Ибн-Джанах, Абульвалид Мерван (также известен под именем р. Маринус; его евр. имя было Иона — голубь; отсюда Ибн-Джанах, «крылатый») — наиболее замечательный евр. филолог Средних веков; род. в Кордове между 985—990 гг.; ум. в Сарагосе в половине 11 в. Образование И.-Д. получил в Лусене под руководством преимущественно Исаака ибн-Саула и Исаака ибн-Джикатиллы. У первого И.-Д. изучал метрику и в юности сам пытался сочинять стихи; позже, однако, И.-Д. признался, что он совершенно лишен поэтического дара. На И.-Д. оказал, по-видимому, чрезвычайно сильное влияние превосходный арабист Исаак ибн-Джикатилла, сообщив своему даровитому ученику прекрасное знакомство с арабским языком и его богатою литературою и помогая ему выработать отличный и изящный арабский слог. И.-Д. избрал, впрочем, своею профессиею медицину и стал выдающимся врачом (к его имени нередко присоединяется прозвище «врач»). — Ибн-Аби Осейбия, биограф арабских врачей, приписывает И.-Д. составление книги о простых лекарственных средствах, их весе и дозах (Kitab al-Talkhis"), обратившей на себя заслуженное внимание. Рядом с этим И.-Д. изучал с особенным интересом также логику, будучи, впрочем, противником метафизических спекуляций. Главнейшее же внимание И.-Д. обратил на всестороннее изучение Св. Писания и евр. языка, причем он пользовался указаниями других лусенских учителей, кроме двух вышеназванных. И.-Д. с уважением называет главным наставником своим в области евр. филологии Иегуду Хаюджа, хотя последний навряд ли мог лично преподавать ему, так как ко времени возвращения И.-Д. в Кордову Хаюджа уже не было в живых. В 1012 г. И.-Д. совместно со многими согражданами своими был принужден покинуть Кордову. После продолжительных странствований он поселился в Сарагосе, где и были написаны все его сочинения. Что касается обстоятельств его дальнейшей жизни, то известно лишь, что здесь, в Сарагосе, он стал средоточием научного кружка и что вокруг него сгруппировалось несколько юных учеников, для которых И.-Д. и написал много своих трудов. Отношение местных талмудистов к И.-Д. было явно враждебным, и это вполне естественно: в введении к своему главному сочинению («Kitab al-Tankich») он сурово критикует то невежество, которое талмудисты прикрывают плащом показного благочестия. При этом И.-Д. отстаивает свои собственные попытки пролить свет на некоторые области знания, ссылаясь на пример гаонов и действительно ученых амораев и таннаев. Между прочим, И.-Д. хорошо знал Вульгату ІІ, приводил из нее выдержки. В Сарагосе же ему неоднократно представлялся случай полемизировать с мусульманскими и христианскими учеными. Одним из серьезнейших моментов жизни И.-Д. был его диспут с его знаменитым соотечественником Самуилом га-Леви ибн-Нагдилою, покинувшим Кордову одновременно с И.-Д. и достигшим высокого положения в Южной Испании. Поводом к диспуту послужило заступничество Самуила за своего учителя Хаюджа, сочинения которого были сильно раскритикованы И.-Д. Полемика между Ибн-Нагдилою и И.-Д. носила чрезвычайно страстный характер; однако, к сожалению, от нее уцелело лишь немного отрывков. «Rasail al-Rifak» («Послания товарищей»), как назвал Ибн-Нагдила сборник возражений, направленных им и его друзьями против И.-Д., равно как «Kitab al-Taschwir» (евр. «Sefer ha-Haklamah», «Книга позора»), выпущенное И.-Д. в четырех последовательных частях в виде отповеди противникам, ныне утрачены. Впрочем, существенное содержание последних выпадов И.-Д. частью вошло в главное его произведение, «Kitab al-Tankich» («Книга исследования»), и он нередко ссылается на свои полемические труды, которым придавал важное значение. — «Kitab al-Tankich» было написано как раз в то время, когда полемика его с Ибн-Нагдилою достигла своего апогея. Произведение это посвящено изучению Библии и ее языка и представляет первый исчерпывающий труд по евр. лексикографии и грамматике. Оно распадается, соответственно своему содержанию, на две части, носящие каждая особое заглавие и представляющие законченное целое. Первая часть называется «Kitab al-Luma» («Книга цветочных клумб») и снабжена чрезвычайно интересным грамматическим вступлением ко всему сочинению. Арабский подлинник «Kitab al-Luma» был издан Иосифом Деренбургом совместно с В. Бахером (Париж, 1886). Еврейский перевод книги, принадлежащий Иегуде ибн-Тиббону и озаглавленный «Sefer Rikmah», вышел в 1855 г. в издании Б. Гольдберга и Р. Кирхгейма во Франкфурте-на-М. — Вторая часть книги И.-Д., посвященная лексикографии и озаглавленная «Kitab al-Uzul» («Книга корней»), имеет свое особое предисловие. Арабский текст ее был издан Нейбауэром (Оксфорд, 1875), евр. же перевод того же Иегуды ибн-Тиббона («Sefer ha-Schoraschim») — B. Бахером (Берлин, 1897). Французский перевод «Kitab al-Luma» под заглавием «Le livre des parterres fleuris» принадлежит Мецгеру (Париж, 1889). Ввиду того, что И.-Д. исключает из своего «Kitab al-Tankich» многое, что вошло в виде непреложных выводов исследований как в труды Хаюджа, так и в его собственные более ранние изыскания, и так как он не разбирает здесь вопроса о вокализации и акцентах, что, по его мнению, относится к области Масоры, то в его грамматическо-лексикографическом произведении замечаются серьезные пропуски. Но этот недостаток искупается обилием материалов, выходящих далеко за пределы сочинения чисто грамматического и лексикографического характера. Во всяком случае его «Kitab al-Tankich» представляет истую сокровищницу сведений по библейским синтаксису, риторике, герменевтике и экзегетике, обладающую огромным научным и историческим значением. Подробности см. Язык еврейский. — Перу И.-Д. принадлежат еще следующие труды: «Kitab al-Mustalchak» (евр. «Hassagoth») — первое произведение И.-Д., начатое в бытность его в Кордове. Оно представляет критический разбор и «дополнения» к двум сочинениям Хаюджа о глаголах со слабыми и удвоенными согласными. И.-Д. утверждает, что для составления этой книги он 8 раз перечитал все Св. Писание. «Kitab al-Tanbih» («Книга возбуждения»; евр. «Haarah») представляет ответ на полемический труд сарагосских противников автора и имеет форму письма, адресованного одному другу в Кордове; здесь подробно разбирается ряд чисто грамматических вопросов. — «Kitab al-Takrib wal-Taschil» («Книга увлечения и доставления радости»; евр. «Sefer ha-Kerub we ha-Jischschur») заключает в себе ряд комментариев ко многим местам сочинений Хаюджа и снабжено полным самостоятельным очерком по евр. грамматике. — «Kitab al-Taswijah» («Книга воздаяния»; евр. «Haschwaah» или «Tokachat») описывает спор, происшедший в Сарагосе, в доме друга И.-Д., Абу-Сулеймана ибн-Тарака. Во время этого спора приезжий из Гренады член кружка ибн-Нагдилы впервые сообщает о готовящихся выпадах против И.-Д. Последний перечисляет все замечания, выставляемые приезжим против отдельных мест «Mustalchak’a», и разбивает их. Это и послужило знаком к началу вышеупомянутой полемики между ним и Самуилом ибн-Нагдилою. — Четыре названных здесь произведения И.-Д. были изданы в арабском подлиннике с французским переводом Иосифом и Гартвигом Деренбургами («Opuscules et traités d’Aboûl-Walid Merwan ibn Djanâh de Cordoue», Paris, 1880).
Хотя И.-Д. всячески старается устранить из своих сочинений личный элемент, фигура автора все-таки ясно обрисовывается в них. Он видит в изучении Св. Писания дело всей своей жизни, почему и считает безусловно необходимым исчерпывающее, полное и точное знакомство с евр. языком. Занятие евр. филологиею в его глазах обязанность прямо-таки священная. Во введении к главному его сочинению (Luma, 1; Rikmah, IV) сказано: «Так как богооткровенные книги могут быть поняты исключительно при помощи языкознания, обязанность понимать их со всех точек зрения получает тем высшее значение, чем больше мы стремимся к этой цели и чем более разум наш познает величие Того, кто даровал эти книги в Откровении Своем». — Сознание всего значения добытых неутомимыми исследованиями результатов и негодование по поводу мелких неприятностей и несправедливых нападок, которые пришлось ему претерпеть, иногда понуждают И.-Джанаха относиться с гордостью к собственным трудам своим. Однажды он заявляет (Kitab al-Uzul, col. 552): «Это объяснение касается всей совокупности необычайных мыслей и достойных замечания мнений, которых до меня никто еще не высказывал и не отмечал. Сделать все это мне удалось благодаря милости и милосердию Господа Бога ко мне, равно как вследствие моих собственных большой выдержки и прилежания в изучении и исследовании денно и нощно; ведь я потратил вдвое больше масла (для лампы), чем другой вина». С этою гордою самооценкою И.-Д., впрочем, соединял полное уважение к заслугам других лиц. Он с большою точностью приводит мнения прежних авторитетных ученых, так что сочинения И.-Д. превратились в превосходный источник сведений по истории лингвистики и библейской экзегетики. — Здесь уместно подробнее остановиться на отношении И.-Д. к Хаюджу. Хотя И.-Д. и критикует его, исправляя попутно его ошибки, он энергично отстаивает его грамматическую систему, доходя до отражения всех нападок на Хаюджа со стороны представителей старой грамматической школы. При своей критике Хаюджа И.-Д. отнюдь не забывает заслуг его и не упускает случая выразить благодарность человеку, которому он сам обязан своими успехами в области науки. В предисловии к своему первому сочинению И.-Д. говорит: «Если мы можем критиковать его, то мы тем самым обязаны именно его же указаниям и всему тому хорошему, что мы извлекли из его трудов». То высокое мнение, которого держался И.-Д. относительно себя лично, вполне соответствует оценке его, приведенной у испанского историка иудаизма Авраама ибн-Дауда (Sefer ha-Kabbalah, в конце): — И.-Д. пришлось закончить то, что начал Хаюдж. История евр. филологии и библейской экзегетики свидетельствует о влиянии сочинений И.-Д. Правда, после Давида Кимхи о них как будто несколько забыли. Но зато они были извлечены на свет Божий в 19 веке и вместе с тем стали источником дальнейших исследований и нового вдохновения. — Сp.: S. Munk, Notice sur Aboul-Walid Merwan, Paris, 1851; J. Derenbourg, Opuscules et traités d’Aboûl-Walid Merwan ibn Djanâh de Cordoue, introduction, Paris, 1880; W. Bacher, Leben u. Werke des Abulwalid Merwan ibn-Ganah u. die Quellen seiner Schrifterklärung, Lpz., 1885; idem, Aus d. Schrifterklärung d. Abulwalid Merwam ibn-Granah, ib., 1889; idem, Sepher ha-Schoraschim etc., вступление, Berlin, 1897; idem, Die hebräisch-arabische Sprachvergleichung des A. M. ibn-Ganah, Wien, 1884; idem, Die hebräisch-neuhebräische u. hebräisch-aramäische Sprachvergleichung des Abulwalid, ib., 1885; Wiener-Wünsche, Die jüd. Literatur, II, 170—180, 259 sqq. [W. Bacher, в Jew. Enc., VI, 534—5].
4.