Наследование в еврейском праве (ירושה, נחלות) — в Библии мы находим лишь весьма скудные данные о H. у древних евреев, и многие вопросы библейского наследственного права остаются до сих пор недостаточно выясненными, как, например, вопросы о правах детей наложниц на отцовское наследство или о разделе материнского наследства и др. (см., однако, Незаконнорожденные). — Наследственное имущество, в особенности же недвижимое, по-видимому, считалось у евреев принадлежностью всей семьи, и им распоряжался глава семьи, как ее представитель. Наследование и состояло в переходе этого права распоряжения общим семейным имуществом от одного главы семьи, после его смерти, к другому. Право наследования находилось в тесной связи с продолжением и сохранением семейного единства, а к этому считались способными лишь сыновья, а не дочери. Семейное представительство и руководящая роль при исполнении семейных обязанностей переходила обыкновенно от отца к его перворожденному сыну (Бытие, 49, 3; Исх., 22, 28). Первородный пользуется особым привилегированным положением среди своих братьев, которые должны были во всем подчиняться его власти (Бытие, 27, 29 и 40; см. Дети). По всей вероятности, наследственное имущество в древности по обыкновению не делилось между братьями, а оставалось в их общем пользовании под главным управлением первородного (Nowack). Глава семьи обыкновенно еще при жизни делал необходимые устные распоряжения касательно имущества после смерти своей, давал благословение и наставления своим детям, указывал их наследственные доли, определял, кому из них должно принадлежать право первородства, и т. д. (Быт., 9, 25; 48, 20; 49; Втор., 21, 16). Отец пользовался в этом отношении довольно широкой свободой в древнюю эпоху: он мог усыновлять по желанию (например, Яков усыновил своих внуков; Бытие, 48, 5), а также изгонять кого-либо из детей своих, в особенности детей наложниц (ср. Быт., 21; 25, 6); он мог и предпочесть своему нелюбимому первородному сыну другого любимого сына и отдать последнему право первородства (Быт., 48, 14—22; I Хрон., 5, 1—2). Все же усмотрение отца не должно было выходить за известные пределы, установленные обычаем. Наследство должно было переходить от отца к сыновьям, ибо последние являлись преемниками семейной традиции и хранителями единства семьи. При отсутствии детей наследство могло переходить и к рабу, который также рассматривался как член семьи (Быт., 15, 2—4). Право Н. принадлежало всем сыновьям, безразлично, являлись ли они детьми главной супруги, גבירה, или наложницы, פלגש; в данном случае решающую роль играла подвластность главе семьи и происхождение от него (Быт., 21, 10—14; Суд., 11, 1—2). В этом отношении библейское право идет гораздо дальше древневавилонского права: по законам Хаммураби, дети наложницы наследуют лишь в том случае, когда отец их публично признал своими детьми (Cod. Наm., § 171; ср. Дети). Однако неизвестно, пользовались ли у древних евреев дети наложниц правами наследования в такой же мере, как и дети главной жены, или же их права были более ограничены (Benzinger). Некоторые ученые подвергают сомнению даже существование самого права H. у детей наложниц (Hamburger, Riehm). Во всяком случае, и в этом отношении воля отца имела главное значение: он устранял от наследства своих детей от наложниц, подвергая их вместе с матерью изгнанию из своего дома (Быт., 21); иногда же он удалял их из семьи, наделив при жизни подарками (Быт., 25, 5—6); наконец, он мог делать их своими полноправными наследниками, признавая их своими детьми (так поступил Яков по отношению к своим детям). — При разделе наследственного имущества первородный сын получал всегда двойную часть в сравнении с тем, что получали остальные сыновья. Это право первородного на двойную долю составляет особенность еврейского наследственного права. По древневавилонскому праву отец мог наделить своего первородного еще при жизни подарками, которые не должны были приниматься во внимание потом, при разделе наследства (Cod. Ham., § 165; Müller, Die Gesetze Hammurabis). У афинян первородному принадлежало лишь право выбора своей части из делимого наследства. — Женщины были лишены, по общему правилу, права Н., и вдова не наследовала своему мужу. Если кто умирал бездетным, имущество его наследовал по обычаю ближайший агнат (ближайший родственник, גואל קרוב). Последний должен был жениться на вдове умершего и содержать ее. В противном случае она могла возвратиться в дом отца своего и жить в нем до вторичного выхода замуж (по возможности — за родственника умершего мужа; Быт., 38, 11; Лев., 22, 13; Руфь, 1, 8 и сл.; см. Вдова). — У вавилонян положение женщины было более благоприятное в этом отношении: по законам Хаммураби, вдова получала обратно свое приданое и сохраняла подаренное ей мужем при жизни имущество, которым могла пользоваться (без права отчуждения) до самой своей смерти; если же муж не передал ей при жизни никакого имущества, она получала вместо этого долю наследства, равную доле других наследников; до конца своей жизни она имела право жить в доме своего умершего мужа; при вторичном же выходе замуж она сохраняла за собой лишь свое приданое, дары же мужа поступали в собственность ее сыновей (Cod. Ham.; §§ 171, 172; см. Алименты). — Дочери, по-видимому, в древности не наследовали вовсе; при отсутствии сыновей наследство прямо переходило к ближайшему родственнику умершего (Быт., 31, 14—15; Nowack). Лишь впоследствии дочери стали наследовать при отсутствии сыновей; при сыновьях же они и позже не наследовали (Числа, 27, 8). Впрочем, встречались и исключения из этого правила: отец иногда допускал свою дочь к Н. вместе с сыновьями (Иов, 42, 15). В Моисеевом законодательстве мы уже встречаем постановление, обязывающее наследницу-дочь выйти замуж за кого-нибудь из колена отца ее, «чтобы удел сынов Израилевых не переходил из колена в колено» (Числа, 36, 9). В этом отношении наблюдается аналогия между древнееврейским и афинским правом. У афинян наследница-дочь обязана была выходить замуж за ближайшего своего родственника; афинский закон, таким образом, еще более, чем древнееврейский, ограничивает наследницу-дочь в праве выбора мужа. В силу этого закона, вероятно, установился обычай, что тот, кто женился на дочери-наследнице не из своего колена, тем самым вступал в ее род, и его потомство вело свое происхождение от нее (Эзра, 2, 61; ср. I Хрон., 2, 21—22 и Числа, 32, 41). Впоследствии у евреев было разрешено и наследнице-дочери выходить замуж за кого-нибудь не из ее колена, но с условием, чтобы к ее мужу не переходило родовое недвижимое имущество (Иосиф Флавий, Древности, IV, 7, 5). С отменой же института родовых имуществ и это последнее ограничительное условие потеряло свое значение. — Ограничение дочерей в праве Н. существовало у многих народов древности (за исключением римлян). По древневавилонскому праву дочь не наследует своему отцу, если она получила уже от отца свое приданое (Cod. Ham., §§ 180, 183, 184); если же она не получила от отца приданого, то ей должна быть предоставлена часть наследственного имущества в пользование (§ 189; собственниками остаются ее братья). Когда, однако, от умершего не осталось сыновей, ему наследуют дочери его (Benzinger). В Моисеевом законодательстве был более точно определен порядок наследования: сперва наследуют дети умершего (дочери — лишь тогда, когда нет сыновей); если детей не осталось, наследуют братья; когда и их не оказывается, наследуют братья отца умершего; если же нет в живых и последних — наследство принадлежит ближайшему родственнику умершего (Числа 27, 6—11). Здесь также наблюдается (как и во многих др. вопросах наследственного права) почти полное сходство между древнееврейским и афинским правом, что объясняется в достаточной мере сходством социального строя у обоих народов на одной и той же ступени развития: у этих народов семья, род и колено играли почти тожественную роль в развитии общественной жизни (Riehm). — В законе Моисея было также твердо установлено право первородного сына на двойную наследственную долю, независимо от усмотрения отца: отец не может уже путем устного распоряжения передать сыну своей любимой жены права первородства, отняв последнее у своего первенца, сына нелюбимой жены (Втор., 21, 15—17). В побиблейский период еврейское наследственное право должно было претерпеть сильные изменения. С рассеянием десяти израильских колен по чужим странам и с водворением в их стране ассирийских колонистов было уничтожено прежнее разграничение уделов колен и родовых земель. Вместе с этим потерял свое практическое значение и библейский закон, обязывавший наследницу-дочь выбирать себе мужа из отцовского колена. Развившаяся общественная жизнь потребовала более точного и полного регулирования вопросов наследственного права, благодаря изменившимся семейным отношениям. Это было выполнено — во-первых, путем логического толкования библейских законов, а во-вторых, путем проведения в жизнь новых правовых начал и издания новых постановлений.
По Талмуду Н. есть непосредственное преемство во всей совокупности имущественных прав (т. н. общее, универсальное преемство) умершего, с момента его смерти. Это есть преемство непосредственное, т. е. имущественные права переносятся непрерывно с умершего на другого субъекта. Со стороны наследника не требуется (как по римскому и современному праву) особого акта принятия наследства — к нему переходят, со смертью наследодателя, наследственные права сами собой (ео ipso), силой закона. Наследник не может поэтому и отказаться заранее от наследства, которое к нему переходит помимо его воли, — он может лишь после приобретения наследства отречься от него (как и от всякой своей собственности), благодаря чему оно становится бесхозяйным, но не переходит к другим законным наследникам. Таким образом наследственное имущество не остается после смерти наследодателя ни на один момент «ничьей вещью» (res nullius): талмудическое право не знает поэтому и понятия «лежачего наследства» (hereditasiacens), известного римскому и современному праву. — Преемство есть универсальное, т. е. имущественные права умершего переходят к наследнику во всей своей совокупности, как одно целое. В этом отношении (т. е. в смысле обладания определенной совокупностью имущественных прав) наследодатель и наследник юридически рассматриваются как одно лицо: наследник продолжает юридическую жизнь наследодателя; по выражению Талмуда: «Наследник — это бедро или нога (часть тела) своего отца» (ברא כרעא דאבוה). Эта точка зрения Талмуда по существу совпадает и с римским представлением о природе наследственного права. Изложенному воззрению, конечно, не противоречит возможность одновременного существования нескольких сонаследников одного и того же лица, ибо универсальное преемство не есть преемство в пользу лишь одного лица (universum jus не значит totum jus). Права сонаследников сталкиваются между собой и взаимно друг друга ограничивают: наследственная масса должна быть делима между сонаследниками. — По взгляду Талмуда, к наследнику переходят лишь права умершего; к наследственной массе поэтому относятся: движимые и недвижимые вещи, которыми наследодатель владел на праве собственности; вещные права (права пользования вещью и т. д.) и требования по обязательствам. Но не входят в состав наследства личные обязательства наследодателя (например, по личному найму) и его долги; последние наследуются лишь в том случае, когда в составе наследственного имущества находятся недвижимости, которыми долги обеспечиваются в силу самого закона (общая законная ипотека — שעבוד קרקעות); из этих недвижимостей, и лишь в размере их ценности, удовлетворяются требования кредиторов наследодателя (Кет., 92а). Впрочем, Талмуд признает, что нравственно наследник обязан уплатить долг наследодателя в размере ценности всего наследственного имущества, безразлично движимого или недвижимого (Кет., 91б). Лишь после завершения Талмуда, в эпоху гаонов, было постановлено в интересах справедливости и кредита, чтобы наследник был юридически обязан удовлетворить долги наследодателя из оставшегося после него какого бы то ни было имущества (Хош. га-Мишп., 107, § 1). — Изложенная здесь точка зрения Талмуда принципиально противоположна началам древнего римского права, по которому наследник должен был отвечать за долги наследодателя во всем их размере, хотя бы они и превышали ценность полученного по наследству имущества; только впоследствии наследнику была предоставлена возможность испросить себе срок для размышления до принятия наследства (преторское право) или составить опись наследственного имущества (Юстинианово так называемое beneficium inventarii). — Моментом перехода наследства к наследнику является, как выше указано, момент смерти наследодателя. Подробно разбирается вопрос о Η. в том случае, когда одновременно погибло несколько лиц, из которых кто-либо мог бы наследовать другому или все могли бы взаимно наследовать друг другу; причем нельзя доказать, кто из них умер раньше. Здесь может возникнуть спор о наследстве между наследниками умерших. Подобный вопрос решается по общим принципам талмудического права (встречаются и некоторые исключения) в сомнительных случаях (ספּק): или на основании status quo, или разделом спорного имущества между претендентами — имущество каждого из умерших переходит в данном случае к его наследникам, оставшимся в живых (Б. Батр., 158а); практически спор решается так, как будто умершие погибли одновременно.
Субъекты наследственного права. — Наследодателем и наследником может быть всякое лицо, даже малолетний и новорожденный (последний должен быть, однако, жизнеспособным, בן קײמא; см. Маймонид, Иад, הלכות נחלות, 1, § 13). По мнению некоторых, даже зародыш в утробе матери (nasciturus) может наследовать; по мнению же других, зародыш не наследует — для него только сохраняются наследственные права, долженствующие ему принадлежать, на случай его рождения, когда он их и приобретает (Б. Бат., 142аб; Хош. га-Мишп., 82, § 17), и только в этом случае допускается Талмудом понятие о «лежачем наследстве». Последнее мнение совпадает с воззрением римского права по данному вопросу. — Наследуют также незаконнорожденные и лица, оставившие еврейскую веру (Иеб., 22б; Кид., 17б). Напротив, обращенные в еврейство по существу не могут наследовать своим родным неевреям (впоследствии это ограничение было отменено), точно так же как последние не наследуют обращенным в еврейство, ибо принявший еврейство теряет все свои прежние родственные связи, становясь членом еврейского народа (Кид., 17б). — Круг лиц, которым принадлежит по закону право Н., определяется на основании родства, брака и пола. Родство с отцовской стороны может служить основанием взаимного Н. для всех родственников до отдаленнейших степеней; родство же с материнской стороны может служить основанием Н. для ее нисходящих, но не для ее восходящих и их потомства. Брак служит основанием права на Н. для мужа, но не для вдовы. Лица женского пола обладают более ограниченным правом Н.: мать не наследует своему сыну, дочери, при сыновьях, — отцу, жена — мужу.
Порядок Н. — Два начала определяют собой порядок Н.: 1) так называемый принцип наследственного представительства в восходящей, нисходящей и боковой линиях и 2) принцип близости родства. По первому началу, «кто предшествует в Н., нисходящие того так же предшествуют в Н.» (Б. Бат., 115а; יוצאי ירכו קודמים כל הקודם בנחלה). Нисходящие того лица, которое должно было бы наследовать, если бы оно было в живых в момент смерти наследодателя, — наследуют его долю, как бы представляя и заменяя его (Б. Бат., 115б: בא מכחו). Положение это было обосновано р. Иохананом бен-Заккаи по одному библейскому стиху, несмотря на то что саддукеи оспаривали правильность этого принципа (Б. Бат., 115б; Мегил. Таанит, V, 2; см. Женщина). — По второму началу, в одной и той же линии ближайшая к наследодателю степень исключает более отдаленную, поэтому отец исключает из Н. всех своих нисходящих, и ближайший к наследодателю восходящий исключает более отдаленных восходящих. Талмудическое право знает 4 класса наследников, из которых каждый предыдущий класс исключает в Н. последующие: 1) сыновья наследодателя (и их нисходящие) и муж по отношению к жене (но не его нисходящие); 2) дочери (и их нисходящие); 3) отец (и его нисходящие); 4) ближайший восходящий с отцовской стороны и его нисходящие. — Таким образом, после смерти кого-либо наследство переходит прежде всего к его сыновьям, а если их нет — к их потомкам; при отсутствии сыновей и потомства от них наследуют дочери или, за их отсутствием, их нисходящие; если же наследодатель вообще не оставил потомства, наследство переходит к отцу его, а когда отца нет в живых — к нисходящим отца, т. е. к братьям и сестрам умершего и их потомству; наконец, когда и последних не оказывается, наследует ближайший восходящий с отцовской стороны или его потомки и т. д. (Б. Бат., 115а; Хош. га-Мишп., 276; Маймонид, Иад, הלכות נחלות, 1, §§ 1—5). — Мать ни в коем случае не наследует своему сыну. Порядок Н. один и тот же как после смерти мужчины, так и после смерти женщины. Но если последняя оставляет после себя мужа, то он наследует ей в наличном имуществе, оставшемся после нее (מוחזק), но не в том имуществе, которое должно присоединиться после ее смерти к наследству (ראוי; например, требования по долгам; ср. Эбен га-Эзер, 90, § 1). Имущество последнего рода поступает к законным наследникам умершей (к детям и т. д.). Наследник-муж исключает в Н. всех остальных наследников умершей. Гораздо позже завершения Талмуда (в эпоху רבינו תם и по его инициативе) было постановлено раввинским съездом городов Шпейера, Майнца и Вормса (так назыв. תקנות שו׳ם), чтобы муж не наследовал своей жене, умершей в течение первого года после супружества. — Первородный сын сохраняет и в Талмуде свое право на двойную долю в наследстве отца (но не в наследстве матери; Б. Бат., 122б). Причитающаяся ему прибавочная доля, «доля первородства» (חלק בכורה), рассматривается как особое преимущество, как своего рода дар, предоставляемый законом в пользу первородного (Бехор., 52б: מתנה קרײה רחמנא). Поэтому требуется согласие первородного на приобретение своей доли первородства, и он может заранее отказаться от нее (как от приобретения всякого другого дара; Б. Батра, 126а; Хош. га-Мишп., 278, § 8; ср. ad. l., глоссу םמ״ע, прим. 24). Первородный получает двойную долю только в оставшемся после отца наличном имуществе (מוחזק), но не в имуществе, которое присоединяется лишь после смерти отца к наследственной массе (как, например, в приросте плодов — שבח, и поступивших после смерти отца деньгах по его долговым требованиям — ראוי; Бехор., 51б, 52а). — Сын-левир (т. е. сын, женившийся на вдове своего брата, умершего бездетным) получает также двойную долю в наследстве отца: одну долю — свою, а другую — ту, которую должен был бы получить его брат, умерший бездетным; он пользуется в Н. правами первородного сына (Бехор., 52б: קרײה רחמנא המייבם את אשת אחיו בכור; Иеб., 24аб). Дочь, при сыне, не наследует, но на сыновей возложена обязанность содержать незамужних сестер до их совершеннолетия или до выхода замуж; эта обязанность считается вытекающей из молчаливого законного условия брачного договора — кетубы, כתובה תנאי (Кет., 52б; Эб. га-Эзер, 112, § 1; см. Алименты). В случаях, когда можно опасаться растраты наследственного имущества со стороны наследников-сыновей, в дело вмешивается судебная власть, которая и выделяет известную часть наследства для содержания дочерей (Эб. га-Эз., 112, § 11). — Из материнского наследства не должно быть выдаваемо содержание дочерям (Б. Бат., 122б). По Талмуду, содержание выдается лишь из недвижимого имущества, полученного по наследству (ибо только этим имуществом обеспечивалось исполнение брачного договора — кетубы), но в эпоху гаонов было вменено сыновьям в обязанность алиментировать своих сестер и из оставшегося движимого имущества отца (так как, по постановлению гаонов, исполнение обязательств по кетубе обеспечивается и движимым имуществом; Эб. га-Эзер, 112, § 7). Сыновья не освобождаются от обязанности содержать сестер даже тогда, когда из-за этого не хватит средств для прокормления себя. По выражению Мишны: «Дочери получают пропитание, а сыновья пусть ходят с сумою», יזונו והבנים ישאלו על הפתחים הבנות (Б. Бат., IX, I). — На них, наконец, лежит обязанность давать сестрам и приданое в размере, соответствующем предполагаемой (вероятной) воле умершего отца (Кет., 68а). Р. Иуда I установил потом (едва ли под влиянием греческого права), что дочери должно быть выдаваемо приданое в размере 1/10 ценности наличного недвижимого наследственного имущества (Кет., 68а). Законы о Н. не могут быть нарушены завещательным распоряжением. Завещатель не может назначить своим наследником лицо, которое ему по закону не наследует; он также не вправе лишить Н. того, кто является законным его наследником. Но завещатель может косвенным путем устранить кого-нибудь из наследников или даже всех в пользу одного из них, если только этот последний является одним из законных наследников (М. Б. Батра, VIII; Хош. га-Мишп., 281, §§ 1—3); однако право первородства не может быть ограничено даже такого рода распоряжением (там же, § 4). Всякий может обойти законы о Η., раздарив еще при жизни свое имущество по своему усмотрению, — такой обход закона о Η. (в особенности же закона о двойной доле первородного сына) Талмуд считает весьма предосудительным (Б. Бат., 133б), ибо право Н. носит в Талмуде обязательный, религиозно-нравственный характер.
Ср.: Маймонид, Иад, הלכות נחלות; Хошен га-Мишпат, 176—188, הלכות נחלות; Michaelis, J. D., Mosaisches Recht, 1785, II, §§ 78—80; Mendelssohn, Ritualgesetz der Juden, Berl., 1793, pp. 1—32; Saalschütz, Das Mosaische Recht, Berl., 1853, ч. II, 820—838; Riehm, Handwörterbuch des Biblischen Altertums, т. I, 1893, s. v. Erbrecht; Hastings, Diсt. Bibl., s. v. Heir; Mayer, Die Rechte der Israeliten, Athener u. Römer, т. II, 1866, §§ 250—275; Hamburger, Real-Encyklop. des Judentums, s. v. Erbe; D. H. Müller, Die Gesetze Hammurabis, §§ 178—184; Nowack, Lehrbuch der Hebräischen Archäologie, т. I, Leipz., 1894, 348—350; Benzinger, Hebräische Archäologie, Tübingen, 1907, § 54; Wolff, Das jüdische Erbrecht, Berl., 1888; Bloch, Das Mosaisch-talmudisches Erbrecht, Budap., 1890; M. Моргулис, Право наследования по Моисеево-талмудическому законодательству и примечания А. Гаркави в Сборнике статей по еврейской истории и литературе, изд. Общ. распространения просвещения между евреями, ч. II, СПб., 1867; Jew Enc., VI, 583—585.
И. Геллер.3.