Надгробное слово הספד — следует различать: 1) плач о покойнике и 2) речь о нем — собственно Н. «Плач» уже очень рано встречается у евреев. Так, рассказывается об Аврааме, что он отправился в Хеброн «рыдать по Сарре и оплакивать ее» (Быт., 23, 2). Также оплакивали смерть Якова его дети (ib., 50, 10, 11). При кончине царей, первосвященников, пророков и других предводителей народа «плач» был всенародным, например по смерти Моисея, Иошуи и др. Позже приглашали плакальщиков (מקוננים) и плакальщиц (מקוננות). Обычная форма «плачей» была: הוי אדון («горе, государь!»); плач одного пророка о другом начинался: הוי אחי («горе, брат мой»), при смерти царя: הוי אדון והוי הודו («горе, государь; горе, его величество!»). Плачевные песни Давида по Сауле и Абнере являются уже надгробными речами и почти единственными в Библии образцами этого рода лирики (II Сам., 1, 19—27; 3, 33—34). Любопытно, что в них нет еще «плачевного» ритма (ср. Zeitsch. f. d. alt. Wissensch., 1882, 1 и сл.). Упоминается также плач по царе Иошии (см.). Быть похороненным без плача считалось позорным наказанием Божиим (Иезек., 24, 16). Плачущие ломали руки, били себя в перси и топтали ногами. Надгробная прозаическая речь, в которой восхваляется покойник, в библейский период, по-видимому, еще не была известна [Hamburger, Real-Encyclopädie etc., II, 1880, 679].
1.
Н. в агадической литературе. — Рядом с оплакиванием покойника его близкими родственниками и друзьями или наемными плакальщицами, מקוננות, торжественную часть похорон составляло обычное в талмудическое время H., как публичное выражение печали об умершем, которое в Талмуде называется הספד. Согласно Талмуду, Н. произносится в честь покойника — יקרא דשכבי, а не в честь живых (יקרא דחײ) — т. е. родственников и друзей его (Санг., 46б). Этой чести обыкновенно удостаивались лишь выдающиеся лица (в Риме публично оплакивались также только honorati). Обычаю произносить Н. придавалось большое значение, и опущение его, особенно на похоронах ученого или вообще уважаемого лица, считалось большим грехом. Голод, постигший еврейский народ во время Давида, по мнению агадистов, был наказанием за то, что народ не устроил царю Саулу הספד, приличествовавшего его положению (Иеб., 78б). «Кто медлит произнесением Н. над могилой ученого, тот лишается долголетия» (Шаб., 105б). Н. над могилой праведника предотвращает несчастье (Санг., 108б). Произносили Н.-С. обыкновенно ученые, преимущественно из учеников или близких родственников умершего. Но были также профессиональные ораторы, «сафданы», ספדן, которые произносили Н. за вознаграждение (М. К., 8а). Славились этим искусством «сафданы» Бар-Кипук (בר קיפוק) и Бар-Абин, (בר אבין; М. Кат., 25б; ср. С. Рапопорт, דברי שלום ואמת, Прага, 1861, 26); упоминается также об одном юном ораторе ינוקא. Их речи, как и речи других «сафданим», отличались чистым библейским стилем и образностью выражений (ср. М. Кат., 25б). Рекомендуется оратору возвышать свой голос — от этого зависит успех Н. и действие его на слушателей (Бер., 6б). О р. Зеире рассказывается, что, произнося Н., он громко рыдал и часто доходил до обморочного состояния. Среди многочисленных надгробных речей, приведенных в Талмуде и Мидрашим, встречаются короткие, состоящие из одного или двух небольших предложений, и длинные, часто в связи с каким-либо текстом из Библии в духе обычной в то время агады, иногда с притчами и сравнениями. Темой Н. служили: жизнь человека вообще, причина смерти, значение ее и влияние на окружающих, значение потери покойного для современников и будущих поколений. Кроме того, оратор обыкновенно касался личной жизни покойного, его заслуг и достоинств, но в этом отношении он должен был держаться известных границ и не слишком преувеличивать похвалу покойному или сообщать о нем что-либо неверное. В этом смысле, по выражению Талмуда, есть суд и над «сафданим» (Бер., 62а). Рав Нахман остановил одного увлекшегося оратора, который распространялся о скромном характере покойного, сказав ему: разве ты всюду ходил за покойным? (ib.). Речи произносились с трибун, носящих в Талмуде название «дом Н.», בית הספד, или «место H.», מקום הספד (Баба Батра, 100б; Бехор., 52б; Кет., 84б). Из надгробных речей, сохранившихся в отрывках в агадической литературе, упомянем следующие. Р. Гамлиил II оплакивает своего ученика Самуила га-Катана: «Должно оплакивать его; должно проливать слезы о нем. Цари умирают и оставляют сыновьям свои короны; богатый умирает и оставляет детям свое достояние; но Самуил га-Катан взял с собой наиболее драгоценное в мире — свою ученость — и ушел» (Семах., VIII). Бар-Каппара на могиле Иуды Ганаси сказал: «Небесные силы долго боролись со смертными за обладание ковчегом Завета. Увы, ангелы победили смертных, и ковчег Завета унесен на небо» (Кет., 103; ср. Иер. Кил., l. с.). О р. Зере «сафдан» сказал: «Страна Сенеара (Вавилония) его родила, страна вожделения (Палестина) взлелеяла свою утеху. — Горе мне, рекла Рекет (Тивериада), погибло мое сокровище!» (М. Кат., ib.). Первоначально Н. произносилось лишь в день смерти, на особом месте вблизи кладбища, за исключением случаев смерти знаменитых ученых, которых оплакивали в течение семи дней (Meг., III, 4; Toc. Meг., III, 7). В средние века возник обычай произносить Н. также по истечении 30 дней траура и даже в течение года после смерти. Запрещается произносить слово над могилой людей порочных (Иоре Деа, 344; ср. Echa r., III, 14). В дни полупраздников, חול המועד, Новолуния, Ханукки и др. запрещается произносить Н.
Ср.: J. Perles, Die Leichenfeierlichkeiten im nachbiblischen Judenthume, Monatsschr., X; S. Klein, Tod und Begräbnis in Palästina zur Zeit d. Tannaiten, Берлин, 1908; Hamburger, Real-Enc., s. v. Leichenreden; S. Krauss, Talmudische Archeol., II, Лейпциг, 1911, 68—69.
А. К.3.