Подлог (זײפנות, זיוף) — в обширном, бытовом смысле обозначает всякого рода сокрытие истины, причиняющее вред отдельному лицу или обществу. В этом смысле это слово иногда употребляется и Талмудом (ср. Абода Зара, 11б; Сота, 48б). В узком, юридическом смысле П. обозначает лишь актовую ложь и обнимает лишь случаи изготовления поддельного документа, переделки документа настоящего, облечения лжи в документальную форму. Уголовного наказания за П. еврейское право не знает; это обстоятельство объясняется историческими причинами. В библейский период неразвитый гражданский оборот и редкое употребление письменных документов не представляли подходящей почвы для развития этого преступления. Лишь к концу существования второго храма письменные документы стали играть преобладающую роль в гражданской жизни. Но в это время еврейское уголовное право начинает приходить в упадок. Традиционные виды наказания (смертная казнь и телесное наказание) перестали соответствовать правосознанию общества (см. Наказание). Новых же видов наказания, как, например, лишение свободы, не успели выработать. Между тем покорение Иудеи римлянами повело к полному упразднению еврейской уголовной юрисдикции. Не имея, таким образом, возможности бороться с П. посредством уголовной репрессии, Талмуд обратил тем большее внимание на это в гражданском праве и процессе. Он обставляет пользование актом в качестве доказательства целым рядом требований, затрудняющих П. и использование подложного акта на суде. Прежде всего, суду вменяется в обязанность тщательно исследовать все предъявляемые тяжущимися акты и при малейшем сомнении в подлинности признавать их недействительными. (Б. Батра, 167а; Хошен га-Мишпат, 42, § 3). Если возникает подозрение в подложности акта, суд вправе даже применять религиозные репрессии, чтобы выяснить истину (ibid.). Законоучители считали нужным опорочивать акты, подлинность которых даже доказана свидетельскими показаниями, если только в них обнаруживались такие недосмотры, которые давали возможность в будущем делать в них изменения, искажающие их смысл. С этой целью выработаны касательно составления актов подробные правила, которым был присвоен формальный характер; несоблюдение их влекло за собой опорочение акта, хотя бы в данном случае отсутствие П. было само собой очевидно или доказано (Б. Б., 160а, Тосафот, ad loc., s. v. פשוט; Хошен га-Мишпат, 42, § 1; 45, § 6; ср. 44, § 1 глосса Иссерлеса). Таким образом, соблюдение всех правил и предосторожностей стало необходимым и в тех случаях, когда заинтересованные лица по беспечности или доверию к своим контрагентам не опасаются П.
Для охраны внешней неприкосновенности текста существовали следующие предписания. 1) Материал, на котором пишется акт, должен быть такой, чтобы не было возможности совершить П. (стереть написанное и заменить его другим содержанием, Гиттин, 19б—22; Хошен га-Мишпат, 42, § 1). — 2) Весь акт должен быть написан одинаковым почерком в смысле равномерной ширины одинаковых букв, равномерных промежутков между буквами, словами и строками. В Талмуде приводятся по этому поводу два казуса. В одном — между двумя словами вставлена буква, отчего смысл акта сильно изменился. П. был замечен потому, что промежуток между двумя словами оказался меньше обычного. Во втором казусе стерты части буквы, отчего получилась другая буква, более узкая (вместо ב получилось ו). П. был замечен, потому что расстояние между буквами оказалось больше обыкновенного (Б. Батр., 167а). — 3) Денежные суммы должны обозначаться прописью (словами), а не цифрами. Некоторые имена числительные при приписке к ним нескольких букв получают другое значение (например, три — тридцать; пять — пятьдесят); такие числительные нельзя писать в конце строки, потому что приписка там нескольких букв может остаться незамеченной. Если бы такое числительное попало в конец строки, то его следует как-нибудь вторично, в другом месте поместить так, чтобы оно оказалось в начале или середине строки. A там опасаться подложной приписки нечего, потому что от этого промежуток между словами станет меньше обыкновенного (Б. Батра, ib.; Хошен га-Мишп., 42, § 4). — 4) Если в акте при его составлении приходится те или иные слова стирать, зачеркивать или же надписывать некоторые слова поверх строки, то необходимо об этих поправках делать оговорку в конце акта перед подписями. Оговорка должна делаться одинаково крупным почерком, как и прочие части акта. Иначе возникает подозрение, что оговорки сделаны не при составлении, а впоследствии. Если оговорки не были сделаны, то стертые, зачеркнутые и надписанные слова признаются недействительными. Если же эти слова относятся к существенным элементам акта (имена договаривающихся сторон, размер обязательства), то акт совсем теряет силу (Хош. га-Мишп., 44, §§ 5 и 7). — 5) Подписи свидетелей помещаются под текстом, а не сверху или сбоку, так же во избежание П. (Гит., 87б). Так как подписи обычно не примыкают плотно к тексту, и промежуток может быть заполнен подложным содержанием, то в Талмуде принято правило, что последняя строка текста не имеет силы. A все необходимое содержание текста, в том числе и оговорки о поправках, заканчиваются в предпоследней строке. Взамен этого стали, однако, употреблять в конце текста формулу וקײם הכל שריר — «все прочно и незыблемо», т. е. написанное до этой формулы представляет подлинный текст акта. С VIII—IX вв. (а может быть, еще раньше) установился обычай заключать каждый акт этой формулой, и потому потеряли значение талмудические правила о последней строке текста. Зато акт, в котором не было заключительной формулы, признавался недействительным. — 6) Удаление подписей свидетелей от текста на расстояние целых двух или более строк недопустимо, так как это дает возможность отрезать весь текст акта, а в пустых двух строках написать акт совсем другого содержания. 7) Дороговизна писчего материала (пергамента) делала обычным двукратное, а иногда даже и троекратное (палимпсест) пользование одним и тем же листом пергамента — написанное стирали. Но если на одном листе имелись рядом строки, написанные на чистом пергаменте, и строки, написанные по стертому, то эти места легко было распознать и таким образом обнаружить П. Поэтому при подписании акта на стертом пергаменте свидетели должны были соблюдать определенные правила, гарантирующие акт от возможности П. (Б. Батра, 163—164; Хошен га-Мишп., 45, §§ 10, 11).
Для предохранения актов от внесения недостоверных фактов установлены следующие правила. Полную юридическую силу имеют лишь акты, подписанные двумя свидетелями (хирографы — כתב יד, т. е. акты, подписанные лишь лицом обязанным, играют второстепенную роль). Свидетели, прежде чем подписать акт, должны лично прочесть его, должны знать лиц, обязанных (должников) по акту, а также убедиться, действительно ли имела место та сделка или вообще тот факт, который излагается в акте (Гитт., 19б; Хошен га-Мишп., 49). Во избежание же составления актов с подложными подписями был введен институт судебного удостоверения подписей на актах — קיום שטרות, несколько напоминающий современную нотариальную систему. При этом не засвидетельствованный акт имел весьма скромную доказательную силу. Против него допускался голословный спор о Π.; бремя доказывания (onus probandi) падало на того, кто основывает свои права на акте. Но даже и признавая подлинность акта, должник (лицо обязанное по акту) мог заявить всевозможные возражения против акта: о погашении долга, о безденежности долгового документа, о наличности словесных соглашений, изменяющих значение акта, и проч. Засвидетельствование подписей может быть совершено только судом, разбирающим гражданские дела, т. е. коллегией в числе не менее трех лиц. Суд свидетельствует подписи при наличности одного из следующих пяти условий: 1) если судьи знают почерк свидетелей; 2) если свидетели подписывают акт в присутствии судей; 3) если свидетели подтверждают на суде подлинность своих подписей; 4) если другие свидетели удостоверяют, что подписи на акте подлинны в силу сходства почерков; 5) если суд при сличении подписи свидетелей на данном акте и на других несомненно подлинных актах убедится в тождестве почерков. Суд, убедившись в подлинности акта, делает на нем соответствующую надпись, которая называется הנפק, אשרתא. Если засвидетельствованный акт предъявляется не тому суду, который сделал эту надпись, то другой суд лишь тогда может считать акт засвидетельствованным, если знает подписи прежних судей (Кетуб., 18—22; Хошен га-Мишп., 46). Указанные способы засвидетельствования применялись ко всяким актам, относительно которых специальных подозрений не возбуждалось. Если же было известно, что лицо, которое предъявляет акт, не прочь от совершения П., то такому лицу, на основании сличения почерков и т. п., не свидетельствовали акта, а требовали, чтобы свидетели, подписавшиеся на акте, лично подтвердили на суде подлинность своих подписей, а по мнению некоторых, они должны были подтвердить самое содержание акта (Кетуб., 36б; Хошен га-Мишп., 63, § 1).
Ср.: Maimonides, Jad ha-Chazakah, Hilchot Malweh, гл. ХХVII; ib., Hilchot Edut, гл. VI—VIII; Frankel, Der gerichtliche Beweis, 388—436; Fassel, Mosaisch-rabbinisches Civilrecht, I, § 436; его же, Mosaisch-rabbinisches Gerichtsverfahren, §§ 79—103; Auerbach, Das jüdische Obligationsrecht, Berlin, 1870; אוצר ישראל, IV, 224, s. v.
Ф. Дикштейн.3.