Обычай Minhag, גהנמ (от Nahog, גהנ, буквально — водить). — В Библии (II Цар., 9, 20) О. означает образ действия, манеру; в побиблейской письменности слово это большей частью употребляется в смысле образа исполнения религиозных законов и правовых норм или религиозных правил, не предписанных законом. В этом значении понимается О. в его тесном смысле.
В Библии u Талмуде. — В библейской письменности не имеется соответствующего слова для обозначения О. в тесном его смысле. Близкое к О. понятие об образе действия и поведении человека преимущественно в религиозном и этическом отношении обозначается в Cв. Писании образно выражением "шествовать по пути", ךרדב ךלה (II Хр., 17, 3; I Сам., 8, 3) или חראב ךלה (Притч., 8, 20 и др. м.). В одном месте для обозначения странного поведения Иегу (Ииую) Библия пользуется словом גהנמ (II Цар., 9, 21). В Притчах, 31, 27 для обозначения форм домашнего быта употребляется תובילה. Позднее поведение, в особенности формы общежития стали обозначаться словом ץרא ךרד, арам. אערא חרוא, буквально — обычай страны, т. е. правила этикета и общепринятые формы социальных сношений, а собственно О. стал обозначаться словами הבלה, галаха (см.) и minhag, גהנמ. Первое слово стало впоследствии обозначением законодательной нормы, а последнее исключительным обозначением О. Несмотря на позднейшее происхождение термина minhag в еврейском языке, О. в еврейском ритуале и праве, как у всех народов, гораздо древнее закона. Многие обряды и предписания, равно как и юридические нормы Моисеева законодательства, имеют своим источником народные обычаи и обычное право семитских народов вообще и израильского в частности. Сведения о древнейших обычаях израильтян сохранились весьма скудные. Упомянем О. кровавой мести; О. посещать пророков в субботу и день новолуния (II Цар., 4, 23); траурные О. (Иеремия, 16, 6—7); юридические О. (Иер., 32 и Руфь, 4, 7 и др.); О. не есть бедренной жилы, השנה דיג (Быт., ХХXII, 32); О. покупать жен (Быт., 26, 31, 15); О. давать приданое за дочерьми (Суд., 1). Что касается галахи в собственном ее смысле, то происхождения ее из О. не подлежит сомнению, на что указывает уже одно название ее "галаха", которое служило одно время обозначением О. Филон в своих сочинениях даже смешивает галаху с О., из чего видно, что в ту эпоху не было ясно осознано различие между ними. Соферим, деятельность которых была сосредоточена на создании галахических норм, обратили должное внимание на народные О. и на обычное право народа, отвергая, однако, О., заимствованные извне и противоречившие духу иудаизма и его этике. Одним из актов их законодательной деятельности было объявление О. галахическими нормами (ср. Пес., 66а; Иер., Пес., IV, 3). Позднее взгляд на обязательность О. претерпел многие изменения, и законоучители во многом расходились в своих взглядах на О., что отчасти зависело от различия О. в разных странах и городах. В общем установился тот взгляд, что О. имеет силу закона в том предположении, что О. утвердился в народной жизни не без одобрения прежних духовных вождей народа. Считая, однако, что многие О. укоренились в народе благодаря заимствованию у чужих народов, законоучители стали различать между О. "благочестивых" (ןיקיתו גהנמ) и О., "не имеющими никакого основания в Торе" (ןמ היאר ול ןיאש גהנמ הרותה). За первыми была признана сила закона, даже в случае противоречия их с галахическими нормами (см. Авторитет раввинский) и даже в случае исчезновения тех условий, которыми данный О. был вызван (Иер., Кет., I, 5: לטב אל גהנמה דמשה לטבש יפעא). За вторыми не признается никакой обязательности (Соферим, ХIV, 18: לוקישב העוטכ אלא וניא הדותה ןמ היאד ול ןיאש גהנמ תעדה; ср. Хул., 6б и 7а). Если отдельное лицо, семья, община, жители какой-либо местности в течение известного времени применяли запрет в отношении чего-либо дозволенного законом, а затем, по некоторым соображениям, пришли к убеждению о необязательности и нежелательности запрета, то данный О. отменяется учеными (Иер., Пес., IV, 1; ср., однако, Пес., 50б). Если же нарушение данного обычая, основанного на ошибочных предпосылках, компрометирует древних законоучителей и влечет за собой нежелательные осложнения, то О. нельзя отменить, хотя бы он принадлежал ко второй категории (Иеб., 102); то же, когда нарушение О. угрожает возникновением партийной борьбы (Пес., IV, 1). В том случае, когда по данному вопросу не имеется галахической нормы, следует поступать согласно О. (Иер., Пеа, VII: גהוג רובצה המ הארו אצ; Бер., 45а; רבד אמע יאמ יזח קופ и т. д.). Некоторые О. окружены в Талмуде ореолом святости и соблюдение их считается заслугой, нарушение же недопустимо (ср. Иер.., Эруб., III, 21с). В Талмуде различаются О.: 1) единичных лиц, как О. пророков, םיאיבנ גהנמ (Сукка, 44а и 44б), О. р. Акибы (Бер., 31а); 2) О. отдельных групп или союзов, ויה ךכ ןיגהונ... תורובח (Тосефта, Мег., IV, 15); 3) О. цехов и товариществ (О. участвующих в караванах на суше и на море, например ןירמח נהנמ, ןינפם גהנמ (Тосеф., Б. М., VII, 13); 4) О. сословия, например О. священников, ולהנ םינהבה (Иер., Бик., I, 5; ib., Кид., IV, 6); 5) О. класса, תעדה ײקנ לש גהנמ, т. е. О. людей благородных (Санг., 30а); 7) О. страны: палестинский О. и вавилонский О.; 8) О. областей и городов (Тосеф., Кет., 1, 4; Кет., 12а, 15б, 16б; Тосеф., Сукка, II, 10; ib., Мег., IV, 5; ib., Рош га-Шана, IV, 4; Гит., 89а; Иеб., 34а и др. м.). Особое значение законоучителями придавалось местным О. в ритуальном отношении. Подробному разбору правил о соблюдении местных О. лицом, прибывшим из другого края, О. которого отличаются от О. данной местности, посвящена IV глава трактата Песахим.
В средние века, в эпоху непрерывных преследований, старинные еврейские народные О. были забыты. Накопилось бесчисленное множество О., заимствованных от окружающего населения, не имевших никаких корней в освященной веками традиции. Тем не менее авторитет О. в глазах народа никогда не был так велик, как в это время, и О. стал уподобляться Торе (הדות לאדשי גהנמ; ср. Schilte ha-Gibborim, Бер., 43б). И лишь единичные лица, как Маймонид и р. Там, имели смелость открыто выступать против них. Последний выразился об О., что он соответствует "аду" (т. е. из еврейского термина О., גהנמ, — при перестановке букв получается слово — םנהג, ад). В XIV и XV вв. "эпидемия О.", как М. Гюдеманн называет это явление, достигла необыкновенных размеров, в особенности в Австрии и Германии. Почти каждая община имела свои особые О. не только в богослужении, но и в домашнем быту и ритуальной практике. К XV в. относятся попытки многих раввинов собрать и фиксировать различные О. В этом отношении особенно известны р. Авраам Клаузнер, р. Шалом из Вены, р. Яков Меллн, р. Айзик Тырнау, р. Израиль из Брюнна. Обычаи, отмеченные р. Айзиком Тырнау и р. Авраамом Клаузнером, кодифицированы в кодексе Рамо (р. Моисея Иссерлеса). В кодексе р. Иосифа Каро фиксированы сефардские О. В позднейший сефардский ритуал вошли многие О., обязанные своим происхождением каббале Ари и р. Хаиима Виталя. Многие из них впоследствии вошли в хасидский ритуал. [В сочинениях польско-литовских раввинов XVI—XVIII веков часто встречается порицание неосновательных и глупых О. (תוטש יגהנמ) и выражается сожаление о том, что трудно искоренить их у простого народа, יליח רשײא יאו הינילטבא. — Ред.]. В начале XIX в. в Западной Европе возникло в некоторых кругах сильное течение против накопившихся О., соблюдение которых стало не под силу при изменившихся условиях жизни. Это дало толчок к возникновению реформистского движения.
Ср.: Israel Bruna, Responsa, № 23 (свод мнений в Талмуде, ставящих О. выше закона); Zunz, Ritus; J. E., IV, s. v. Custom; Güdemann, Gesch., II—III; Abrahams, Jewish life, гл. ХV; Frankel, Hodegetica in Mischnam, 7; Friedmann, Einleitung zur Mechilta, XXXVII; Weiss, Dor., I—III; Armin Perls, Der Minhag im Talmud, Festschrift-Lewy, 1911, pp. 65—77; S. A. Horodetzky, Le Korot ha-Rabbanut, 1911, pp. 117 и сл.
И. Берлин.3.
Обычай в еврейском праве. — Правовые запросы жизни с каждым днем становятся сложнее и разнообразнее, и никакой законодатель не в состоянии ответить своевременно на все запросы, дать разрешение всем встречающимся в жизни коллизиям. В силу этого юристам приходится черпать правовые нормы не только из закона, но и из О. Правда, в эпохи правильного и исправного функционирования законодательного аппарата потребность в применении О. невелика; зато в периоды совершенного отсутствия законов (в первоначальной стадии правового развития всех народов) или же при наличности неполного, недостаточного законодательства, когда по тем или иным причинам создание новых законов для той или иной области права идет слишком медленно, обычай занимает в жизни доминирующее положение. Условия развития еврейского права были особенно благоприятны для применения О. По основным началам религиозной догмы эволюционирующего законодательства у евреев не могло быть, так как данное Богом через Моисея учение должно сохранить свою силу и значение на вечные времена и принципиально не может подвергаться изменениям. Однако потребности жизни явно не могли удовлетворятся малочисленными краткими положениями, которые имеются в Пятикнижии Моисеевом. Законоучители считали себя вправе вводить новые нормы только в случае настоятельной необходимости, да и то лишь в форме постановлений временного характера, תוריזגו תונקת. Прогресс же еврейского права в общем шел путем широкого толкования библейских текстов, развития отдельных положений и кратких принципов в обширные институты. Здесь, помимо логического процесса толкования, значительно большую роль играли жизненные запросы и установившиеся на практике О. Эти О. не только получали силу и значение, как таковые, но часто выводились путем толкования библейских текстов, часто посредством искусственных приемов (см. Авторитет раввинский, Интерпретация и Миддот). Происхождение некоторых норм из древнейших О. прямо засвидетельствовано источниками, например обряд "киньяна" (Руфь; см. Мена); купля-продажа недвижимостей посредством письменного акта (Иерем., 32, 10—12; см. Купля-продажа). Относительно других норм таких указаний нет, но вышеуказанные соображения убеждают нас в том, что О. играли видную роль в развитии талмудического права. Не только общенародные О. обращались в обязательные юридические нормы, но чисто местные О., часто лишь бытового характера, принимались во внимание в правовой жизни. Главным образом, велико значение таких собственно не О., а обыкновений в договорном праве. Неясность, неполнота в выражении контрагентами своей воли, сомнение относительно смысла их слов — все это давало повод толковать договор с точки зрения обычных в данной местности договоров. Например, в долговом документе сумма долга обозначена числом 600 без указания монеты. Принимается во внимание, что обычно не пишут 600 "перут" (потому что 192 перуты составляют зуз, так что крупное число перут обыкновенно заменяется зузами), но пишут 600 истров или 600 зуз. Поэтому первое предположение (600 перут) на основании обычая исключается. Из двух остальных принимается первое, как менее обременительное для лица обязанного (Б. Батра, 166б). При найме рабочих продолжительность рабочего дня, при отсутствии по этому поводу особого соглашения, определяется по обычаю местности, и притом той местности, где заключен договор (Б. Мец., VII, 1, Мишна и Иеруш., ad locum.). В иерусалимском Талмуде (там же) имеются указания, что в Бет-Маоне рабочий день длился дольше, чем в Тивериаде, и по этому поводу определено, что в случае перехода рабочих из одной местности в другую решающим является О. не той местности, где производится работа, а той, где заключен договор. Обычаем определяется также род пищи, который наниматель должен давать рабочим. Также путем обычая определяются свойства и размер объекта сделки, если они недостаточно определенно указаны в договоре (Б. Бат., 61б; Хош. га-Мишп., 218, § 19). При договоре товарищества всякие сомнения относительно взаимных прав и обязанностей товарищей разрешаются согласно обычаям местности. В общем значение обычая как способа толкования договоров удачно формулировал Маймонид (Hilch. Mechira, XV; 5): לב ךמום אוה הנידמה גהנמ לע םתם ןתונהו אשונה "всякий, кто при заключении гражданских сделок не делает никаких оговорок относительно тех или иных подробностей, полагается на местные обыкновения". Принцип этот вполне признается и современной юриспруденцией. В Талмуде применение этого принципа, однако, шире. Если в письменных договорах известного рода включение определенных условий стало обычным, то эти условия считаются существующими даже и тогда, когда в данном договоре они не упомянуты. Неупоминание данного условия объясняется упущением писца, а договор рассматривается так, как будто данное условие в нем ясно выражено (Б. Мец., 14а, 104а; Хош. га-Мишп., 61, § 5, ср. 71, § 4). О. играет также видную роль в определении доказательств. Если между контрагентами возникает спор относительно подробностей заключенного между ними договора, то существует презумпция в пользу обычных для данной местности условий договора. Например, арендатор-половник, םידא, утверждает, что по договору он обязан дать собственнику четвертую часть собранного урожая, а собственник спорит против этого и заявляет, что по договору ему причитается третья часть урожая. Если обе стороны не могут привести доказательств в пользу своих утверждений, то суд склоняется в сторону тех условий половничества, которые являются обычными для данной местности (Б. Мец., 110а; Хош. га-Мишп., 330, § 5). Соседское право и отношение между совладельцами общей собственности в значительной степени регулируется местными обычаями "הנידמה גהנמב — לכה", "все по обычаю местности", говорит по этому поводу Мишна (Б. Батра, 2а, ср. ib., 7б; Хош. га-Мишп., 154, § 16; 155, глосса עמם, № 67; 157, §§ I, 4, 7, 9, 13; 158, § 1; 161, § 1 и др.). Многие обычаи прямо вводят новое право или отменяют старое. Так, наложение на купленные товары знаков или марок служит способом приобретения права собственности лишь в тех местах, где установлен такой О. (по общему же правилу для приобретения права собственности на купленную вещь требуются другие действия (см. Купля-продажа; ср. Б. Мец., 74а; Хош. га-Мишп., 201, § 1). Вопрос об алиментах (см.) вдовы на основании "кетубы" в эпоху Мишны различно разрешался в разных местностях. Жители Иерусалима и Галилеи писали в "кетубе", даваемой жене при заключении брака: "после моей смерти ты будешь продолжать жить в моем доме и получать содержание из моего имущества во время твоего вдовства". В остальной же Иудее предоставляли вдове алименты лишь до того момента, когда наследники дадут ей "кетубу" (Кетубот, 52б). [Жители Иерусалима писали в документах, выдаваемых женам о получении "кетубы", и др. документах не только даты года, месяца и дни недели, но также и час дня. Мишна, Кет., X, 5 и 94б. Против О. прибавлять 50% к приданому невесты р. Симон бен-Гамлиил возражает, что это вполне зависит от местного обыкновения. Там же, VI, 3—4. — Ред.]. В поталмудическую эпоху также введены новые нормы, опирающиеся только на обычаи. Например, лишь в силу обычая в настоящее время не применяется правило о погашении всех долгов в седьмой (субботний) год без установленного Гиллелем просбола (см.; Хош. га-Мишп., 67, § 1, глосса Рамо; ср. комм. ad locum). Другие подобные правила ср. Хош. га-Мишп., 163, 2; 232, § 19; 46, § 4; 7, § 12; 156, § 7. Средневековая юриспруденция установила те условия, при которых О. может иметь применение: 1) О. не должен противоречить ясному библейскому закону (Хошен, 281, § 4); 2) О. должен многократно и часто повторяться; должен быть широко распространенным, םימעפ הכּדה השענו חיבש (Хошен, 331, § 1, глосса Иссерлеса), טּושפ גהנמ (Шилте Гибборим, Б. Батра, 157); 3) О. должен быть разумным. Некоторые О. отвергаются юристами на том основании, что они неразумны, нецелесообразны, допускают прямое хроническое нарушение интересов участвующих в данном отношении лиц, עודג גהנמ, תוטש גהנמ, טוידה גהנמ (Тосафист. к Б. Батра, 2а, также Рош, ad locum; Хош. га-Мишп., 161, схолия עמם, № 7).
Ф. Дикштейн.3.