мѣстахъ, онъ вообще отступаетъ при видѣ внушающаго страхъ присутствія человѣка, — однако, не съ поспѣшностью и не безъ того, чтобъ спокойно разсмотрѣть состояніе духа своего врага и, по-видимому, измѣрить степень его храбрости и силы. Левъ, кажется, убѣжденъ, что человѣкъ не составляетъ естественной его добычи, и хотя онъ не всегда уступаетъ ему мѣсто, но почти всякомъ случаѣ удерживается отъ нападенія на человѣка, если тотъ сохранитъ присутствіе духа и не покажетъ ни страха, ни непріязни. Но въ другихъ обстоятельствахъ и даже въ описанныхъ выше, не должно всегда полагаться на инстинктивное уваженіе льва въ человѣку; когда левъ голоденъ, сердитъ, или сторожитъ убитаго ямъ звѣря, или взволнованъ яростью или ревностью — тогда не шутка встрѣтиться съ нимъ. Когда левъ принимаетъ враждебный видъ, путешественникъ, нечаянно на него наткнувшійся, долженъ прицѣлиться ему въ лобъ прежде, нежели онъ подойдетъ и присядетъ для своего ужаснаго скачка; потому-что тогда, хоть и случается, что онъ уступаетъ при видѣ твердости и неустрашимости, но не допуститъ никакого наступательнаго движеніи, а предупредитъ внезапнымъ, неожиданнымъ скачкомъ малѣйшее покушеніе прицѣлиться въ него. Томасонъ говоритъ, что эти замѣчаніи основаны не на его собственныхъ недостаточныхъ наблюденіяхъ, но на единодушномъ свидѣтельствѣ многихъ боэровъ (boers) и Готтентотовъ, съ которыми онъ бесѣдовалъ объ этомъ предметѣ во время своихъ путешествіи по Южной-Африкѣ.
Львы дѣлаютъ частыя нападенія на стада фермеровъ и въ особенности любятъ лошадей; для защиты своей собственности. Фермеры ходятъ охотиться на львовъ. Вотъ, по ихъ описанію. какъ обыкновенно происходитъ эта опасная охота.
Десять или двѣнадцать колонистовъ, верхомъ, вооруженные своими большими винтовками, разузнавъ логовище льва, съ помощію Готтентотовъ и своихъ собакъ. приближаются къ нему на умѣренное разстояніе, и спѣшившись, связываютъ между собою своихъ лошадей поводами; потомъ, осаживая лошадей назадъ, подходятъ къ нему, подъ ихъ прикрытіемъ, шаговъ на тридцать, зная, что левъ не сдѣлаетъ своего прыжка, не приблизясь къ нимъ на половину этого разстоянія, и заключая, по его наружности и движеніямъ, намѣренъ ли онъ предупредить ихъ нападеніе, или нѣтъ. По мѣрѣ того, какъ охотники съ своими лошадьми подаются впередъ, левъ начинаетъ ихъ разсматривать, сперва спокойно и какъ-будто въ пріятномъ ожиданіи помахивая хвостомъ, но потомъ, видя, что они не останавливаются, онъ начинаетъ ворчать и подбираетъ свои заднія части къ груди, такъ что изъ всего его видна только густая косматая грива и глаза, пылающіе яростью. Тогда онъ уже совершенно разъярёнъ и только измѣряетъ разстояніе, чтобъ вѣрнѣе броситься въ своихъ дерзкихъ враговъ. Это мгновеніе самое критическое, и его выбираютъ для знака, по которому половина охотниковъ даетъ по льву залпъ. Если имъ не удастся убить его съ перваго раза, онъ съ быстротою молніи бросается на лошадей, и тогда другая половина охотниковъ даетъ зала къ который рѣдко не довершаетъ поприща льва, хотя смерть его и стоитъ потери одной или нѣсколькихъ лошадей Бываютъ случаи, правда, рѣдкіе, что иногда даже нѣкоторымъ охотаникамъ приходится поплатиться жизнію при этихъ опасныхъ встрѣчахъ.
Предъидущія замѣчанія поясняли лучше всего нѣсколькими анекдотами, разсказанными г-мъ Томпсономъ въ приложеніи къ его «Путешествію по Южной-Африкѣ»
Пріятель мой, Дидерикъ Миллеръ одинъ изъ неустрашимѣйшихъ и успѣшнѣйшихъ львиныхъ охотниковъ Южной-Африки, разсказывалъ мнѣ слѣдующее, бывшее съ нимъ происшествіе. Онъ былъ однажды на охотѣ въ степи, одинъ, и вдругъ, совершенно нечаянно, наткнулся на льва, который, по сердитому и недовольному виду своему, не обнаруживалъ намѣренія оставить его въ покоѣ. Дидерикъ соскочилъ съ лошади и прицѣлился изъ винтовки прямо въ лобъ льву, который уже присѣлъ, чтобъ вскочить на него, но въ то самое мгновеніе, когда онъ спускалъ курокъ, лошадь, которой повода онъ накинулъ себѣ на руку, вдругъ осадила назадъ, дернула его за руку, и онъ промахнулся. Левъ сдѣлалъ прыжокъ — но остановился въ нѣсколькихъ шагахъ отъ Дидерика, совершенно безоружнаго. Въ-продолженіи нѣсколькихъ секундъ человѣкъ и звѣрь стояли другъ передъ другомъ, разсматривая другъ друга и не свода глазъ одинъ съ другаго. Наконецъ, левъ попятился и отворотился, какъ-будто собираясь уйдти. Дидерикъ началъ заряжать ружье: левъ оглянулся на него черезъ плечо, заворчалъ и обернулся лицомъ. Дидерикъ не шевелился. Левъ опять медленно поворотился и осторожно пошолъ прочь; боэръ продолжалъ заряжать ружье и послалъ пулю въ дуло. Левъ снова обернулся и сердито заворчалъ; и это продолжалось до-тѣхъ-поръ, пока левъ не удалился за нѣкоторое разстояніе, послѣ чего вдругъ бросился въ сторону и ускакалъ.
Это приключеніе было еще не самымъ опаснѣйшимъ изъ случившихся съ Дидерикомъ. Въ другой разъ, левъ нашелъ за него такъ неожиданно, что прежде нежели онъ успѣлъ въ него прицѣлиться, звѣрь сдѣлалъ свой ужасный прыжокъ и очутился такъ близко отъ охотника, что тотъ едва-едва успѣлъ всунуть дуло ружья въ разверстую его пасть и прострѣлить ему голову.
Дидерикъ почти-всегда охотился вмѣстѣ съ своимъ арапомъ Христіаномъ; они вдвоемъ убили больше тридцати львовъ; часто жизнь ихъ висѣла на волоскѣ, и не разъ одинъ былъ обязанъ своимъ спасеніемъ другому. Однажды, левъ наскочилъ изъ-за камня за Дидерика, въ одно мгновеніе ока свалилъ и коня и всадника, и уже готовился растерзать ихъ, какъ Христіанъ подскакалъ, выстрѣлилъ и попалъ звѣрю прямо въ сердце. Въ этотъ разъ, Дидерику досталось жестоко: левъ глубоко впустилъ въ него свои когти, и бѣдный охотникъ оглохъ на одно ухо, которое особенно пострадало отъ львиной лапы.
Старикъ Тэйшо, глава Бечуановъ, разговаривая со мною объ африканскихъ дикихъ звѣряхъ, сообщилъ мнѣ о львѣ нѣсколько замѣчаній, совершенно подтверждающихъ то, что я слышалъ отъ боэровъ и Готтентотовъ. Левъ, говоритъ онъ, весьма-рѣдко нападаетъ на человѣка, если тотъ самъ какъ-нибудь его не раздразнитъ, онъ однако подойдетъ къ человѣку на нѣсколько шагомъ и будетъ его внимательно, пристально разсматривать, иногда пробуетъ зайдти сзади, какъ-будто чувствуя себя не въ состояніи выдержать его взглядъ, а между-тѣмъ желая наскочить на него неожиданно. Тотъ, кто въ это время вздумаетъ сражаться или бѣжать, подвергается неизбѣжной гибели; но если у него хватитъ духу, чтобъ хладнокровно встрѣтить льва лицомъ-къ-лицу, то звѣрь, почти всегда послѣ нѣкотораго промежутка времени, оставитъ его въ покоѣ. Но прибавилъ Тэйшо, если левъ однажды побудилъ человѣка, онъ дѣлается свирѣпѣе и лукавѣе, нежели былъ прежде, предпочтетъ его всякой другой добычѣ и будетъ заходить даже во внутренность краалей за лакомымъ кускомъ. Такъ эпикурейское пристрастіе къ человѣческому мясу происходитъ, по мнѣнію Тэйшо, не отъ особенной-нужды или аппетита, но болѣе отъ природной «злости ихъ сердецъ».
О могущественномъ дѣйствіи человѣческаго взгляда на льва упоминали многіе путешественники, хотя другіе и сильно въ немъ сомнѣваются. Что касается до меня, я долженъ сказать, что все слышанное мною отъ опытнѣйшихъ львиныхъ охотниковъ убѣждаетъ въ несомнѣнности этого факта: анекдотъ, разсказанный мнѣ майоромъ Макинтошемъ (войскъ остиндской компаніи), доказываетъ, что могущество человѣческаго взгляда производитъ вліяніе не на однихъ львовъ. Одинъ офицеръ въ Индіи, котораго имени не упомню, хотя онъ и хорошо знакомъ майору, гуляя въ чащѣ, окружавшей британскій лагерь, вдругъ наткнулся на полосатаго королевскаго тигра. Встрѣча, по-видимому, была равно неожиданна съ обѣихъ сторонъ, и оба остановились какъ вкопаные, вперивъ другъ въ друга взоры. У офицера не было огнестрѣльнаго оружія, и онъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что сабля нисколько не поможетъ съ такимъ противникомъ; однако онъ слышалъ, что даже бенгальскій тигръ не любитъ, когда ему смѣю смотрятъ въ глаза. Онъ это сдѣлалъ. Чередъ нѣсколько минутъ тигръ, по-видимому, уже приготовившійся къ гибельному прыжку, смутился, отошелъ въ сторону и началъ подкрадываться въ тылъ къ своему противнику. Офицеръ не сводилъ съ него главъ и тигръ, по-видимому, уклонялся отъ его взоровъ; но, ускакивая въ густоту чащи и появляясь съ разныхъ сторонъ, онъ болѣе часа продолжалъ свои попытки напасть на него врасплохъ. Наконецъ, видя, что это не удается, онъ оставилъ своего смѣлаго противника въ. покоѣ, а тотъ, разумѣется, постарался какъ-можно-скорѣе добраться до своей палатки.
Бѣдный Гертъ Шеперсъ, боэръ изъ Крадока, отдѣлался не такъ удачно отъ южно-африканскаго льва. Охотясь однажды съ своимъ сосѣдомъ и подъѣхавъ къ ручью, окруженному высокою травою, онъ передалъ свое ружье товарищу, а самъ слѣзъ съ лошади, чтобъ напиться. Не успѣлъ онъ этого сдѣлать, какъ вдругъ подлѣ него поднялся огромный левъ и схватилъ его за лѣвую руку. Шеперсъ, хоть и застигнутый врасплохъ, не шевелился, зная, что малѣйшее движеніе повлечетъ за собою неизбѣжную и немедленную гибель. Левъ также не шевелился, держа въ зубахъ руку боэра, но не кусая ея слишкомъ-больно, и въ то же время онъ закрылъ глаза, какъ-будто не могъ выдержать взгляда своей жертвы. Въ такомъ положеніи Гертъ, собравшись съ духомъ, звалъ товарища знаками, показывая ему, чтобъ онъ выстрѣлилъ въ лобъ льву, что легко было бы сдѣлать, потому-что животное не открывало глазъ, а тѣло Герта закрыло бы отъ него приближеніе его товарища. Но этотъ, къ-несчастію, былъ жалкій трусъ, и вмѣсто того, чтобъ идти на выручку гибнущаго сосѣда, онъ потихоньку отступилъ на вершину сосѣдней скалы. Гертъ продолжалъ упрашивать его вязками долгое время, а левъ не перемѣнялъ своего положенія: львиные охотники увѣряютъ, что еслибъ боэръ выдержалъ себя нѣсколько-дольше, левъ выпустилъ бы его руку и оставилъ бы его въ покоѣ — случай, которому, по ихъ словамъ, бывали примѣры. Но Гертъ, въ негодованіи на малодушіе своего товарища и потерявъ наконецъ терпѣніе, выхватилъ ножъ (орудіе, котораго не снимаютъ съ себя боэры отдаленныхъ дистриктовъ) и вонзилъ его изъ всей силы въ грудь звѣря остававшеюся на свободѣ правою рукою. Ударъ былъ смертельный, но не спасъ бѣднаго боэра, на котораго левъ успѣлъ броситься и истерзать ему грудь и руки до такой степени, что обнажились кости. Левъ упалъ отъ потери крови, и Гертъ вмѣстѣ съ нимъ. Трусливый товарищъ, видѣвшій со скалы эту ужасную борьбу, осмѣлился наконецъ подойдти и перетащилъ изувѣченнаго Герта къ ближайшему дому, гдѣ ему оказали, всю возможную помощь, но тщетно — онъ умеръ на третій день.
Обстоятельства другаго происшествія, разсказаннаго мнѣ въ домѣ ланлдроста въ Ніуфельдѣ, весьма-похоже за предъидущія, хотя окончаніе ихъ и не такое трагическое. Боэръ этого, дистрикта, по имени Деклеркъ, ѣдучи однажды верхомъ по своей фермѣ, сошелъ съ лошади въ тѣснинѣ и велъ лошадь въ поводу, какъ вдругъ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него, поднялся левъ. Ружье боэра было заряжено крупною дробью; надѣясь, что левъ уйдетъ, онъ остановился, и, зная львиную натуру, устремилъ на него пристальный взглядъ. Но левъ продолжалъ идти и присѣлъ для своего гибельнаго прыжка, а потому противникъ его, увидя себя въ необходимости стрѣлять, поспѣшно прицѣлился въ лобъ звѣря, но второпяхъ попалъ ему въ грудь, и хотя всадилъ туда весь зарядъ крупной дроби, но этого было мало, чтобъ положить льва на мѣстѣ. Разъяренный звѣрь прянулъ, обхватилъ Деклерка передними лапами и въ то же время перекусилъ ему пополамъ руку, которую тотъ машинально подставилъ ему, чтобъ защитить лицо, въ моемъ положеніи левъ держалъ бѣднаго боэра нѣсколько секундъ, но наконецъ, отъ потери крова, силы его оставило, и онъ упалъ, сжавъ въ предсмертныхъ объятіяхъ Деклерка, которому однако удалось выползти изъ-подъ него, выкупивъ жизнь потерею руки. Въ-послѣдствіи онъ вылечился.
Героемъ слѣдующаго происшествія былъ Готтентотъ изъ Ахтер-Снюберга не помню его имени, но онъ былъ живъ, когда мнѣ разсказывали его исторію въ Крадокѣ, и жилъ по сосѣдству. Человѣкъ этотъ былъ на охотѣ, и, замѣтивъ серну, спокойно пасшуюся виду кустами, онъ подползъ къ ней, и чтобъ вѣрнѣе прицѣлиться, положилъ дуло ружья на муравейникъ; но, увидя, что вниманіе серны было чѣмъ-то вдругъ и внезапно поражено, онъ приподнялъ голову и съ ужасомъ замѣтилъ, что огромный левъ подползаетъ къ нему и готовится на него прянуть. Прежде нежели онъ успѣлъ перемѣнъ свое положеніе и навести ружье на звѣря, тотъ прыгнулъ, стиснулъ его своими лапами и перехватилъ въ своихъ чудовищныхъ челюстяхъ его лѣвую руку; въ этой крайности Готтентототъ не потерялъ присутствія духа лѣвою рукою, въ которой онъ держалъ ружье, всунулъ льву дуло въ пасть, спустилъ курокъ и положилъ его на мѣстѣ.
Слѣдующій анекдотъ разсказывалъ мнѣ Лука фон-Вууренъ, боэръ, бывшій въ-продолженіе двухъ лѣтъ моимъ ближайшимъ сосѣдомъ около Бавіановой Рѣки; исторія эта послужитъ доказательствомъ того, что левъ, желая позавтракать, иногда забываетъ уваженіе къ «христіанамъ», «Christen-Mensch», какъ выражаются Голландцы-Фермеры. Лука ѣхалъ однажды на-разсвѣтѣ верхомъ ко равнинѣ около Малой-Рыбьей-рѣки, я, замѣтивъ вдали льва, хотѣлъ избѣгнуть его, сдѣлавъ большой обходъ. Тысячи дикихъ козъ были разсеяны по лугамъ, но, вѣроятно, открытое мѣстоположеніе страны не допустило льва полакомиться дичиной; по-крайней-мѣрѣ, Лука понялъ, что левъ имѣетъ нѣкоторые виды на него, а потому, не имѣя при себѣ винтовки и не желая короткаго знакомства съ такимъ пріятелемъ, онъ поворотилъ коня, ударилъ его плетью и поскакалъ что-есть духу. Но ужь поздно! Усталая лошадь несла на своемъ хребтѣ тяжелаго всадника, а левъ былъ голоденъ и съ свѣжими силами; а потому онъ въ нѣсколько секундъ нагналъ Луку, налетѣлъ на него сзади, и разомъ повергъ на землю и коня и всадника. Къ-счастію бѣднаго боэра, левъ, слишкомъ спѣша ѣсть лошадь, не могъ обратить на него вниманія, и онъ, самъ не зная какъ, успѣлъ убраться по-добру поздорову. Лука, разсказывая мнѣ подробности своего приключенія, не нашелъ въ немъ ничего особенно-замѣчательнаго, кромѣ того, что левъ имѣлъ дерзость преслѣдовать «христіанина» среди бѣлаго дня, когда «христіанинъ» не подалъ къ тому ни малѣйшаго повода; но больше всего его огорчала потеря сѣдла. На другой день онъ возвратился къ тому мѣсту съ нѣсколькими пріятелями, чтобъ отмстить своему врагу и отъискать сѣдло; но уже тамъ не было ни льва, ни сѣдла, а только валялись до-чиста-обглоданныя лошадиныя кости. Лука говорилъ, что онъ еще, пожалуй, готовъ простить льву, что онъ съѣлъ его лошадь, ибо онъ не тронулъ его самого; но похищеніе сѣдла, изъ котораго (какъ онъ съ важностію замѣчалъ) шельма этотъ не могъ сдѣлать никакого путнаго употребленія, приводило Луку въ сильное негодованіе и вызывало цѣлый градъ проклятій всякій разъ, когда онъ разсказывалъ о своемъ чудномъ избавленіи.
Вотъ еще нѣсколько доказательствъ невсегдашняго уваженія льва къ «христіанамъ».
Однажды, когда капитанъ Стоккенстромъ путешествовалъ внѣ предѣловъ колоніи съ многочисленною партіею боэровъ, и двадцатью-семью огромными фурами, имъ встрѣтилось въ одинъ вечеръ не менѣе семнадцати львовъ; по наступленіи ночи, проѣзжая черезъ равнины, путешественники, вдругъ были поражены ужасомъ, и услышавъ среди себя громкій ревъ льва. Въ одно мгновеніе испуганные волы ихъ бросились въ разныя стороны, опрокинули нѣсколько фуръ, множество людей получило сильные ушибы, а нѣсколько Готтентотовъ-проводниковъ были стоптаны и убиты. Съ величайшимъ трудомъ удалось привести фуры въ порядокъ, распутать воловъ, приказать ихъ къ колесамъ и принять необходимыя мѣры предосторожности; но прежде наступленія утра львы опять сдѣлали нападеніе и унесли нѣсколько воловъ, не смотря на то, что они были привязаны.
Г. Фрейеръ, Англичанинъ, поселившійся въ Гантамѣ, разсказывалъ мнѣ, что однажды, когда онъ путешествовалъ по странамъ Бушмановъ съ нѣсколькими фурами, на его партію вдругъ напало нѣсколько львовъ во время роздыха, въ которое обыкновенно выпрягаютъ лошадей и воловъ. Хотя Готтентоты стрѣляли въ хищныхъ звѣрей и бросали въ нихъ пылающими головнями, однакожъ одинъ левъ выхватилъ лошадь, привязанную къ колесу фуры, а потомъ другую, и перетащилъ ихъ безъ малѣйшаго труда къ находившимся поодаль своимъ товарищамъ.
Въ числѣ особенностей, приписываемыхъ льву, предполагаютъ, что онъ предпочитаетъ мясо чорныхъ людей мясу бѣлыхъ, когда ему есть случай выбирать; или, какъ выражаются капскіе боары, онъ уважаетъ христіанъ, когда Hottentotvolk подъ рукою. Существенность такого предпочтенія неоспорима, хотя причина его, по-моему, заключается не въ различіи цвѣта кожи или религіи. Левъ, какъ большая часть хищныхъ звѣрей, направляется къ своей добычѣ чутьемъ, столько же, сколько и зрѣніемъ. Запахъ курчавой, цвѣтной породы людей, и въ особенности Готтентотовъ, въ ихъ дикомъ или полуварварскомъ состояніи, нечосаныхъ. немытыхъ и небритыхъ, особенно силенъ, что извѣстно всякому, кто только сиживалъ позади готтентотскаго возничаго, когда вѣтръ дулъ ему въ ноздри. Левъ, рыская, по наступленіи ночи, для отъисканія себѣ ужина, весьма-естественно привлекается пахучею испариною, несущеюся на цѣлыя мили отъ своего потливаго источника, запахомъ, столь же заманчивымъ для льва, какъ запахъ сочнаго бифстекса для голоднаго путешественника. Звѣрь осторожно приближается, находитъ свою обреченную жертву крѣпко-спящею подъ кустомъ, и, чувствуя совершенную невозможность противиться своему аппетиту, при такой окказіи къ его удовлетворенію схватываетъ сильно-пахнущаго Готтентота, оставляя безъ вниманія и соблазнительнаго боэра, который часто лежитъ тутъ же, или въ нѣсколькихъ шагахъ оттуда, подлѣ фуры или въ ней. Слѣдующіе анекдоты были мнѣ разсказаны старымъ Яковомъ Море, моимъ проводникомъ, во время путешествій по Южной-Африкѣ: лица участвовавшіе въ этихъ происшествіяхъ, были ему лично знакомы.
Фермеръ Фан-дер-Мерве выпрягъ однажды своихъ быковъ въ пустынѣ, а самъ расположился на землѣ сидя подлѣ своей фуры; Готтентотъ и Готтентотка, составлявшіе его прислугу легли па песокъ по другую сторону фуры. Въ полночь, когда всѣ уже спали крѣпкимъ сномъ, левъ подошелъ къ нимъ и, схвативъ бѣдную женщину, спокойно унесъ ее въ кусты. Господинъ ея и мужъ, встревоженные отчаянными криками несчастной, бросились къ своимъ ружьямъ но поздно: пользуясь темнотою, левъ успѣлъ увлечь свою жертву въ безопасное мѣсто, и всѣ поиски было были напрасны.
Одному Готтентоту, изъ окрестностей Большаго-Карроо, удалось спастись чуднымъ, хотя и забавнымъ образомъ. Онъ спалъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ своего господина, по обычаю народа, завернувшись въ карросъ изъ бараньихъ шкуръ, лицомъ къ землѣ. Левъ подкрался къ нему, и, схвативъ въ зубы толстыя складки его жирной одежды, пошелъ прочь, разсчитывая, вѣроятно, полакомиться вкуснымъ кусочкомъ; но Готтентотъ, проснувшись съ удивленіемъ, и чувствуя себя совершенно-цѣлымъ, кое-какъ выползъ изъ своего облаченія и улизнулъ, а обманутый левъ, ускакалъ далѣе съ пустымъ кароссомъ.
Подобному же случаю былъ свидѣтелемъ одинъ изъ моихъ знакомыхъ. Когда онъ проѣзжалъ верхомъ въ кустахъ поляны, около границъ колоній, левъ вдругъ наскочилъ на одного изъ ѣхавшихъ съ нимъ Готтентотовъ и въ мгновеніе ока свалилъ его вмѣстѣ съ лошадью. Потомъ, положивъ одну лапу на голову лошади, а другую на голову Готтентота, онъ грозно озирался на остальныхъ путешественниковъ, отступившихъ назадъ въ ужасѣ. Готтентотъ, ошеломленный, хотя и не ушибенный, пришелъ въ себя и, выскользнувъ головою изъ-подъ своей старой войлочной шляпы, поползъ къ своимъ, не тронутый львомъ, который, довольствуясь лошадью, не счелъ за нужное его преслѣдовать.
Слѣдующее забавное происшествіе было мнѣ разсказано нѣсколькими изъ самыхъ почтенныхъ фермеровъ Тарки. Партія боэровъ выѣхала на охоту за львомъ, истребившимъ въ сосѣдствѣ много скота. Они нашли его въ густомъ кустарникѣ, котораго много въ той части колоніи, и выпустили на него стаю алыхъ собакъ, чтобъ выгнать льва на открытое мѣсто. Левъ долго не выходилъ изъ своего логовища и только поражалъ лапою, или по-временамъ отхватывалъ голову или ногу у тѣхъ изъ лающей черни, которые осмѣливались подойдти къ нему слишкомъ-близко; во охотники, стрѣлявшіе въ то же время въ кусты рулями и дробью, наконецъ слегка его ранили; тогда царь звѣрей воспрянулъ въ гнѣвѣ и съ ужаснымъ ревомъ, не обращая вниманія на градъ пуль, бросился на своихъ враговъ, которые смѣшались и обратились въ бѣгство, кто пѣшкомъ, кто верхомъ. Одинъ огромный Голландецъ, не слишкомъ поворотливый, какъ можно видѣть изъ даннаго ему сосѣдями прозванія Hugo Zvaar-van-heupen (Гуго тяжелокормый), не успѣвъ вскочить на лошадь, былъ мигомъ настигнутъ и опрокинутъ львомъ. Гуго палъ — не какъ Лохіель, «спиною къ полю и лицомъ къ врагу», а на-оборотъ; но онъ имѣлъ благоразуміе лежать смирно и не шевелиться. Побѣдоносный левъ обнюхалъ его, поцарапалъ лапою, и потомъ, великодушно обсѣдлавъ своего лежачаго врага, разсѣлся на немъ: товарищи Гуго, собравшись съ духомъ, воротились, и, видя положеніе дѣлъ, считали бѣднаго боэра убитымъ и сговаривались о мѣрахъ въ отмщенію за него. Черезъ краткій промежутокъ времени, однако, левъ, безъ всякаго принужденія, самъ оставилъ свое торжественное сѣдалище, освободилъ задыхавшагося подъ его тяжестью плѣнника и удалился въ горы. Боэры, подойдя къ Гуго, нашли его вытряхивающаго что-то изъ ушей, невредимаго, но пострадавшаго отъ неблагопристойнаго поведенія льва, который поступилъ съ распростертымъ врагомъ такъ же, какъ Гулливеръ съ дворцомъ царя Лилипутовъ, за что его справедливо судили, хотя онъ и залилъ пожаръ. Исторія спасенія Гуго считается въ числѣ самыхъ модныхъ анекдотовъ между боэрами Тарки.
Боеръ Флокъ разсказывалъ мнѣ, что ему два раза удалось спастись чуть не изъ челюстей льва. Въ первый разъ, это случилось на охотѣ, за которую собралось нѣсколько человѣкъ противъ льва, сдѣлавшаго большія опустошенія въ ихъ стадахъ. Левъ, выдержавъ первые выстрѣлы охотниковъ, бросился на нихъ, и они обратились въ бѣгство. Флокъ, который, по ею разсказу, одинъ встрѣтилъ льва лицомъ-къ-лицу, былъ имъ въ-мигъ опрокинутъ, измятъ и до того пострадалъ отъ его когтей, что поправился только послѣ долгаго леченія на теплыхъ водахъ, находящихся близь Слоновой-Рѣки. Онъ говорилъ, что левъ могъ бы легко убить его, потому-что оробѣвшіе товарищи его покинули, но онъ оставилъ, пощупавъ и пошевеливъ только своими лапами.
Въ другой разъ, левъ наскочилъ на него неожиданно изъ-за небольшаго возвышенія, и сваливъ его вмѣстѣ съ лошадью, убилъ ее съ такою же ловкостью, какъ кошка убиваетъ мышь; но Флокъ, будучи отчасти подъ лошадью, отдѣлался только сильнымъ ушибомъ, потому-что побѣдитель, можетъ-быть ужь отобѣдавшій, ушелъ черезъ нѣсколько секундъ, не обращая вниманія на всадника.
Слѣдующее происшествіе можетъ свидѣтельствовать, что левъ удерживается отъ нападенія на человѣка, когда у него подъ рукою другая добыча. Три мясника проѣзжали черезъ Большой-Карроо, и остановились для ночлега у ручейка; двое пошли за дровапи, а третій началъ привязывать и стреноживать лошадей, чтобъ онѣ не разбѣжались. Пока онъ занимался этимъ, вдругъ появилось три льва, и каждый, выбравъ себѣ по лошади, свалилъ по одной изъ тѣхъ двухъ, которыя были привязаны, а третья сорвалась и ускакала, преслѣдуемая третьимъ львомъ. Одинъ изъ первыхъ двухъ львовъ перетащилъ свою добычу въ чащу кустарника, а другой, разлегшись подлѣ своей, сторожилъ человѣка, который, въ-половину растерявшись отъ всего видѣннаго, началъ приходить въ себя и помышлять объ отступленіи. Только-что онъ тронулся съ мѣста, левъ поворчалъ и грозно поднялся, — но опять улегся, когда человѣкъ остановился. Послѣ нѣсколькихъ робкихъ покушеній уйдти, останавливаемый каждый разъ своимъ бдительнымъ противникомъ, мясникъ наконецъ рѣшился дождаться товарищей. Они вскорѣ пришли, и левъ, видя это подкрѣпленіе, оставилъ свою добычу и поспѣшно удалился.
Заключу замѣчанія о львѣ описаніемъ львиной охоты, въ которой я самъ участвовалъ. Я жилъ на фермѣ около Барвіановой-Рѣки, въ сосѣдствѣ которой водятся многочисленныя стада травоядныхъ, а слѣдственно и хищныхъ звѣрей. Въ одну ночь левъ, увлекшій уже изъ крааля нѣсколько барановъ, возвратился и убилъ мою верховую лошадь, въ какихъ-нибудь ста шагахъ отъ дверей моего дома. Зная, что левъ, когда не уноситъ своей добыча, обыкновенно прячется въ ея сосѣдствѣ и дѣлается гораздо-опаснѣе тѣмъ, что имѣетъ привычку возвращаться за новой поживой, я рѣшился истребитъ или выжить его немедленно. Поэтому, тотчасъ же послалъ по всему селенію приглашеніе участвовать въ охотѣ и какъ-можно-скорѣе явиться въ назначенное мѣсто. Черезъ часъ собрались всѣ кто могъ, верхомъ и вооруженные, какъ слѣдуетъ. Насъ подкрѣпили человѣкъ двѣнадцать Готтентотовъ, жившихъ на нашей землѣ въ качествѣ пастуховъ — люди проворные и смѣлые, хотя и непостоянные. Пріятели ваши, торкискіе боэры, въ числѣ которыхъ есть много отличныхъ львиныхъ охотниковъ, были слишкомъ-далеко отъ насъ — ближайшіе миляхъ въ двадцати — слѣдственно, къ ихъ помощи нельзя было прибѣгнуть; почему, чувствуя свою собственную неопытность, мы принуждены были сдѣлать Готтентотовъ распорядителями охоты.
Первымъ дѣломъ было выглядѣть льва: этимъ занялось нѣсколько вѣщихъ Готтентотовъ. Начиная отъ того мѣста, гдѣ была убита лошадь, они шли по львиному слѣду черезъ высокую траву, терновникъ и кустарникъ (по мѣстамъ, гдѣ неопытный глазъ и различилъ бы ничего) съ удивительною легкостію и смышленостью, — по обширной чащи кустовъ, въ разстояніи около мили отъ начала слѣда.
Потомъ надобно было выгнать льва изъ его логовища, чтобъ напасть на него съ большею безопасностью. Для этого служатъ собаки, которыя раздразниваютъ льва до-тѣхъ-поръ, пока онъ и выйдетъ изъ своей засады на открытое мѣсто, въ ожиданіи своихъ противниковъ; тогда охотники идутъ впередъ дружною фалангой и стрѣляютъ одинъ послѣ другаго. Если онъ не упадетъ отъ ихъ выстрѣловъ, но обратится на охотниковъ, то они сходятся тѣснѣе и поворачиваютъ лошадей задомъ ко льву; одни крѣпко держатъ ихъ подъ устцы, а другіе становятся на колѣни, чтобъ вѣрнѣе прицѣлиться въ приближающагося льва, который иногда подходитъ къ самымъ лошадямъ, пріостанавливаясь и присѣдая по временамъ, какъ-будто измѣряя разстояніе и силу своихъ враговъ. Въ эти моменты надобно стрѣлять ему прямо въ лобъ или въ сердце. Если наносимыя ему раны будутъ не смертельны, и онъ прійдетъ въ ярость, или если лошади, испуганныя его ужаснымъ ревомъ, взбѣсятся и сорвутся, то дѣло можетъ кончиться плохо, и въ особенности, если охотники неопытны, несмѣлы и не совершенно-хладнокровны. Пограничные боэры, однако, вообще такъ метко стрѣляютъ, и притомъ такъ хладнокровны и отважны, что рѣдко случается, чтобъ первые ихъ выстрѣлы не положили льва на-повалъ.
Мы, однако, были не такъ учены. Готтентоты, разсказавъ намъ въ подробности всѣ элементарныя правила львиной охоты, отступили отъ нихъ первые. Видя, что немногія незавидныя собаки, бывшія съ нами, производятъ на непріятеля мало впечатлѣнія, они раздѣлились на двѣ или на три кучки, окружили кустарникъ и принялись стрѣлять въ то мѣсто, которое облаивали собаки, но безуспѣшно. Наконецъ, послѣ нѣсколькихъ часовъ, проведенныхъ такимъ образовъ въ обстрѣливаніи кустарника, шотландская кровъ нѣкоторыхъ изъ моихъ земляковъ не выдержала, и трое изъ нихъ объявили свою рѣшимость проникнуть въ самое логовище льва съ тѣмъ, чтобъ трое изъ Готтентотовъ, первостепенные стрѣлки, поддержали ихъ огонь, если непріятель рѣшится дать сраженіе. Въ-слѣдствіе этого, не обращая вниманія на увѣщанія и доказательства болѣе-опытныхъ и благоразумныхъ людей, они подошли на разстояніе пятнадцати или двадцати шаговъ отъ засады звѣря. Онъ лежалъ между корнями большаго кустарника, подлѣ котораго была маленькая площадка открытаго мѣста; при приближеніи, имъ казалось, что они разсмотрѣли его явственно, лежащаго и смотрящаго на нихъ изъ-за листьевъ. Наказавъ Готтентотамъ, чтобъ они ихъ не выдавали и цѣлились хорошенько въ случаѣ, если они промахнутся, шотландскіе бойцы спустили курки и поразили — не льва, какъ оказалось въ-послѣдствіи, а большой красноватый камень, за которымъ дѣйствительно былъ левъ. Неизвѣстно, ранила ли его которая-нибудь изъ пуль, но вдругъ, съ страшнымъ ревомъ, левъ вылетѣлъ изъ-за куста. Трусливые Готтентоты, вмѣсто того, чтобъ дать по немъ залпъ, оробѣли и бросились бѣжать, остави на произволъ судьбы беззащитныхъ Шотландцевъ, которые, съ разряженными ружьями, падали другъ черезъ друга, стараясь избавиться отъ львиныхъ когтей. Въ одно мгновеніе, онъ налетѣлъ на нихъ и ударомъ лапы повалилъ ближайшаго на землю. Зрѣлище было ужасное! Левъ, наложивъ лапу на простертаго передъ нимъ врага, гордо и гнѣвно озирался на дерзкихъ, осмѣлившихся напасть на него, чувствуя свою силу, съ самымъ благороднымъ и величавымъ видомъ: — въ жизнь свою не видалъ я ничего великолѣпнѣе! Въ этотъ ужасающій мигъ, гибель друзей нашихъ казалась неминуемою; мы ожидали видѣть ихъ тотчасъ же растерзанными въ клочки, и хотя остальные охотники были въ какихъ-нибудь пятидесяти шагахъ съ наведенными ружьями и взведенными курками, но стрѣлять было невозможно, потому-что одинъ изъ нашихъ лежалъ подъ ногою льва, а другіе, стараясь добраться до насъ, заслоняли его собою. Все это произошло гораздо-скорѣе, нежели можно было бы разсказать. Къ-счастію, левъ, посмотрѣвъ на насъ пристально нѣсколько секундъ, оказалъ удивительную умѣренность (за которую былъ награжденъ отъ васъ самою черною неблагодарностью): онъ спокойно оборотился и, разбрасывая на обѣ стороны попадавшихся ему на встрѣчу собакъ, какъ мышей, перескочилъ черезъ кустарникъ футовъ въ пятнадцать вышины такъ же легко, какъ вошка черезъ стулъ, и удалился въ горы.
Осмотрѣвъ нашего воскресшаго товарища, который отдѣлался только глубокою царапиной на сливѣ и сильнымъ ушибомъ, мы возобновили погоню съ Готтентотами и собаками; вскорѣ мы настигли льва, и нашли у стараго дерева, подлѣ ручья, въ совершенной готовности къ бою. Собаки лаяли на него, но не смѣли приблизиться, потому-что онъ гнѣвно ворчалъ и грозно размахивалъ хвостомъ. Готтентоты, обойдя сосѣдній холмъ и переправясь черезъ ручей, заняли позицію на вершинѣ утеса, нависшаго надъ оврагомъ, въ которомъ сидѣлъ непріятель; остальные охотники расположились по другую сторону, и такимъ образомъ, поставя льва между двумя огнями, что смутило его вниманіе и предупредило отступленіе, мы начали по немъ пальбу безъ остановокъ и пощады до-тѣхъ-поръ, пока онъ не палъ, покрытый ранами и славой.
Левъ былъ совершенно-взрослый, желтаго цвѣта и около пяти или шести лѣтъ отъ роду. Длина его отъ носа ли конца хвоста была около двѣвадцати футовъ; переднюю ногу, у колѣна, я не могъ обхватить обѣими руками, а шея, грудь и члены, когда съ него сняли шкуру, казались составленными изъ однихъ жилъ и мускуловъ. Голову его, величиною и тяжестью съ бычью, я сварилъ, чтобъ сохранить для себя черепъ, и изъ любопытства отвѣдалъ мяса: оно походило за весьма-бѣлую жесткую говядину, и хотя было безвкусно, но не имѣло въ себѣ ничего непріятнаго.
Сосѣди наши, таркинскіе Немвроды, въ высшей степени осуждали наше нападеніе на льва въ кустарникѣ и удивлялись, что мы всѣ остались цѣлы. Они смѣялись надъ неудачей вашихъ трехъ бойцовъ, и исторія о «Jan Rennie en de Loeuw» доставляетъ имъ и до-сихъ-поръ невинное удовольствіе подшутить надъ Шотландцами, когда тѣ слишкомъ-немилосердо смѣются надъ прочими земледѣльческими познаніями и допотопными плугами боеровъ.
Я полагаю, что читатель достаточно слышалъ о львѣ, чтобъ судить о характерѣ его, какъ сосѣда или знакомца.