Ещё проект (Дорошевич)/ДО
| Еще проектъ[1] |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ II. Безвременье. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905. — С. 260. |
— Еще идея! Еще идея!
— Пустите! Не душите меня! Не душите! Караулъ!
Такая борьба происходила только что между моимъ другомъ полтавскимъ помѣщикомъ и мною въ «Hôtel de Madrid[2]», въ Севильѣ.
— Были вы на пѣтушиномъ бою?
— Разумѣется.
— Странно, какъ мы не видѣли другъ друга. Впрочемъ, это такъ увлекательно. Ну, что?
— Есть польская поговорка, которая говоритъ приблизительно такъ: «вельки смрадъ та невеличка потѣха[3]»! Много страданья и мало удовольствія.
— Дѣйствительно, собственно говоря, чортъ знаетъ что! Эта крошечная арена, надъ которой вихремъ крутятся перья и пухъ. Пара окровавленныхъ пѣтуховъ, которые бьютъ другъ друга неизвѣстно за что, неизвѣстно почему, съ невѣроятной, слѣпой ненавистью. Въ мертвой тишинѣ стукъ клюва о косточку черепа, когда онъ продалбливаетъ противнику черепъ и добирается до мозга, топчетъ ногами, бьетъ крыльями смятаго, истекающаго кровью врага, выклевываетъ ему глаза и, наконецъ, оретъ торжествующее «ку-ка-ре-ку», стоя на тепломъ трупѣ. «Ку-ка-ре-ку» побѣдителя. Чисто бой гладіаторовъ! Ха-ха-ха! Вѣдь такія маленькія существа, а сколько у нихъ, у маленькихъ, страданья, боли, любви къ жизни и злобы къ другимъ. Чортъ знаетъ, какъ въ сущности глупъ свѣтъ, въ которомъ разлито столько глупой злобы!
— Это ужъ философія!
— А публика! Публика въ это время! «Ставлю два дуро, что онъ больше не поднимется!» — «Три дуро, что взлетитъ еще разъ!» — «Пять дуро, — съ трехъ разъ выклюнетъ глазъ!» Песочные часы, которые ставятъ на барьеръ. «Десять дуро, что черезъ пять минутъ все будетъ кончено!» До послѣдняго издыханія. «Два дуро, что дрыгнетъ ногой еще разъ!» — «Какой? Правой или лѣвой?» — «Ставлю на правую!» — «Три дуро, что еще разъ приподниметъ голову!» Пари на предсмертныя судороги. Собственно, это гораздо умнѣе, чѣмъ играть въ тотализаторъ. Въ наше время лучше повѣрить деньги пѣтуху, чѣмъ человѣку. Пѣтухъ и жокей! Каналья и жуликъ жокей, который мошенничаетъ, задерживаетъ лошадь, дѣлаетъ кроссинги. А пѣтухъ, — нѣтъ, братъ, у пѣтуха все на совѣсть! Пѣтухъ честный человѣкъ! Онъ послѣдняго пера не пожалѣетъ! Онъ бьетъ, такъ бьетъ! Глазъ вонъ, черепъ вдребезги! Онъ взялся за дѣло и дѣлаетъ! Такихъ людей нынче нѣтъ. Жизни не пожалѣетъ, а свою обязанность исполнитъ! Начистоту говоря, изъ двуногихъ нынче совѣсть только у птицъ и осталась. Собираюсь внести въ первое же земское собраніе проектъ ходатайства о повсемѣстномъ разрѣшеніи пѣтушиныхъ боевъ!
— Это жъ для чего?
— А въ видахъ поднятія сельскохозяйственной промышленности. Для поощренія куроводства. Тотализаторъ для поощренія богатыхъ бездѣльниковъ или спекулянтовъ, занимающихся коннозаводствомъ. Бой быковъ — для поддержки помѣщиковъ и подъема скотоводства. И, наконецъ, пѣтушиные бои для поднятія простого народнаго хозяйства и поощренія куроводства. Бабье дѣло, говорите? Надо и бабу поощрить! Пусть всѣ будутъ поощрены! А, батенька, народъ, это — нива, это — земля, на которой мы растемъ какъ цвѣты, и которая питаетъ наши корни. Надо и о народѣ позаботиться. Поливать надо почву! Чтобъ мы же махровѣй расцвѣли.
Въ голосѣ его звучали меланхолія и нѣжность.
— Да вы знаете, — воспламенился онъ, — сколько стоитъ хорошій бойцовый пѣтухъ? Сто пезетъ — 35 рублей. Двѣсти пезетъ — 70 рублей! Триста, четыреста! Былъ великій пѣтухъ…
Голосъ его звучалъ торжественно.
— Онъ убилъ въ своей жизни 672 пѣтуха! Ему даже имя дали! Его звали «донъ-Оссуно». И «донъ-Оссуно» стоилъ 10,000 пезетъ!!! А? Лестно вырастить на своемъ дворѣ пѣтуха, который можетъ стоить 3,500 рублей? Съ какимъ увлеченіемъ предадутся наши бабы куроводству! Какіе доходы посыплются! Бабы въ великолѣпныхъ понявахъ, въ шелковыхъ полушалкахъ! Деревни, унылыя теперь русскія деревни, оглашены веселымъ пѣніемъ пернатыхъ пѣвцовъ!..
И увлеченный восторгомъ, онъ даже спѣлъ самъ какъ пернатый пѣвецъ:
— Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
— Доходы отъ бойцовыхъ пѣтуховъ поднимутъ экономическое благосостояніе деревни. О, пѣтухъ важный экономическій факторъ! Хотя потомъ можно будетъ пріучить и куръ драться! Въ экономическихъ интересахъ! Для подъема благосостоянія! Цыплята, яйца, это ужъ въ видѣ безплатной преміи! Вотъ когда, mon cher[4], сбудется доброе желаніе Генриха IV, веселаго короля. Онъ однажды послѣ хорошаго обѣда и отличнаго Аи, которое онъ такъ полюбилъ и въ честь котораго сложилъ даже пѣсенку: «Ay le bon vin[5]», онъ однажды воскликнулъ: «Я хотѣлъ бы, чтобы у каждаго крестьянина была къ обѣду курица!» Какъ просто тогда рѣшается продовольственный вопросъ! Что? Неурожай? Ржи нѣтъ? «Жена, жарь цыплятъ! Вари супъ изъ курицы! Пулярку подъ бѣлымъ соусомъ!» Пулярка, mon cher[4], не лебеда!
— Ку-ка-ре-ку!
— Смѣйтесь! А это идея! Я люблю свою страну и думаю о ней всегда, — даже когда пѣтухи дерутся. Къ тому же, чортъ возьми, это не тотализаторъ. Не иностранное изобрѣтеніе. Старинная русская любимая потѣха, — нынѣ, къ сожалѣнію, едва уцѣлѣвшая въ нѣкоторыхъ замоскворѣцкихъ трактирахъ, — да и то втайнѣ. Пѣтушиные бои, это — возвращеніе къ старинѣ, къ своему, къ исторіи, къ устоямъ, домой!
— Знаете что? Уѣзжайте вы изъ Испаніи. А то тутъ вамъ такія идеи приходятъ!
Полтавскій помѣщикъ поблѣднѣлъ.
— А что? Развѣ опасно?
— Ничего опаснаго. Но не свойственно столько идей имѣть! Уѣзжайте! Нехорошо. Не годится!
— Что жъ я вѣдь, кажется, только насчетъ ходатайства и поощреній. Кажется, ничего предосудительнаго. Ходатайства и поощренія… Чѣмъ же больше заниматься?