Цвета и цветовая символика — из неполноты и сбивчивости цветовых обозначений у всех древних народов некоторые ученые (Лазарь Гейгер, Гуго Магнус, Геккель и др.) сделали вывод, что развитие зрительных нервов у древних евреев, греков (у Гомера), персов (язык Вед) не дошло еще до различения всех цветов спектра. Все, что можно сказать с достоверностью, это то, что способность цветовых ощущений человеческого глаза в ходе эволюции постепенно изощрялась, и поэтому цветовые обозначения не отличались у древних народов той определенностью, какая имеется у нас теперь. Против этой гипотезы восстали другие ученые, как филологи, так и физиологи (Рёскин, Делич, Грант, Аллен, Дрюмон); Котельман привел доводы в пользу того, что, вопреки мнению Гейгера, древние евреи ощущали прямо или косвенно белое, желтовато-белое, желтое, зелено-желтое, зеленое, синее, красное, коричневое, серое и черное (Энц. словарь Брокг.-Ефрона, т. 74, стр. 879). Делич доказывает, что не способность к восприятию цветов подвергалась эволюции, а способность человеческой речи находить для каждого цветового оттенка подходящее и раз навсегда установленное выражение.
Цветовые обозначения. — קרי означает в Библии и зелень листвы, и цвет золотистой нивы, и желтизну или бледность лица; םדא — кроваво-красный цвет, но также и смуглый цвет кожи у людей, красно-бурый цвет коровы, желто-бурый цвет чечевицы; רוחש означает черный, как у ворона, цвет волос, а также и загар на лице, и серый цвет неба перед восходом солнца. Для промежуточных и смешанных Ц. отсутствуют точные названия, и имеющиеся обозначения отличаются уже сбивчивостью. Прилагательные имена для цветов известны следующие: ןנל — белый и светло-серый; רחצ — белый с желтоватым оттенком (напр. ослицы); חצ, дословно ясный, светловолосый, םוח темно-бурый, רוחש — черный, םדא, ינמדא — красный, красно-бурый, םדמדא — красноватый, קרש — красный, ץומח — согласно Септуагинте, ярко-красный; קרי — зеленый (и также желтый), קרקרי — зеленоватый, желтоватый, נהצ — золотистый (цвет волос). Косвенное обозначение Ц. получается определением Ц. по цвету животных (Песня Песней, 5, 11), растений (ib., 5, 13), плодов (ib., 4, 3; 6, 7), металлов (Пс., 68, 14), драгоценных камней (сапфир, Пес. Пес., 5, 14, смарагд) и тканей (ib., 1, 5; II Хрон., 2, 13, ץונ), наконец, также по красящим веществам: ןמגרא, т. е. пурпуровый (Пес. Пес., 3, 10), תלכת ליתפ — пурпурно-голубая нить (ср. Бер., I, 2, יתרכל תלכת ןינ — между голубым цветом и зеленым); עלתמ — в Нахуме 2, 4, означает одетый в шарлах (лексикологические подробности см. Delitzsch, Iris, Farbenstudien und Blumenstücke, Лейпциг, 1888; Jew. Enc., III, s. v. Color).
Красящие вещества (пигменты). 1) Первое место занимал пурпур, для которого библейский язык не имеет еще настоящего имени. Пигмент добывался от улитки Murex brandaris и Murex trunculis, в Талмуде называвшейся ןוזלח; краска получалась пурпурно-красная, ןמגרא (по-арамейски ןוגרא, по-арабски arguvân — название красного цветка мака), и пурпурно-голубая или фиолетовая, кoторая в Библии по имени раковины называется תלכת (= תלחש ?), в Септуагинте — «гиацинт». Греческое название «порфира» часто встречается в Талмуде. В Иерем., 10, 9, пурпур упоминается, как принадлежность идолов. Мидианитские начальники носили пурпурно-красную одежду (Суд., 8, 26). Иезекиил в 23, 5 и 6, говорит ο сильном впечатлении, которое производили пурпурно-голубые одежды ассириян на еврейских женщин. В средние века пурпур не является уже больше на восточных рынках, и заповедь ο голубой пурпуровой нити на кистях видения (см. Цицит) не могла быть соблюдаема в точности. 2) Желто- или светло-красный шарлах доставляло древнему миру маленькое насекомое, червец, величиной в горошину (отсюда и зоологическое название coccus), называвшееся у Исаии I, 18 и Плач Иер., 4, 5, עלות, чаще תעלות ינש, т. е. сверкающий червяк; краска его ценилась очень дорого (Исх., 35, 23), и шарлаховая ткань считалась поэтому приличным приношением для скинии (ib., 25, 4; 35, 6; Лев., 14; Числа, 19, 6). Таргумы и Мишна употребляют для шарлаха слово zehorit (תירוהז); известно также арамейское прилагательное «толана» אנלות (Аб. Зара, 28б). Кроме этих органических красок известны были Библии и минеральные: сурик, антимоний, киноварь. По-видимому, они не различались между собой по названиям, и слово רשש есть общее их обозначение. Минеральные краски употреблялись для крашенья потолков (Иерем., 22, 14), идолов (Иезек., 23, 14). Для косметических целей служили לחכ (ib., 23, 40), ךופ (II Цар., 9, 30) — по-видимому, также минеральные краски, вернее всего, красный и черный антимоний. Рисуя себе художественную, отнюдь не символическую, картину Нового Иерусалима, который будет построен самим Богом, Исаия (54, 11—12) говорит, что фундамент его будет из сапфиров, стенные зубцы из рубинов, ворота из карбункулов, ограда из драгоценных камней, а связующим цементом для камней будет антимоний, ךופ, та самая краска, которою чернили себе брови восточные женщины. В общем, мы замечаем, что евреи библейского времени оперировали всего четырьмя Ц., тогда как другим народам Востока было известно семь Ц. Семь концентрических стен Экбатаны блистали, по Геродоту (I, 98), семью различными Ц. Филон и И. Флавий комбинируют библейские Ц. с четырьмя стихиями: виссон — с землей, потому что он из нее произрастает, пурпур — с морем, потому что он — кровь морской улитки, гиацинт — с воздухом, лазуревый цвет которого они называли темно-голубым, и наконец, шарлах — с огнем; эти чисто светские, произвольные представления не находятся в связи с библейскими представлениями ο Ц., на которых лежит печать религиозного культа.
Цветовая символика. Пурпурно-красный Ц., пурпурно-голубой, шарлаховый и белый являются четырьмя Ц. еврейского культа; из них первые три представлены в шерстяных тканях, а последний — в тонкой растительной ткани (старинное египетское название последнего שש, позднейшее ץונ — виссон). Из пряжи всех четырех Ц. с вышитыми херувимами были сделаны десять ковров, покрывавших скинию снаружи, четырехцветными были и занавесь — תכרפ, отделявшая святилище от св. святых, и занавесь, ךםמ, при входе в святилище и при входе во двор, а также верхнее облачение — דופא, пояс — נשח, и висевший на груди первосвященника «наперсник», ןשח. Трехцветными (без белого) были гранатовые яблоки на краях его ризы. Одного цвета, именно пурпурно-голубого, были сама риза, ליעמ, цепь наперсника и диадемы и, наконец, те 50 полос, которые соединяли ковры скинии. Одного белого цвета были нижнее облачение, хитон — תנתכ, и тюрбан — תפנצמ первосвященника; одного цвета, частью пурпурно-голубого, частью пурпурно-красного, были покрывала священных сосудов; одноцветными, белыми, были одежды священников во время службы в храме (за исключением пестрого пояса), а также музыкантов-левитов. Если добавим сюда пурпурно-голубую нить на кистях видения, то будем иметь полный обзор распределения и употребления Ц. в библейской литургии. Один только красный Ц. встречается всего лишь раз: снаружи скиния покрывалась одиннадцатью козьими шкурами, а поверх их была одна баранья — красного цвета (םימדאמ Исх., 26, 14). Черный Ц. совершенно исключен. Что выбор четырех Ц. был не делом вкуса или случая, видно из того, что исключительно пурпурно-красный Ц. употреблялся только раз, а именно, как цвет покрывала для жертвенника со всеми его принадлежностями (Числа, 4, 13), а шарлаховый Ц. никогда самостоятельно не употреблялся; изолированно выступает только пурпурно-голубой, грунтовкой же для прочих Ц. является белый Ц. Почему белый является основным и черные вовсе исключаются, само собой очевидно из символического их per se значения. Белый Ц. — символ чистоты, победы и ликования (Исаия, 1, 18; Пс., 51, 9; Миддот, V, 4); персидские кони в восьмом видении Зехария (6, 6) белы, потому что никто не сделал столько добра евреям, как Ахемениды, отпустившие евреев из плена и содействовавшие построению храма. «Ветхий днями» Господь в Дан., 7, 9, был в одеянии белом, как снег, и имел белые сверкающие волосы. Естественно, что одежда священников должна быть белого цвета. Черный Ц. означает смерть; мрак — библейское означение всего противобожественного (Исаия, 60, 2). Белый цвет не есть Ц. в собственном смысле слова, а черный есть отсутствие всякого Ц. Действительные же цвета не являются символами сами по себе и становятся таковыми лишь через наши восприятия, когда в нашем сознании с данным цветовым образом связывается представление об определенном предмете или явлении, становящемся вследствие этого в известном смысле представителем этого Ц. Цветовая символика имеет свою историю, ибо впечатления цветовых ощущений менялись по времени и месту. И если мы хотим знать смысл Ц. в библейском культе, мы должны анализировать их в пределах еврейских и библейских воззрений. Антитезой белого в Библии является желто-красное — шарлаховое. Желто-красное — цвет огня; желто-красные кони (םיקרש) в первом видении Зехарии (1, 8) приносят пожирающий огонь. Свет и огонь в этическом мировоззрении Библии являются противоположностями: свет — образ взаимной любви, огонь — образ разрушительного гнева. Высшую степень греховности обозначает Исаия (1, 18) не словом пурпур, а — шарлах. Шарлаховый Ц. рядом с белым в облачении первосвященника указывает, что первосвященник служитель не только Бога любви, но и Бога гнева. Предание (Иома, 67а и 39а) утверждает, что над дверью притвора храма висела полоса шарлаховой пряди, которая белела, когда козел Азазеля достигал пустыни; в последние же годы перед разрушением Иерусалима полоса не меняла своего цвета; это изменение цвета означало, что молитва первосвященника в День Всепрощения в Св. Святых принималась Богом, Который в Своей милости уничтожал шарлаховый цвет греха на полосе, а сохранение шарлахового Ц. на полосе выражало неизменность гнева Господнего. Что белый и шарлаховый Ц. были в Библии такой связанной своими противоположностями парой, показывает то, что они постоянно бывают там, где выступает вторая пара библейских Ц. — пурпурно-красный и пурпурно-голубой. Пурпур в одежде первосвященника означает, что последний есть слуга Бога. Когда Моисей и Аарон, Надаб и Абигу и 70 старейшин поднялись на гору Синай, они видели Бога Израиля, и под его ногами было как бы изображение прозрачного сапфира и чистой, ясной лазури (Исх., 24, 10). С тех пор с пурпурно-голубым Ц. связывается в сознании Израиля воспоминание ο Боге, спустившемся к нему для заключения союза. Об этом событии должен вспоминать еврей, глядя на пурпурно-голубую нить своих «цицит» (Числа, 15, 38; ср. гиацинтовые нити, которыми связывает человека Премудрость по Бен-Сире, 6, 31). Во время передвижения скинии жертвенник покрывался пурпурно-красным сукном, священные сосуды пурпурно-голубым и шарлаховым. Ковчег Завета с занавесью покрывался сверху пурпурно-голубым сукном. На вопрос: почему? древнееврейская традиция отвечает: «Потому что пурпурно-голубой цвет подобен морю, море — своду небесному, свод небесный — сапфировому камню, а сапфир — трону Божественной Славы, который видели представители Израиля после того, как дан был закон на горе Синае» (Bamidbar r. к Числ., 4, 6). Это представление сохранилось в средневековой каббале, где из всех цветов радуги выделяются три Ц.: справа белый, как выражение благодати Божией, слева красный, как выражение могущества, и между обоими голубой — символ милосердия. Символическое значение имеет, наконец, и красный Ц. в рыжей телице, המודא הרפ, зола от которой, смешанная с водой, служила для очищения после соприкосновения с трупом (Числа, 19); красный Ц. — есть Ц. крови, кровь, согласно Лев., 17, 11 и 14, Второз., 12, 23, есть носительница жизни. Следы цветовой символики можно еще видеть в цветах 12 драгоценных камней на наперстнике первосвященника (Исх., 28, 17—21): по крайней мере, из этого предположения исходит Мидраш (Bamibd. r., II, к Числ., 2), когда утверждает, что Ц. знамен, תופמ, двенадцати колен соответствовали цветам этих драгоценных камней: камень Реубена был рубин (сердолик, םדא, и знамя его было красное); непонятно только, почему колено Левита, чей камень был смарагд, תקרנ, имело знамя бело-черно-красное. Три Ц. встречаются также в иерусалимском Таргуме, к Быт., 2, 7, где говорится, чтo при сотворении человека Бог пользовался тремя цветами: красным, черным и белым (רויחו רוחשו קמום). Каббала дает символический смысл этим трем Ц., соединяя все три Ц. одним обозначением לשא (название тамариска): от красного Ц. греха, םדא, через черный Ц., רוחש, покаяния, человек приходит к белому Ц., ןנל, — примирения и очищения. Из этих примеров видно, что и побиблейская еврейская литература имеет свою, достойную внимания, цветовую символику.
Ср.: Kamphausen, Farben в библейском словаре Рима; Benzinger, Hebräische Archäologie, 1907; Nowack, Lehrb. d. hebr. Arch., 1894; Canney, Colors, в Cheyne and Black, Enc. Bibl.; Schwab, Repertoire, II, s. v. Couleurs. О средневековых теориях Ц. см. D. Caufmann, Die Sinne, стр. 115—117; Jew. Enc. s. v. Color. [По ст. Франца Делича в Herzog-Hauck, Realencyklop., V, s. v. Farben].
1.