Пари — договор, по которому двое спорящих обязываются друг перед другом произвести какое-либо действие (чаще всего — уплатить известную сумму) в пользу того, чье утверждение окажется правильным. Отличительной чертой этого договора является то обстоятельство, что получение одним лицом выгоды за счет другого не обусловливается какими-либо экономическими соображениями (возмещение убытков, оплата услуг, плата за уступленное право), а поставлено исключительно в зависимость от безразличного по существу факта, которому контрагенты придали искусственное значение. В этом отношении аналогичный с П. характер носит игра, как договор, ставящий вопрос о выигрыше и проигрыше в зависимость от случайных обстоятельств. Подобные договоры, носящие название алеаторных, в римском и современных правах, с точки зрения юридической конструкции, признаются безупречными, но ввиду значительного социального и морального вреда, который они приносят (развивают страсть к легкой наживе и проч.), право устанавливает против них ограничения. Например, римское право запрещало игры и облагало их штрафом, а Π. дозволяло и давало ему судебную защиту. Оригинальна постановка этого вопроса в Талмуде. Здесь подобные договоры признаются сомнительными уже в силу самой юридической конструкции, помимо социальной и моральной точки зрения. Эти договоры, не имея под собой никакого экономического базиса, покоятся всецело на волеизъявлении лица, которое при заключении договора, предполагается, добровольно и сознательно налагает на себя гражданско-правовую обязанность уплатить своему контрагенту при наступлении определенных условий известную сумму (или совершить другое действие). Но некоторые талмудисты сомневаются в том, чтобы можно было считать такое обязывание в строгом смысле слова вполне сознательным. По их мнению, при заключении подобного договора лицо обыкновенно не отдает себе достаточно ясного отчета во всех возможных последствиях своего действия, слишком надеется на свое счастье или, в соответствующих случаях, на свою правоту, искусство, ловкость, уменье, и в некотором ослеплении от этой надежды почти забывает о возможности проигрыша или, по крайней мере, эта возможность представляется ему в слишком отдаленной перспективе. В силу этого воля в данном случае не может быть признана достаточно зрелой, обдуманной; для такой дефективной воли в Талмуде имеется специальный термин «асмахта» (см. Задаток и Условие), и потому договор подобного рода не действителен, а выигрыш, если он фактически уплачен, считается незаконно присвоенной чужой собственностью, גזילה. Этот взгляд на алеаторные договоры, как на «асмахту», имеет в Талмуде сторонников и в эпоху Мишны (ср. Санг., 24б, 25а), и в эпоху Гемары (ibid.), а также и в средневековой юриспруденции (Тоссафот, Шебуот, 43б). Однако во все эти периоды получало преобладание противоположное мнение, по которому подобные договоры действительны и не содержат «асмахты», так как лицо сознательно идет на риск проигрыша, имея в виду надежду на выигрыш (אגב דבעי למיקני גמר זמקני). Тем не менее и по этому принятому к руководству мнению, если игра была не на наличные, судебное взыскание выигрыша невозможно. Сверх того, люди, для которых игры стали профессиональным занятием, лишаются некоторых гражданских прав; они не могут быть судьями, свидетелями, потому что, как характерно выражается Талмуд, они не принимают участия в созидании культурной жизни עולם לפי שאין עםוקין בישׂובו של. — В Талмуде упоминаются бывшие тогда в ходу: игра в кости (קוביא), игра посредством ореховых и гранатовых скорлуп, состязание голубей в полете (מפריחי יונים), а также других животных (см. Игры). Упоминается, кроме того, случай пари, связанный с оценкой нравственной личности Гиллеля (Шаб., Зиа, см. соотв. статью).
Cp.: Maimon., Jad, Gezelah, VI, 10, 11; ib., Edut, X, 4; Шулхан-Арух, Хошен-га-Мишпат, 34, § 16; 207, § 13, глосса Иcсерлиса; Fassel, Mosaisch-rabbinisches Civilrecht, §§ 1253—1257.
Ф. Дикштейн.3.