О, нестерпимо-бо́льные места,
Где женщины, утерянные мною,
Навек во всем: в дрожании листа,
В порыве травном к солнечному зною,
В брусничных и осиновых лесах,
Во всхлипах мха — их жалобные плачи…
Как скорбно там скрипенье колеса!
Как трогательно блеянье телячье!
На севере и рощи, и луга,
И лады душ, и пьяненькие сельца —
Однообразны только для пришельца:
Для северян несхожесть их легка.
Когда-нибудь я встречу — это так! —
В таком лесу унылую старуху,
И к моему она приблизит уху
Лукавый рот. Потом за четвертак
Раcскажет мне пророчная шарманка
О их судьбе, всех жертв моих. Потом
Я лес приму, как свой последний дом…
Ты — смерть моя, случайная цыганка!
