Пара, פדה — талмудический трактат в Мишне и Тосефте (четвертый по порядку в отделе Тагорот), имеющий своим предметом подробное изложение законов о так называемой «рыжей телице», פּרה אדומה. Согласно Моисееву закону (Числ. 19, 11—16), люди и предметы, пришедшие в соприкосновение с человеческим трупом, или только с частью его, или находившиеся только в одном с трупом помещении, инфицируются высшей степенью ритуальной нечистоты, именуемой «трупной нечистотой», טומאת מת, продолжающейся не меньше 7 дней. Человеку, находящемуся в этом состоянии нечистоты, строго воспрещается всякое общение с чем-либо сакральным, пока он не подвергнется предписанной законом очистительной процедуре. Последняя состоит, главным образом, в двукратном (на 3-й и 7-й день) окроплении инфицированных людей и предметов раствором золы, полученной от сожжения рыжей телицы. Библия излагает церемонию сожжения в общих чертах; в Мишне и Тосефте все относящиеся сюда установления изложены обстоятельно и в том виде, как они практиковались в последние годы существования 2-го храма. Первый параграф устанавливает возраст пригодной для этого обряда телицы, а именно: три года, не моложе. По ассоциации мысли, как это часто встречается в Мишне, это дает редактору ее повод перейти к вопросу о возрасте животных для всех других видов жертвоприношений, что и составляет содержание всей первой главы. Вторая глава разбирает отмеченные уже библейским законом условия, которым должна удовлетворить телица, чтобы быть годной для своего назначения: она должна быть без всяких телесных пороков; не знать ярма; вся рыжая — два черных или два белых волоса делают ее непригодной. Ввиду крайней редкости совершенно безукоризненной рыжей телицы, за нее платили громадные суммы, что видно из рассказа p. Элиэзера о некоем благочестивом язычнике Даме бен-Нетина, который продал евреям имевшуюся у него рыжую телицу на вес золота — в буквальном смысле этого слова (см. Евр. Энц., VI). — Третья глава рисует ту крайнюю щепетильность в соблюдении ритуальной чистоты, которой должны были подвергаться все участвовавшие в приготовлении очистительной золы. За 7 дней до сожжения телицы, назначенной для этой операции, священник (обыкновенно этот обряд исполнял сам первосвященник) изолировался при храме, в «Каменной палате»; здесь вся утварь была каменная, по объяснению закона, не способная воспринимать какую бы то ни было ритуальную нечистоту. Священника ежедневно окропляли «очистительной водой». Чтобы иметь безукоризненно чистых водочерпателей, т. е. людей, которые никогда в своей жизни не приходили в соприкосновение с трупной инфекцией, в Иерусалиме существовали особенные дворцы, построенные на девственной скале, чтобы быть уверенным, что под домом, где-нибудь в недрах земли, не похоронен человеческий труп. В эти дворцы приводились беременные женщины, которые там рожали, там и воспитывали своих детей до восьмилетнего возраста. Верхом на волах (это предохраняет от инфицирующей силы «могилы в недрах земли» — קבר התהום) дети отправлялись к силоамскому источнику, где длинными черпалами набирали воды, к которой, опять-таки с известными предосторожностями, прибавляли очистительной золы для окропления священника, назначенного для обряда сожжения рыжей телицы. Сожжение телицы происходило к востоку от Иерусалима, на Масличной горе; для восхождения туда священника из Храмовой горы, во избежание инфекции от «могилы в недрах земли», по всему его пути устраивали дорогостоящий помост, כבש, на сложной системе арок. Священника провожали наиболее почтенные лица Иерусалима. На Масличной горе в сделанном в почве углублении устраивали костер в виде башни из дров — кедровых, лавровых и кипарисовых, а к вершине башни вел помост, по которому проводилась телица. Вблизи костра находился ритуальный бассейн (миква) для очистительного омовения. И вот после всех этих щепетильных мер к охранению священника от ритуальной нечистоты, перед самым приступлением его к обряду, кто-нибудь из видных фарисеев нарочно сообщал ему нечистоту, прикасаясь к нему чем-нибудь нечистым, произнося при этом: «Государь первосвященник, сойди и соверши омовение».Однажды это сделал известный раббан Иоханан бен-Заккай. Смысл этого странного акта заключается в следующем. По библейскому закону, всякая однодневная инфекция (например, от прикосновения к падали чистых или нечистых животных, после pollutionis nocturnae или других причин), даже после принятого омовения, заканчивается лишь с закатом солнца (Лев., 11, 24, 28, 31, 39, 40; 14, 46; 15, 5, 6, 7, 8, 10, 11, 16, 18, 19, 21, 22, 23, 27; Числ., 19, 7, 8, 10, 22). Мало того, даже в военное время воин после pollutionis nocturnae должен был удалиться из стана, «а при наступлении вечера должен омыть себя водой и по захождении солнца может войти в стан» (Втор., 23, 12). Что это предписание соблюдалось в глубокой древности во всей его строгости, видно из предположения царя Саула о причине, почему Давид не пришел к царскому столу (I Сам., 20, 26). Однако, это предписание о весьма частом изъятии человека на целый день от общения с людьми, возможное еще в несложном кочевом или даже земледельческом быту, совершенно не исполнимо в более или менее сложной культуре городской жизни. Связанные с этим предписанием неудобства побудили законоучителей толковать закон так, что требование заката солнца касается только лиц, имеющих в виду соприкоснуться с чем-либо сакральным (вступить в храм, есть вознесение, תרומה или жертвенное мясо); в обыкновенной же жизни ритуально нечистому человеку достаточно принять омовение утром, чтобы считать себя чистым. Такое лицо носит техническое название «тебул-иом», טבול יום (окунувшийся днем) в противоположность тем, которые принимают омовение вечером и называются «меурабе шемеш» מעורבי שמש (дожидающиеся заката). Кем и когда введено было это толкование, не известно, но надо полагать, что уже очень рано и, вероятно, уже мужами Великой Синагоги (см.). Саддукеи, однако, которые во всем придерживались буквы Писания, отвергали, конечно, и это толкование и признавали «тебул-иомов» ритуально нечистыми. Как они примиряли закон с требованиями жизни — это было дело их совести; они, вероятно, сами ежедневно нарушали то, что считали законом, но от других они требовали исполнения его в буквальном смысле. И вот представители «устного учения», фарисеи, желая дать торжество своим воззрениям на тебул-иом в глазах народа, демонстративно сообщали ритуальную нечистоту первосвященнику, сжигавшему телицу, превращая этим его самого в тебул-иома. Этим хотели внушить народу, что тебул-иом должен считаться ритуально совершенно чистым, так как он допускается даже для такого акта, как приготовление очистительной золы, требующего от участвующих в нем самой безукоризненной ритуальной чистоты. Во время господства фарисеев пошли еще дальше и объявили негодность очистительной золы, приготовленной саддукейским первосвященником, принявшим накануне омовение при закате солнца. — Четвертая глава определяет, какие отступления от предписанного ритуала «сожигания» делают очистительную золу негодной. Моисеев закон обозначает рыжую телицу словом Хатат, חטאת, т. е. «искупительная жертва», и поэтому все условия, которые должны быть соблюдаемы относительно искупительной жертвы обязательны и для рыжей телицы (см. Жертвоприношения, Евр. Энц., т. VII). Но имеется и ряд специальных для рыжей телицы постановлений, например нельзя двух телиц сожигать одновременно, а если это сделали, то обе становятся негодными, и т. д. — Пятая глава определяет условия, каким должен удовлетворить сосуд для очистительной воды и какие предосторожности должны быть соблюдаемы, чтобы быть уверенным, что сосуд ритуально чист. — Шестая глава говорит об акте «освящения», קידוש; этим словом обозначается процесс посыпания золы в назначенный для этого сосуд с живой, т. е. ключевой, водой. — Седьмая глава. С того момента, как человек начал черпать воду из источника, до акта окропления он не должен совершать какую-либо постороннюю работу. Малейшая посторонняя работа, например если, уходя с водой, он закрыл за собой дверь и проч., — делает воду негодной. — Восьмая глава: вода с момента, когда она начерпана, до ее употребления должна быть под бдительной охраной человека, ничем иным не занимающегося. Тут же приводится следующий казус. В силу известных галах, если какая-нибудь посторонняя жидкость, хотя бы чистая, попала на платье или обувь человека, имеющего в руках очистительную воду, эти предметы становятся нечистыми, и они, в свою очередь, сообщают нечистоту человеку, и очистительная вода становится тогда негодной; но если эта посторонняя жидкость попала непосредственно на его тело, то человек не становится нечистым. Выходит, что человек может сказать: то, что сделало обувь нечистой, меня не сделало бы нечистым, обувь же меня сделала нечистым: מטּמאיך לא טמאוני ואתה טמאתני. По ассоциации мысли в этой же главе приводится ряд таких же галахических казусов, где один предмет другому не сообщает прямо нечистоты, а посредственно, через третий предмет, делает его нечистым. — Девятая глава разбирает казуистику вопроса, как быть с очистительной водой, к которой примешана какая-либо другая жидкость, например чистая вода, роса и проч. В этой главе разбирается казуистика приведенного уже в Библии непонятного положения, что вода, предназначенная к очищению нечистых, сама сообщает нечистоту всякому чистому, который прикасается к ней. — В десятой и одиннадцатой главах разбирают дальнейшие условия негодности очистительной воды. В одиннадцатой же и в двенадцатой главах описывается ритуал окропления кистью из исопа, причем разбираются условия годности исопа и разрешаются другие, сопряженные с актом окропления вопросы. Л. Каценельсон.3.
ЕЭБЕ/Пара, трактат
< ЕЭБЕ
| ← Пара, в Библии | Пара, трактат | Паран → |
 Словник: Паальцов — Пиперно. Источник: т. 12: Обычай — Проказа, стлб. 282—285 ( скан ) |