Заметки болельщика (Ильф и Петров)
| Заметки болельщика |
| Опубл.: 1933. Источник: Илья Ильф, Евгений Петров. Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска / сост., комментарии и дополнения (с. 430-475) М. Долинского. — М.: Книжная палата, 1989. — С. 264-265. • Единственная прижизненная публикация: Красная газета. 1933. 20 июля. |
Вот и опять нельзя было достать билет. Опять надо было с удивительными интонациями в голосе вымаливать себе место на трибуне («ну хоть на круглой»), канючить, ныть, в чем-то клясться, уверять даже, что посещение футбольных состязаний строжайше предписано врачом (новые идеи в медицине).
Эти прискорбные факты, конечно, сигнализируют о том, что стадион тесен. Впрочем, тут сигнализируй не сигнализируй, ничего, кажется, не поможет. Построишь стадион на 120 000 человек, захочет придти полмиллиона, построишь на полмиллиона — пришлют свои заявки 6 миллионов организованных зрителей и биллиончик неорганизованных.
А ведь еще в 1910 году на международный футбольный матч приходило только человек 300. Но даже из них сидело не больше двадцати. Не хватало места.
Так что историю футбола можно начать торжественной фразой:
«Стадиона никогда не хватало и не будет хватать».
В силу этого в день матча с турками[1] тысячи несчастных скитались под стенами «Динамо». С жалкими улыбками прислушивались они к разнообразным крикам, доносившимся с поля.
О, игра была очень интересна.
Интерес этот подогревался еще радиосообщением о том, что к окончанию матча будет подано 180 вагонов трамвая.
И пока благородные, чистые душой болельщики рукоплескали турецкому центрфорварду Вахобу, дославшему в московские ворота точный и мертвый мяч, пока они окали языками и комментировали это событие на все лады, мерзкие пижоны (бывают такие чудаки на стадионах) беззвучно шевелили губами, деля число зрителей на число трамваев, умножая число мест в одном трамвае на число самих вагонов и вообще самым пошлым образом предаваясь панической ерунде.
От их помраченных заботою взоров скрылось множество деталей, придающих очарование игре. Они не заметили, что в повадках Вахоба виден был всеобщий любимец и баловень. Иногда, недовольный действиями коллеги по нападению, [он] разводил руками, что во всем футбольном мире позволяют себе только избранные игроки.
Турки целовали Вахоба, когда он дал мяч в самый уголок ворот Москвы. И он направился на середину поля развинченной походочкой с легкой, деланной хромотой, что тоже разрешают себе лишь знаменитые футболисты.
Мяч прилипал к его бутсам. Его держали, ему не давали играть. Но если уж Вахоб получал мяч, то вводил его в ворота с такой точностью, как великий хирург вводит свой целительный нож в брюхо больного. Защищаться бесполезно.
По игре он напоминал молодого Злочевского. Тот, кто жил в Одессе, помнит молодого Злочевского. Игра развивалась с перевесом Москвы, и несколько успокоенные болельщики начали лицемерить. Теперь они говорили, что ничего на свете так не желают, как выигрыша турок. А в душе делалось черт знает что, свирепствовал какой-то физкульт-шовинизм, если это выражение подходит. Хотелось им того, что бывает только во сне. Счет 50:0 в пользу Москвы.
Куда только не заводят болельщика его больные грезы.
В прошедшей игре поистине запечатлен был оптимизм московской команды. Заслуживает величайшего уважения ее непоколебимое упорство, ее желание победить.
И это чувство было таким сильным, что захватило даже бездушных пижонов. Они внезапно забыли про любимые свои транспортные средства (трамвай, автобус и др.) и, холодея от счастья, смотрели на чудеса зеленого поля.
Примечания править
- ↑ Матч Москва — Турция состоялся 18 июля и закончился победой Москвы — 7:2. Вечером турки взяли реванш в борьбе — 7:0.