Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дѣло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси»
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Статьи из газеты «День» (1863)
правитьЕще полемика съ «Московскими Вѣдомостями» по Польскому вопросу.
править…."День" пишетъ апологіи нынѣ дѣйствующей системѣ управленія въ Польшѣ, защищаетъ систему Велепольскаго и признаетъ ее единственно возможною въ настоящее время.
«День» хочетъ дать Польшѣ особое государственное положеніе подъ однимъ или не подъ однимъ скипетромъ съ Россіей, но то, чего хочетъ «День» Польша имѣла и имѣетъ (??).
Эти выводы, къ величайшему удивленію извлеченные «Московскими Вѣдомостями» изъ статьи 34 No «Дня»[1], сами бы по себѣ не заслуживали и опроверженія: до такой степени они противорѣчатъ нашей статьѣ и всему, довольно извѣстному направленію «Дня». Но предметъ, о которомъ идетъ дѣло, такъ серьезенъ, что мы считаемъ нужнымъ разъяснить вновь нашу статью, — и именно только статью 34-го No, почти ея же словами.
Цѣль нашей статьи — доказать несостоятельность мысля, будто отъ системъ управленія зависитъ примирить Польшу съ ея положеніемъ какъ неразрывной части Россійской Имперіи. Ее можно усмирить, держать въ покорности посредствомъ военной диктатуры, но все же это будетъ только «мѣра палліативная, не разрѣшающая, а только отсрочивающая разрѣшеніе вопроса — при чемъ мы будемъ въ постоянномъ ожиданіи новаго мятежа». Не слѣдуетъ, по нашему мнѣнію, обольщаться надеждою — успокоить Польшу какими-нибудь либеральными пріемами управленія, когда «политическія стремленія Польши простираются далеко за предѣлы всего того, что можетъ представить самое лучшее, самое справедливое Русское управленіе», когда Поляки, просто напросто, стремятся «къ политической независимости отъ Россіи». Мысль о возможности удовлетворить требованіямъ Поляковъ — ошибочна, потому что ихъ требованіе одно: политическая независимость; — и не только эта мысль ошибочна, но она кажется намъ положительно вредною, потому что ставитъ насъ въ фальшивое положеніе. Если мы думаемъ управлять Польшей системою либеральнаго довѣрія къ Полякамъ и надѣемся, что обѣщаніе либеральныхъ льготъ можетъ примирить съ нами Поляковъ, то мы сами задаемъ себѣ задачу неразрѣшимую, связываемъ себя сами своимъ обѣщаніемъ и сами лишаемъ себя возможности и права поступать такъ, какъ единственно возможно поступать съ Польшей, если мы не согласны отъ нея отказаться. Намъ нечего себя обманывать: Польша теперь для насъ непріятельская страна, и довѣрять Полякамъ все равно, что довѣрять непріятелямъ: потому что, говоримъ мы въ этой статьѣ, «ни на одного Польскаго чиновника положиться нельзя, потому именно, что онъ Полякъ и въ качествѣ Поляка не можетъ не сочувствовать знамени, выставленному нынѣшнимъ мятежомъ». Нужды нѣтъ, что «многіе Поляки, пожалуй, и осуждаютъ возстаніе, но они осуждаютъ его, какъ неблагоразумную попытку: не желать же ему успѣха, не желать Польшѣ политической независимости, — они не могутъ».
Спрашиваемъ опять: есть ли возможность водворять си- стему легальнаго, либеральнаго, основаннаго на началѣ довѣрія, управленія въ странѣ, гдѣ мы никому не можемъ вѣрить и гдѣ тайное и явное желаніе каждаго — освободиться отъ нашего управленія, какое бы оно гуманное ни было? Наша довѣренность будетъ употреблена во зло и, какъ говоритъ статья 34 No, мы будемъ окружены «всеобщею измѣною всей дѣйствующей и мыслящей части народа (разумѣя подъ измѣной самое сочувствіе Польскому знамени)». Вотъ почему мысль — разрѣшить Польскія затрудненія системою Велепольскаго, мы и называемъ въ нашей статьѣ «неправильною постановкою Польскаго вопроса, породившею невольную фальшивость положенія законнаго правительства въ Варшавѣ». Намъ возражаютъ на это, что Варшавская администрація должна была прибѣгнуть къ военному положенію, къ диктатурѣ и пр, и что мы, стало быть, защищаемъ дѣйствія Варшавской администраціи!!! Но мы вовсе и не думали ни порицать, ни защищать Варшавскую администрацію, — дѣло совсѣмъ не въ этомъ; а въ томъ, что задача, заданная себѣ Варшавскою администраціею быть либеральнымъ правительствомъ, дѣйствующимъ на основаніи строгой легальности, была совершенно ошибочна и неисполнима; что же касается до диктатуры, то мы и прежде, да и въ самой этой статьѣ, признавали и признаемъ ее необходимою для подавленія мятежа и террора, — но такая диктатура есть полнѣйшее обличеніе несостоятельности нашей либеральной системы; — а это то намъ и требовалось доказать. Мы идемъ даже дальше. Мы логически приводимъ къ необходимости трактовать Польшу (если мы не намѣрены отъ нея отказаться) «какъ страну непріятельскую», — но тогда не для чего себя обманывать, а знать напередъ, что намъ приходится «надолго отказаться отъ роли великодушнаго и либеральнаго правительства въ Польшѣ и быть въ противорѣчіи съ нашею собственною правительственною системой, дѣйствующей у насъ дома». Кажется, это ясно. Откуда же взяли «Московскія Вѣдомости», что «нынѣ дѣйствующую (или недавно дѣйствовавшую) систему управленія въ Польшѣ мы признаемъ единственно возможною въ настоящее время», когда вся цѣль статьи — доказать невозможность какъ этой, такъ и всякой другой либеральной системы, и поставить дилемму, въ которой только два выхода: или отреченіе отъ Польши, т. е. предоставленіе ей политической отдѣльности, или же отношеніе къ Польшѣ какъ къ странѣ намъ враждебной и непріятельской?
Для поясненія нашей мысли мы въ статьѣ 34 No стараемся изобразить всю фальшивость задачи: примѣнять дѣйствіе легальнаго правительства по либеральной системѣ Велепольскаго — къ усмиренію нынѣшняго мятежа. Мы называемъ эту систему «невыгодною для Россіи, но чрезвычайно выгодною для Поляковъ», — а «Московскія Вѣдомости» увѣряютъ, что «День» пишетъ ей апологія — мы говоримъ дальше, что «эта система, которою у насъ думали разрѣшить Польскій вопросъ, оказалась неудобною и вопроса нисколько неразрѣшающего, и намъ приходится пріискивать новое разрѣшеніе», — а «Московскія Вѣдомости» увѣряютъ, что «День» пишетъ апологіи системѣ, защищаетъ ее и признаетъ ее единственно возможною въ настоящее время"?!! Добросовѣстно ли это?
Далѣе. Вотъ въ какое положеніе поставила насъ наша либеральная система, система гражданской автономіи Царства Польскаго *какъ части Россійской Имперіи", — говоримъ мы въ нашей статьѣ, — система Велепольскаго и неразрывное съ нею желаніе — умалить значеніе мятежа: это желаніе понятно, потому что въ противномъ случаѣ (т. е. если признать мятежъ дѣломъ немаловажнымъ) пришлось бы отречься отъ этой либеральной системы. Смотрите: у васъ милліоны подсудимыхъ: извольте примѣнить къ нимъ всѣ легальные пріемы слѣдствія, суда и проч. и проч.?!! Никакихъ средствъ на это у васъ недостанетъ! Очевидно, что слѣдуетъ принять общія мѣры, но вы сами отняли у себя на это право, увѣряя, что мятежъ — явленіе ничтожное, что онъ есть дѣло только одной партіи, вопросъ чисто административный, а не политическій… Вотъ мы ввели въ Польшѣ Польскихъ чиновниковъ, прогнали всѣхъ Русскихъ и совершили это какъ осуществленіе новой либеральной системы. На другой же день введенія этой мѣры вспыхиваетъ мятежъ и оказывается, что ни одному Польскому чиновнику довѣрять нельзя. Слѣдовало бы ихъ выгнать и призвать снова Русскихъ чиновниковъ… Но въ такомъ случаѣ, стало быть, наша система оказалась несостоятельною? Такъ сознаемся же въ этомъ и убѣдимся въ невозможности удовлетворить Поляковъ, стремящихся къ совершенной независимости, какими бы то ни было либеральными системами… Нѣтъ, возражаютъ нимъ, это только временная несостоятельность: усмирится мятежъ и можно будетъ опять посадить Польскихъ чиновниковъ… Да вѣдь мятежъ, — отвѣчаетъ на это 34 No нашей газеты, — можетъ быть, по наружности, усмиренъ очень скоро, что однако нисколько не обезпечиваетъ отъ новаго возстанія при первой удобной оказіи. «Нельзя же водворить тысячи Русскихъ чиновниковъ въ Польшѣ съ тѣмъ, чтобы по истеченіи трехъ-четырехъ мѣсяцевъ выгонять ихъ снова», потомъ призывать опять при новомъ возстаніи, потомъ опять устранять ихъ, и т. д. до безконечности! Вотъ къ какимъ затрудненіямъ приводятъ насъ неясное разрѣшеніе себѣ самимъ существа Польскаго вопроса и «ошибочный взглядъ» на характеръ и смыслъ Польскаго современнаго мятежа.
Мы рѣшительно не понимаемъ, почему публицистъ «Московскихъ Вѣдомостей», такъ энергически нападавшій на Варшавскую администрацію и совѣтовавшій принять энергическія рѣшительныя мѣры и ввести военную диктатуру, — желаетъ также, какъ и Варшавская администрація, всѣми силами ослабить, умалить значеніе Польскаго мятежа. Чѣмъ больше вы ослабляете его значеніе, тѣмъ больше подрываете вы собственное основаніе вашихъ требованій. Правительство не даетъ слова на вѣтеръ; система управленія, принятая для цѣлой страны, не есть пустая попытка, которую нынче можно ввести, а завтра и бросить — безъ достаточнаго разумнаго повода. Поводъ этотъ есть, и онъ заключается именно въ политическомъ значеніи инсуррекціи, въ томъ, что этотъ мятежъ не есть бунтъ нѣсколькихъ головорѣзовъ, или «возбужденіе разнообразныхъ элементовъ безпорядка» (имѣющихся въ каждой странѣ), а такое явленіе, котораго успѣху не можетъ не сочувствовать ни одинъ Полякъ Полякъ, — такое явленіе, которое мигомъ лишаетъ васъ права довѣряться въ Польшѣ какому бы то ни было чиновнику-Поляку. Все дѣло — въ знамени. «Сила мятежа, говоритъ наша статья въ 34 No, не въ повстанцахъ — голодныхъ, плохо одѣтыхъ и еще плоше обученныхъ, а въ знамени мятежа: это знамя — политическая независимость!» Этому знамени не могутъ не сочувствовать Поляки, и «трудность нашего положенія происходитъ не отъ разбойничьихъ бандъ, а отъ всеобщей измѣны всей дѣйствующей и мыслящей части народа, отъ всеобщаго заговора, въ которомъ за исключеніемъ крестьянъ, явно или тайно, по условію и соглашенію, или безъ всякого соглашенія, участвуетъ вся страна.»
Выраженіе «за исключеніемъ крестьянъ» подало поводъ «Московскимъ Вѣдомостямъ» въ выходкамъ противъ насъ — довольно забавнымъ, если только можетъ что-нибудь казаться забавнымъ въ спорѣ о такомъ серьезномъ вопросѣ и въ настоящее время. Выступая въ званіи защитника крестьянъ «Московскія Вѣдомости» возглашаютъ, что «День» учитъ презирать простой народъ и не считаетъ заслуживающими вниманія интересы крестьянъ въ, что для нею хлопы ничего не значатъ, и пр. и пр. — Но, кажется, мы безъ ложной самоувѣренности въ правѣ сказать, что противъ такого обвиненія «День» можетъ и не оправдываться: для него было бы совершенно излишне доказывать, что крестьянства онъ не презираетъ, что онъ всегда былъ его защитникомъ, и пр. въ такомъ же родѣ. Предоставляемъ это тому, для кого подобное званіе ново; но замѣтимъ однакоже, что съ таковымъ званіемъ вовсе не мирится презрѣніе въ крестьянскому самоуправленію, къ Русскому крестьянскому міру!.. «Московскія Вѣдомости» не соглашаются признать мятежъ національнымъ возстаніемъ, потому что въ немъ не участвуютъ крестьяне. Ну, а въ 1830 и въ 1831 году, когда возстаніе было такихъ размѣровъ, что мы вели съ нимъ настоящую войну, — что это было: національное возстаніе, или такъ себѣ — «интрига, просто интрига», «дѣйствіе разнообразныхъ элементовъ безпорядка»? вѣдь крестьяне тогда также мало участвовали въ возстаніи, какъ и теперь?.. Наконецъ, во всей тысячелѣтней исторіи Польши крестьянство не играло никакой роли, кромѣ пассивной, не принимало участія, не было дѣйствующею частью народа. Чтобы быть послѣдовательными, «Московскія Вѣдомости» должны отрицать самую исторію Польши и увѣрять съ негодованіемъ (да еще какимъ!), что это дѣйствовала вовсе не вся страна, вовсе не Польша, а такъ, ничтожное меньшинство, не заслуживающее вниманія, что вся тысячелѣтняя исторія Польши есть точно такая же интрига, какъ нынѣшній мятежъ, и что еслибъ за тысячу лѣтъ посадить въ Польшу хорошаго генерала съ правомъ диктатуры, такъ никакой бы Польской исторіи и не было! Мало того, «Московскія Вѣдомости» сами лишаютъ себя права употреблять, какъ это онѣ дѣлаютъ въ каждомъ No и въ каждой статьѣ, слова: «Польша», «стремленія Польши», «надежды Польши», потому что здѣсь подъ, слѣдовательно подъ всею страною, и сами «Московскія Вѣдомости» разумѣютъ конечно не крестьянство, не большинство народонаселенія, а ту часть народа, которая проявила и продолжаетъ являть себя и дѣйствовать въ исторіи.
Мы еще мѣсяца четыре тому назадъ говорили о необходимости ввести въ Польшу новую историческую идею и надѣлить Польское крестьянство политическими правами («День», № 18, 4 мая); въ 35 No мы нѣсколько подробнѣе развили нашу мысль и отсылаемъ къ ней нашихъ читателей. Но все это еще въ будущемъ, а покуда мы считаемъ себя въ правѣ говорить, какъ и «Московскія Вѣдомости»: «Польша возстала», «Польша бунтуетъ», подразумѣвая въ этихъ словахъ «всю страну, за исключеніемъ крестьянства».
Поспѣшимъ къ заключенію. Выводъ нашей статьи 34-го No --слѣдующій:
Мы пробовали разныя системы управленія въ Польшѣ:
Была 30-лѣтняя диктатура: «она не создала намъ никакой Русской партіи».
Была либеральная система Велепольскаго: оказалась несостоятельною.
Почему? Потому что нѣтъ возможности удовлетворить законнымъ требованіямъ Поляковъ, когда эти требованія простираются «далѣе всего того, что можетъ дать самое лучшее, либеральнѣйшее, Русское управленіе» (хотя бы и изъ Польскихъ чиновниковъ).
Поляки хотятъ политической самостоятельности, полнѣйшей независимости и отдѣльности.
Если мы не хотимъ этого имъ дать, то должны откинуть надежду «примирить Польшу съ ея положеніемъ какъ части Россійской Имперіи».
Въ такомъ случаѣ, т. е. если мы не желаемъ отказаться отъ Польши, мы должны отказаться отъ попытокъ ввести въ ней либерально-легальное управленіе, и имѣть теперь задачею не примирить, а усмиритъ Польшу.
Для этой цѣли, для подавленія мятежа и для избавленія страны отъ террора, военная диктатура оказывается необходимою. Польша будетъ усмирена, но Польскій вопросъ останется неразрѣшеннымъ, и мы можемъ постоянно ожидать новаго мятежа.
Признавая въ настоящее время необходимымъ усмиреніе мятежа, слѣдовательно, признавая необходимость диктатуры, мы держимся мысли, что, по избавленіи страны отъ террора, по возвращеніи ей свободы мнѣнія и голоса, и по введеніи въ гражданскую жизнь Польши новаго элемента — полноправнаго Польскаго крестьянства, — было бы полезно предоставить Польшѣ полную политическую самостоятельность. Она можетъ быть или отдѣльно отъ Россіи, или же въ соединеніи, но уже въ соединеніи добровольномъ, если Польша сама" уразумѣвъ всю опасность, всю невозможность политическаго для нея существованія безъ Россіи, — пожелаетъ находиться съ Россіею въ союзѣ. — А «Московскія Вѣдомости» увѣряютъ, что мы предлагаемъ то же, что уже было и есть!
Вотъ мысль статьи 84 "No и всѣхъ предшествовавшихъ статей. Въ 35 No мы вновь довольно положительно объявили, что такое разрѣшеніе вопроса предстоитъ будущему, а въ настоящее время необходимо прежде всего, посредствомъ военной диктатуры, усмирить мятежъ, избавить страну отъ террора, надѣлить крестьянъ землею, крестьянскимъ самоуправленіемъ и вообще гражданскими правами.
Многіе дѣлаютъ намъ упрекъ въ томъ, что мы слишкомъ забѣгаемъ впередъ, что объ этомъ говорить теперь несвоевременно. Въ этомъ упрекѣ есть, безспорно, значительная доля правды, въ чемъ мы и сознаемся открыто, хотя можемъ представить и съ своей стороны возраженія нелишенныя основанія.
Въ заключеніе скажемъ: мы готовы согласиться, что въ нашей статьѣ 34 No есть дѣйствительно нѣкоторая неясность, происходящая, главнымъ образомъ, отъ того, что мы имѣли въ виду всѣ наши предшествовавшія статьи, но упустили изъ виду, что читатель не можетъ и не обязанъ держать ихъ въ своей памяти со всѣми ихъ подробностями и во всей ихъ послѣдовательности. Но публицисту, вступающему въ полемику съ другимъ публицистомъ, слѣдуетъ, предварительно, строго и тщательно изучить мнѣніе своего противника, — принимать въ соображеніе общее направленіе и характеръ его публицистической дѣятельности. Этого требуетъ совѣстность, уваженіе къ дѣлу, важность и серьезность предмета спора.
- ↑ См. выше, подъ заглавіемъ: Разность взгляда «Московскихъ Вѣдомостей» и «Дня» на Польскій вопросъ.