Иошуа Гешель бен-Яков из Люблина (известный под именем рабби Гешель) — один из крупнейших польских талмудистов 17 века, род., вероятно, в Брест-Литовске, в конце 16 века, ум. в Кракове в 1664 г. Из учителей И. известен только отец его, Яков, сперва брестский, позже люблинский раввин, про которого говорили и писали יעצנ לא צם כיעצנ מיעצנ עד, т. е. «от Якова Поллака до Якова Люблинского не было ему подобного». Будучи еще в Бресте, ранее 1635 г., И. вместе с отцом стоял во главе иешибота; то же было и в Люблине, где отец его в означенном году занял должность раввина и главы школы. Этим объясняется, что некоторые раввинские авторитеты, слушатели брестского и люблинского иешиботов, напр. Аарон Самуил Койдановер (מהרש״צ), называют того и другого своими учителями. После смерти отца и преемника последнего в раввинской должности Нафтали бен-Исаак Каца, И. занял раввинский пост в Люблине (1644). В 1654 году И. переехал в Краков, где получил место раввина. Главная деятельность И., особенно в последние десятилетия жизни, совпадает с наиболее мрачным периодом истории польских евреев. Многие еврейские общины были опустошены, раввины и талмудисты разбежались, иешиботы пришли в упадок, а многие были упразднены. И. направил свою деятельность на насаждение талмудич. знания среди польских евреев, на восстановление иешиботов, особенно краковского. Своим методом преподавания и приветливым обращением он привлек много слушателей. И. отличался проницательным умом, ясностью своих объяснений, не любил пускаться в длинные рассуждения (ср. Bikkurim, I, 5, II, 13), как видно из его респонсов, из коих ни один не занимает более одной страницы; его примечания похожи на глоссы древних авторов. В решениях Иошуа держался запретительного направления (ср. שו״ת גאוני נתראי, §17). Эта строго охранительная черта особенно обнаружилась во время его продолжительного пребывания в моравских общинах, преимущественно в Никольсбурге. Исключение в этом отношении составляли вопросы об агуне (см.), положение которой И. всегда старался облегчить, что имело особенно важное значение, когда вследствие бегства мужей от гонений многие женщины очутились в положении агун. Но отношение И. к этому вопросу стало более строгим после инцидента с отцом Цеви Ашкенази, Яковом Заком, жене которого И., на основании показаний свидетелей, видевших Якова стоявшим на коленях перед разбойниками из отряда Хмельницкого, дал разрешение вступить во второй брак (ср. Megillat Setarim Якова Эмдена в конце «Jezib Pitegam»). После люблинской резни в день праздника Кущей 1656 года И. отправился в Вену, где тогда жили ученые, знатные и богатые евреи, чтобы ходатайствовать перед ними о заступничестве за евр. население Польши и об оказании пострадавшим помощи. О результате его поездки сведений не имеется; известно только, что через два года И. вернулся в Краков. Из Вены он переписывался с Гершоном Ашкенази; эта переписка сохранилась в Оксфорде. Из произведений И. известны: 1) «Hagahoth ha-Semag» (Копысь, 1807) Моисея де Куци (םמ״ג), глоссы, отмеченные на полях экземпляра; 2) «Teschuboth», респонсы; сюда относится и переписка с раввинами по разным галахическим вопросам; многие из них напечатаны в «Assifat Zekenim» (1806), «Amude Schittim» (Прага, 1791) и др.; другие изданы в שו״ת גאוני נתראי; 3) «Chiddusche Halachoth» (Люблин, 1682), новеллы к тр. Б. Кама, Б. Меция, Баба Батра и Маккот, записанные с его слов и изданные учеником его; 4) новеллы И. и отца его, Якова, ко всем частям ритуального кодекса, остались неизданными (рукопись в Оксфорде). Агадические новеллы И. разбросаны по различным сочинениям других авторов. Некоторые из них собраны Ханохом из Згержа и изданы отдельной книгой под заглавием «Chanukat ha-Torah» (Петроков, 1900). Главные заслуги И. заключаются не в его литературных произведениях, а в том, что из его школы вышли такие столпы раввинизма, как Саббатай га-Коген (ש״ך), Давид га-Леви (ט״ז), Аарон Самуил Койдановер (מהרש״צ) и др.
— Ср.: Zunz, Ir ha-Zedek, 104; Chanukat ha-Torah, 99; Fünn, KI., 299.
А. Драбкин.9.