Марокко (по-арабски — Al-Maghrib al-Aksa — «крайний запад») — султанат в северо-западной Африке. Занимает большую часть древней Мавритании. Последняя была первоначально независимым королевством, но в 42 году после Р. Хр. она была обращена в римскую провинцию и разделена на Mauritania Tingitana на западе, соответствующую приблизительно нынешнему Марокко, и на Mauritania Caesariensis на востоке, соответствующую нынешнему Алжиру. В Мавритании (собственно говоря, во всей Северной Африке) евр. колонисты поселились, по-видимому, еще до разрушения первого храма. Неопределенные и малодостоверные рассказы об этих древних колониях евреев циркулировали среди берберских евреев Атласских и Рифских гор, в округе Сус, в оазисе Тафилет и во многих других оазисах Западной Африки. Эти последние евреи могут быть рассматриваемы как потомки упомянутых поселенцев. Еврейские колонисты в Борионе относят первые поселения евреев в этой стране к эпохе царя Соломона, который будто сам выстроил синагогу — ту самую, которая в 6 в. была обращена в церковь императором Юстинианом (Neubauer, Where are the ten tribes? в JQR, I, 23). Давидсон, путешествовавший в Атласских горах и познакомившийся с бытом местных евреев, рассказывает, что последние утверждают, будто их предки покинули Иерусалим еще до его разрушения и поэтому не попали в вавилонский плен, и сообщает, что они ничего не слыхали о Иисусе из Назарета (Andrée, Zur Volkskunde der Juden, стр. 197). Эти рассказы подтверждаются до некоторой степени фактом существования еврейских надписей в провинции Фец (Ha-Lebanon, III, 110; Neubauer, ук. соч.), в Волубилисе, на крайнем западе Мавритании близ того места, которое впоследствии получило название «Фец» (Schürer, Gesch. etc., III, 26; P. Berger в Bulletin Archéologique du Comité des Traveaux Historiques et Scientifiques, № 1, стр. 64 и сл., Париж, 1892), в аль-Хамаде, в южной части провинции Тафилет (Horowitz, Marokko, 1887, стр. 205; Henry S. Morais, The Daggatouns, 1882, стр. 9) и, как утверждают (Морис в ук. соч.), в Тементите. Когда после падения еврейского государства (70) евреи рассеялись по всей Римской империи, многие из них, без всякого сомнения, обосновались и в Мавритании, где римляне пытались распространить свою культуру. Эти поселенцы занимались земледелием, скотоводством и торговлей. Они были разделены на группы, приближавшиеся по своему характеру к племенам, причем каждая из них имела своего предводителя и обязана была уплачивать римлянам поголовную подать в размере 2 шекелей. Маркус Фишер (Toledot Jeschurun. Gesch. der Juden unter Regierung Mohadis und Imam Edris, Прага, 1817), а за ним и Д. Казес (Essai sur l’histoire des Israélites de Tunisie, 1889, стр. 28 и сл.), дают нам более подробные сведения об этих поселенцах, об их отношениях к туземному населению, их религии и быте, привычках и обычаях, причем основывают свои данные на устных сообщениях, сделанных «туземными историками». Ввиду того, однако, что Фишер не указывает подробно источников, следует относиться с большой осторожностью к его сведениям. Поддерживали ли мавританские евреи сношения со своими единоверцами в Палестине и Вавилонии, неизвестно; однако возможность таких сношений следует допустить, так как в Талмуде имеются данные о некоторых обычаях мавров (Иеб., 63б). При господстве римлян и (после 429 г.) вандалов количество евреев в Мавритании сильно возросло, и они достигли такой степени благосостояния, что церковные соборы в Африке сочли нужным выступить против них. Эдикт о преследовании, изданный Юстинианом для северной Африки после того, как господство вандалов было уничтожено и Мавритания подпала под господство Византии (534 г.), относился одинаково как к евреям, так и к арийцам, донатистам и др. инаковерующим (Е. Mercier, Histoire de l’Afrique Septentrionale, 1, 167, Париж, 1888). В 7 в. евр. население Мавритании увеличилось вследствие наплыва беглецов из Испании, не желавших подчиниться строгим постановлениям вестготского законодательства. К концу того же столетия, во время великих арабских завоеваний в северо-западной Африке, в Мавритании жили, согласно арабским историкам, могущественные берберийские племена, исповедовавшие иудейство. Трудно установить, принадлежали ли эти племена к евр. расе; быть может, они переняли лишь у берберийцев язык, обычаи, образ жизни, одним словом все, кроме религии; но возможно и то, что они происходят от берберийских племен, которые в течение столетий были обращены в иудейство евр. поселенцами. Как бы то ни было, они во всяком случае разделяли на берберийской территории судьбу их собратьев-несемитов и, подобно им, вели борьбу с арабскими завоевателями. Берберийская еврейка Дагия или Дамия, известная также под именем аль-Кагина, побудила своих соплеменников оказать в Аурес, на склонах Атласских гор, в последний раз отчаянное, хотя и безрезультатное сопротивление арабскому военачальнику Хасану ибн-Нуман, при чем сама она погибла геройской смертью (ибн-Халдун, 1, 207 и сл.; III, 193 и сл.; August Müller, Der Islam im Morgen- und Abendland, I, 420; см.). Как в христианской Греции, так и в Мавритании иудейство невольно расчистило путь для распространения ислама и содействовало скорейшему обращению берберийцев в магометанство. Многие евр. племена берберийцев также перешли в магометанство, одни по принуждению, другие — убежденные победами неприятеля. Тем не менее, много евр. племен существует в Берберии и поныне; живут они частью в своих древних жилищах, в горах М., частью в оазисах пустыни; магометанство оказало, однако, немалое влияние на их обычаи, образ жизни и вообще на все их миросозерцание. Как по языку, так и по наружности они ничем не отличаются от берберийцев. В новейшие времена (1857 г.) мароккский еврей Мордухай абу Сурур сообщил о существовании такого евр.-берберийского племени, именуемого даггатун, весьма многочисленного и рассеянного по всей Сахаре, но по преимуществу сосредоточенного среди туарегов в оазисе Аяй (см.).
Когда в конце 7 в. М. подпало под власть арабского халифата в Багдаде, последовал вторичный наплыв в страну арабских евреев. На марокк. евреев, подобно всем другим евреям в Оттоманской империи, были распространены положения договора Омара. Зависимость М. от багдадского халифата прекратилась в 788 г., когда Имамы Идрисы (династия Идриситов), потомки Али, основали свое владычество и провозгласили его независимость. Евреи играли немалую политическую роль в истории подчинения М. Идрису, основателю этой династии. Последний, покорив Танжер и Волубилис, пытался привлечь в свою армию те евр. племена, которые склонны были сохранить верность Багдадскому халифу. Чтобы заставить их пойти навстречу его желаниям, Идрис устроил в ряде городов (как то: Тлемсне, Челе и Магаде) погромы на евреев, после чего евреи Тадла, Фазаза и Шаувия под предводительством своего военачальника Вениамина бен-Иосафат бея Абиэзер присоединились к войску Идриса. После некоторых успешных действий соединенной армии евреи покинули последнюю, не желая совершать дальнейшие кровопролития среди тех из своих соплеменников, которые враждебно относились к Идрису; другая причина их ухода состояла в том, что один из полководцев Идриса, желая отомстить последнему за связь с его женой, стал возбуждать в евреях подозрительное отношение к Идрису. Последний, однако, одержав целый ряд побед, отомстил евреям и снова стал производить нападения на их города. После неудавшегося сопротивления евреи принуждены были заключить с ним мир, согласно которому они должны были ежегодно уплачивать поголовный налог и доставлять в гарем Идриса ежегодно 24 девушки (М. Фишер, ук. соч., стр. 32 и сл.). Идрис II, преемник Идриса I, разрешил евреям поселиться в особом квартале своей столицы Феца (осн. в 808 г.); за это право евреи уплачивали 30.000 динаров; в одном из многочисленных преданий об основании этого города речь идет, между прочим, о евреях. Впрочем, в конце 7 века, под господством Идриса I, евреи могли селиться в разных городах страны под условием уплаты вышеупомянутой поголовной подати (Raud al Chartas, перев. A. Beaumier, Histoire des souverains du Maghreb, Париж, 1860, стр. 55). В общем положение евреев оставалось благоприятным как при последних Идриситах, так и под господством Аглабитов ( которые свергли Идриситов в 986 г.), затем под вторичной властью Идриситов, изгнавших Аглабитов, и также под владычеством Альморавидов, которые в 1062 г. при Юсуфе ибн-Ташфине захватили в свои руки власть; по основании в 1062 г. новой столицы Марракеш (Марокко) много евреев поселилось в последней. Ввиду этого в промежутке времени между 900 и 1150 гг. наблюдается заметное оживление умственной жизни в евр. общинах разных городов М. Первое место занимала община в Феце, которой Иуда ибн-Курайш отправил открытое послание, говорившее об изучении Таргума; гаоны Шерира и Гая состояли с Фецом в переписке по галахическим вопросам (Zunz, Ritus, стр. 53; Teschubot ha-Geonim; ср. также Harkavy, Stud. u. Mitteil., IV, № 47, 386). В Феце жил также отец гаона Самуила ибн-Хофни, талмудист и аб-бет-дин (Цунц, ук. соч., стр. 191; Steinschneider, Hebr. Bibl, XX, 132; по мнению же Гаркави, это более чем сомнительно; ср. id., Stud. u. Mittheil., III, 10, прим. 5). В 10 в. здесь родились филологи Дунаш бен-Лабрат и Иуда бен-Давид Хаюдж (950), а в 1013 г. недалеко от Феца, — галахист Исаак Альфаси; все они получили образование в Феце. Здесь изучали, по-видимому, произведения Саадии; может быть, двое ученых из Феца, Абудани и Давид, привезли оттуда комментарий Саадии к Сефер Иецира в Кайруан Якову бен-Ниссим (см. Orient. Lit., 1845, VI, 563), который до того не был знаком с этим сочинением. В Седжельмесе, как и в Феце, находилась талмудическая академия, главой которой одно время состоял Иосиф бен-Амрам. Последний посылал своих учеников в одну из академий Вавилонии, чтобы получить решения раввинов (см. Harkavy, ук. соч., №№ 68, 283). В Седжельмесе же Соломон бен-Натан написал на арабском языке свой Сиддур с философским введением (Neubauer, Cat. Bodl. Hebr. MSS., 896—899); тесная связь этого труда с соч. Саадии дает основание думать, что влияние последнего уже весьма рано стало сказываться в Африке (Цунц, ук. соч., стр. 27—54). Авраам ибн-Эзра в элегии на страдания евреев в Испании и Северной Африке, по-видимому, с полным основанием превозносил Седжельмесу как город мудрецов и талмудической учености (Neubauer, в Isr. Letterbode, VI, 32; Jacob Egers, Divan des Abraham ibn Ezra, стр. 69, № 169). В той же поэме Дараа (Дара) воспевается как центр евр. учености, наравне с Цеутой и Мекинесом. Из Дара некий Мар Дунаш обращался с галахическими вопросами к Исааку Альфаси (см. Harkavy, ук. соч. № 443). Гаркави замечает (392), что если этот Дунаш идентичен с Дунашем, жившим в Севилье и упоминаемым Иосифом ибн-Мигаш, то он, подобно Альфаси, должен быть выходцем из Северной Африки, эмигрировавшим в южную Испанию. Мароккские евреи были, конечно, большей частью раввинистами, хотя в Дара и Феце жили в небольшом числе и караимы (Neubauer, Where are the ten tribes? в JQR., I, 110).
Терпимое отношение к евреям и христианам, жившим в городах М. и платившим дань, прекратилось под владычеством династии мрачных Альмогадов, занявшей престол в 1146 г. Немагометан перестали терпеть; евреев и христиан заставляли либо принимать магометанство, либо покидать страну. Здесь, как и в других частях Северной Африки, многие евреи, не желавшие эмигрировать, притворно переходили в магометанство. Рассказывают, что Маймонид, находившийся со своим отцом в Феце, написал общинам послание, в котором утешал и ободрял своих собратьев и единоверцев в эту печальную эпоху гонений (см. Ibn-Verga, Schebet Jehudah, изд. Винера, стр. 50). В вышеупомянутой элегии Авраама ибн-Эзры, написанной, по-видимому, в начале эпохи Альмогадов и найденной в йеменском Сиддуре среди Кинот на 9 Аба, подчеркивается, что евреи городов Цеута, Мекинеса, Дара, Феца и Седжельмесы подвергались особенно сильным гонениям. Иосиф га-Коген (Emek ha-Bacha. перев. Винера, стр. 20) рассказывает, что на пространстве от Танжера до Мегедии не осталось ни одного иудея. Позже Альмогады не довольствовались повторением одной лишь формулы о веровании в единого Бога и Магомета, его пророка. Абу Юсуф Яхуб аль-Мансур, третий властитель из рода Альмогадов, усомнившись в искренности обращенных евреев, заставил их носить отличительную одежду и головной убор из ярко-желтой материи: с той поры одежда евреев сделалась объектом серьезных забот правительства. В общем царствование Альмогадов (1146—1269) оказало гибельное влияние на положение евреев в М., следы которого не скоро исчезли. Заклейменные наружно одеждой, присвоенной неверующим, они и в других отношениях сделались предметом всеобщего презрения и игрушкой в руках капризных деспотов; этот гнет им не удалось стряхнуть и по настоящее время. После Альмогадов страной управляли Мериниты, которые были свергнуты Саадитами в 15 в.
В 1391 г., во время резни в Севилье, повторившейся в других местах Испании, а затем перекинувшейся и по ту сторону моря, в Майорку, евреи эмигрировали на северный берег Африки. Сто лет спустя, когда евреи были изгнаны из Испании (1492) и Португалии (1496), внезапный наплыв евреев в М. и всю северную Африку повторился в значительно больших размерах. Этот приток вызвал недовольство как среди магометан, которые боялись поднятия цен на предметы первой необходимости, так и среди живших там евреев, которые с трудом добывали себе средства к существованию, занимаясь ремеслами и мелкой торговлей. Столь недружелюбно встреченным пришельцам приходилось немало терпеть как от жаждущих наживы крупных и мелких чиновников, так и от дикого маврского населения (см. Ibn-Verga, ук. соч., стр. 185 и сл.). В Алказар-Кебире евреи были ограблены; многие погибли голодной смертью или стали добычей львов; другие вернулись в Испанию (там же, стр. 226); большинство, однако, бежало в Фец, где их ожидали новые испытания. В еврейск. квартале возник громадный пожар, от которого спасся историк этих событий, Абраам бен-Соломон из Торрутиеля (см. его Sefer ha-Kabbalah у Neubauer’a, Med. Jew. Chron., I, 112 и сл., впервые открытый Гаркави), тогда одиннадцатилетний мальчик. Вскоре после пожара наступил голод, от которого в Феце и его окрестностях погибло 20.000 евр. Несмотря на эти неблагоприятные обстоятельства, мараны, оставшиеся в Испании и Португалии, так мало считались с опасностями, сопряженными с переселением в чужую страну, что португальский король Эммануил Великий (1495—1521) счел необходимым запретить евреям эмигрировать, в особенности в территории, находившиеся под владычеством мавров, без особого в каждом отдельном случае разрешения короля. Это запрещение было повторено в двух ордонансах. Тем не менее, при помощи денег и разных ухищрений многим маранам удалось выбраться в Африку. На некоего Гонзало де Луле был наложен высокий штраф за тайный провоз маранов из Алгарве в Аль-Араиш, на мароккский берег (Кайзерлин, Gesch. d. Jud. in Portugal, 143 и сл.). С окончательным введением инквизиции в Португалии в 1536 г. в М. направилась новая группа маранов. Несмотря, однако, на все страдания, которые португальское правительство причиняло евреям, последние сохраняли столь сильную привязанность к бывшей своей родине, что не только помогали своим прежним угнетателям удерживать за собой владычество на мароккском побережье, но и содействовали им при приобретении новых владений. Военному искусству еврея-врача португальцы были обязаны тем, что им удалось в 1508 г. завладеть старым морским портом Саффи; в городе этом жило много евреев, благодаря энергии которых он получил значение важного торгового центра (там же, стр. 155 и сл.). Мавры вскоре осадили Саффи. Тогда два португальских еврея, Исаак Бенсемеро и некий Исмаил, пришли на помощь осажденным, имея в своем распоряжении два корабля, которые были снаряжены на их счет и экипаж которых состоял из их единоверцев. Евреи получили от Эммануила разрешение проживать в Саффи открыто; такое же разрешение было им дано и для Арзиллы (с 1533 г.), которая долгое время была в руках португальцев. Впоследствии, во время разногласий между маврами и начальниками Азамура (1526), посредниками со стороны португальцев были Авраам бен-Замаира и Абраам Казан, наиболее влиятельный из азамурских евреев (там же, стр. 161). Когда в 1578 г. молодой король Себастьян погиб при Альказар-Кебире со всей почти своей армией, величию Португалии нанесен был сильнейший удар; немногие уцелевшие дворяне были взяты в плен и проданы в рабство евреям Феца и М. Евреи оказали португальцам, своим прежним соотечественникам, весьма радушный прием и многих из них отпустили на свободу, взяв с них обещание, что они пришлют выкуп из Португалии (там же, стр. 260).
Иммигранты-евреи стояли значительно выше местного евр. населения как по степени своего интеллектуального развития, так и по своему воспитанию (потомки их и по сию пору остались верны своему испанскому диалекту). Их знакомство с европейской торговлей, с искусствами и ремеслами, из которых многие до той поры были вовсе не известны маврам, в связи с их богатством сильно способствовали подъему и развитию страны при династии Тафилет, начало которой относится к 1550 г. (см. G. B. Ramusio, у Leo Africanus, The history and description of Africa, изд. Brown’a, Лондон, 1896, III, 1004). В середине семнадцатого века мароккских евреев увлекло мессианское движение, вызванное Саббатаем Цеви и нашедшее особенно сильный отклик на Востоке. В 1666 г. в Марокко стали ожидать прихода Мессии. Яков Саспортас, состоявший в течение некоторого времени раввином в Сале, написал предостережение против мессианских идей Саббатая Цеви, но оно было перехвачено ибн-Саадоном, фанатическим приверженцем Саббатая (Grätz, Gesch., Χ, 231). Губернатор Сале преследовал тамошних евреев за то, что они слишком откровенно обнаруживали свою уверенность в предстоящем их избавлении, так что многим евреям пришлось покинуть город (Яков Саспортас, Zizat Nobel, стр. 86). Ho ни это изгнание, ни переход Саббатая в магометанство не оказали, по-видимому, влияния на мессианские увлечения. Один французский путешественник рассказывает, что во время его пребывания в Сале туда прибыли из Амстердама голландские евреи, которые во всеуслышание заявили, что долгожданный Мессия родится в Голландии в начале следующего года (1672). «Евреи, услышав эту хорошую весть, устроили второй праздник Кущей и предавались веселью и пиршествам восемь дней кряду» (T. B. Teller, The travels of the Sieur Mouette in the Kingdom of Fez and Morocco). Автор описывает следующим образом положение евреев. В каждом городе есть у них собственный «cheque» (шейх) или начальник, избранный ими или назначенный шерифом; шейх взимает налоги в пользу султана с каждого дома. Евреи редко выезжают в глубь страны одни, ибо арабы и береберийцы обыкновенно убивают евреев; им почти никогда не удается добиться правосудия в этой стране. Если они пускаются в длинные разговоры перед начальником — в Берберии каждый самолично выступает в своем деле, не прибегая к услугам адвокатов или юристов, — начальник приказывает страже бить их. Когда они хоронят своих покойников, мальчишки бьют их и кидают в них каменья, плюют на них и осыпают бранью. Евреи отличаются удивительным милосердием к своим бедным единоверцам".
Такова картина, написанная в царствование Мулей-Аршида (Аль-Рашида), в лице которого на мароккский престол вступила новая боковая линия династии Алидов — шерифы Филали. Евреи сильно страдали во время обширных завоеваний Мулей-Аршида. Он разрушил синагоги города М., изгнал из Сус многих евреев и вообще обращался с ними как истинный тиран. Он собирал подати через посредство Иошуи-бен-Хамошет, богатого еврея, который был им назначен главой евреев. Аршид приказал евреям доставлять вино для рабов-христиан, ибо нашел, что употребление вина увеличивает производительность их труда (Teller, yк. соч., стр. 256; изготовление крепких напитков из винных ягод и фиников находится исключительно в руках евреев и по настоящее время). Преемником Мулей-Аршида явился брат его Мулей-Исмаил, прославившийся своей необыкновенной жестокостью. Вступив на престол, он назначил министром своего фаворита и советника еврея Иосифа Толедани, сына Даниила Толедани, советника Мулей-Аршида; в качестве министра султана Иосиф заключил мир между М. и Голландией. В правление Исмаила разрушенные синагоги были восстановлены. Зато он обложил евреев тяжкими податями. Однажды он стал угрожать евреям, что заставит их обратиться в магометанство, если к определенному сроку не придет Мессия. Евреи догадались, чего от них требуют, и успокоили его религиозный пыл поднесением крупной суммы денег (Chénier, The present state of the empire of Morocco, Лондон, 1788, I, 354; Jost, Gesch. der Israeliten, VIII, 42 и сл.). Евреи, служившие сборщиками податей на всем побережье, подносили Исмаилу ежегодно «в подарок» золотую сбрую с тем, чтобы он оставил их в занимаемой ими должности; сверх того, они дарили ему сделанных из золота курицу и цыплят, что являлось данью от всех евреев (Шенье, ук. соч., 1, 326). Глава евреев Моисей ибн-Аттар был мавританским уполномоченным при составлении договора с Великобританией в 1721 г. Положение евреев оставалось без перемен при Мулей-Магомете (1757—89), который известен попыткой ввести европейскую культуру в своем государстве. Сын его, Мулей-Али, правитель Феца, мужественно боролся с замыслом отца обложить этот город податью в пользу других его братьев, причем налог этот должна была платить евр. община, «ибо евреи, как неверующие, не заслуживают жалости». Он заявлял, что евреи Феца до того уже обеднели, что не в состоянии платить существующие налоги, и что он не согласен еще усилить крайнюю их нищету (Шенье, ук. соч., II, 341). Его министром был еврей Илия га-Леви, который одно время впал в немилость и отдан был в рабство тунисскому контрабандисту, но впоследствии он был восстановлен в правах (Иост, ук. соч., VIII, 45). Вступление на престол Мулей-Язида после смерти Сиди Магомета (в 1789 г.) ознаменовалось ужасным избиением мароккских евреев за их нежелание оказывать ему поддержку во время борьбы с братом за престолонаследие. Зажиточные евреи Тетуана были привязаны к хвостам лошадей, которые волочили их по улицам. Там же, а также в гор. Марокко много евреев было убито и ограблено. Испанский консул Соломон Хазан был казнен, якобы за измену, а евреев Танжера, Арзиллы и Альказара заставили уплатить крупные суммы. Илия, министр прежнего властителя, бывший постоянным противником Язида в совете, поспешил принять магометанство; он умер немного времени спустя, терзаемый угрызениями совести. Жестокость преследований достигла своего апогея в Феце. В Рабате, как и в Мекинесе (где некий Р. Мордехай принял мученическую смерть за свою веру) евреям также приходилось терпеть немало гонений. В Могадоре некоторые были замучены, а многие перешли в магометанство (Иост, ук. соч:., VIII, 44 и сл.). Эти кровавые события 1790 г. описаны в двух Кинот на 9 Аба Яковом бен-Иосифом аль-Малих и Давидом бен-Аарон ибн-Хусейн (см. D. Kaufmann в ZDMG., I, 238 и сл.; REJ., XXXVII, 120 и сл.).
В многочисленных описаниях путешествий, относящихся ко второй половине 18 в., содержатся сведения о положении евреев в то время. Шенье, напр. (ук. соч., 3, 157), описывает его следующим образом: «Евреи не владеют ни полями, ни садами и не могут даже спокойно пользоваться их плодами. Они обязаны носить черную одежду, когда же они проходят мимо мечетей или по улицам, где находятся святыни, они должны снимать обувь. Самый последний из мавров считает дозволенным нападать на еврея, а последний не вправе даже защищаться, так как Коран и судья всегда на стороне магометан. Несмотря, однако, на такое плачевное положение, евреи пользуются многими преимуществами в сравнении с маврским населением; они лучше последнего знают дух торговли; действуя в качестве агентов и маклеров, они извлекают из этой деятельности большую выгоду благодаря своей ловкости и вследствие невежества мавров. Многие евреи скупают товары страны и перепродают их вновь. Одни из них имеют корреспондентов в Европе; другие занимаются ремеслами, работая в качестве золотых дел мастеров, портных, оружейных мастеров, мельников и каменщиков. Как люди более энергичные и искусные, а также лучше осведомленные, нежели мавры, евреи находятся на службе у государя, занимаясь собиранием податей и чеканкой монеты; он пользуется ими как посредниками во всех делах при сношениях с европейскими купцами и при переговорах с различными государствами». Действительно, при мароккском дворе находился целый ряд таких евр. чиновников, посредников, казначеев, советников и администраторов, которых европейцы склонны были называть «министрами», но которыми монарх пользовался, в сущности, лишь в качестве посредников для выжимания денег из народа и которых он отпускал, коль скоро эти лица переставали быть ему полезными в этом отношении. Это были преимущественно испанские евреи, которые благодаря своим капиталам и пониманию государственных интересов имели доступ ко двору — так же, как и прежде в Испании. Одним из первых «министров» в Феце был в начале 16 в. Шумель аль-Варензи. Этим сановникам-евреям не удавалось улучшить положение или увеличить влияние своих единоверцев; они и не пытались этого добиться. Марок. евреи фигурировали также в качестве послов при иностранных дворах; так, например, в начале 17 в. Пачекко был отправлен в Нидерланды; в 1610 г. туда же был послан Шумель аль-Фараши; после 1675 г. — Иосиф Толедани, который, как выше было упомянуто, заключил с Голландией мир; в 1750 г. в Англию был отправлен его сын Хаим; в Данию ездил также еврей; в 1780 г. Яков бен-Авраам Бенидер был послан из М. в качестве министра к королю Георгу III; в 1794 г. еврей по имени Сумбал, а в 1828 г. Меир Коген Макнин были посланы к английскому двору в качестве мароккских послов (Piccioto, Sketches of Anglo-Jewish history, стр. 173; Meakin, The Moors, Лондон, 1902).
Девятнадцатый век — эпоха эмансипации евреев в большинстве стран — не вывел евреев М. из прежнего их состояния печального однообразия и неподвижности. После каждой войны евреи становились жертвой общего недовольства. Война с Францией в 1844 г. повела к новым притеснениям и гонениям М. евреев: особенно тяжело отразилась она на положении евреев в Могадоре (Jost, Neuere Gfesch. der Israeliten, II, 220). Когда 22 сент. 1859 г. началась война с Испанией, мавры разграбили дома дружественных евр. семей в Тетуане. Большинство евреев лишь бегством спаслось от смерти; около 400 человек было убито. Нечто подобное произошло и после конфликта с Испанией в 1853 г. по поводу насильственных действий со стороны береговых жителей в Мелилле. В 1863 г. сэр Моисей Монтефиоре и Board of deputies (Совет Британских евреев) получили телеграмму из М. с просьбой оказать помощь нескольким евреям, которые были заключены в тюрьму в Сафи по подозрению в убийстве испанца. Двое других евреев, несмотря на них невинность, уже были казнены по настоянию испанского консула. Монтефиоре, поддерживаемый английским правительством, отправился в М. хлопотать об освобождении заключенных евреев и, как он выразился в письме к султану, чтобы побудить последнего «издать категорический указ о том, что евреи и христиане, живущие повсеместно во владениях Вашего Величества, пользуются полным покровительством законов, дабы никто не смел нарушать в чем бы то ни было их безопасность и спокойствие и дабы они могли пользоваться равными со всеми другими подданными Вашего Величества правами» и т. д. Обе просьбы Монтефиоре увенчались успехом. 15 февраля 1864 года султан издал эдикт о даровании евреям полного равноправия (Diaries of Sir Moses and Lady Montefiore, II, 145 и сл.; см. также описание путешествия д-ра Томаса Годкина, врача, сопровождавшего Монтефиоре, под заглавием Narrative of а journey to Morocco, Лондон, 1866). Эдикт этот был подтвержден сыном и преемником Магомета, Мулей Хасаном (1873 г.), при вступлении на престол, а затем вторичное подтверждение последовало 18 сент. 1880 г. после Мадридской конференции. Указы эти и соответствующие обещания, которыми от времени до времени заручается Alliance Israélite Universelle, совершенно безрезультатны; местная администрация им не подчиняется, а если бы она их исполнила, это неминуемо вызвало бы вспышки старой, пустившей глубокие корни, ненависти фанатического населения к евреям. Согласно статистическим отчетам Aliance Israélite Universelle за 1864—80 гг. на улицах М. и его окрестностях было убито не менее 307 евреев, причем преступления эти остались безнаказанными, хотя о каждом таком случае доводилось до сведения администрации (см. Bulletin de l’Alliance, 2, p. 17, Париж, 1880). Такие понятия о праве и справедливости нашли себе выражение в мароккской поговорке: «можно убить семерых евреев безнаказанно». Перемена правителей в М. всегда сопряжена была с большой опасностью для евреев. В 1907 году и даже позднее, когда в Марокко происходили внутренние распри, евреи одинаково подвергались преследованиям со стороны как одного претендента, так и другого. Их под защиту обыкновенно брали французские войска, останавливавшие погромы. — Столь же гибельно отражаются на участи М. евреев пожары, голод и эпидемии, которые поглощают множество жертв в каждое десятилетие; население, пребывающее в фаталистической бездеятельности, не старается принимать никаких предупредительных мер. В одном Феце погибло 65.000 человек во время эпидемии чумы в 1799 году. В таких случаях мусульмане снисходят до того, чтобы просить раввинов служить всенародно молебны; евреи и мусульмане шествуют тогда вместе по улицам, моля Бога пощадить их жизнь. Как общая беда, так и общие суеверия связывают евреев с маврами. В горах Ахрона живет евр. святой, к обители которого, находящейся на вершине крутой горы, паломничают бездетные женщины обоих вероисповеданий, подвергая себя по дороге истязаниям (Chénier, ук. соч., I, стр. 154). В других областях между мусульманами и евреями не существует, по-видимому, никакого мирного общения; и ненависть первых к последним передается от поколения к поколению в ряде правовых ограничений. Важнейшие из них указывает Эдмонд де Амичис (Morocco, its people and places, стр. 248): «Они не могут быт свидетелями перед судьей и обязаны падать ниц перед судом; они не могут владеть землей или домом вне отведенных им кварталов; они не имеют права поднять руку на мусульманина даже в состоянии необходимой обороны, разве только если нападают на них в собственном их доме; они могут носить лишь темные цвета; им разрешается отвозить на кладбище своих мертвецов только бегом; они не могут вступать в брак без разрешения султана; не имеют права находиться вне своего квартала после захода солнца; обязаны содержать мавританского сторожа, который стоит на часах у ворот «меллы» (гетто); обязаны подносить султану богатые подарки ко всем четырем великим исламским праздникам и к каждому дню рождения или бракосочетания в семье султана». Известные категории евреев изъяты от действия этих многочисленных ограничений, а именно: евреи, натурализовавшиеся в одном из европейских государств и, как граждане таковых, стоящие под защитой своих посольств, а также евреи, состоящие агентами у европейских чиновников и коммерсантов и находящиеся поэтому под покровительством тех правительств, к которым принадлежат их хозяева. Упомянутый выше Моисей ибн-Аттар, фаворит Мулей-Исмаила, в договоре, заключенном им в 1721 г. с Англией, положил начало этой системе покровительства, на почве которой только и оказались возможными мирные отношения между европейскими государствами и М. Франция приобрела право на покровительство в 1767 г. В 1860 г. среди 463 лиц, состоявших под покровительством того или иного иностранного государства, было 103 еврея; под защитой Австро-Венгрии — 6; Бельгии — 2; Дании — 4; Франции — 25; Германии — 4; Италии — 36; Соед. Штатов — 26.
Натурализация и защита евреев в иностранных государствах является бельмом на глазу мароккского правительства. Оно пытается предотвратить натурализацию, препятствуя по мере сил эмиграции евреев, в особенности евр. женщин, и часто игнорирует правило о покровительстве. Мадридской конференции в 1888 г. пришлось заняться вопросом о покровительствуемых евреях. Мало того, мароккское правительство, стараясь вознаградить себя за те стеснения, которые оно испытывает в проявлении деспотизма по отношению к евреям, живущим вдоль побережья, особенно усиленно преследует евреев, находящихся внутри страны; таким образом, при дальнейшем возрастании числа первых — вторым будет угрожать сильная опасность. Преступники-евреи и вообще лица, подозреваемые в совершении чего-либо недозволенного, уже в древние времена старались избежать наказания переходом в мусульманство. Иногда такие вероотступники занимали впоследствии весьма видное положение. Но и теперь еще маврам запрещается вступать с ними в брак; во многих отношениях к ним относятся с подозрительностью, и они составляют особый класс населения.
Мароккские евреи распадаются на две группы: 1) потомков первых поселенцев, живущих преимущественно в Атласских горах и холмистых местностях, и 2) на потомков евреев, нашедших убежище в М. в более позднюю эпоху — во время бегства из Испании и Португалии. Эти последние поглотили своих единоверцев, живших на побережье ранее, и образовали прогрессивную группу населения, доступную влиянию европейской культуры и говорящую в большинстве случаев на испанском языке; напротив того, евреи, живущие в центральной части М., ненавидят западноевропейское образование, хотя его и старается вводить Alliance в Феце. Их родной язык берберийский, но все они говорят на ломаном арабском языке, так как по торговым делам им приходится сталкиваться с обеими расами; но пишут они арабские слова евр. буквами. Число евреев, владеющих одновременно берберийским и испанским языками, относительно невелико; но, как и повсюду, евреи в портовых городах обнаружили прекрасные способности к изучению языков, и многие из них говорят по-английски и по-французски; особенно хорошо усваивают они французский язык, так как изучение его облегчается существованием школ. При этих условиях евреям удалось занять весьма выгодное положение в торговом мире и на службе у иностранных миссий и консульств. В Могадоре главные отрасли торговли сосредоточены в их руках. Еврея называют «дзимми» (множественное число «дзиммия»), т. е. плательщик налогов, так как его только на этом основании и терпят; при всяком удобном случае его заставляют платить особые налоги. В большинстве городов евреев принуждают селиться в «меллы» — «место соли» — называемом иногда в насмешку «Массус» — «бессольное», где они обязаны находиться по ночам; за ворота «меллы» многие женщины никогда не выходят.
Евреи вне своего гетто обязаны ходить босиком, им воспрещается также ездить верхом в пределах города. Появляться на улицах, примыкающих к мечетям и святыням, евреи не имеют права вовсе. Вне стен города евреи могут пользоваться для передвижения всеми животными, за исключением лошадей, ибо последние считаются слишком благородными, чтоб на них могли ездить столь презренные люди. Все мужчины обязаны носить кафтаны темного цвета, черную ермолку и такие же туфли, дабы их по ошибке нельзя было принять за «господ». Женщины, впрочем, вольны выбирать любую одежду; в некоторых городах правило это толкуется в том смысле, что они могут одевать, находясь на улице, вуаль, скрывающую лицо, по обычаю мавританок; в других — что они могут у себя дома одеваться так же, как их соседи. В области Атласских гор, если в деревне нет еврейск. квартала, обыкновенно в двух шагах от нее находится другая деревня, населенная «данниками», обслуживающими данную местность в качестве разносчиков, ремесленников, погонщиков мулов или кузнецов. Положение евреев в этих деревнях еще хуже, чем в городах: они являются не то крепостными, не то рабами. Одни состоят в безусловной зависимости от местных шейхов; другие принадлежат частным лицам, которые имеют возможность продавать их. Их не только заставляют работать без вознаграждения, но и обманывают на каждом шагу. Они не имеют права вступать в брак или отсылать семьи в другое место без разрешения своих так называемых покровителей; а без этого покровителя они не могли бы ни одного дня жить в безопасности. Вира в несколько рублей нередко считалась достаточным эквивалентом за жизнь одного из этих несчастных. С другой стороны, чужаки не имеют права их обижать, так как такая обида считалась бы нанесенной их покровителю (Kasi), для которого обязанность отомстить за нанесенное оскорбление есть вопрос чести. Такого рода столкновения между знатными лицами служили часто поводом к раздорам между племенами. Во время путешествий лицо, находящееся под покровительством, может рассчитывать на безопасность, если носит при себе какую-либо вещь, принадлежащую господину; письменные документы редко употребляются для этой цели — ввиду малограмотности населения. Однако в Атласских горах существуют такие местности, где евреи принуждены ходить вооруженными и принимают участие в сражениях, происходящих между племенами. То или иное обращение с крепостными зависит всецело от характера и настроения господ, ибо никакой надежды на восстановление своих нарушенных прав у крепостных быть не может; они в некоторых отношениях находятся в еще худшем положении, чем рабы-негры, которые, как магометане, пользуются защитой суда в случае нарушения некоторых их прав; не верующие же в пророка лишены этого преимущества. Столетия, проведенные под этим гнетом, наложили губительный отпечаток на характер его жертв. Синагоги и жилища находятся большей частью в запущенном состоянии; в несколько лучшем состоянии находятся дома городских семейств, пользующихся в той или иной мере покровительством. Многие синагоги помещаются в частных домах. Обучение детей происходит в этих молитвенных домах или на улице; учителями являются плохо оплачиваемые раввины, знания которых ограничены; они добывают себе средства к существованию в качестве шохетим и могелим. Надо еще упомянуть о распространенных здесь, особенно в центральной части М., браках между детьми в возрасте от 6 до 8 лет. Двоеженство редкое явление.
Об умственной жизни евреев повествует Самуил Романелли, издавший в 1792 г. в Берлине описание своего путешествия «Massa be-Arab». Отсутствие книг и сведений о внешнем мире привело мар. евреев к духовному вырождению. Семена знания и науки, перенесенные сюда в конце 15 века из Испании и Португалии, упали на неблагоприятную почву. Наиболее выдающимися из иммигрировавших в М. фамилий, давшими еврейских ученых, были следующие: Азулаи в Феце (о выдающихся представителях этой семьи см.); семья Аттар, которая существовала с 14 до 18 века; многочисленные ее представители жили в Марокко, как, например, Авраам бен-Яков, каббалист и талмудист начала 17 в.; Иуда бен-Яков (1670—1740), бывший раввином в Феце (о других представителях семейства Аттар в М. см. соотв. ст.). Здесь еще следует назвать Якова ибн-Аттар, секретаря Магомета X., знавшего английский, французский, испанский и итальянский языки (Meakin, ук. соч.). В родстве с Аттарами была семья де Авила, которая также эмигрировала в М. из Испании. Ее наиболее выдающимися представителями были: Моисей бен-Исаак, богатый филантроп, который в конце 17 в. основал иешибот в Мекинесе для Хаима ибн-Аттар, прибывшего из Сале (о сыне его Самуиле и других ученых представителях этой семьи см. соотв. ст.). Должны быть еще упомянуты: Самуил Царфати (ум. в 1713 г.); Илья Царфатри, талмудист и раввин в Феце; Шем Тоб Габбаи (см.); Яков ибн-Цур, автор «Et Sofer»; Самуил ибн-аль-Бац, раввин в Феце и автор «Oz we-Hadar», комментария к «Абода-Зара» и друг. (См. Azulai, Schem., passim). Coгласно утверждению Илиови, евреи в Тетуане считают следующих писателей местными уроженцами: Исаака бен-Ханания Аробаса, автора «Emet we-Emunah» (Венеция, 1672 г.), о 613 правилах и запрещениях, о тринадцати догматах веры, о литургии и т. д. (Benjacob, Ozar ha-Sefarim, стр. 44; также перев. на итальянский язык); Хасдаи Алмоснино (см.); Менахема Аттиа, автора «Ner ha-Maarabi» — сборника проповедей (в рукописи); Якова бен-Малка, автора респонсов «Sefer ha-Maarabi». В Тетуане жила также семья Кориат, главные представители которой были: Иуда (начало 18 в.), известный как автор «Maor wa-Schemesch» (Ливорно, 1838), и Авраам, автор «Ze Sefer Zechut Abot» (Ливорно, 1813 г.) — собрания респонсов, содержащего интересные данные относительно религиозной жизни евреев в М.; он оставил также собрание проповедей. В настоящее время Библию и Талмуд изучают в хедерах и иешиботе; евреи в М., однако, более интересуются каббалой; многие из них добывают себе средства к существованию изготовлением амулетов. Alliance пыталась насадить среди евреев французскую культуру, для чего основала школы в Феце (1883), Могадоре (1888), Танжере (1864), Тетуане (1864) и Касабланке (1897); школы для девочек в Танжере (1868 и 1897) и Могадоре. Еврейск. женщины в М. большей частью неграмотны. Они очень красивы. Наиболее красивые еврейки встречаются в Мекинесе, так что женщину, отличающуюся особой красотой, называют «Meknasijjah» (E. Réclus, Nouvelle Géographie Universelle, стр. 697). По словам Э. де Амичис, «красота евреек в Марокко носит совершенно особый характер, неизвестный другим народам, отличаясь пышностью и блеском: у них большие черные глаза, широкий, низкий лоб, полные красные губы и стройная фигура». Мароккские евреи набожны и придерживаются законов веры, но весьма суеверны. Ритуал их приближается к сефардскому; впрочем, у них есть и своеобразные обычаи, которые подробно описал Вениамин II в книге о своих путешествиях (см. Masse Israel, Лык, 1859 г., стр. 124; Zunz, Ritus, стр. 53 и сл.). Так, они пользуются услугами профессиональных плакальщиц при пении элегий над умершими; вообще же их погребальные церемонии весьма своеобразны.
В глубине страны есть местности, где евреев нет вовсе. Равным образом евреям, как и всем немусульманам, воспрещен доступ в священный город Заргон (Meakin, в JQR., IV, 378 и сл.). В 1728 г. в Мекинесе был составлен список евр. поселений и рек, на которых они были расположены, в целях окончательного установления их евр. транскрипции в евр. актах о разводе (издан по сохранившейся рукописи Нейбауером в REJ., V, 249 и переведен М. Швабом, там же, ΧΧΧV, 306). За исключением Танжера, Арзиллы, Касабланки, Мазаганы и Саффи, евреи в городах живут исключительно в своих «мелла». Определить количество евреев в стране трудно. Путешественники указывают совершенно различные цифры — от 5.000.000 до 10.000.000. Шенье, проведший в М., начиная с 1767 г., несколько лет, считал, что евр. население составляло одну двенадцатую часть прежнего своего числа, которое, по его расчетам, доходило приблизительно до 30.000 семейств, или 150.000 душ; таким образом, по его вычислениям, в М. жило ок. 12.500 евреев (столь громадное уменьшение их числа он приписывал эмиграции и переходу в ислам, причем оба эти явления вызваны были — главным образом, по крайней мере, — преследованиями). В настоящее время число евреев определяется различно — от 30.000 до 350.000. Gräberg di Hemsö (II, Specchio dell’ Imperio di Marocco, Генуя, 1834) указывает 339.500; Alexander (The Jews, стр. 17) — 340.000; Horowitz (Marokko) — 250.000; Maltzan (Drei Jahre im Nordwesten von Africa, IV, 17) — 200.000; The Statesman’s Year-Book (1904) — 150.000; Bulletin de l’Alliance Isr. Univ. (1880, стр. 31) и Географическое общество в Марселе (Bulletin, 1885) — 100.000; Rohlfs (в A. Petermann’s Mitteilungen, 1883; стр. 212) — 62.800, а согласно данным Реклю (Nouvelle Géogr. Univ., стр. 698) — около 30.000. Эта последняя цифра, по всей вероятности, ближе всего к действительности. — Ср.: Gräberg di Hemsö, Précis de la littérature historique du Maghrib el-Acsa, Лион, 1820 (напечатано также в виде второй части к его Specchio и т. д.); E. L. Playfair и R. Brown, A bibliography of Morocco to the End of 1891 (Лондон); Самуил Романелли, Massa ba-Arab משא בעדב, Берлин, 1792; Вена, 1834); B. Meakin, The Moorish Empire, там же, 1899 (содержит обзор наиболее значительных трудов о М.); idem, The Morocco Jews, в The Moors, ib. 1902; главнейшие сочинения приведены в тексте [J. Е., IX, 18—29).
5.