Любовь к ближнему — В число этических и религиозных требований иудаизм включил и Л. к людям, стоящую выше естественной инстинктивной Л. (Л. к родителям, детям, супружеская Л., семейная Л. и Л. к единоплеменникам). Л. эта основана на нравственном сознании братства всех людей; она чужда эгоизма. Чистая Л. к ближнему, которой требует иудаизм, заключается не в одном лишь внешнем проявлении ее, а во внутреннем убеждении. Из этого убеждения и вытекают поступки по отношению к ближнему. Это убеждение коренится в признании человеческого достоинства и равенства всех людей в их нравственной ценности. Основным положением иудаизма является: «Возлюби ближнего, как самого себя» (Лев., 19, 18), которое распространяется и на нееврея (ib., 19, 34). В понятие Л. включено и благожелательное отношение к нашему ближнему, запрещение всякого недружелюбного отношения (ненависть, желание мстить, злопамятство; ib., 19, 17—18). Вместе с тем даны и положительные директивы: «Не оставайся спокойным при крови ближнего твоего», т. е. не оставляй его жизнь в опасности (ib., 19, 16). Истинное служение Богу состоит в этой Л. к ближнему, в уклонении от всего дурного и в оказании добра ближнему. От имени Бога пророк Гошеа провозглашает: «Л. я требую, а не жертвоприношения» (Гошеа, 6, 6). Евр. слово «חםד» означает: любовное отношение к другому, бескорыстные, одушевленные Л. поступки, альтруизм, дружелюбие и отзывчивость по отношению к другому. Это отношение не должно находиться в зависимости от настроения, оно должно корениться в убеждениях. Пророк Миха имеет для него специальное выражение «אהבת חםד» и считает Л. высшей добродетелью (6, 8); это Л. к людям, не знающая и тени недоверия; ей нет необходимости быть претворенной в дело, она выражается и в участии, и в привязанности (Руфь, 1, 8). На ее проявление указано пророком: накорми голодного, одень голого, прими в свой дом лишенного крова. Иов рисует идеал человеколюбия: «Я был глазами для слепого, ногами для хромого, отцом я был для бедных, и в споре, не имевшем никакого отношения ко мне, я принимал участие» (чтобы помочь потерпевшему; Иов, 29, 15—16). В другом месте (Иов, 31, 13) человеколюбие по отношению к рабам мотивируется тем, что ведь и они к жизни призваны Богом. Истинная любовь не отвергает и грешника: Авраам просит Бога пощадить грешных жителей Содома (Быт., 18, 23 ff.). Topa предписывает оказывать помощь врагу и спасать его имущество при опасности (Исх., 23, 4—5). — Свое дальнейшее развитие Л. к ближнему нашла в Талмуде, где она отождествляется с Л. к миру и со стремлением исправить и воспитать человека путем наставлений (Аб., 1, 12). Источником всех добродетелей — доброе сердце (ib., II, 9), а человеконенавистничество ведет к смерти (ib., II, 11). Заповедь Л. к ближнему Гиллель объявил основой всей Торы: «чего бы ты не хотел, чтобы тебе причинили, не причиняй другому» (Шаб., 31а); того же мнения был и Акиба б.-Иосиф; бен-Азай считал величайшим принципом Торы утверждение, что все люди на земле — потомки Адама (Сифра к Лев., 19, 13). Бог говорит людям: «Я желаю только, чтобы вы друг друга любили и уважали» (Танна-ди-бе-Елиагу, гл. 28). Л. должна распространяться на всех людей, нельзя говорить «я люблю мудрецов и ненавижу не получивших воспитания», ибо это — человеконенавистничество (Аб. ди р. Натан, гл. 16). Честь ближнего должна быть так же дорога, как наша собственная (Аб., II, 10); лучше умереть, чем нанести кому-нибудь публичное оскорбление (Б. М., 59а); нанести публичное оскорбление все равно, что убить (ib., 58б); следует мирить враждующих (Аб., I, 12), приветствовать встречных (ib., 1, 15) и т. д. Талмуд требует мягкого отношения ко всем людям, о которых следует быть самого лучшего мнения и подыскивать оправдания для их поступков (ib., l, 6), не таить злобы против кого-нибудь (Сифра к Лев., 19, 17). Ненависть — это убийство, ибо кто ненавидит ближнего, тот может дойти и до убийства (Сифре к Втор., 19, 11). Иудаизм требует практического применения Л. к ближнему, которая достигается бесчисленными путями, среди которых помощь бедным (צדקה) играет видную роль. Люди должны подражать Господу, который равно милостив как к тем, которые признают Его, так и к тем, которые не признают (Т. ди-бе-Элиагу, с. 26). Благотворительность стоит выше жертвоприношений, она — высшая Божья заповедь (Сукка, 49в). Человеколюбие требует гуманного обращения с рабами и слугами (Кид., 20а; Сифра к Лев., 25, 39), заботливого отношения к больным иудеям и язычникам и погребения их мертвых (Гит., 61а). Интересно проследить, как Л. эта применялась на практике по описанию Флавия («Прот. Апиона», II, 29): «Нам строжайшим образом вменено в обязанность оказывать помощь другому, давать огня, воды и пищу всем, имеющим в них нужду, указывать путь, не оставлять никакого мертвеца без погребения, даже на войне обращаться гуманно с врагами».
Религиозная философия смотрела на человеколюбие так же, как и Талмуд, и видела в нем важную составную часть иудаизма. Так, Филон в трактате «De caritate» (изд. Маngey, II, 383—405) называет Л. к ближнему высшей добродетелью рядом с богопочитанием. Тора, по его мнению, имела целью внушить ее народу, и целый ряд ее постановлений проникнут гуманными идеями (ib., 390 ff.). Но еврейское законодательство не ограничивается Л. к соплеменникам — чужеземцы уже потому нуждаются в любовн. отношении, что они на чужбине, и мы обязаны помогать им «душою и телом», давая им право участия в наших учреждениях и разделяя их радости и горе (ib., 1, 392). Маймонид отводит Л. самое широкое место в этике иудаизма (Гилхот Деот, гл. 6 и сл.). В этическом произведении «Сефер Хасидим» (§ 1018) мы встречаем следующее поучение: если евреи и неевреи соединились для взаимной помощи и неевреи честно выполняют свои обязанности, то евреи обязаны делать это даже с опасностью для своей жизни. Эта черта еврейской этики отразилась и в этике Спинозы [в которой он преимущественно следует Хасдаи Крескасу, как доказал Иоель и Иуде Абрабанелю в сочинении Dialoghi di Amore]. Полезно лишь тο, что споспешествует обществу и поддерживает мир, все противоположное — вредно (Ethica, IV, 40). Вражда никогда не ведет к добру; Спиноза под нею понимает вражду к людям. Зависть, презрение, насмешка и другие аффекты, ведущие к вражде или вытекающие из нее — дурные качества, и человек, живущий согласно законам разума, поставит на их место Л. и благородство (ib., 46). Оригинальным является взгляд Спинозы на сострадание как на дурной, совершенно бесполезный аффект (ib., 50). В этом отношении он расходится с еврейской этикой. Но этика иудаизма видела в сострадании не источник человеколюбия, а проявление его. В новейшее время Х. Штейнталь построил новую этическую систему в связи с еврейской этикой на принципе человеколюбия, или благожелательности, по его словам (Ethik, стр. 108 и сл.). Исходной точкой служат ему слова пророков Гошеа (12, 7), Михи (6, 8) и Зехарии (7, 9). Последний ставил человеколюбие выше закона, и подобные мысли мы находим и в Псалмах (34, 15; 89, 15; 101, 1; 145, 17). Спиноза объявил все аффекты неразумными, Штейнталь же считает благосклонность основанием Л. к ближнему, чувством, соединяющим двух людей. Благосклонность или Л. к людям — чувство сложное; оно состоит из двух чувств: из интереса к другому лицу и из стремления помочь ему, следствием чего является действие, проявление Л., и даже там, где она не проявилась, остается горячее сочувствие. На этом этическом принципе основана семья и человеческое общество, Л. супружеская (не смешивать с Л. половой) и Л. между детьми и родителями. Все проявления общественной жизни представляют собой, кроме практической ценности, еще и этическую с точки зрения Л. к людям (ib., стр. 28—38). — Ср.: М. Lazarus, Ethik d. Judenthums, I (Frankf. a. M., 1898, II, 1911); H. Steintlial, Allgemeine Ethik (Berlin, 1885); L. Lazarus, Zur Charakteristik der talmudischen Ethik; J. E., VIII, 188—190.