Жители небесных миров (Фламмарион)/1/1
| ← Предисловие | Жители небесных миров. Часть I. Гл. 1 Астрономия обитателей Луны. | След. глава → |
| Оригинал: фр. Les habitants de l’autre monde. — Перевод опубл.: 1862 г., перев. 1876 г. Источник: Камиль Фламмарион. Жители небесных миров. С.-Пб. Типография А. Траншели, 1876. Ч. 1-2; epizodsspace.airbase.ru |
I.
правитьВ блестящем и пустом свете, в котором живем мы, в такой мере преданном поклонению внешности, обыкновенно преклоняются пред знатностью, выдвигают на первый план людей сильных и могущественных, а приниженных и слабых оставляют в забвении. Гнушаясь столь печальным примером, мы откроем наш спектакль одною из самых скромных, представляемых природою, сцен. Но прежде чем оставить земной шар со всем относящимся к нему, мы посетим нашего ленника и вассала, или, выражаясь с бóльшим великодушием, нашу соседку и союзницу. С давних уже пор, спутник этот, словно бдительный страж ходит вокруг палат наших, не позволяя себе ни малейшаго уклонения, ни малейшей оплошности, ни малейшаго упущения. Итак, первый визит к нему. Это страна соседняя, государство нам сопредельное; телеграмма дошла бы туда и чрез несколько минут мы получили-бы ответ, следовательно, не познакомиться с природою этого прибрежнаго острова — непростительно! Итак, станем ногою на землю светила этого (следовало-бы сказать: на Луну), и раскинем сеть наших наблюдений в ровной или гористой, спокойной или бурной стране, дарованной Богом господам Селенитам.
Мы еще и не обратились к обитателям Луны с разспросами на счет их астрономических систем и успехов наук в их стране, как повидимому уже становимся в то самое положение, в каком находился некогда Макбет, обратившийся к ведьмам с следующим нелепым вопросом: «Существуете-ли вы?» Чтобы унять тревогу людей, сомневающихся в существовании Селенитов, мы готовы обратиться к последним с этим вопросом, причем будем крайне польщены, услышав, что единогласно они ответят нам силлогизмом Декарта: «Cogito, ergo sum» — мы мыслим, следовательно мы существуем. Заметим по поводу Картезианской метафизики, что обитатели Луны преисправнейшим образом могут существовать и сознавать себя существующими, не будучи однакож в состоянии формулировать силлогистическое умозаключение: «Cogito, ergo sum».
Но если-бы, не взирая на этот чрезвычайно своеобразный вопрос, удовлетворивший-бы даже самого Декарта, иным астрономам вздумалось пойти еще дадьше и наивно спросить у Селенитов, возможно-ли существовать в мире в котором нельзя открыть ни одной капли воды, ни малейшаго следа атмосферы, то мы с полнейшим самоотверженьем обратились-бы к Селенитам и с этим новым вопросом, причем наверное последние не упрекнули-бы нас в наших непомерных притязаниях и в заносчивом желаньи заключать о вселенной согласно с несовершенствами нашей природы, принимать жизнь земную за тип жизни всемирной и упорно признавать истинным лишь то, что попадает в тесный круг наших наблюдений.
После этого чисто-братскаго наставления, очень полезнаго людям, занимающимся изученьем природы, мы никак уже не решимся сомневаться в существованьи Селенитов, а тем паче отрицать существованье это и, проникнувшись сознанием той безконечной силы, которая, при всех возможных условиях, с древнеших времен мира вызывает к жизни мириады существ, удовольствуемся мыслью: что во всех мирах живыя существа родятся сообразно с физиологическими условиями этих миров.
В видах смягчения того, что положение это могло-бы заключать в себе слишком много утвердительнаго на счет обитателей Луны мы прибавим: если нет жизни и интеллекта на видимой стороне луннаго мира, то могут они существовать в противоположном его полушарии; если лунный мир в настоящее время не озаряется светом жизни и деятельности, то озарялся им прежде, или будет озаряться впоследствии[1]. Миры созданы для обитания, подобно тому как почки розы созданы для того, чтобы распускаться.
Луна — это небольшая планета, получающая от Солнца, при равных поверхностях, столько-же теплоты и света, как и Земля. Диаметр ея равняется 870 лье, считая в каждом лье четыре километра, следовательно объем ея в сорок девять раз меньше объема Земли. Масса ея равна массы Земли, если принять массу последней за 1; плотность ея составляете плотности Земли. Луна движется по орбите, удаленной от нас почти на 60 земных радиусов, т. е. на 96,700 лье, а в апогее удаляется от Земли больше чем на 100,000 лье. Движение ея по орбите совершается в 27 дней, 7 часов 43 минуты и 11 секунд. Время это употребляется Луною для совершения движения своего по окружности небесной сферы, но как в теченьи того-же времени Земля проходит известное пространство, то чтобы занять относительно последней прежнюю точку Луне потребно около двух дней. Таким образом, ея синодическое кругообращение совершается в 29 дней, 12 часов, 14 минут и 3 секунды.
Луна представляет два отдельных полушария, свойства которых, как относительно нас, так, быть может, относительно всего мира, чрезвычайно различны: это ея видимое и невидимое полушария. Так как спутник наш всегда обращен к нам одною и тою-же стороною, то с Земли никогда не видели и никогда не увидят противоположнаго полушария и сторона Луны, которую приветствовал некогда прародитель наш Адам в земном раю (если только земной рай не находился на Луне, как уверяли некоторые ученые эллинисты), — сторона эта, говорим мы, совершенно тождественна с тою, которую узрит последний человек при кончине Земли.
Прежде всего поговорим об обитателях обращеннаго к нам иолушария.
В своей «Astronomia lunaris» Кеплер называет «Subvolves» тех Селенитов, которые обитают в обращенной к нам части Луны, а живущих в другом полушарии он именует «Privolves», т. е. лишенными Земли. Наименования эти заимствованы от латинскаго слова «volva», вертящаяся; так, по Кеплеру, Селениты должны называть Землю. (Если вспомним об «Апокалипсисе» Ньютона и «Подражании» Корнеля, то легко простим великому Кеплеру эту невинную фантазию).
Для Селенитов «Subvolves», т. е. живущих на видимой стороне Луны, все звезды представляются движущимися с востока на запад вокруг оси, проходящий чрез центр земного шара. Движение это совершается очень медленно; время, протекающее между двумя последовательными восхождениями звезды, равняется, приблизительно, 27 дням и 8 часам, так что кажущаяся скорость движения звезд, находящихся даже в экваториальных областях, не превосходит даже скорость полярной звезды относительно нас. Какая медленность сравнительно с быстротою, с которою звезды ведут себя у нас, где двенадцати часов им достаточно для прохождения над всем полушарием!
Движение Солнца еще медленнее. В то время, как на Юпитере можно следить «простым глазом» за движением тени, производимой этим светилом, на Луне все кажется неподвижным. Все совершается там с такою медленностию, что с прекрасной горы Аристилла (Aristillus), например, находящейся, как известно, на запад от «Моря дождей», можно видеть Солнце десять минут после заката. Поднимитесь над Клавием (58° южной широты и 15° восточной долготы), кольцеобразною горою в 7,091 метров высоты и 227,129 метров в окружности, и вы увидите, как долины станут засыпать у ног ваших, а над вами, между тем, будет еще разлит солнечный свет. Для обитателей Луны дневное светило восходит один только раз в месяц, следовательно, дни их и ночи в пятнадцать раз продолжительнее наших.
Пятнадцать суток — день, и пятнадцать суток — ночь, — вот движение Солнца через-чур уж медленное, а суточныя перемены слишком продолжительныя в сравнении с нашими земными порядками! Но таков закон спутников: длинные дни и длинныя ночи. Но то-ли будет еще, если мы побываем на восьмом спутнике Урана, дни и ночи котораго длятся по три с половиною месяца? Что будет, когда перенесемся мы на Кольца Сатурна, где втечении тридцати лет бывает один только день и одна ночь? Какое различие в условиях существования нашей планеты и миров этих! Какое разнообразие начал и органических отправлений! Как знать? Быть может, на этих таинственных Кольцах Сатурна время распадается на периоды жизни и смерти; быть может, в первый год солнечнаго восхода повсюду возникают там живыя существа и открывают эру жизненной деятельности; быть может, органическия силы ослабевают на пятнадцатом году и наступает эпоха, когда вся природа погружается в усыпление с последним лучем всевозраждающаго светила. Пятнадцать лет жизни и света, пятнадцать лет смерти и мрака! После этого, Сатурн — это первый министр веков, суровый податель драгоценнаго, но никогда не возвращающегося времени!
Итак, Луна имеет попеременно пятнадцать последовательных суток света и пятнадцать последовательных суток ночи. Полагали, что скоплением солнечных лучей, втечении столь продолжительнаго времени, на Луне должен обусловливаться палящий зной, превышающий жар самых знойных экваториальных дней на Земле. Подобное мнение высказано Джоном Гершелем в его «Outlines of Astronomy», где он говорит, что по всем вероятиям на Луне господствует температура, превосходящая температуру кипящей воды. Но отсутствие атмосферической оболочки вокруг спутника нашего, как кажется, препятствует такому накоплению жара. Лишенная воздуха, Луна не может ни образовать, ни удержать на своей поверхности доставляемый ей солнцем теплород, свободно выделяющийся путем безпрерывнаго лучеиспускания. Соображение это перетянуло весы на сторону холода и теперь вообще полагают, что Луна — холоднейшая из красавиц небесных пространств и что ея ледяная температура способна понизить термометр до 40° ниже нуля. Уверяли даже, что наша студеная Фебея испускает холодный жар: парадоксом этим злоупотребил сам Араго. Опыты Тширнгаузена, де-ля-Гира и Бугэ (Bouguer) клонились к отрицанию теплоты Луны, но с того времени итальянец Меллони доказал несомненое действие теплоты этой, направив ее, при помощи громаднаго стекла, на чрезвычайно чувствительный термо-электрический прибор и констатировав таким образом теплотворныя свойства лунных лучей. По изследованиям Пьяцци, это нечто в роде теплоты горящей свечи, теплоты, полученной в разстоянии восьми метров от светящагося предмета.
Можем быть однакож уверены, что Селениты, не взирая на свой двухмесячный календарь, пользуются соответствующею их организации теплотою и, не утверждая вместе с Гюйгенсом, будто они поставлены в условия китобоев на берегах Исландии, будем вполне убеждены, что живется Селенитам очень привольно в широтах, под которыми они родились.
Нельзя однакож не сознаться, что нам, привыкшим к великолепию нашего дивнаго небосклона, небо Селенитов кажется очень печальным. Нет там разноцветных облаков на вечернем небосклоне; нет сумеречнаго света при захождении царственнаго светила; нет теней и полусвета; нет облаков на небе и даже самаго неба нет! Нежная или оттененная дивными формами синева, раскинувшаяся над полями нашими, заменяется на Луне безотрадною и печальною безпредельностию, пустотою недосягаемой глубины и мрачными покровами, где взоры теряются в лоне вечнаго однообразия.
Но — о непостижимые дары природы! — это небо без воздуха и без покровов — самое богатое из звездных небес. Из числа всех планет Луна самое удобное место для наблюдения над светилами небесными. Солнце не враждебно там звездам и не царит оно, как у нас, в эгоистическом величии своем; это властелин благодушный, который, за невозможностию поступать иначе, позволяет соседям своим, другим царям пространства, господствовать в пределах того-же неба и не помрачает второстепенных владык. День и ночь по мрачному небу носятся там светлыя звезды, менее блестящия, чем у нас, но за то спокойныя и в большем количестве.
Обитатели Луны видят на своем небе громадное светило, вечно неподвижное и стоящее на одной высоте. Для них шар этот в двенадцать раз больше Солнца и отличается от последняго тем, что из числа всех светил он только один висит над головами Селенитов всегда в одном и том-же месте. Он представляет им фазы, подобныя представляемым нам Луною и проходит чрез все градации от Новой до Полной Земли. Светило, о котором мы только что упомянули, это обитаемая нами Земля.
Селениты, принадлежащие к центральному населению и живущие у средиземнаго бассейна луннаго диска, видят нашу Землю в зените, вечно носящеюся среди звезднаго неба. Для одних она представляется на высоте 70°, для других — 45°, что зависит от более или менее центральнаго их положения на видимом полушарии. Для живущих у окраин этого полушария, Земля кажется лежащею на горах; несколько дальше видна только половина земной поверхности, а еще дальше, в противоположном полушарии, Земля навсегда уже исчезает из вида.
Земля представляет Луне зрелище более прекрасное и полезное*), чем последняя нам и если Селениты истолковывают закон причинности с пристрастием, равным нашему, то с бóльшею еще степенью мнимаго права они могут считать вселенную, следовательно и Землю, созданными специально для них, Селенитов.
Земля есть громадная сфера, дающая Селенитам в тринадцать раз больше света, чем сама она получает его от полной Луны. Во время двадцати-четырех-часоваго обращения вокруг оси своей, земной шар представляет Селенитам все части своей поверхности, будучи и в этом отношении великодушнее вечно на половину спрятанной Луны. Вследствие движения этого, Селениты находятся, относительно наблюдений над земным диском, в положении превосходном и даже предпочтительном пребыванию на четырех первых лунах Сатурна, с которых нельзя обнять взором всей поверхности планеты. Таким образом, наблюдать Землю для Селенитов гораздо удобнее, чем обитателям Земли наблюдать какое-бы то ни было другое из светил небесных.
Видимая с Луны, Земля представляется вообще зеленоватою, как вследствие громаднаго количества покрывающих ея поверхность вод, так и по причине лесов Новаго Света, ея полей и цвета ея атмосферы. По временам, большия серыя или желтыя пятна испещряют ея поверхность. Прежде всего, на восточной стороне земнаго диска выделяется рельеф высоких Кордильеров, представляющихся в виде длинной, беловатой, иззубренной черты; в таком виде представляется нам с Земли, на запад от «Океана Бурь», горный кряж лунных Карпатов. Против этих горных вершин, в теченьи нескольких часов разстилается огромное темное пятно, более даже темное, чем зеленое трехугольное пятно на юге: это Великий Океан. Следуют затем два серых пятна, сливающихся по виду в одно очень удлиненное: это два острова Новой Зеландии. После этого показывается прекрасный Австралийский материк, оттененный тысячами красок, с островами Новой Гвинеи, Борнео, Явы и Филиппинскаго архипелага. В то-же время разстилается серая Азия с ея белыми полярными пустынями и затем Африка, пересеченная млечным путем своих песков. На север от Сахары видно маленькое зеленое пятно, изрезанное по всем направлениям, со множеством разветвлений: это Средиземное море, повыше котораго хорошие глаза могут различить почти незаметную, крошечную Францию. Сфера вращается, материки исчезают, огромное пятно Атлантическаго океана снова вступает в свое периодическое движение. а Селениты, спокойно смотрящие во время безмолвных ночей на зеленыя и серыя пятна Земли, и не подозревают войн, которые ведут между собою далекие народы последняго светила.
Земля может служить постоянными часами для обитателей Луны и это не малая польза, которую она приносить Селенитам. Вследствие неизменнаго движения Земли, постоянныя точки, служащия для определения различных градусов долготы, составляют часы луннаго меридиана. Каждая страна земнаго шара, отличаясь особым видом, может таким образом служить постоянною точкою. При естественном разделении Земли, имелось в виду распределить видимое полушарие на две равныя части и провести четыре главные градуса долготы, отделенные один от другаго шестичасовым промежутком времени. Каждое из делетний этих, чрез двадцать четыре часа возвращается к лунному меридиану, от котораго оно начало свое движение. Если Селениты догадались воспользоваться этими естественными астрономическими часами, то для определения времени по сказанным деленьям, они следуют тем самым приемам, к которым прибегаем мы, говоря, что под пятнадцатым или тридцатым градусом восточной долготы теперь часом или двумя больше, чем под нашим градусом.
Фазы, представляемыя Землею Луне, равным образом могут служить Селенитам календарем. Очень вероятно, что составляя главнейшую основу луннаго календаря, фазы эти служат пополнением фаз, представляемых нам Луною: когда Луна бывает для нас Полною Луною, тогда мы для Селенитов Новая Земля; когда они дают нам Новую Луну, мы даем им Полную Землю. В мире не может быть взаимности более совершенной и постоянной.
Но фазы Земли существенно разнятся от лунных тем, что сила первых — мы не говорим: их величина — два раза сряду не представляются в одном и том-же виде. Феномен этот чисто-земнаго происхождения и свойства наши давно уже поняты Селенитами: можем быть в этом уверены. У них все спокойно, тождественно, постоянно: у нас — во всем разнообразие. Не говоря уже о переменах в степени блеска различных частей земнаго шара, зеленые материки наши, голубыя моря, желтыя пустыни, серыя ланды, атмосфера наша — все это беспрестанно изменяется. Земля, покрытая сегодня облаками, посылает Луне белый, ровный свет; завтра — ясно-прозрачная, она позволяет падать солнечным лучам на поглощающую свет зелень полей наших, но чрез несколько времени представляется уже изборожденною горами и разноцветною мозаикою. Таким образом, свет, получаемый Селенитами от Земли, свет, который мы называем пепельным и который можно распознать втечении первых дней новолуния, безпрестанно изменяется в своей силе.
Это непостоянство и безпрестанное изменение вида Земли, вероятно внушили Селенитам мысль о необитаемости земнаго шара. И в самом деле, на чем могут они установить предположения, клонящияся в пользу обитаемости Земли? Почва, на которой они живут, надежна, прочна; но ничего подобнаго не замечается на Земле. Могут-ли разумныя существа жить в этом постоянном атмосферическом слое, окружающем земной шар? Упади туда селенит, и он непременно утонет… Возможно-ли жить на этой зеленой пелене охватывающей бóльшую половину Земли, или на облаках этих, то появляющихся, то исчезающих, по сто раз в день? К тому-ж, Земля вращается с такою быстротою, так разнообразна в своем составе!.. Много-много если можно допустить, что обитатели ея — существа невесомыя, составляющия нечто среднее — Бог весть только каким образом — между неподвижною и подвижною стихиями. Но возможно-ли допустить существование таких тварей?
Итак, если Селениты разсуждают столь-же правильно, как и мы, то давно уже убедились они в необитаемости Земли.
Такова, в нескольких чертах, родина Селенитов, обитающих на видимой стороне Луны. Посетим теперь неведомыя страны обитателей противуположнаго полушария.
II.
правитьВо время долгих и безмолвных ночей, безмолвных в полном значенья слова этого, так как их вечная тишина не нарушается ни единым веяньем, Селениты, обитающие на видимой стороне луннаго диска, подняв глаза к небу, могут издали созерцать Землю, девственное светило. Для них Земля то-же самое, что для нас Луна: светило таинственное, источник поэзии. Селениты, живущие на освещенном полушарии Луны, пользуются от Земли множеством благотворных влияний и счастливее они земных поэтов, которые, подобно статуе Барта у палэрояльскаго бассейна, по целым ночам могут созерцать Луну, не добившись от нея ни малейшаго вдохновения. Но — увы! — не при таких условиях живут несчастные обитатели противоположнаго полушария. Наша Земля не привлекает их взоров, не освещает их ночей, не определяет их календаря, не дает им разнообразных картин, представляемых их антиподам вертящимся кругом Земли.
В то время как на одной стороне Луны не бывает вполне темных ночей, так как после солнечнаго заката Земля загорается среди мрака самым ярким светом и меркнет только на разсвете следующаго дня; в то время как на одной стороне небо украшается этим несравненным светилом Земли, предметом безконечных наблюдений — над противоположным полушарием Луны раскинуть полог темнаго, однообразнаго неба, покрывающаго мир мрачною ночью, равною пятнадцати нашим ночам.
Те из счастливых смертных, которые покидают на нашей Земле небо Европы, отправляются под тропики и, пройдя за экватор, вступают в южное полушарие, — те из смертных, говорим мы, не могут вообразить себе ничего великолепнее зрелища, которое представляется им на южном небе, когда наша полярная звезда начинает склоняться к северу, а Южный Крест сверкнет среди небес… Столь-же, если не больше, счастливы Селениты, приходящие из далекой родины своей в обращенное к нам полушарие, чтобы взглянуть на светило Земли.
На первых порах они не верят глазам своим и спрашивают у туземцев: не призрак-ли этот небесный шар, не случайное-ли это явление? Затем, поднимаются они к центру видимаго полушария, причем замечают, что и Земля поднимается вместе с ними. По наступлении ночи они с изумленьем смотрят на это второе Солнце, помещенное на небе божественным Провиденьем для освещения их путей. Тогда нет уже пределов их удивлению и они возсылают к нашему миру фимиам молитв, молитв, исполненных лиризма и более восторженных, чем все молитвы, с которыми мы обращаемся к Луне, не исключая даже баллады Альфреда Мюссе:
|
Lune, quel esprit sombre |
Если бы Асмодей, хромой бес, служивший Лесажу проводником и чичероне во время странствований его по миру, вспомнил о Селенитах, живущих на невидимой стороне Луны, то он не преминул-бы привести дон-Клеофаса-Леандро-Перец-Замбуло д’Алькала на Дорфельския горы, разграничивающия оба полушария, где и объяснил-бы последнему значение молитвы взирающих на Землю Селенитов. В самом деле, очень прискорбно, что упустил он из вида этот уголок панорамы.
По возвращении на родину, обитатели невидимаго полушария Луны избирают Землю предметом разсказов, разговоров, анекдотов и, быть может, самых неправдоподобных толков, точь-в-точь как случается это и с нашими туристами. И чего только не толкуют там о нашем мире! По всем вероятиям, Селениты только с похвалою могут отзываться о земном шаре, но если-бы кто-либо из числа неблагонамеренных, подобно нашим мизантропам, стал непочтительно говорить о Земле, то будем великодушны: Parce eis, Domine!
Очень может быть, что резкое различие, существующее между невидимой и видимой сторон Луны, различие вполне клонящееся в пользу жителей видимаго полушария, составляет также причину существенных национальных особенностей Селенитов. Быть может, обитатели привиллегированнаго полушария — дворяне, а их антиподы — простолюдины. По этим соображениям, странствования по Земле представлялись-бы еще более важными и, быть может, были-бы даже запрещены простому народу. Впрочем, разсуждать об этом мы не станем. Есть, однакож, одно более серьезное соображение, клонящееся в пользу допущения существенных различий между обитателями обоих полушарий, а именно: каждая из сторон Луны может различаться одна от другой своим физическим строением.
Будучи вполне уверены, что Луна никогда не повернется к нам и во веки веков не покажет того, что до сих пор она так скромно таила от нас, некоторые из писателей с пылким воображением составили множество гипотез на счет ея таинственной стороны. Дело дошло до того, что стали утверждать, будто Луна вовсе не имеет другаго полушария и — час от часу не легче — будто она пуста, как шапочка, обращенная к нам своею вогнутою стороною. Творцы измышлений этих упустили из вида два важные, достойные внимания пункта: во-первых, либрациями своими Луна представляет нам около 7° 53' с востока и запада и 6° 47' с севера и юга, что составляет четырнадцать сотых ея невидимаго полушария. Таким образом, в сущности нам неизвестны только сорок три сотых всей лунной сферы. Во вторых: упущено также из вида, что с Земли мы усматриваем спутников Юпитера, равным-же образом обращенных к своей планете одною и тою-же стороною, но сферических, подобно самому Юпитеру. Не подражая философам этим, мы выскажем, однакож, несколько мыслей на счет физическаго строения Луны.
Гюйгенс полагал, что в силу своего движения, наш спутник с первых-же минут своего существования не мог быть однороден по составу, так как тяжелыя составныя части его были заброшены центробежною силою в невидимое полушарие. Следовательно, последнее состоит из тел плотных и твердых, а видимое — из очень легких.
Такова теория Гюйгенса, но мы высказываемся в пользу противоположной теории. Делаем мы это не вследствии духа противоречия так как не будучи еще знакомы с этим ученым астрономом мы высказывали уже мнения, совершенно противоположные только что изложенным.
Итак, мы говорим, что вследствие притягательной силы Земли, тяжелыя тела могли занять место в нижнем полушарии Луны, вечно висящем над нашими головами, а тела легчайшие, газообразные и жидкия, — в другой ея стороне, обращенной к звездам.
Таким образом, Луна подобна тем пробочным игрушкам, которых основание наполнено свинцом, чтобы оне могли стоять и Луна как-бы стоит на Земле, в разстоянии 96,000 лье от последней.
По этой гипотезе, на видимой стороне Луны очень немного или даже вовсе нет воздухообразных течений, так как тела жидкия и газы находятся в другом полушарии, что и подтверждается неполными, производимыми над Луною наблюдениями.
Из этого следует, что две существенно различныя природы разделили между собою обладание лунным миром. Если на обращенной к нам стороне нет атмосферы, следовательно и вод, так как последния не могут существовать без атмосферическаго давления, то сторона эта или обитаема организмами, существенно разнящимися земных, или роковым образом она неудобна к обитанию и, следовательно, необитаема. Если-же противоположная сторона орошается водами и покрыта какою-либо атмосферою, то организация ея обитателей может представлять большую аналогию с организациею обитателей Земли: они почерпают условия своего существования во вдыхаемом ими воздухе и в твердых или жидких принимаемых в пищу, телах, в то время как соседи их в противоположном полушарии дышат и питаются не одинаковым образом. Следовательно, каждое полушарие имеет свою собственную физиологию и физиологии эти на столько различны по их сущности, что из одного полушария нельзя безнаказанно переселиться в другое. Физическия условия обоих полушарий тоже должны разниться в основах своих. В то время, как вечно мрачное небо обращеннаго к нам полушария до скончания веков будет хранить безмятежность свою и однообразное спокойствие, метеорологическия явления другаго полушария проявляются во всем разнообразии; в то время как в первом полушарии, люди, глухие и немые вследствии условий обитаемой ими среды, изъясняются только при помощи символических знаков и ничем не нарушают вечнаго безмолвия его сурового величия, — в другом полушарии звуковыя волны устанавливают царство звуков, членораздельной речи и упоительной музыки; в то время, как по одной стороне Луны неизвестны сумеречные явления, так великолепно обставляющия восход и закат дневнаго светила; в то время, как нет там переходов от света к мраку и ночь, по мере уменьшения земной фазы, делаясь все и мрачнее и мрачнее, мгновенно разсеевается при первом луче денницы, — другое полушарие наслаждается всем великолепием утренней зари и сумерков, всем богатством явлений, разливающимся к концу дня в высших слоях атмосферы и на столько различным от нашего, на сколько состав лунной атмосферы различен по свойствам своим и отношениям от состава атмосферы земной.
Быть может, это атмосфера красная, зеленая или желтая; видоизменяя световыя, видимыя на Земле явления, она окрашивает на Луне облака зеленым или голубым цветом, позлащает небо дня и усеевает голубыми звездами небо ночи, сообщает деревьям изумрудный оттенок, покрывает их сапфировыми цветами; поля могут быть там красныя, а в серых берегах, быть может, волнуется оранжевое море, с пурпуровыми и золотистыми волнами. В такой мере могут разниться между собою два полушария Луны, которая, несмотря на относительную незначительность объема своего, представляет два существенно различные мира. Но, повторяем, это не больше, как предположения, которыми воображение может тешить себя втечении нескольких мгновений, но которыя не имеют ничего общаго с духом науки. Как скоро вступаем мы в неизвестное полушарие Луны, которое, по всем вероятиям, никогда и не будет нам известно, то волею-неволею приходится поубавить своей спеси и на несколько минут оставить важную мантию для более простаго костюма.
Многия замечания, с которыми обращались к нам по обитаемости миров, заключали в себе вопрос: почему никогда не упоминаем мы о росте обитателей планетных миров? Так как в настоящих беседах наших, в разрез нашим обычным беседам, мы позволяем себе то вправо, то влево уклоняться от очень узкаго пути (более узкаго, чем вообще думают) опытной науки, то, быть может, мы могли-бы зайти и дальше и воспользоваться цветами, которых мы даже не касались. Но в этом именно и заключается ошибка: мы не можем вполне сойти с дороги нашей и хоть одною ногою должны стоять на ней. Поэтому именно мы не следуем ни примеру древних мудрецов, ни примеру новейших очень известных ученых, которые полагали, что у них имеются достаточныя основания для определения роста обитателей планет. Независимо от того, что достаточных для этого оснований у нас не оказывалось, один разительный пример отклонил нас от подобнаго намерения в то именно время, когда мы стали размышлять о предмете этом. Однажды мы получили объемистое сочинение по части умозрительной астрономии, присланное нам автором и, по его мнению, необходимо долженствовавшее следовать за книгою нашею «О множественности обитаемых миров». Раскрыв книгу, мы увидели следующую фразу: «Обитатели Солнца выше нас ростом в 426,000 раз». Всякий раз, как только вспоминаем мы об этом, автор сказанной книги — не называем его по имени, но он легко узнает приведенную выше фразу, если только по какому-либо случаю она попадется ему на глаза — тотчас-же приходить нам на ум вместе с двумя другими, еще живущими писателями, по примеру германца Вольфа до последняго вершка определившими рост обитателей Юпитера, Сатурна и Селенитов. Это удерживаем нас от поползновений к подобнаго рода определениям. С полнейшим смирением сознаемся, что нам положительно невозможно сказать что-либо о росте обитателей планет и хотя очень это прискорбно, но мы считаем обязанностью возложить на себя долг подобнаго самоотречения. Впрочем, из настоящей книги выяснятся впоследствии некоторые пункты, стоящие в связи с этим, в настоящее время неразрешимым вопросом.
Возвращаясь к Луне, скажем, что астрономия ея обитателей — дело очень запутанное и так как для уразумения истинной системы мира, Селенитам необходима величайшая проницательность, то и позволительно думать, что они находятся под влиянием обмана чувств. Они видят себя неподвижными в средоточии вселенной; Солнце обращается для них в 29 с половиною дней, а звезды — в 27 дней с четвертью. Хотя тем из Селенитов, которые видят Землю, светило это представляется почти неподвижным в одной точке пространства, но все-же они должны заметить, что Земля совершает полный путь по небу втечении 29 дней; движение это приписуется ими или Земле, или небу. Но дойти до мысли, что обращаются они сами, что Земля составляет средоточие их движений, подобно тому как Солнце образует центр движения Земли и других планет — дойти до мысли этой, как уже сказано, Селенитам, очень не легко. Нигде видимыя движения не представляются столь сложными, как на спутниках.
Находясь в менее благоприятных условиях, чем Селениты обращенной к Земле стороны Луны, для которых переход от периода ночи к периоду дня равняется переходу от сильнаго к более слабому свету и для которых не существует полной темноты, — для обитателей невидимаго полушария Луны полная ночь длится пятнадцать суток. Из опытов Бугэ, Ламберта и из теории Роберта Смита следует, что среднее отношение света солнечнаго к свету лунному находится в пропорции 300,000 к 1, а среднее отношение между светом Солнца и светом Полной-Земли, относительно Селенитов, выразится отношением 23,000 к 1. Из этого видно, что Земля для них луна благосклонная. Но, быть может, втечении полугода они освещают свою неизведанную атмосферу искусственными солнцами; быть может, сама природа позаботилась снабдить их приличным освещением, в роде северных сияний, озаряющих блеском своим наши полярныя страны; быть может, глаза их приспособлены к жизни дневной и ночной; быть может, подобно суркам, они спят втечении мрачной полумесячной ночи. Все это только предположения; несомненно однакож, что природа не преминула приличным образом устроить обитателей Луны и если-бы кому-либо из Селенитов привелось провести у нас свой зимний период, то очень-бы он изумился этому громадному земному шару, который столь обильно снабжает нас днями и ночами и, точно взрослый ребенок, всю жизнь заставляет нас играть в прятки.
Сколько предположений, сколько идей целыми роями возникают в уме, когда подумаешь о природе Луны, столь различной от нашей природы и, вместе с тем, столь похожей на нашу — о продолжительности существования Селенитов, — об условиях их жизни, — о периодах их бодрствования и сна (если только, подобно нам, они проводят третью часть жизни во сне — об их языке в умственных и нравственных силах, — об их истории, идеях, их общественном строе! Что это за существа, чем занимаются они, думают-ли они о нас? Вопросы важные для нас, обитателей Земли, повелительницы Селенитов, что бы там они ни говорили! Но почему нет ответа на вопросы эти, почему должны мы остановиться на вопросительном знаке?
Примечания
править- ↑ Есть несколько поводов полагать, что некогда Луна была обитаема, но что несколько уже веков нет на ней жизни. Астрономическими наблюдениями доказано, что жизнь удалилась со светила этого. Подтверждая факт этот, теория вместе с тем устанавливает, что незначительность объема луннаго мира, недостаток на нем вод и атмосферы необходимо ускорили его охлаждение, так что первоначальная теплота Луны израсходовалась путем свободнаго лучеиспускания в пространство, прежде чем температура Земли понизилась на столько, чтобы человек мог пребывать на земном шаре. Не смотря однакож на это, мы сочувствуем теории, быть может слишком смело изложенной в конце настоящей главы.