Рецидив — повторение лицом какого-нибудь преступления во второй, третий и т. д. раз после суда и наказания за первое. P., свидетельствуя о большей интенсивности преступного настроения лица, требует усиления наказания. В науке и законодательствах, однако, чрезвычайно разнообразно решается вопрос о размерах увеличения наказания и о необходимых условиях для такого увеличения. Библия совершенно не затрагивает вопроса о P., Талмуд (Санг., 81б) же посвящает этому предмету чрезвычайно мало места, но характерно, что при небольшом объеме этот отрывок Талмуда дебатирует и разрешает большинство вопросов, которые и ныне занимают в отношении Р. ученый мир. Так, Талмуд признает значение, усиливающее наказание, лишь за специальным, а не разнородным P.; другими словами, лишь тот преступник считается рецидивистом, кто повторяет несколько раз одно и то же преступление. Совершение же разнородных преступлений не заслуживает увеличения наказания, так как в этом проявляется не презрение к закону и грозящему наказанию, а лишь желание испытать, изведать ощущения, сопровождающие каждый вид преступления — איםורי הוא דקא טעים. Далее в Талмуде разбирается вопрос о количестве повторений: по одним, уже третье преступление влечет за собой усиленное наказание; по другим, для этого необходимо совершение того же преступления в четвертый раз; преобладание получило первое мнение (Маймонид). Наконец, вопрос о том, необходимо ли для понятия Р. отбытие лицом наказания за прежние преступления, также представлял предмет контроверзы. Надо заметить, что здесь сыграли роль особенности талмудического уголовного процесса. Именно, для применения уголовного наказания считалось необходимым, чтобы лицо перед совершением преступления получило формальное предупреждение о грозящем ему наказании и, выслушав предупреждение, ответило: «я на это иду», или: «я с тем и совершаю свое преступление, чтобы затем подвергнуться наказанию по суду» — על מנת כן. Если преступник, выслушав такое предупреждение, не давал указанного ответа, а ограничивался молчанием, то, по Талмуду, суд не мог приговорить его ни к смертной казни, ни к телесному наказанию. Троекратное повторение преступления при описанных условиях (т. е. с полной доказанностью вины, наличностью формального предупреждения, но без необходимого ответа со стороны виновного) считалось P., несмотря на освобождение от наказания по прежним деяниям. И это вполне понятно, так как оправдание лица при таких условиях представляет собою лишь снисхождение со стороны закона и может быть приравнено к современному помилованию. Наконец, усиление наказания за Р. применяется не ко всякого рода преступлениям, а лишь к наиболее тяжким, именно к тем, которые влекут за собой смертную казнь (см. перечень их в статье Наказание) или «карет» вместе с телесным наказанием. Эта вторая группа состоит, по Маймониду, из 21 преступления, в том числе 6 видов кровосмешения (сожительство с родственницами и свойственницами по боковой линии), 6 нарушений запретов чисто ритуальных и 9 сакральных преступлений. Что касается размера наказания за P., то здесь мы встречаемся в Талмуде с совершенно новым, в Библии не упоминаемым, видом наказания, смысл которого не вполне ясен. Мишна говорит буквально так: «Суд заключает его (рецидивиста) в «кипу», где его кормят ячменем, пока у него не лопнет живот». Ta же «кипа» встречается в Талмуде еще раз как наказание для убийц, виновность которых вполне доказана, но нет предупреждения и других условий, необходимых для формального смертного приговора. Итак, в обоих случаях «кипа» применяется там, где смертная казнь, по сознанию законоучителей, вполне заслужена, но нет для нее достаточных формальных условий. Отсюда прямой вывод, что «кипа» есть не что иное, как смертная казнь, но совершаемая не прямо, а косвенно, при помощи соответствующего тюремного режима. Что касается сущности этого режима, то «кипа», по толкованию Гемары, представляет собой до того тесный карцер, что не оставляет заключенному возможности передвигаться в нем. Относительно же пищи Мишна дает два различных указания: рецидивиста, как сказано выше, следует кормить ячменем, пока у него не лопнет живот; убийце же следует давать хлеб и воду в минимальных дозах. Нельзя, однако, допустить, чтобы «кипа» была введена Талмудом из желания сохранить внешнюю видимость отсутствия смертного приговора и лишь косвенно причинить смерть. Для этого существовал более естественный и менее мучительный способ — голодная смерть. Толкование «кипа» в смысле смертной казни резко противоречило бы духу Талмуда, везде являющегося принципиальным противником смертной казни. В силу этих соображений новейшие исследователи приходят к тому выводу, что «кипа» есть не что иное, как тюремное заключение со строгим режимом, но не казнь. Майер решается сделать этот вывод только для «кипы» за убийство; «кипа» же за P., о которой Мишна выражается: «его кормят ячменем, пока не лопнет живот», остается для Майера особым способом казни. Гронеман идет дальше и утверждает, что «кипа» есть всегда только тюрьма, предназначенная для изоляции лиц, опасных для общества своей преступностью. Это положение наиболее соответствует общему духу талмудического уголовного права и должно быть признано исторически наиболее вероятным. Дальнейшие выводы Гронемана, по которым тюрьма эта была не пожизненная, а лишь впредь до исправления преступника, и что таким образом уже Талмуд проводил современные идеи об исправляющем характере наказания, представляются пока недоказанными. — Ср.: Санг., 81б; Maimonid, Jad ha-Chazakah, Sanhedrin, ΧVIIΙ, 4, 5, XIX, 1; Duschak, Mosaisch-talmudisches Strafrecht, стр. 11; Mayer, Geschichte d. Strafrechte, стр. 102 и 300; Gronemann, Abschnitte aus dem talmudischen Strafrecht, в Zeitschrift f. d. vergleichende Rechtswissenschaft, т. ΧΠΙ, стр. 430—432, 440—441.
Ф. Дикштейн.3.