Ифтах יפתח, или, как полагают, יפתח אל, в Септуагинте Ιεφθαε, у Иосифа — Ιεφθής, по-русски Иевфай — один из храбрейших израильских судей, освободитель гилеадских израильтян от ига аммонитян (см.). И., по рассказу Библии, был незаконным сыном одного гилеадита. Когда единокровные братья изгнали его из родного города, боясь, как бы и он не предъявил своих прав на наследство, оставшееся после их отца, оскорбленный И. отправился в страну Тоб, טונ, и здесь сделался предводителем разбойничьей шайки, אנשים ריצים (Судьи, 11, 1—4). Слава об И., как о храбром военачальнике, вероятно, в это время уже успела распространиться по всей Восточно-иорданской области, ибо, когда аммонитяне стали сильно теснить гилеадитов, последние решили сделать его своим главою. Избранные народом старейшины отправились к нему в область Тоб и там стали его умолять взять дело народного освобождения в свои руки. Сначала И. отказывался идти в Гилеад (см.), находясь еще под впечатлением того оскорбления, которое ему было некогда нанесено этими же гилеадитами (Судьи, 11, 7). Но послы настояли на том, чтобы он пошел с ними. Взяв с послов клятву перед Богом, что гилеадиты будут ему беспрекословно повиноваться, как своему начальнику, И. отправился с ними в Гилеад. — Прежде чем начать систематическую войну с аммонитянами, он вступил с их царем в дипломатические переговоры (см. Дипломатия у древних евреев). И. потребовал прекратить военные действия против израильтян и очистить их владения. Когда царь аммонитский отказался сделать это, И. послал к нему новое посольство с дипломатической нотой, в которой излагаются обстоятельства, сопровождавшие завоевание Моисеем Восточно-иорданской области, подчеркивается лояльность израильтян в отношении аммонитян и указывается на трехвековую давность владения израильтянами спорною областью. В конце этой ноты И., отмечая свое миролюбие, призывает Бога в судьи между израильтянами. Так как и эта нота не имела никакого успеха, то он набрал войско из израильтян заиорданских колен и напал на аммонитян. Ему сразу удалось наголову разбить неприятельское войско, после чего он преследовал его до самой аммонитской столицы, захватив по пути двадцать неприятельских городов. Победителем-триумфатором возвратился И. в свой родной город и, вероятно, сейчас же был избран народом своим в «судьи». Вскоре после войны с аммонитянами возгорелась вражда между эфраимитами и заиорданскими коленами, повлекшая за собою кровопролитную междоусобную войну. Эфраимиты не могли примириться с мыслью, что И., как некогда и Гидеон (см.), осмелился воевать с аммонитянами без их помощи. Они ему объявили, что сожгут его дом. И. оправдывался тем, что он звал их на помощь, но они сами не явились своевременно, и тогда он решился пойти на врага со своими малыми силами, возложив все надежды на Бога. Смелость и вера в Бога его и его воинов спасли их же; чего же они теперь хотят от него? Но эфраимитов, по-видимому, не удовлетворили эти объяснения (Суд., 12, 1—4). Они перешли через Иордан и вступили в Гилеад с целью покорить его и низложить его строптивого судью. Но И. выступил против них и нанес им жестокое поражение. Чтобы отрезать им все пути к отступлению, он захватил переправы через Иордан, у которых поставил сторожевые посты. Последние должны были опрашивать каждого, желавшего перейти реку, не из эфраимитов ли он, предлагая при этом произнести слово «шибболет», שנלת, которое эфраимиты выговаривали «сибболет», םנלת. Уличенных таким образом беглецов воины И. убивали. — Дальнейшая жизнь Ифтаха неизвестна Библии: сообщается только, что он был судьею в Гилеаде всего шесть лет и умер, не оставив мужского потомства. Об единственной же его дочери Библия сохранила следующую трогательную легенду. Когда И. выступил против аммонитян, он дал обет, в случае победы над ними, принести Господу в жертву первое существо, которое он встретит при вступлении в свой родной город. И вот, возвратившись победителем в Мицпу, И. к ужасу увидел, что первая идет ему навстречу с тимпаном в руках его единственная дочь, приветствуя отца и его воинов с победой. С отчаяньем в душе объявил он ей о своем обете, колеблясь между исполнением долга и отцовской любовью. Но бесстрашная девушка убедила отца исполнить обет, данный им Богу, и попросила у него лишь одно — отпустить ее на два месяца в Гилеадские горы, где она с подругами своими будет оплакивать свое печальное девичество; по возвращении ее в Мицпу И. посвятил ее Богу. С тех пор — прибавляет летописец — у молодых гилеадских девушек вошло в обычай ежегодно всходить на горы и четыре дня подряд оплакивать преждевременно погибшую дочь героя Ифтаха (Суд., 11, 34—40).
1.
Взгляд критической школы. — История Ифтаха, по мнению библейских критиков, почерпнута из нескольких источников. Она подвергалась, будто бы, многочисленным изменениям, внесшим ряд повторений и неясностей (Kittel, Gesch. d. Hebrärer, II, 89, англ. перев.). Основные источники рассказа, посвященного И., согласно мнению Holzinger’а и Budde, — элогистский (Е) и ягвистский (J) [хотя во всем рассказе ни разу не упоминается имя «Элогим»], но к ним позднее была присоединена, в качестве вставки (Суд., 11, 12—28 или 29), та часть иеговистского источника (JE), которая рассказывает о переговорах Моисея с эдомитянами (Числ., 20, 14 и сл.). По мнению Велльгаузена (Composit. d. Hexateuchs, 228 и сл.), позднейшей вставкой являются также стихи 1—6 из гл. 12, содержание которых отчасти почерпнуто из истории Гидеона (8, 1—3 [однако сходство между обоими событиями весьма слабое и заключается только в упреке эфраимитов, что их не пригласили участвовать в войне; при Гидеоне упреки их остались без последствий, при И. повели к междоусобной войне]). — Особенное внимание критиков привлекла к себе легенда о дочери И. С их точки зрения, нет никакого сомнения в том, что Ифтах действительно принес в жертву свою дочь и что годичный траурный обычай действительно применялся у древних израильтян (Суд., 11, 40). Параллели этому они усматривают не только в Библии, но и в древних арабских преданиях. Так, одно из них сообщает: «Аль-Мунджир дал однажды клятву в том, что ежегодно в определенный день он принесет в жертву того, кого первым встретит. В один из таких несчастных дней ему повстречался поэт Абид; тогда Аль-Мунджир велел его зарезать и кровью его обагрить жертвенник» (Lyall, Ancient Arabian Poetry, введ., стр. XXXVIII). Впрочем, существовало мнение, что дочь И. фактически не была принесена в жертву Богу, а только была обречена отцом на вечную девственность, что отчасти можно вывести из ст. 39 гл. 11. Однако большинство критиков придерживается того взгляда, что подобные жертвоприношения имели место у древних израильтян.
— Ср.: Wellhausen, Composition d. Hexateuchs, 2 изд., 228 и сл.; Stade, Gesch. des Volkes Isr., I, 68 и сл.; Kittel, Gesch. der Hebr., II, 89—91 (англ. перев.); Frankenberg, Die Composition des deuteron. Richterbuches, 35—38.
1.