Викитека

Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Октябрь/13

< Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского | Октябрь
← День двенадцатыйЖития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского — 13 октябряДень четырнадцатый →
Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского (репринт). — Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 2004. — Т. II. Месяц октябрь. — С. 312—330.

[312]
День тринадцатый
Страдание
святых мучеников
Карпа, Папилы, Агафодора и Агафоники

‎Весьма полезно бывает вспоминать о тех, кои страдали за Христа, ибо самое воспоминание об их мучениях может возбудить в нашей душе любовь к Богу и дать нашему стремлению к добродетели как бы некоторые крылья, — дабы мы, ради будущего воздаяния, мысленно претерпели те самые страдания, которые мученики понесли плотию. К сонму страстотерпцев, подъявших в сей жизни мученические подвиги, принадлежат Карп и Папила — великие столпы и основания Церкви[1]. [313]Оба они родились в славном городе Пергаме[2] от благочестивых родителей и своею добродетельною жизнию обнаружили добродетель родивших их: ибо святая ветвь растет от святаго корня, добрый плод указывает на доброе дерево и чистый поток доставляет славу источнику. Оба они довольствовались в пище и питии только самым необходимым, отвергая все, что служит к разнообразию и излишеству; да и необходимого они употребляли столь мало, что отличались от Ангелов только плотию, так что по своему великому воздержанию казались почти бесплотными. Когда они достигли чрез такую жизнь совершенства в добродетели, то были найдены достойными того, чтобы им было вручено церковное управление: Карп был поставлен епископом и проповедовал слово Божие жителям Фиатиры[3], Папила же, которого Карп почтил степенью диакона, обнаруживал ревность, согласно своему званию, в подобных же трудах.

Слава о святых Карпе и Папиле распространилась по всем окрестным странам, — как и вообще добродетель обыкновенно не может укрыться, но всегда делается явной. Посему к сим святым мужам стало стекаться великое [314]множество народа, который, слушая с усердием их учение, обращался в христианство. Ненавистник всякого добра диавол[4], видя сие, не мог оставаться спокойным; найдя усердных служителей своей злобы, он внушил им сделать на святых донос нечестивому царю Декию[5]. И вот на Карпа и Папилу было донесено, что они не только не поклоняются богам, напротив — проклинают их и следуют христианскому учению. Декий, услышав о сем, сильно разгневался и послал в Азию советника своего Валерия, — ревностного язычника и жестокого человека; при этом царь сообщил ему все, что знал о святых и дал полную власть над ними. Валерий, получив приказ, поспешно отправился в путь и, прибыв на место, где жили святые, захотел принести жертвы богам своим. От него тотчас же вышло повеление во все пределы Фиатирской страны, чтобы все жители ее немедленно собрались на место жертвоприношения для поклонения богам. Так, нечестивый не только сам был ревностным почитателем языческих богов, но и других хотел склонить к тому же. Когда все собрались на место жертвоприношения, то между ними не оказалось двух христиан, Карпа и Папилы, ибо они на ином месте приносили Истинному Богу истинную жертву, то есть молитву. Не найдя их среди собравшихся, мучитель повелел искать их; когда затем они были найдены и приведены к нему, то он с гордостию спросил их:

— Почему вы не явились вместе с другими для принесения жертвы богам? — и потом прибавил: — Поспешите пред моими глазами исправить ваш проступок, чтобы ненависть оклеветавших вас обратилась на их собственную голову, а ваша слава чрез то умножилась более прежнего.

Святые же, не боясь страха и не ища человеческой славы, мужественно отвечали на сие:

— Не до́лжно нам, о судия, прогневлять нашего Бога и быть неблагодарными за Его к нам благодеяния! Ибо самые скоты были бы обличителями нашей неблагодарности, — ведь и они знают своего хозяина; мы же оказались бы не знающими нашего Создателя, если бы почтили ложных богов, оставив Истинного Господа нашего.

[315]Когда они так говорили, Бог подтвердил слова их следующим знамением: внезапно произошло сильное землетрясение, и все идолы были низвергнуты и рассыпались в прах. Но злоба Валерия была сильна и непреклонна: вместо того, чтобы подивиться неизреченной силе Божией и посмеяться крайнему ничтожеству ложных богов, он оказался лишь еще более безумным и несмысленным. Пристыженный благородством и кротостию тех мужей, он удержался от причинения им тогда же самых тяжких мук и повелел возложить на шеи их железные цепи и водить их нагими по городу. Так доблестные подвижники, достойные высокой чести, были водимы по улицам с бесчестием, достойные неисчислимых похвал были осмеиваемы и подвергались поруганиям. Судия же, думая, что, наказанные таким бесчестием, они изменят теперь твердости своего исповедания, замыслил привлечь их на свою сторону льстивыми речами и начал говорить:

— Если бы я не считал вас благоразумными, то никогда не стал бы подавать вам доброго совета, а склонил бы вас к нашей вере мучениями, против вашей воли. Но так как ваше благоразумие и благонравие указывают на ваше, свойственное великим людям, уменье здраво судить о деле, то я вознамерился быть для вас добрым советником. Не безызвестно, я думаю, вам, что слава и честь воздаются бессмертным богам с древних времен, и это остается так до сего времени не только у нас, знающих греческий и римский языки[6], но и у варваров; ибо чрез такое усердие к богам города управляются добрыми законами, одерживаются победы над врагами и укрепляется мир. Почему же цари и князья Римские достигли такой славы, что ниспровергли города и народы и подчинили своей власти всех врагов? — Не потому ли, что почитали богов и поклонялись им? — Почтите же их и вы. И если, через слова невежественных людей, вы прельстились неразумной и только недавно появившейся христианской верой, то образумьтесь ныне и возвратитесь к тому, что лучше. Тогда и боги помилуют вас, и вы насладитесь многими благами, имеющимися у нас; от царя же ожидают вас великие милости. Но если вы останетесь при [316]прежнем упорстве, то и блага эти утратите и нас заставите поступить с вами с крайнею жестокостию.

Когда святые услышали сие, то возвели очи свои к Небу, сотворили крестное знамение и отвечали Валерию:

— Ты надеешься тотчас же обратить нас к своему злочестию, как каких-либо невежд, но знай, что не малодушные и не малоумные пред тобой. Мы не считаем вашу веру почтенною за то только, что она вера древняя, ибо не все то непременно честно, что древне: ведь и злоба древняя, однако еще не достойна за свою древность почтения. Не о том следует рассуждать, древняя ли ваша вера, но о том, до́лжно ли ее принимать. Мы решили уклониться от нее и насколько возможно исторгнуть ее из своей среды, как такую, которая уготовляет страшный гееннский огонь любящим ее. Если хочешь познать Истину, размысли, и ты найдешь, что ваши боги суть не что иное, как только дело рук человеческих: они немы и глухи и не могут принести никакой пользы не только другим, но даже и самим себе. Истинный Бог неизобразим по Своему существу, непостижим для нашего разума, неизмерим по времени, ибо не имеет начала Своего бытия; Он вызвал к бытию все видимое и постижимое для нашего разума; Он создал человека, ввел его в рай и дал ему заповедь, чтобы человек навыкнул быть послушным Создателю. По зависти диавола, человек впал в преслушание и сделался повинным смерти. Но диавол не удовольствовался таким падением человека и поспешил отклонить от Бога и потомство его, дабы люди умирали не только телесно, но и духовно: так люди, оставив Бога и отвратив свои очи от света правды, впали во тьму идолослужения. Посему милосердый и многомилостивый Создатель, чтобы избавить человека от власти диавола, сошел на землю, продолжая пребывать в то же время в лоне Отчем, и был подобным нам, кроме греха; будучи пригвожден ко кресту, Он умер для избавления нас от греховного падения. Победив смертию Своею врага нашего диавола, Он восшел на Небеса и нас призывает туда же, сделав удобным для нас восхождение к Нему. — Ты, о судия, можешь ли сказать что-либо подобное о твоих богах? И не стыдно ли тебе называть их богами? — Богатствами же вашими и почестями у царя, — чем вы так дорожите, — мы пренебрегаем, ибо ожидаем себе награды от Бога, за Коего мы твердо решились пострадать и умереть.

[317] [319]Слушая сии слова, Валерий сильно разгневался. Он сбросил с себя лицемерную кротость и, не скрывая более своей жестокости, прежде всего, отдал имение святых на разграбление клеветникам, самих же их, привязав к коням, повелел гнать в Сардис[7]. И гнали коней, с привязанными к ним святыми, весьма быстро и без отдыха, чтобы в один день достигнуть из Фиатиры в Сардис[8]. Тяжел был путь тот для доблестных страдальцев, ибо, не поспевая бежать наравне с конями, они были влекомы насильно и, ударяясь о землю, терпели много страданий. Следовал за ними и раб святых мучеников, блаженный Агафодор, сострадая и соболезнуя своим господам. Достигнув Сардиса, они не стали отдыхать после тяжелого пути, но провели большую часть той ночи в молитвах и Божественном пении. Когда же они немного уснули, Ангелы Божии утешали их в видении и укрепляли к терпению в мучениях. Пробудившись от сна, они поведали друг другу виденное и весьма радовались, благодаря Бога за утешение в печали и за обещание помощи в мучениях, и пламенно желали пострадать за Христа.

Валерий прибыл в Сардис в надежде, что страдальцев, после мучений, которые они претерпели в пути, будет легче склонить к безбожию: беззаконный не знал, что святые еще более укрепились на подвиг благодатию Божиею, явленною им в видении. Когда же Валерий увидел, что лица их светлее прежнего, что духом они крепки и сердцем безбоязненны, потерял надежду победить их посредством мучений и снова обратился к лукавству, желая прельстить и уловить крепкую во Христе веру святых мягкими словами и разного рода ласкательством. И казалось, что лисица борется со львами, ибо обольщения его не приводили ни к чему и не могли одолеть тех, кого укрепляла помощь Всевышнего. Когда же Валерий увидел, что не достигнет ничего, задумал поступить с ними иначе: Карпа и Папилу, мужей твердых и избранных, отдал под стражу; славного же Агафодора, слугу мучеников, который и сам был совершен[320]ным мучеником и, по любви к ним, оказался другом их и соучастником их мучений, — сего Агафодора, растянув на земле, приказал беспощадно бить воловьими жилами. И состязались между собою судия и мученик: судия хотел победить мученика множеством причиняемых ран, мученик же с такою радостию принимал раны, что, казалось, опасался, как бы не утомились бьющие и не прекратили рано мучений. Во время столь жестоких и продолжительных побоев из мученика, как бы из некоторого источника, истекали потоки крови, отпадала плоть, обнаруживались внутренности, отпадали от суставов члены, и поистине, великое страдание должен был претерпевать доблестный муж. Но он переносил мучения с такою твердостию, что, казалось, вовсе не чувствовал боли; в молчании претерпевал он тяжкие раны, и мысль, что он страдает за Христа, была для него достаточным утешением среди жестоких страданий. Когда устал Валерий, устали и бьющие, — у Агафодора же мучения только увеличивали радость. Христос, взирая с Небес на его подвиг и уготовляя награду, при виде доблестного терпения раба Своего, призвал его к Себе, чтобы он нашел покой после стольких трудов. Он тотчас предал дух в руки Господа своего, оставив свое мертвое тело мучителям. По повелению Валерия, оно было оставлено без погребения — в пищу зверям и птицам; но, с наступлением ночи, некоторые из верующих, взяв тело святаго мученика, предали его тайно погребению.

После сего Валерий, призвав святых мучеников, Карпа и Папилу, сказал им:

— Безумный ваш слуга принял достойную за дела свои смерть, потому что не захотел принести жертвы бессмертным богам. Почему же вы, будучи мудрыми, не изберете себе того, что для вас полезно, но хотите быть подобными человеку поистине несчастному, который безумно предпочел жизни и радости мучительную смерть?

Слыша сие, святые обличили Валерия и назвали его безумцем; воздав хвалу святому Агафодору за мужество, с каким он встретил смерть, они сказали, что желают и себе такой же смерти за Христа.

Тогда мучитель, воспылав яростию, снова повелел привязать Карпа и Папилу к коням и быстро гнать впереди его из Сардес в Пергам. И снова святые были гонимы и влачимы на [321]пути, претерпевали великие мучения и страдания, и каждый из них говорил вместе с Давидом: за словеса̀ ᲂу҆сте́нъ твои́хъ а҆́зъ сохрани́хъ пꙋти̑ же́стоки[9]. Ночью к их страданиям от ран присоединялись тесные оковы и суровое заключение в темнице. Святые же, после тяжкого пути, оставались в бодрствовании, вознося к Богу молитвы в течение всей ночи. И Господь снова благоволил посетить их: явился им Ангел Господень, исцелил от ран и исполнил их сердца Божественной радостию, укрепляя их на больший подвиг. Когда наступило утро, мучитель думал, что святые совсем не могут ступить после вчерашнего пути, и велел привести их к нему, чтобы посмотреть на их страдания. И увидев, что они здоровы и крепки, что ноги их невредимы и лица светлы и веселы, приписал сие силе их волшебства, и посему еще более увеличил их страдания. Обложив тела святых тяжкими железными оковами, он погнал их в еще более далекий путь. Во время пути он на одном месте принес жертву идолам и сел на судилище. Призвав Карпа, он начал дружески говорить ему, как бы действительно сожалея его:

— Вот, боги, из сострадания к твоей старости, помогли тебе пройти без труда такой путь. Зачем же ты оказываешься неблагодарным к своим благодетелям, подвергая поруганию их честь? Послушай моего доброго совета, и пойдем к богам вместе со мною, ибо я почитаю старость твою, сожалею о тебе и плачу о бедствии твоем — не как о чужом, но поистине как о своем. Но что делать? Ты знаешь, что сильно оскорбил меня, и я не могу уже более терпеть: и когда ты ныне не послушаешь моего доброго совета, то я не потерплю твоей непокорности, если не ради своего бесчестия, то ради богов.

Святый Карп отвечал на сие:

— Совета твоего, который от света ведет во тьму и от жизни к смерти, никто не может назвать добрым, но назовет обольщением и сетью. Если ты почитаешь старость мою, то почему же не веришь мне, когда я отечески подаю тебе совет? Ибо я более сожалею о твоей погибели, чем ты о моих страданиях, и весьма печалюсь о твоем бедствии, — что ты возложил надежду на суету[10] и почитаешь таких богов, которые [322]не избавят тебя от вечных мучений: ведь они бездушны, созданы человеческой рукой и не могут на самом деле называться богами, будучи суетными и ни на что не годными идолами.

Валерий не мог далее сносить бесчестия своих богов и повелел палачам взять святаго Карпа и, привязав его, жестоко бить терновыми розгами. Когда били святаго, все тело его было изранено, и части плоти, отпадая под ударами, летели на землю. Но этого было еще мало мучителю, — он призвал других палачей. Одни из них опаляли ребра Карпа свечами, другие посыпали раны его солью, так что земля орошалась кровию святаго; жилы разрывались и причиняли ему весьма тяжкое страдание; мученик же, чем более увеличивалось его мучение, тем сильнее укреплялся в любви к Богу и терпении. Стоя связанный, он улыбнулся среди мучений, и князь спросил его:

— Почему ты, Карп, засмеялся?

Он же сказал:

— Я видел предназначенную мне благодать Христа моего и потому возрадовался.

Ибо святый видел в сие время Небеса отверстыми, Господа сидящим на Престоле, и Херувимов и Серафимов вокруг Него.

Так утешил Господь Своего раба среди мучений, и превозмогла благодать Божия все страдания, так что святый забыл о своих болезненных ранах и о тяжких мучениях, которые доблестно претерпевал. Он был мучен до тех пор, пока не устали мучители и, заключенный после мучений в темницу, благодарил Бога, сподобившего его пострадать за Него.

Потом, вызвав на суд святаго Папилу, Валерий начал спрашивать, — как бы впервые видел его:

— Какого ты рода и отечества и каков род твоих занятий?

— Ты уже знаешь о мне, — отвечал святый, — что я родился от благородных родителей в городе Пергаме, владею искусством врачевания, — не того, что зависит от трав, растущих на земле, но того, которое подается свыше от Бога; сие врачевание не только пользует тело, но исцеляет и душевные болезни.

[323]Тогда судья сказал:

— Искусного врачевания не может быть, помимо изучения того, что написано Галином[11] и Гиппократом[12], которым искусство врачевания дано от богов.

Папила отвечал:

— Галин, Гиппократ и ученики их только тогда могут вылечить больного, если мой Христос, по неизреченному милосердию, соблаговолит подать ему Свое врачевство. Иначе оказывается напрасным их искусство и бесполезной их опытность во врачебном деле; а те, кого ты называешь богами, как могут позаботиться о чьем-либо здоровье, если сами себе не могут ни в чем помочь! И если хочешь узнать истину, испытай на деле: вот, ты видишь, что сидящий возле тебя слеп на один глаз: пусть же твои боги подадут ему прозрение, и я после того ничего не скажу.

— Может ли кто быть таков, чтобы исцелить его? — сказал на это Валерий.

— Не только сие, — отвечал святый, — но и всякие другие неизлечимые болезни исцелит тот, кто призовет Христа, Целителя всех болезней.

— Так пусть же мы увидим ныне то, что ты говоришь, — сказал Валерий, — исцели его пред нами, — если ты в силах, — так, чтобы он прозрел.

— Я не хочу тотчас же делать сего, — отвечал Папила, — чтобы ты не стал приписывать чуда своим бесам; но пусть сначала ваши врачи призовут которого-либо из своих богов, потом и я покажу могущество моего Христа.

Тогда Валерий созвал своих жрецов и повелел им призвать богов, чтобы они исцелили его слепого советника. Они взывали к суетным богам своим, призывая каждый из них своего бога: тот — Аполлона, другой — Асклипия, один — Зевса, другой — Гермеса. И было достойное смеха дело: весь день [324]молились тем, которые не могут оказать никакой помощи, взывали к глухим, приносили жертвы бездушным и, будучи сами ослеплены душой, оказались не в силах просветить одного телесного ока.

Что же делает Христов раб? — Он возвел к Небесам очи телесные и душевные, и призвал милосердого Господа; потом прикоснулся своею рукою к слепому оку, сотворил над ним крестное знамение, и больной тотчас прозрел. При сем он не только прозрел телесным оком, но просветился и душевными очами: ибо Божественный свет коснулся его сердца, и он, как бы пробудившись от сна, познал немощность суетных богов и уразумел силу Единого Бога, Иисуса Христа, Света истинного, просвещающего всякого человека грядущего в мир[13], и уверовал в Него. Не только тот человек, но множество и других людей пришли, чрез сие чудо, к познанию правды; ибо кого сие преславное чудо не привело к удивлению и вере? — и всякий, видя и слыша сие, говорил: «Поистине велика сила Христа, и Он есть Истинный Бог!» Но хотя и все славили Истинного Бога, однако беззаконный Валерий не захотел познать Его и воспылал еще большим гневом на святаго Папилу; вместо благодарности за такое благодеяние, он велел привязать его к дереву и бить нещадно.

Во время этих побоев, святый Папила скорбел не о том, что его бьют, но о том, что не принимает еще более тяжких мучений. Напротив того, Валерий, видя, что мужество мученика побеждает мучения, приходил все в большее и большее раздражение и страдание присоединял к страданиям: он опалял бока Папилы огнем и велел бросать в него камнями. Но мученик и огонь переносил терпеливо, а камни падали на иное место, как бы почитая тело мученика, страждущее за Христа; не причиняя святому никакого вреда, камни поражали более бросающих.

Когда же Валерий утомился и не знал, какое еще причинить святым мучение, то решил несколько помедлить, думая, что, если отпустить на время святых, то раны их разболятся и, увеличивая страдания, сделают их более слабыми для предстоящего испытания. Но мученики, имевшие своим врачом Христа, ради Которого добровольно принимали раны, были исцелены не [325]только от страдания, но и от ран и язв, так что не видно было и следа их ран, что весьма раздражало безумного мучителя: чем более облегчались их страдания, тем более мучилось сердце Валерия и пылало яростию, как огонь.

По прошествии немногого времени, мучитель снова сел на судилище, дыша жестокостию и взирая яростным оком. Святые же мученики предстали пред ним со светлым взором и веселым лицом, как бы позванные на пир. Беззаконный хотел устрашить их самою своею яростию; но от безбоязненного сердца и из дерзновенных уст их он услышал такие слова:

— Зачем, о мучитель, ты утруждаешь себя и своих слуг, часто приводя нас и отводя, мучая и не объявляя над нами последнего приговора? Надеешься ли ты отвратить нас от Христа и от истины? — Но скорее увидишь нас мертвыми, чем мы подчинимся твоему безбожному повелению.

После сего, по повелению мучителя, были рассыпаны по земле черепки и железные гвозди; на них положили ниц обнаженных мучеников, и начали их влачить, нанося при сем жестокие удары. Но и среди этих мучений Господь не оставил Своих рабов. Он поспешил к ним с Своею помощию «вдыха́ѧй въ лицѐ и҆́хъ, и҆ ѿе́млѧй ѿ ѡ҆скорбле́нїѧ и҆̀хъ»[14]: — внезапно эти черепки и железные гвозди исчезли бесследно, святые же остались невредимыми. Сие возбудило в судье еще больший гнев, и он повелел резать бока их бритвами; но святые, славя Бога, доблестно терпели все сие.

После сего он собрал лютых зверей и устроил зрелище: были приведены мученики, и на них была выпущена медведица. Все думали, что она тотчас умертвит и растерзает тела их, но та не обнаружила никакой кровожадности и, как бы почитая святых, легла у ног их и обнимала их. После того был выпущен лев, который не только оказался кротким, как и медведица, но Божия сила обнаружилась в нем еще более чудесным образом, — ибо, рыкая, он провещал человеческим голосом, порицая гонителей и такое их упорство в жестокости. Они же заткнули уши, считая все сие за колдовство, а святых мучеников судья повелел бросить в ров, наполненный известью. Но напрасно трудился безумный, противясь [326]Богу, Который всюду хранил Своих рабов невредимыми, ибо, пробыв в этой извести три дня, они вышли здоровыми и невредимыми.

Чем более Валерий убеждался, что не может преодолеть святых, тем более пылал на них гневом; обув их в железные сапоги, наполненные острыми гвоздями, он заставил бегать в них; но и этим он не мог победить непобедимых воинов Христовых. Разжегши затем сильно печь, он бросил в нее святых, — вместе с ними вошла в пламя и блаженная Агафоника, сестра святаго Папилы, пожелав быть участницей в тех же подвигах и умереть за Христа. Но огненная печь не только не опалила их, но, силою Христовою, обратилась в прохладное место, ибо сошел великий дождь, погасил огонь и остудил печь. Когда святые вышли из печи невредимыми, то снова были заключены в темницу, в которой пели Богу, как в церкви. Мучитель, не зная, что еще сделать, стыдясь, что его победили, произнес окончательный приговор над мучениками, — приказав головы их усечь мечом. Святые, когда их вели вместе с Агафоникой на место казни, радовались, и, возводя очи свои и руки к Небу, молились не только о себе, но и за убивающих их, и таким образом окончили подвиг свой, будучи усечены мечом. Святые тела их были бесчестно выброшены и не были охраняемы; верующие, взяв их тайно, предали честному погребению, славя Господа нашего Иисуса Христа, Емуже со Отцем и Святым Духом честь и поклонение во веки. Аминь[15].

Конда́къ ст҃ы́хъ, гла́съ в҃:

Ꙗ҆́кѡ сокро́вище многоцѣ́нное влⷣка, и҆ и҆сто́чникъ и҆сточа́ющъ то́ки и҆сцѣле́нїй, сꙋ́щымъ на землѝ подадѐ мо́щи ва́шѧ, недꙋ́ги ᲂу҆́бѡ ѿе́млющыѧ страсте́й разли̑чныѧ, бл҃года́ть же даю́щыѧ дꙋша́мъ непреста́ннѡ. тѣ́мже согла́снѡ любо́вїю ва́ше, мч҃нцы бж҃е́ственнїи, соверша́емъ торжество̀.

[327]
Память святаго мученика
Флорентия

‎Святый мученик Флорентий родом был из города Солуня. Будучи христианином и ревнителем истинного благочестия[16], он порицал и обличал веру в ложных языческих богов и проклинал служение им. В то же время, наставляя всех истинной вере Христовой, он утверждал в ней христиан и убеждал их исполнять заповеди Божии. За сие Флорентий взят был на суд к начальнику страны той, но на допросе открыто исповедал веру в Господа Бога нашего Иисуса Христа, а языческих богов называл деревом, камнями, золотом, серебром, медью и железом, бездушными и бесчувственными идолами. Этим он привел в ярость правителя той страны и был осужден им на мучения. Его подвергли жестокому биению, строгали острыми орудиями его тело, после чего он был брошен на возжженный под ним большой огненный костер, в котором он с радостию, молясь и благодаря Бога, скончался[17].

Память преподобного
Никиты Исповедника[18]

‎Святый Никита родился в Пафлагонии[19] от благочестивых родителей. Он был дальним родственником императрицы Феодоры, жены императора Феофила иконоборца. После обучения, [328]17 лет от роду, Никита пришел в Константинополь. В то время императорский престол занимала супруга умершего императора Льва IV Ирина, за малолетством своего сына Константина[20]. Принятый на царскую службу, Никита в скором времени возвысился, возведен был в патрицианское достоинство и сделан смотрителем над всем царским дворцом, а потом поставлен начальником войск в Сицилии[21]. Достигнув высокого положения, Никита сознал всю тщету и суетность мирских званий и благ и возымел благочестивое желание принять иноческий постриг. Но император Никифор и сын его Ставракий[22], ценя заслуги Никиты государству, не хотели отставить его от занимаемой им должности и отпустить его в монастырь. Когда же после них вступил на царство Михаил Рангав[23], Никита выпросил у него дозволение оставить свою службу и постричься в монашество[24]. Однако ему не позволено было, при этом, удалиться из столицы, но император велел дать ему помещение в Золотых воротах в так называемой Хрисоникии[25], где он должен был находиться постоянно. В сей обители святый Никита оставался безвыходно до царствования императора-иконоборца Льва Армянина[26]. Когда же святый Никита увидел поругания, каким подвергались святые иконы от сего беззаконного царя, то оставил Константинополь и вступил в число низшей братии одного подгородного монастыря и там проводил время в посте и трудах. Между тем иконоборцы, проведав, что у него есть икона Спасителя, которую он приобрел из Рима, донесли о том императору. К Никите посланы были чиновники, которые с угрозами вынуждали его выдать сию икону. Но так как святый Никита решительно [329]отказался выдать ее, то посланные разыскали одного инока, который указал, где находится та святая икона. Тогда они вошли в церковь и, взяв святую икону, всячески надругались над ней. Кощунство сие привело святаго Никиту в великую скорбь. Не довольствуясь тем, царские посланцы, уходя из обители, запретили ему выходить оттуда под каким бы то ни было предлогом. Впоследствии, когда на царский престол вступил другой иконоборческий государь — Феофил[27], к преподобному послан был один царедворец, по имени Феодосий, который, при всех собравшихся, под угрозой изгнания требовал от него признания иконоборческого патриарха Антония[28] и отвержения иконопочитания. Но святый на это сказал:

— Не перестану никогда поклоняться иконе Христа и Бога моего, а Антония назову не патриархом, но прелюбодеем и преступником… Ты же делай, что хочешь.

За сей мужественный подвиг веры святый Никита был тотчас же изгнан из обители. Воздав благодарение Богу и взяв с собою троих из братии, он отправился в другую обитель, где провел Великий Пост и время до Пятидесятницы, а затем оставил и сию обитель. После многих скитаний и невзгод он поселился, наконец, в одном приморском монастыре, где и окончил свою жизнь на 76-м году от рождения[29]. Как при жизни, так и по смерти он совершил много чудес.

Память святаго мученика
Вениамина диакона

‎Святый диакон Вениамин жил в царствование Персидского царя Издигерда[30]. Обратив в христианство многих персов-язычников, он был оклеветан, схвачен, подвергнут жестоким биениям и посажен в темницу, в которой провел [330]два года. Один грек, посланный к Персидскому двору, узнав о постигшей Вениамина участи, просил царя отпустить его. Царь согласился исполнить эту просьбу, если Вениамин даст обещание не обращать персов в христианство. Проситель от лица Вениамина дал это обещание. Но Вениамин, услыхав о том, сказал:

— Невозможно мне преложить тот свет, который я воспринял в купели Крещения. О, сколь великих мук достоин тот, кто скрыл данный ему талант, или тот, кто умышленно скрывает евангельское учение!

Не перенося сих слов, царь приказал заострить двадцать спиц и вонзить их святому Вениамину под ногти рук и ног. После сего, видя, что святый вменяет себе сии страдания как бы в некую радость, царь подверг его еще большим и нестерпимым мучениям, и, наконец, велел пронзить его толстым суковатым колом, после чего сей доблестный подвижник предал дух Богу[31].

  1. ↑ В наименовании святых мучеников столпами и основаниями Церкви выражается та мысль, что они много послужили к утверждению Христовой Церкви — и примером своей доблестной жизни и благодатию Божией, которая подается чрез них верующим. В Священном Писании краеугольным камнем и основанием Церкви называется Совершитель нашего спасения, Господь Иисус Христос (Псал. 117, 22; Исаии 28, 16; Матф. 21, 42; 1 Петр. 2, 4; 1 Коринф. 3, 11 и др.). Мученики Христовы, равно как Пророки и Апостолы, могут быть названы основаниями Церкви только в условном смысле, — как сами утверждающиеся на Христе. Это — как бы первый ряд камней в здании Церкви Христовой, положенный на великом и вечном основании ее — Христе. Следующие ряды камней в этом здании — мы, верующие во Христа, о котором Апостол пишет: «назда́ни бы́вше на ѡ҆снова́нїи а҆пⷭ҇тѡлъ и҆ прⷪ҇рѡ́къ, сꙋ́щꙋ краеꙋго́льнꙋ самомꙋ̀ і҆и҃сꙋ хрⷭ҇тꙋ̀» (Ефес., гл. 2, ст. 20).
  2. ↑ Пергам — город в великой Мизии (в северо-западной части Малой Азии), был столицею Пергамского царства. В древности он славился богатством, роскошью и обширной библиотекой, также изобретением, или, вернее усовершенствованием обработки пергамента (что заменяло теперешнюю писчую бумагу). Впоследствии этот город был присоединен к Римской империи. О нем упоминается в Апокалипсисе (гл. 2, ст. 12). В Постановлениях апостольских (7, 46) упоминается о первом епископе Пергамском Гае, рукоположенном ап. Иоанном. Это — тот Гай, к которому ап. Иоанн написал свое 3-е соборное послание.
  3. ↑ Фиатира — город в Лидии, на границе с Мизией, на юго-востоке от Пергама; первоначально входил в состав Сирийской монархии, потом подпал под власть Римлян. Христианство стало здесь распространяться еще в век Апостолов. О Фиатире упоминается в кн. Деян., гл. 16, ст. 14; Апок., гл. 1, ст. 11; гл. 2, ст. 18, 24.
  4. ↑ Срав.: Еванг. от Иоанна, гл. 8, ст. 44.
  5. ↑ Декий царствовал с 249 по 252 г. по Р. Хр.
  6. ↑ Т. е. людей образованных. Греки и римляне считали всех прочих людей, не принадлежавших к ним по рождению и не знавших их языков, людьми грубыми и необразованными и называли их варварами.
  7. ↑ Сардис, или Сарды, — город в Лидии (в западной части Малой Азии), на юг от Пергама и Фиатиры, — был столицею Лидийского царства и славился своим богатством. Во времена Апостолов здесь было много христиан. О Сардийской церкви упоминается в Апокал., — гл. 1, ст. 11; гл. 3, ст. 1—4.
  8. ↑ Расстояние между тем и другим городом было около 33 миль.
  9. ↑ Псалом 16, ст. 4.
  10. ↑ Т. е. — на суетных и ложных богов, которые в действительности не суть боги.
  11. ↑ Галин, иначе Гален, — знаменитый ученый врач. Он родился в 131 г. по Р. Хр. в Пергаме; много учился, много путешествовал; был придворным врачом при современных ему римских императорах, умер в самом начале III века. Он имел громадное влияние на врачей всего мира, и авторитет его был непоколебим в глазах их вплоть до XVI века.
  12. ↑ Гиппократ — другой знаменитый греческий врач с острова Коса, живший много ранее Галена (460 по 356 г. до Р. Хр.). От него осталось несколько сочинений, на которых воспитывался и Гален.
  13. ↑ Еванг. от Иоанна, гл. 1, ст. 9.
  14. ↑ Кн. Прор. Наума, гл. 2, ст. 1.
  15. ↑ Св. равноапостольная царица Елена построила в Константинополе монастырь во имя Карпа и Папилы, наподобие Гроба Господня. Паломник Антоний в 1200 г. говорит: «святые Карп и Папила в женском монастыре в едином гробе лежат; а ту (т. е. в Царьграде) поставил церковь царь Константин».
  16. ↑ Святый Флорентий был учеником апостольским.
  17. ↑ † в начале III века.
  18. ↑ Исповедниками назывались в древней христианской Церкви те лица, которые во время гонений на христианство, открыто объявив себя христианами и претерпев мучения, были пощажены мучителями и остались в живых. Такие лица пользовались особенным уважением в христианском обществе: так, им было предоставлено право воссоединения с церковию падших.
  19. ↑ Святый Никита родился около 763 года. — Пафлагония — суровая горная область в северной части Малой Азии, пограничная с Понтом и Вифинией.
  20. ↑ Лев IV Хазар царствовал с 775 по 780 г. Жена его, Ирина, управляла государством в царствование малолетнего сына Константина VI Порфирородного и потом после него царствовала с 797 по 802 г.
  21. ↑ Остров Сицилия в то время находился под Византийским владычеством, продолжавшимся от половины VI века до 827 года, когда остров завоеван Арабами.
  22. ↑ Византийский император Никифор I царствовал с 802 по 811 год. Сын его Ставракий царствовал после него всего лишь 2 месяца и шесть дней.
  23. ↑ Император Михаил I Рангав царствовал с 811 по 813 год.
  24. ↑ Пострижение святаго Никиты в монашество полагают около 813 года. В это время ему было уже 50 лет от роду.
  25. ↑ В Азиатской части Константинополя, на месте древнего города Вифинии Хризополя, которое составляло как бы пригород Константинополя.
  26. ↑ Т. е. до 820 года.
  27. ↑ В 829 году.
  28. ↑ Иконоборец Антоний I был патриархом с 821 по 832 год.
  29. ↑ Около 838 года.
  30. ↑ Персидский царь Издигерд I царствовал с 399 по 420 г. При нем мученически пострадал учитель и епископ Вениамина диакона, св. Авда (в 418 г.). Память его — 3-го марта.
  31. ↑ Святый Вениамин диакон пострадал спустя три года после мученической кончины св. Авды, уже при преемнике Издигерда, сыне его Варахране V, в 421 году.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Жития_святых_по_изложению_свт._Димитрия_Ростовского/Октябрь/13&oldid=3865179