Дети (ילדים, בנים). — В Библии. Уже в глубокой древности у израильтян большое количество детей считалось благословением Божиим, и, наоборот, отсутствие их признавалось проклятием Божиим, равносильным смерти. «Дай мне детей, иначе я умру», — говорит Рахиль Якову, и это выражение может считаться типичным для еврейской женщины; не менее типично также благословение дочери, выходящей замуж, — «Да станешь ты тысячами мириад» (Быт., 24, 60; 30, 1), в котором высказывается взгляд на предназначение женщины быть матерью и притом матерью многодетной. Бездетность именно оттого считалась наказанием Божиим и проклятием, что только материнство определяло, в сущности, положение жены в древнеизраильской семье (Бытие, 16, 4; I Сам., 1, 5 и сл.). Отсутствие детей являлось ударом и для мужчины, так как вместе с его смертью умирал его род и «дом» его погибал. Ввиду этого древние израильтяне избегали безбрачия, в случае же бездетности брака старались тем или иным путем украсить свой дом детьми. Если жена была бездетна, к ней брали вторую жену; иногда сама бездетная жена отдавала мужу свою рабыню в наложницы; в этом случае дети, родившиеся от последней, считались как бы детьми госпожи и с последней снимался позор бесплодия. Если же муж умирал бездетным, то, чтобы не дать погибнуть имени покойного, вдова обязана была выйти замуж за его ближайшего родственника и первый сын от этого брака (так наз. левиратного) считался сыном умершего. Причина того, что древние израильтяне так любили детей и обилие их считали благословением, заключалась, очевидно, в самой природе Ханаана. Общее правило, в силу которого деторождение находится в зависимости от легкости добывания пропитания и от экономических причин вообще, особенно оправдалось на Палестине: она всегда в изобилии доставляла различные продукты, необходимые для поддержания жизни, притом без особенного труда со стороны человека; поэтому древний израильтянин не должен был опасаться, что он не сумеет прокормить детей своих. Не то мы видим уже в исторические времена в такой, напр., стране, как Греция; там разрешалось вступать во внебрачное сожительство с женщинами, чтобы предупредить перенаселение, так как страна не могла прокормить свыше определенного населения. Но не одними экономическими причинами объясняется поразительная любовь древних израильтян к детям — она вызывалась еще сильной и глубокой привязанностью к роду, которая побуждала евреев всеми способами стремиться к его укреплению, к увеличению его силы и значения. — Забота о детях начиналась с момента их появления на свет. Новорожденного обыкновенно тщательно купали, обтирали солью и затем закутывали в теплые пеленки (Иезекиил, 16, 4). Впрочем, обычай обтирать новорожденного солью был распространен у всех народов древнего Востока; поныне он применяется феллахами, полагающими, что этим они укрепят и закалят организм своих детей. Уход за малолетними детьми, кормление их и воспитание всецело возлагались на мать (Быт., 21, 7; I Сам., 1, 23 и сл.; I Цар., 3, 21 и др.), и лишь в весьма редких случаях ребенка отдавали кормилице, מנקת, אומנת (Быт., 24, 59; 35, 8); позднее, однако, богатые и знатные израильтяне чаще начинают прибегать к услугам кормилиц (II кн. Сам., 4, 4; II Цар., 11, 2; ср. Исход, 2, 9). Отлучение ребенка от груди происходило сравнительно позже, чем в настоящее время (ср. II Макк., 7, 28): кормить ребенка грудью до 2—3 лет и ныне считается обычным явлением в Палестине. Отлучение сопровождалось особыми празднествами, во время которых приносились жертвы и справлялись веселые трапезы (Быт., 21, 8; I кн. Сам., 1, 24). — Сейчас после рождения ребенку давали имя; этого обычая арабы придерживаются и в настоящее время, тогда как у современных евреев имя дается по прошествии 8 дней. — Жизнь древних израильтян складывалась таким образом, что уже весьма рано приходилось делать различие между мальчиком и девочкой во всех областях семейной (а также общественной) жизни. Мальчик стоял выше девочки, ибо, сделавшись мужчиной, пользовался несравненно большими правами, нежели она, став женщиной. Мальчик мог продолжать свой род, что при той привязанности к роду, которая существовала у древних израильтян, имело особенное значение, тогда как девочка была обречена по замужеству к вступлению в чужой род. Мальчику предназначалось сохранять и развивать дальше культ своего дома и рода (Исх., 13, 8; Втор., 4, 9 и сл.), тогда как девочка лишена была этой возможности. Сыну можно было передать все навыки и познания в области земледелия, виноградарства, скотоводства, знание отцовского ремесла, а в знатных семьях даже искусство письма и чтения, тогда как в отношении дочери это было невыполнимо ввиду того, что она не была прикреплена к своей семье. Единственная ценность девочки определялась тем, что ее можно было выгодно продать при выдаче замуж. — Преимущество сына перед дочерью особенно рельефно проявляется в наследственном праве древних израильтян. В этом отношении древнеизраильское право отличается от древневавилонского. Согласно последнему, право наследования в имуществе умершего имеют как его жена, так и его дочь (Код. Хаммурапи, 172, 178—184), тогда как по древнеизраильскому праву за женою это право вовсе не признавалось, но и дочь не наследовала, если имелись сыновья. Впрочем, не все сыновья пользовались одинаковыми правами в семье своего отца — особенное преимущественное положение занимал первородный сын, בכור: при наследовании ему причиталась всегда двойная часть в сравнении с тем, что получали остальные сыновья (Второзак., 21, 17; см. Наследственное право). Кроме того, обычай предоставлял ему право в особенно важных случаях принимать участие в домашнем совете, и после отца он единственный пользовался властью главы семьи. Он же пользовался известным авторитетом в глазах своих младших братьев и сестер, который при жизни отца носил лишь чисто моральный характер, но, вероятно, после смерти отца возлагал на него обязанность заботиться о женских членах семьи, еще не успевших выйти замуж (Бытие, 24, 50 и сл., 37, 22). Этот обычай старшинства, совершенно неведомый вавилонянам, покоился, очевидно, на религиозном воззрении; первородный сын, по воззрениям израильтян, являлся представителем и носителем родовой крови в наибольшей ее чистоте; кроме того, сам Бог предназначал его Себе из всего остального числа детей (Быт., 49, 3; Исх., 22, 28 и сл.). — В полную противоположность аттическому и римскому праву Библия не знает различия между детьми законными и незаконными и в этом отношении имеет много общего с древневавилонским правом. Взгляд Библии вытекал из полигамического характера древнеизраильской семьи. Дети наложницы столь же законны, как и дети главной супруги — все они дети одного отца семьи, и все они поэтому пользуются правом наследования в его имуществе после его смерти (Бытие, 21, 10). Здесь древнеизраильское право пошло даже дальше древневавилонского, по которому дети наложниц лишь в том случае пользовались правами на имущество своего отца, если он публично признавал их своими детьми (Код. Хаммур., 170, 171). Решающим моментом у древних израильтян являлось отцовство, которое было заинтересовано в продолжении рода и в его усилении, вопрос же о матери играл второстепенную роль и на законность детей не оказывал почти никакого влияния.
Воспитание детей в ранние годы их жизни находилось всецело в руках матери. Настоящее местопребывание детей, мальчиков и девочек, было в гареме, на женской половине (Притч., 6, 20; 31, 1; ср. Одиссея, II, 131); там оставались девушки до выхода замуж, тогда как мальчики, лишь только становились постарше, попадали под надзор отцов, а в знатных и богатых семьях переходили под надзор и в обучение к особым воспитателям, אומן (Числ., 11, 12; II Сам., 12, 25; II Цар., 10, 1, 5; Исаия, 49, 23; I Хрон., 27, 32). Основой воспитания во все времена у древних израильтян служили почтение и боязнь перед родительской властью. Отец был властен над жизнью и смертью ребенка, и это право его ограничивалось только тем обстоятельством, что убийство детей вообще осуждалось у израильтян. Всякое оскорбительное выступление против родителей влекло за собою строжайшее наказание и даже смерть (Исх., 21, 15, 17; Лев., 20, 9; Притчи, 20, 20; Матф., XV, 4). Обычай вручал отцу право смертью наказывать блудного, пьяного и расточительного сына, а также развратную дочь (ср. Быт., 38, 24). Позднее, когда право наказания перешло из рук отца в ведение суда, сущность наказания не изменилась и суд был обязан применять смертную казнь в указанных выше случаях, раз на сына поступала жалоба со стороны отца (Втор., 21, 18—21). Пользуясь своим неограниченным правом, отец мог по личному усмотрению выдать дочь замуж и даже продать ее в рабство (Исх., 21, 7). Никакие возрастные пределы, за которые отцовская власть не могла бы перейти в праве отца на личность и душу детей, не были установлены ни законом, ни обычаем; власть эта прекращалась сама собою в отношении сына, когда он становился самостоятельным и обзаводился собственной семьей, а в отношении дочери, когда она выходила замуж в чужой род. — Следует еще упомянуть о том, что у древнейших жителей Ханаана, а через них и у израильтян существовал обычай приносить детей в жертву. Новейшие раскопки в Палестине обнаружили под многими древними ханаанейскими храмами большие кувшины с детскими скелетами возраста всего лишь в несколько дней. Что и у древних израильтян существовал подобный же обычай, явствует из той борьбы, которая уже весьма рано была объявлена Библиею институту человеческих жертвоприношений (I Цар., 16, 34; ср. Быт., 22, 1 и сл. и др.). Несмотря, однако, на протесты со стороны пророков против человеческих жертв вообще и детских в частности, этот жестокий обычай еще очень долго держался в еврейской жизни (Суд., 11, 31; II Сам., 15, 3 и сл.; 21, 9 и сл.); последний расцвет его относится к царствованию Менаше, когда народ преисполнился уверенности, что Господа Бога, как и финикийского Молоха, можно умилостивить жертвами детей (II кн. Цар., 21, 6; Иер., 7, 31; Иезек., 23, 39; Миха, 6, 7). — Ср.: Ploss, Das Kind in Brauch und Sitte der Völker, т. I, 157 и сл.; J. D. Michaelis, Mosaisches Recht, т. II; Saalschütz, Mosaisches Recht, 725 и сл.; Nöldeke, в Zeitschr. d. Morg. Gesellschaft, XL, 148 и сл.; Simon, L’éducation des enfants chez les anciens juifs, 1879; Strassburger, Gesch. der Erziehung bei den Israeliten, 1885; D. Müller, Die Gesetze Hammurabis; Nowack, Hebr. Arch., I, 173 и сл.
Г. Красный.1.
— Родственная связь между двумя особями создает между ними известные взаимные права и обязанности. Ближайшим оказывается родство между родителями и детьми, вследствие чего и юридические между ними отношения являются более обширными и важными. В Библии нет особого предписания о том, что отец обязан содержать детей, но есть установление, что отец обязан воспитывать детей в нравственности и богобоязни (Второзакон., 4, 10) и обучать их правилам религии (ibid., 11, 19). Содержание детей не нужно было облекать в императивную форму, потому что законодатель не допускал, чтобы нашелся отец, который отказался бы от содержания своих детей. У древних евреев был немыслим такой закон, какой существовал, напр., в древнем Риме, закон, по которому отец имел право произвольно убить дитя свое (jus vitae et necis). Правда, Библия допускает случай, когда сами родители предают смертной казни сына (Второзак., 21, 19). Впрочем, это могло иметь место только тогда, если сын развратным поведением и явною неисправимостью заставлял родителей отчаяться в возможности направить его когда-либо на путь честности. Затем, родителям не представлялось самим определять виновность сына, они должны были предоставлять это совести и опыту суда. Наконец (и при всем этом талмудисты не могли признать целесообразности данного закона и, не считая себя вправе прямо отменить закон освященный Библиею, обставили его настолько тяжелыми условиями, что самое осуществление его оказалось невозможным, ввиду чего Талмуд (Сангедр., 71а) высказал мнение, что случая, когда указанный закон мог бы быть применен, никогда не бывало и представиться не могло) — בן םורר ומורה לא היה ולא עתיד להיות. Отсутствие позитивного предписания в Библии об обязанности алиментирования детей побудило талмудистов отнести эту обязанность принципиально в область нравственных законов, исполнение которых предоставлено совести человека (leges imperfectae). Однако впоследствии они собственною властью перенесли обязанность содержания детей до известного возраста из области нравственных законов в область гражданско-правовых норм. Так, в Мишне (Кетубот, 49а) сказано принципиально: «Отец не обязан кормить дочь», לזון את בתו האב אינו חײב. Объясняя это положение, Талмуд (ibid.) замечает: «отец не обязан кормить дочь, т. е. суд не может принудить его к этому, но нравственный долг кормить дочь несомненно лежит на отце» (חובה הוא דליכא אבל מצוה איכא). В то время обязанность содержания детей входила целиком в область нравственных законов. Однако впоследствии собор ученых, состоявшийся в городе Уше (אושא), постановил, что отец обязан содержать своих малолетних детей, בנותיו כשהן קטנים באושא התקינו שיהא אדם זן את בניו ואת (ibid., 49б). Здесь употреблено общее выражение «малолетних» (כשהן קטנים) без ближайшего определения возраста детей, из чего следует заключить, что сказанное постановление распространялось на мальчиков до 13-летнего возраста и на девочек до 12-летнего возраста. Однако указанное постановление не пользовалось особым авторитетом у талмудистов. Р. Иоханан об этом постановлении выразился скептически: «Разве мы знаем, кто участвовал в этом Ушском соборе?» (Иер. Кетубот, ІV, 8, 28д). Затем позже встречаем одного талмудиста, который, совершенно игнорируя постановление Ушского собора, высказывает положение, прямо ему противоположное: «Хотя сказано, что человек не обязан кормить своих малолетних детей, но своих очень малых детей (קטני קטנים; до шести лет) он обязан содержать» (Кетубот, 65б). Наконец, в Талмуде сообщается ряд случаев, когда против отца, отказавшегося от содержания своих малолетних детей, употреблены были разные нравственные репрессии (ibid., 49б), однако, без применения принудительных мер. Ввиду неопределенности решения вопроса об обязательности содержания детей родителями уместно привести здесь мнение одного талмудиста, которое отличается своею логичностью и гуманностью и которое может служить руководством для вполне правильного решения упомянутого вопроса. Р. Элеазар Гакаппар, ссылаясь на содержание кетубы (брачного документа), где говорится, что муж, принимая к себе жену, обязывается содержать ее, проводит ту гуманную мысль, что человек не вправе приобретать для себя даже животных, если заранее не заготовил для них корма (Иер. Кет., IV, 8, 29а); тем более он должен заботиться о содержании своих детей, которых он вызвал к жизни. — Пока Д. содержатся отцом, все их приобретения (находки) и заработки принадлежат отцу и это положение безразлично, какого они возраста (Б. Меция, 12б). Но пользование имуществом дитяти, в отличие от римского закона (L, 6, pr., C, 6, 61), не принадлежало отцу (Кетубот, 46б). Отец имеет специальное право разрешить обет, данный дочерью, и зарок, положенный ею на душу (Числа, 30, 6). Однако это право есть скорее льгота, чем отягчение для дочери, ибо сказанное право находит применение только с целью освобождения дочери от исполнения обета, для нее обременительного (Недарим, 79а). — У римлян, как известно, существовал институт усыновления посторонних лиц. У евреев имеется только единичный факт усыновления — внука дедом: патриарх Яков усыновил внуков своих, Эфраима и Менассе (Бытие, 48, 5). О правах наследования Д. см. Наследственное право. Нравственные обязанности, возложенные талмудистами на детей по отношению к родителям, очень обширны. Д. должны переносить всякие обиды, всякие унижения со стороны родителей безропотно, тяжело работать, чтобы доставлять родителям спокойное существование. Почтение к родителям должно быть так же велико, как богопочитание (ср. Кидушин, 30б, 31аб). Родители имели моральное право на алименты со стороны детей, которых суд мог к этому принудить (Jore, Dea, 240, § 5).
— Права детей евреев в России в отношении жительства, приписки, занятия торговлей и промышленностью и т. д. определяются в законе весьма различно в зависимости от прав их родителей. 1) Дети евреев, окончивших курс наук в высших учебных заведениях империи до издания закона 11 авг. 1904 г., не пользовались правом самостоятельного жительства и могли проживать лишь при отце и только до совершеннолетия. Закон 11 августа 1904 г. предоставил им право повсеместного жительства в империи, не исключая и сельских местностей черты оседлости, как при жизни отца, так и после его смерти: сыновьям — до совершеннолетия, а если они обучаются в высших учебных заведениях — до 25-летнего возраста, а дочерям — до замужества, причем дети могут жить и отдельно от отца (несовершеннолетние — с его разрешения). 2) Дети коммерции и мануфактур-советников пользуются теми же правами, как и дети лиц с высшим образованием. 3) Дети купца первой гильдии, перечислившегося в купечество той же гильдии вне черты оседлости и пробывшего в этой гильдии, хотя бы с перерывами, десять лет, пользуются потомственно правом повсеместного жительства (кроме Сибири и областей Войска Донского, Кубанской и Терской), не исключая и сельских местностей черты оседлости, и приписки к городским обществам внутренн. губерний, хотя бы их отец или они сами по истечении 10 лет выбыли из купечества. В случае смерти отца до истечения 10 лет со дня приписки в купечество 1 гильдии вне черты оседлости каждый из его детей приобретает указанные права, если их мать или они сами продолжали вносить сборы и повинности по первой гильдии до истечения 10 лет со времени их перечисления. Недвижимую собственность дети купцов могут приобретать, по разъяснениям сената, лишь в тех городах, к коим они приписаны. При жизни отца, еще не отбывшего 10-летнего купеческого первогильд. стажа, дети его, хотя бы и не внесенные в сословное купеческое свидетельство, могут проживать независимо от их возраста только при нем, а отдельно от него вне черты оседлости и в сельск. местностях черты оседлости, как разъяснил сенат, лишь для ведения торговых дел по доверенности отца и при условии внесения в сословное свидетельство. Правила эти не распространяются на детей евреев, приписавшихся в купечество первой гильдии г. Москвы или других городов Московской губернии после обнародования выс. утв. пол. ком. м-ров от 22 января 1899 г. В этих городах сыновья могут проживать при отце лишь до совершеннолетия, а дочери до замужества, и 10-летнее пребывание отца в купечестве первой гильдии в этих городах не дает детям никаких самостоятельных прав. 4) Дети отставных нижних чинов рекрутского набора, а также воинских чинов, беспорочно несших службу в действующих войсках или удостоенных знаков отличия на театре военных действий на Дальнем Востоке, перечисленные во время малолетства своими отцами к обществам вне черты постоянной оседлости евреев или родившиеся после перечисления отцов, вместе с потомством своим пользуются правом повсеместного жительства, не исключая и сельских местностей черты оседлости (кроме губ. Московской и областей Войска Донского, Кубанской и Терской) [В этих местах могут жить лишь Д. нижних чинов, бывшие уже на приписке к местным обществам до издания ограничительных законов 1880 и 1892 гг.], независимо от рода их занятий правом заниматься торговлей и промышленностью и приобретать недвижимую собственность; дети же, не приписанные к обществам внутренних губерний, могут жить вне черты оседлости лишь при отце: сыновья до своего совершеннолетия, а дочери до замужества. Дети отставных нижних чинов, приписанные к обществу в Сибири, имеют право проживать там повсеместно, не исключая и 100-верстной полосы вдоль границы. 5) Дети евреев прочих категорий (аптекарских помощников, дантистов, фельдшеров, ремесленников, а также приказчиков, конторщиков и домашних служителей при купцах первой гильдии и лицах, получивших высшее образование) пользуются правом жительства вне черты оседлости и в сельских местностях черты лишь при своих отцах: сыновья до своего совершеннолетия (находящиеся под опекой или попечением по физическ. недостаткам или болезни и неспособности к труду — пожизненно), а дочери — до замужества. 6) Дети сибирских уроженцев и ссыльнопоселенцев могут проживать только в том уезде или округе Сибири, к которому они приписаны, выбирать там промысловые свидетельства, приобретать недвижимость и записываться в бывшие податные сословия и купечество. Следовать в Сибирь за сосланными отцами дети их могут лишь при матерях: сыновья — до 5 лет, дочери — только незамужние. 7) Дети раввинов при жизни последних пользуются в местах оседлости евреев лично почетными правами купечества первой гильдии, но заниматься торговлею могут не иначе, как на основании общих правил, постановленных для торгующих евреев. 8) Дети купцов и почетных граждан должны обучаться в общих казенных учебных заведениях, а где таковых нет — в еврейских казенных училищах. Этот закон (4 мая 1859 г.), установивший обязательное обучение части еврейских детей школьного возраста, на практике не применялся, а изданными в 80-х годах ограничениями в приеме всех евреев вообще в общие казенные учебные заведения фактически отменен. Вне черты оседлости могут, по разъяснениям сената, обучаться в средних и низших учебных заведениях, проживая отдельно от родителей, лишь дети евреев, имеющих право повсеместного жительства. Это ограничение не распространяется на высшие учебные заведения: все они доступны евреям, поскольку этому не препятствует процентная норма, установленная выс. утв. пол. сов. мин. 16 сент. 1900 г. (2-е прим. к 787 ст. т. IX Св. Зак. по прод. 1908 г.). 9) Дочери купцов первой гильдии и отставных нижних чинов по выходе замуж, по разъяснениям сената, выбывают из обществ, к которым приписаны, в общества мужей, а потому теряют связанные с прежней припиской права, в том числе и право самостоятельного от мужа повсеместного жительства, торговли и приобретения недвижимости. 10) При матери, пользующейся правом жительства вне черты оседлости, по существующей практике не могут жить ее дети, даже малолетние, если отец этого права не имеет. 11) Дети евреек русских подданных, бывших в браке с иностранными подданными, а затем, после смерти последних или развода с ними, возвратившихся в русское подданство, могут жить в России при матерях до совершеннолетия, а затем или принять в течение года русское подданство, или же выехать за границу. Дети еврейки, вышедшей замуж за австрийского подданного, но оставшейся в России, могут жить до совершеннолетия при матери даже и при жизни отца и несмотря на сохранение брака в силе и могут быть причисляемы даже и до достижения совершеннолетия, как самой матерью, так и ближайшими родственниками (после смерти матери), к семейству, к которому последняя принадлежала до замужества. 12) Дети, усыновленные евреями, пользуются, по разъяснениям сената, правами усыновителей на жительство вне черты оседлости лишь в том случае, если дети эти и до усыновления имели это право. 13) О детях от смешанных браков см. Брак. Статья 186 Ул. о нак., угрожавшая ссылкой на поселение в Сибирь евреям, воспитывающим в своей вере детей от браков с лицами евангелическо-лютеранского или реформатского исповедания, законом 14 марта 1906 г. заменена ст. 88 Угол. Улож. 1903 г., карающей заключением в крепости до 3 лет за учинение родителями или опекуном над своим или опекаемым малолетним ребенком, не достигшим 14 лет, обрядов нехристианского вероисповедания, если они обязаны по закону воспитывать его в правилах христианской веры (ст. 141, 12, 132 Уст. о Пасп. изд. 1903 г. по прод. 1906 г.; прим. 3 к ст. 779, т. IX Св. Зак. по прод. 1906 г.; ст. 17 Уст. пасп. ст. 680, прим. 3, прил.: ст. 5 и прим.; ст. 787, 788, прим. 1 к ст. 791, прил., ст. 10 и прим. т. IX Св. Зак., изд. 1899 г.; ст. 497 и прим. к ст. 517 Уст. о ссыльных, изд. 1890 г. по прод. 1906 г.; ст. 1331 Уст. дух. дел иностр. исп., т. XI, ч. I, изд. 1896 г. по прод. 1906 г.).
Гр. Вольтке.8.