Иеремия, рабби — палестинский ученый четвертого века, большею частью цитируемый лишь под именем И., но иногда называемый и И. бар-Абба. Уроженец Вавилонии, он провел свою юность на родине, где не подавал никаких особых надежд, но затем, поселившись в Кесарее, сделал большие успехи в науке (Кет., 75а; ср., однако, Weiss, Dor, III, 108). Среди его учителей были р. Аббагу (Б. М., 16б), р. Самуил бен-Исаак, толкования которого часто передаются И. (Иер. Пеа, I, 16б; Иер. Мег., I, 70в), и р. Асси II (Гит., 44а; Хул., 21а); главным же его учителем был его земляк, р. Зеера. Зеера и р. Аббагу любили молодого ученого, как родного сына (М. Катан, 4а; Б. М., 16б). Р. Амми пригласил И. учителем для своего сына (Иер. Беца, V, 63а). Однажды р. Зеера с И. углубились в разрешение одного галахического вопроса; когда наступил час молитвы, И. стал выражать нетерпение, но р. Зеера успокоил его стихом: «Кто отклоняет ухо свое, чтобы не слушать Торы, того молитва отвергается» (Притч., 28, 9; Шабб., 10а). И. проявил такое прилежание, что его учитель говорил про него, что со времени Бен-Азай и Бен-Зомы не было подобного усердного ученика (Иер. Нед., VIII, 40г; ср. Сота, IX, 15). В своем рвении разобрать все тонкости интересовавшего его вопроса И. часто доходил до курьезов, вызывая смех своих товарищей (Нидда, 23а); в замечаниях И. проглядывала иногда ирония по отношению к количественным нормам галахи (middoth chachamim), в целесообразность которых он выражал сомнение. Р. Зеера предостерегал его против подобных выходок и советовал ему твердо держаться установленных принципов галахи (Р. Гаш., 13а; Сота, 16б). И. не последовал его совету, и это не прошло для него бесследно. Однажды в Академии дискуссировалось галахическое положение об одном количественном определении в области гражданского права, при чем И., по своему обыкновению, предложил один из своих курьезных вопросов, обнаруживший его скептическое отношение к установленному количественному определению. Коллегия сочла это за оскорбление, и И. был изгнан из Академии (Б. Б., 23б). Вейс (Dor, III, 108) утверждает, что это было не наивностью со стороны И., а протестом против излишней казуистики его коллег — он хотел показать, как часто последняя доводит до абсурда. Не курьезность вопроса И. побудила его коллег к удалению И., а демонстративный характер, который был ему, вероятно, придан Иеремией мимикой и жестом; ведь не менее курьезные вопросы часто предлагались и обсуждались в академиях, не возбуждая ни в ком неудовольствия (ср. Зебах., 26а; Хул., 70а). Но Вейс упускает из виду различие между вавилонской школой и палестинской; последняя отличалась меньшей схоластикою и потому, естественно, должна была возмущаться подобными вопросами; к тому же вопросы, предлагавшиеся И., относились к области количественных определений («middoth chachamim»), освященных традицией. Ученость Иеремии, однако, ценилась очень высоко, и после смерти великих учителей Академия предложила И. трудный галахический вопрос, который никто не мог разрешить. В своем ответе И. проявил большую скромность: «Хотя я не достоин того, чтобы вы спрашивали моего мнения, но мнение вашего ученика таково и т. д.», и это примирило с И. коллегию, которая решила вернуть его в Академию (Б. Б., 165б). С тех пор И. стал признанным главою всех ученых кругов в Тивериаде (Иер. Шабб., I, 3г; III, 6в; ср. VI, 8а); к нему направлялись вопросы из разных частей Палестины. В Вавилонии мнение И. также пользовалось авторитетом, и если современник его или талмудист последующих поколений анонимно приводит галаху, прибавляя фразу: «Так говорят на западе» (אמרי נמערנא), то под этим подразумевалось мнение И. (Санг., 17б). О высоком значении И. на его родине свидетельствует следующий диалог: «Один палестинский ученый равноценен вашим двум», — сказал Аббаия, на что Равва ответил: "Но если один из наших поселяется в Палестине, то он равноценен двум туземным ученым. Примером может служить И.: пока он был у нас, он не был в состоянии понять наши лекции, но, поселившись в Палестине, он настолько выдвинулся, что называет нас «глупыми вавилонянами» (Кет., 75а). Действительно, И. относился отрицательно к вавилонянам; он говорил: «Наивные вавилоняне! Они живут в темной стране и учение их темное» (Пес., 34б; Иома, 57а; Бехор., 25б; подобное выражение о вавилонском Талмуде ср. Санг., 24а). И. был скромен, общителен и добродушен (Иер. Шебиит, IX, 39а). И. занимался также общественными делами; занятие это он ставил так же высоко, как изучение Торы (Иер. Берах., V, 8г). Возможно, что благодаря этой деятельности Иеремия был в близких отношениях с патриархом Иудой III, с которым состоял в переписке (Иер. Мег., III, 74а). Однажды городу Тивериаде грозила опасность и надо было откупиться. И., как заведующий городской кассой, потребовал у одного старого ученого (Якова бен-Бун) его доли в этом выкупе. На этой почве возник острый конфликт между обоими учеными, из которых каждый предал другого отлучению, но впоследствии они примирились и освободили друг друга от отлучения (Иер. М. Кат., III, 81г). И. имел несколько учеников, среди которых были р. Иона и Хизкия II, стоявшие в первом ряду ученых последующего поколения. И. известен в области галахи и агады, упоминается в вавилонском и иерусалимском Талмудах, а также в Мидрашим. Пред смертью он оставил следующее завещание: «Оденьте меня изящно в белое, обуйте меня, дайте мне посох в руки и положите меня боком, дабы по пришествии Мессии я был готов последовать за ним» (Иер. Кил., IX, 32б; Иер. Кет., XII, 35а).
— Ср.: Bacher, Ag. pal. Amor., III, 95; Frankel, Mebo, 107б; Doroth ha-Rischonim, II, 356; Weiss, Dor, III, 107; Jew. Enc. VII, 108—109.
А. Карлин.3.