Невменяемость Н. в Библии. — В раннюю эпоху первобытных отношений, когда господствовало понятие о кровной мести как о святом долге искупления, удар мстителя направлялся и против невменяемого преступника; то же самое происходило, вероятно, и при господстве Jus talionis (Исх., 21, 23—27; Второз., 19, 21), при котором государство собственно является исполнителем суда мести. Впервые сознание смысла и цели действий, כונה, в качестве безусловного требования было выдвинуто в религиозном культе, который, стремясь быть живой силой в народе, чуждался бессознательного церемониала. Жертва должна была быть принесена при ясном понимании ее назначения, לרצונו (Лев., 1, 3). Из области религиозного культа понятие о Η. было перенесено в область права; привлечение к ответственности невменяемого лица в этом случае не могло соответствовать духу Торы, которая не была безусловным законом, jus strictum, а учением, которое требовало от детей Израиля проникновения здравым смыслом законодательных предначертаний. Многие места Библии выражены так, что момент сознания представляет неотъемлемую составную часть преступного деяния (Исх., 20, 16—17; 21, 13—14; Второз., 17, 12; 19, 19; и др.). Так как мы видим, что при убийстве, совершенном вменяемым, но без умысла, и повинного лишь в неосторожности, закон значительно облегчает его наказание (Исх., 21, 13), то мы отсюда заключаем, что, по крайней мере, такое же облегчение должно последовать при отсутствии вменяемости преступника. Это логическое заключение подтверждается остальными текстами Библии о городах-убежищах (Втор., 4, 42; Иош., 20, 3), где рядом, с ошибкой, שגגה, упоминается также בלי דעת, что буквально означает «без сознания». Первый пример преступления, совершенного в состоянии Н., дает нам Бытие, 19, 33—35; Библия ни словом не осуждает Лота за столь тяжкое преступление, бессознательно совершенное им. Из второго случая, приведенного в Библии (I Цар., 3, 19) и относящегося к более позднему времени, мы ясно видим, что убийство ребенка, совершенное в сонном состоянии, само по себе не преследовалось Соломоном. В состоянии Н. был и Саул (он был удручен тяжелой меланхолией, רוח רעה), когда он бросил копье в Давида (I Сам., 18, 10—11).
Н. в Талмуде. — В Мишне мы застаем институт Н. в полном и почти законченном его развитии. Уделив, в интересах справедливого применения закона, внимание разработке библейских понятий о деяниях умышленных, неумышленных и вынужденных, Мишна встречает необходимость детально исследовать и те случаи, в которых момент сознания, вообще, отсутствует, и установить категории невменяемых лиц. Придерживаясь преимущественно взгляда: מצות צריכות כונה, все «заветы требуют сознательного их исполнения» (Берах., 13а), Мишна и Талмуд требуют безусловной вменяемости лиц, совершающих предписанные религиозные обряды (Терумот I, 1—3; Мегилла, II, 4; Гемара, ibid., 20а; Бер., 48а). Шире и многосторонне было применение понятия о сознательности действия, כונה, в области права. Первой в этом отношении мерой является установление института предупреждения (Гатраа; см.), который, в отличие от современного права, в каждом случае уголовного обвинения предварительно устанавливает вменяемость и сознание преступника (ср. Маккот, 9б). В тех случаях, где является сомнение в здравом сознании человека, которому предстоит совершение какого-нибудь акта (бракоразводного, гражданского), например у человека, который вследствие болезни потерял способность речи, законоучители требуют тщательной проверки его умственных способностей (М. Гитт., VII, 1); в других случаях в гражданском праве принимается презумпция вменяемости (בני דעת נינהו). Институт присяги и допроса свидетелей разработаны так тщательно, что никогда показания или присяга невменяемого не может иметь места. Н. повсюду рассматривается как состояние, исключающее вину и освобождающее от ответственности перед законом. Невменяемый не оставляется, однако, на произвол судьбы, и нанесенная ему обида карается, как обида всякого другого (Баба Кама, VIII, 4). Как современное право, Мишна смотрит на невменяемого как на слепое орудие, приводимое в действие болезненными побуждениями или незрелым умом, непосильное сопротивляться чужой воле. Мишна поэтому выражается: беда сталкиваться с глухонемым, слабоумным и малолетним — кто им наносит телесное повреждение, отвечает, они же, причиняя другим повреждение, не отвечают (Б. Кама, VIII, 4). Талмудическое право, в отличие от современного, не знает «подстрекательства» как особого вида наказуемого преступления (исключение составляет подстрекательство к идолопоклонству; Втор., 13, 7—12); как в уголовном, так и в гражданском праве господствует принцип: «Нет уполномоченного для преступного дела», אין שליה לדבר עבירה; учитель (т. е. Бог) говорит одно, ученик (т. е. человек) говорит другое — кого из них надо слушать (ודברי התלמיד דברי מי שומעין דברי הרב, Кид., 43а). Поэтому совершивший какое-нибудь преступление или причинивший кому-нибудь убыток не может сослаться на то, что он это сделал по поручению другого. Подстрекатель не отвечает за деяние подстрекаемого (впрочем, основатель школы шамаитов был другого мнения). Но если кто-нибудь передал в руки Н. (слабоумного или малолетнего) огонь и Н. совершит поджог, то подстрекатель отвечает — так как Н. в этом случае является слепым орудием; если же Н. получил только материал для поджога и сам раздул огонь, подстрекатель не отвечает перед человеческим судом, но не освобождается от ответственности перед судом Божьим, בידי שׁמים (Б. К., VI, 4; ср. Флавий, Древн., ХIV, 9 и Кидд., 43а; Б. Кам., 59б). Как отдельные виды невменяемых фигурируют в Мишне: שוטה, וקטן חרש, глухонемой, слабоумный и малолетний, которые являются наиболее характерными и общепризнанными типами Н. Предписания о них впоследствии распространялись и на другие виды Н. — 1) חרשׁ — это глухонемой: שאינו מדבר ואינו שומע (Терумот, I, 2), который с раннего детства осужден на ограниченное умственное общение с миром и лишен, таким образом, нормального духовного развития. Немой, обладающий слухом, или глухой, обладающий речью, — вменяемы (Гитт., 71а). — 2) שוטה — это terminus technicus для душевнобольного или умственно ограниченного, у которого мозговые функции уклоняются от нормы. Мишне были уже известны и случаи острых душевных болезней, припадков безумия (Delirium) (M. Гит., VII, 1) и cucita intervalla, т. е. моменты просветления сознания, во время которых больной вполне вменяем (Эб. га-Эзер, 121, 3). Глухонемому, как и душевнобольному, назначались опекуны, אפוטרופסים. Суд назначал опекунов только в том случае, если небрежное управление имуществом Н. угрожало третьим лицам (Б. К., IV, 4; о браке и разводе глухонемых и душевнобольных см. Развод). — 3) קטן (קטּנה) — малолетний или малолетняя, которые еще не имеют первых признаков половой зрелости (שתי שערות), или, более точно, мальчик до наступления 13-ти лет (Нид., 46а), а девочка — 12-летнего возраста (Иеб., 100б; см. Возраст). Однако все зависит от большей или меньшей степени развития малолетнего, לפי חורפיה (Гит., 59а, 64в), и дети (פעוטות) даже 6—7-летнего возраста, понимающие, как следует обходиться с имуществом, могут приобретать и передавать движимую собственность (Гитт., 59а, 65а); таким образом, Мишна уже знала про дебатируемую в теории современного права частичную вменяемость. — В уголовном праве следует делать различие между случаями личной ответственности, которая бывает при собственно уголовных преступлениях, דיני נפשות, и имущественной ответственностью при штрафном праве, דיני קנסות. Малолетний, как и всякий невменяемый, не подвергается ни телесным наказаниям, ни отлучению; даже выкупная цена (כפר), которая в некоторых случаях является суррогатом смертной казни, не взыскивается с его имущества (Б. К., 40а). Имущество же невменяемого ответственно за все убытки, причиненные третьим лицом небрежностью управления, но не за убытки, причиненные прямыми действиями их невменяемого владельца (Б. К., VIII, 4). Кроме этих трех характерных и часто встречаемых в талмудической письменности видов Н., в Мишне и Талмуде еще приводятся менее разработанные категории H. а) Спящий, ישן, невменяем за причиненное им во сне оскорбление, בשת (Б. К., VIII, 1); он, однако, вменяем за свои движения во сне, если причинил убыток кому-либо (Б. К., II, 6), так как он должен был в состоянии вменяемости, предшествовавшем сну, принять меры, чтобы предотвратить возможность убытка. — b) В состоянии опьянения различают три степени: 1) легкое, שתוי (буквально = «выпивший»); в этом состоянии запрещается только отправлять правосудие и функции законоучителя. 2) Полное опьянение, שכור, когда человек уже не умеет прилично держаться перед высокопоставленным; в этом состоянии строго запрещается совершать богослужение, при этом признается вменяемость как в гражданском, так и в уголовном отношении: сделки имеют силу, а за свои преступления человек в этом состоянии отвечает вплоть до смертной казни. 3) «Лотово опьянение», של לוט שׁכרותו, когда человек впадает в полное бессознательное состояние (ср. Быт., 19, 33); это состояние влечет за собой полную невменяемость. Опасный больной, שכיב מרע, — невменяем, если имеются признаки помрачения сознания, טרוף הדעת (Б. Батра, 156в). Насколько же его желания здравы и разумны и его воля не парализована, он может заключать гражданские акты и его слова имеют даже документальную силу: דברי שכיב מרע ככתובין וכמסורין דמי.
Ср.: Duschak, Das mosaische Strafrecht, Wien, 1869; Auerbach, Das jüdische Obligationsrecht, 1870.