Гошеа (הושע, Осия) — израильский пророк, один из первых пророков-писателей. О Гошеи нам известно на основании его книги, что он жил и пророчествовал в Израильском царстве, политическое и культурное состояние которого он хорошо знает (гл. VII, Χ и XII;; он женился на Гомер бат-Диблаим, которая была известна как женщина предосудительного поведения; она родила ему двух сыновей и одну дочь, которым Г. дал символические имена: сына он назвал «Изреэл» (намек на убийство Омридов), другого — «Ло-амий» (ты не народ мой), а дочь — «Лo-рухама» (не помилованная); жену Гошеа так сильно любил, что, даже когда она ему изменила и сбежала к другому, он дал за нее выкуп и возвратил ее в свой дом, лишь отделив ее от всякого общения с людьми для того, чтобы она на досуге обдумала свой поступок и душою вернулась к любящему ее и великодушному мужу. Эти события его личной жизни должны были отражать в себе отношения Израиля к его Богу. Ягве избрал Свой народ и любит и лелеет его, а этот народ льнет к Баалу. Вот почему Бог накажет народ Свой, и лишь в одиночестве изгнания Израиль опомнится и вернется к своему Богу, который примет его и вернет ему Свою любовь и Свои благодеяния. — Многие из древних комментаторов и некоторые новые утверждают, что весь этот рассказ о неверной жене Г. является лишь пророческой аллегорией. Но имя «Гомер бат-Диблаим» не содержит в себе ничего аллегорического. — Вот все, что известно о жизни и судьбах Гошеи. Еврейская традиция (Juchasin и Schalschelet ha-Kabbalah), сообщающая о том, что он был вениаминитского происхождения и умер в Вавилонии, а также христианская традиция (Ефрем Сирин), что Г. происходил из колена Иссахара и родился в Веельмофе, не имеют никакой исторической основы.
Время пророческой деятельности Г. указано в надписи его книги (I, 1): «Слово Божие, которое было [обращено] к Гошее, сыну Беери, во дни Уззии, Иотама, Ахаза, Хизкии, царей иудейских, и во дни Иеробеама, сына Иоаша (Иеробеама II), царя израильского». Но это указание точно лишь отчасти, ибо, во-первых, Иеробеам II (783—743) умер за 60—50 лет до воцарения Хизкии и даже задолго до воцарения Ахаза и Иотама; во-вторых, Г. говорит о падении Израильского царства, происшедшем в первые годы царствования Хизкии, как о деле будущего (ср. IX, 3, X, 6 и XII, 2) и нигде не говорит даже о коалиции Пекаха бен-Ромалиагу Израильского и Рецина Арамейского против Ахаза Иудейского (II кн. Цар., 16, 5 и Исаия, 7, 1—9), состоявшейся в 734 г. до Р. Хр.; в-третьих, мы знаем, что в этом же году ассирийский царь Тиглат-Пилессер III (755—728) отнял у этого же Пекаха целые области, среди которых был и Гилеад (II Цар., 15, 29); а между тем Гошеа (VI, 8 и XII, 12) причисляет Гилеад еще к Израильскому царству. 734 год есть, следовательно, terminus ad quem для пророчества Г. Terminus а quo определяется тем, что Г. (I, 4) пророчествует о падении дома Иегу, что произошло лишь после того, как был убит сын Иеробеама II, Захария, царствовавший всего 6 месяцев (742). И так как ранние пророчества Г. (II, 7 и 10—11) еще свидетельствуют об известном благосостоянии Израиля, то ясно, что Г. начал пророчествовать не позже последних лет царствования Иеробеама II (ок. 750 г.). Именно к этому времени относятся первые 3 главы его книги, что вполне соответствует второй половине вышеприведенной надписи («Во дни Иеробеама, сына Иоаша, царя израильского»); из первой же половины ее («Во дни Уззии, Иотама, Ахаза, Хизкии, царей иудейских») можно оставить лишь имя Уззии, который царствовал много лет после смерти Иеробеама II, а имена Иотама, Ахаза и Хизкии попали сюда из надписи кн. Исаии (I, 1). — Пророчества последних 11 глав своей книги Г. произносил при израильских царях Захарии, Шаллуме, Менахеме, Пекахии и отчасти Пекаха, до вторжения Тиглат Пилессера III. Таким образом, пророческая деятельность Г. лежит между 750 и 735 гг. до хр. эры и Г. был младшим современником Амоса, у которого заимствовал имя «Бет-Авен» для Бет-эля (Гош., IV, 15, V, 8 и X, 5; Амос, V, 5), выражение ואכלה אדמנותיה (Г. VIII, 14 = Амос, I, 14) и др. (ср. Г., XI, 10 с Амосом, I, 2 и III, 8).
Время Г. было очень бурным, как в политическом, так и в религиозном отношении. Лишь только скончался Иеробеам II (743), в стране наступили смуты. Сын его, Захария, царствует лишь 6 месяцев, и его убивает Шаллум бен-Ябеш. Династии Иегу, занимавшей израильский престол целое столетие, наступил конец; но это было и началом конца всего Израильского царства. Начинается целый ряд дворцовых переворотов и военных революций, и израильский престол занимает один узурпатор за другим. Шаллум царствует всего один месяц, и его убивает Менахем бен-Гади из Тирцы. Менахем царствует несколько лет, но его престол настолько шаток, что он вынужден дать Тиглат-Пилессеру III («чье второе имя Фулу», как гласит недавно найденная ассирийская надпись — Пул Библии) 1.000 серебряных талантов для того, чтобы он «поддержал царство в его (Менахема) руках» (II Цар., 15, 19). И после двухлетнего царствования сына Менахема, Пекахии, уничтожается и «династия» Менахема Пекахом бен-Ремалиагу, которого в свою очередь убивает Гошеа бен-Эла, последний царь Израиля. Последних событий — убиения Пекаха и разрушения Израильского царства — Г. не видел (см. выше); но и первых было достаточно ясновидящему пророку, чтобы он сознавал, что Израиль гигантскими шагами идет навстречу своей гибели. Причинами частых революций были как честолюбие царедворцев и военачальников, так и борьба партий, из которых одна стояла за союз с Египтом, а другая — за подчинение Ассирии. Поэтому политические смуты, вызванные честолюбием и партиями, Г. считает причиной неминуемой гибели страны.
Не менее гибельными он признает и религиозные смуты. Еще во времена пророка Илии ревнители веры Ягве возмущались религиозным синкретизмом, смешивавшем Ягве с Баалом. Атрибуты Баала как «хозяина» (בעל) страны были перенесены на Ягве с тех пор, как он, Ягве, стал хозяином Палестины, завоеванной Его народом, Израилем. И служение Богу Синая, Богу правды и справедливости, превратилось под влиянием ханаанейской культуры и ханаанейского культа в служение Баалу-Ягве, богу природы и земледелия. Одно время Баал совершенно затемнил Ягве, но против этого восстал пророк Илия (см.), а его ученик Элиша (см.) с целью низвержения Баала способствовал низвержению династии Омри и воцарению династии Иегу. С падением этой последней религиозный синкретизм снова достиг значительных размеров, грозя совершенно затмить религию справедливости. «Тельцы» (см. ниже) в Бет-эле и Дане, первоначально символизировавшие власть вообще и не вызывавшие нареканий даже со стороны сурового Амоса, стали грубыми фетишами. — И Γ. выступает с беспощадным обличением как политического авантюризма, так и религиозного убожества, влекущего за собою моральное одичание.
Книга Г. делится хронологически на две неравные части: 1) главы I—III, представляющие собою более ранние речи пророка и содержащие также его личные переживания, и 2) главы IV—XIV, являющиеся его более поздним произведением (см. выше). По внутреннему же своему содержанию обе части заключают в себе политические, религиозные, моральные и мессианские воззрения Г.
1) Политические воззрения. — Г. возмущен частыми дворцовыми переворотами, которые сделали Израильское царство игрушкой в руках жестоких властолюбцев: «Погибла Самария, ее царь стал щепкой на поверхности воды» (10, 7). Как цари, так и правители Израиля совершенно бессильны: «Где же царь твой, и пусть он спасет тебя, и твои вельможи, и пусть управляют тобою (вм. בכל עריך ושופטיך след., м. б., читать וישפטוך ובל שריך)! Ведь ты же сказал: Дай мне царей и вельмож! — Я даю тебе царя в своем гневе и забираю его в своем возмущении» (13, 10—11). И пророк, потрясенный всеми ужасами, которые сопровождают каждое новое восшествие на израильский престол, доходит до полного отрицания царской власти в Израиле: «Они возводят на престол царей, но без меня, назначают вельмож, а я [этого] не знаю» (8, 4). Ибо даже истребление династии Омри, совершенное Иегу по внушению пророка Элиши (II Цар., 9, 1—10), Гошея считает преступлением: «Еще немного, и я взыщу кровь Изрееля (где Омриды были убиты, II Цар., 9, 16—37) с династии Иегу, и я уничтожу царство дома Израилева» (I, 4). Последовавшие за Иегуидами правители были еще хуже. Как цари, так и правители развращают народ: израильтяне знают, что «своим злом они радуют царя, а своею ложью — вельмож» (7, 3). А «день нашего царя (день восшествия на престол) сделал вельмож больными от винного угара, а он (сам царь) протянул руку шутам» (там же, 5). Царя никто не боится (10, 3). Цари ведут вероломную политику, на которую толкают их козни их развращенных сановников: «Эфраим уподобился глупому, безмозглому голубю; Египет зовут они, в Ассирию идут они» (7, 11); «Эфраим гонится за ветром и мчится за бурей. Каждый день он увеличивает ложь и суету (см. ושוד, след., м. б., читать ושוא ). Он заключает союз с Ассирией, а масло приносится в дар Египту» (12, 2). — Эти постоянные политические козни губят Израильское царство. Эфраим состарился, его силы иссякли, и он быстро приближается к своему концу — «Эфраим смешается с [другими] народами» (7, 8—9), ибо «пришли дни взыскания, наступили дни расплаты» (9, 7). Как известно, пророк не ошибся: в 721 г. Самария пала, и большая часть Израиля погибла среди народов Ассирийской империи, и все это — вследствие двойственной политики последнего израильского царя Гошеи бен-Эла, который, будучи вассалом Ассирии, начал переговоры с Египтом.
2) Религиозные воззрения. — Г. воюет, главным образом, с религиозным синкретизмом, сделавшим из Ягве лишь разновидность Баала (см. выше). Он говорит об израильском народе, который он представляет в виде неверной жены: «А она не знает, что я дал ей рожь, вино и масло и умножил ее серебро и золото, которые они (израильтяне) сделали Баалом» (2, 10 и вообще вся эта глава). Но Г. выступает и против символов Ягве, против поставленных Иеробеамом I в Бет-эле и Дане изображений вола (ср. Псалм., 106, 20 בתבנית שור אוכ עשב), которого пророк насмешливо называет «тельцом» и зло высмеивает в многочисленных местах своей книги: «Покинут твой телец, Самария, мой гнев пылает против них (израильтян) доколе они не в состоянии очиститься! Ибо он (телец) из Израиля (дело рук израильтян), и мастер сделал его, и он не Бог, ибо тенью станет телец Самарии» (8, 5—6). Еще более саркастически Г. восклицает: «Режущие человека целуют тельцов!» (13, 2). «Мой народ спрашивает совета у своего [куска] дерева, и палка его дает ему совет… Они приносят жертвы на вершинах гор и воскуряют фимиам на холмах, под дубом, и тополем, и теребинтом, тень которых хороша» (4, 12—13). Тут виноваты во всем священники, которые заинтересованы в прегрешениях народа, ибо чем больше прегрешений (идолопоклонства), тем больше жертвоприношений: «Они (священники) едят грех народа Моего, и душа их стремится к его прегрешениям»(там же, 8). Священники, учителя народа, не лучше самого народа: «и они не знают Бога, и им чуждо учение Его» (там же, 4—9; 8, 12). Вот почему наступила порча нравов, достигшая небывалых размеров (4, 13—14). Здесь переходной пункт от религиозных к моральным воззрениям Г.
3) Моральные воззрения. — Г., как и прочие пророки, жалуется на то, что «нет правды, нет любви и нет богопознания в стране; распространились клятвопреступление, ложь, убийство, воровство и прелюбодеяние, и кровь соприкасается с кровью» (4, 1—2). Вследствие политической анархии страна лишилась безопасности: шайки разбойников разоряют ее, и сами священники грабят народ (5, 1; 6, 8—9; 7, 1). Разврат, пьянство и обжорство процветают всюду (4, 11; 7, 4—7). Богатства израильтян накоплены не честным трудом, а нечистыми торговыми делами, обманом и обирательством (12, 8—9). Характерной особенностью этической проповеди Г. является то, что он больше напирает на личную нравственную чистоту, чем на социальную справедливость, которая занимает гораздо более видное место у его старшего современника Амоса. Это объясняется тем, что Г. в гораздо большей степени человек чувства, мягкая, нежная натура, у которой человеческое сердце на первом плане. Этой черте характера Г. в большой мере обязаны своим происхождением и его
4) Мессианские воззрения. — Личные переживания Г., когда его горячо любимая жена изменила ему и покинула его, а он все еще продолжал ее любить и, вернув ее в свой дом, старался и строгостью, и лаской вернуть себе ее любовь, эти переживания внушают ему мысль, что его личная судьба ниспослана ему Богом с тем, чтобы он узрел в ней символ отношения Израиля к его национальному Богу и Бога к Израилю (см. выше). Бог избрал Израиля в пустыне и дал ему страну, полную благодати, Израиль же изменил Ему и бежал к Баалу. За это Бог накажет свой народ, отнимет у него царей и правителей, храмы и жертвоприношения (3, 4), и уведет его в пустыню (2, 16—17). Но, подобно тому как пророк не может разлюбить свою беспутную жену, и Бог не может совершенно отвернуться от Своего вероломного народа. Трогательно изображение этой внутренней борьбы между любовью и гневом: «Как Я оставлю тебя, Эфраим, как предам тебя, Израиль? Как Я предам тебя, как Адму, сделаю тебя, как Себаим (города вблизи Содома и Гоморры, разрушенные дотла)? — Сердце Мое сжимается, вся Моя жалость возгорается. Я не поступлю (согласно) Своему пылающему гневу, Я снова не погублю Эфраима, так как Я Бог, а не человек, Я — Святой среди тебя и не приду истреблять» (вм. בעיר можно читать לבער 11, 9—10). Если только израильтяне покаются, Бог вернется к ним. Тогда они возвратятся из Египта и Ассирии (там же, 10—11), станут многочисленны, как песок морской (2, 1), объединятся с иудеями под скипетром династии Давидовой (там же, 2, и 3, 5), плодородие страны увеличится, войны прекратятся и народ будет тогда благоденствовать (2, 20 и 23—25; 14, 5—9). Народ бросит свои идолы и никогда больше не станет называть своего Бога «мой Баал», ибо даже имя Баала исчезнет из страны. И Бог обещает Израилю: «Я обручусь с тобою навеки, Я обручусь с тобою правом и справедливостью, любовью и милосердием, и обручусь Я с тобою верностью, и ты познаешь Бога» (2, 21—22). Таков мессианский идеал Г.
Следует еще отметить, что книга Г. изобилует историческими воспоминаниями и намеками на исторические события и легендами глубочайшей древности, которые библейские критики неосновательно считают позднейшими добавлениями. Точно так же эти критики без достаточного основания признают позднейшими вставками все места книги Г., в которых говорится об Иудее, причем во многих из них они слово יהודה (Иудея) заменяют словом אפדים (Эфраим). Нам кажется, наоборот, что было бы удивительно, если бы ревнитель веры Ягве не упоминал в своих речах о родственном Эфраиму по языку и происхождению народе, у которого культ Ягве сохранялся (по крайней мере, во время царя Уззии) в большей чистоте. И точно так же было бы по меньшей мере странно, если бы такой пророк-политик, как Г., не считал ввиду частых династических перемен в Израильском царстве идеалом будущего объединение обоих племен под скипетром прочной и неизменной династии Давидовой, которая при всех уклонениях от пророческого идеала все же была хранительницей ягвеизма. — Другие предполагаемые библейскими критиками вставки (напр. 2, 1—3 и 8—9; 12, 18—14), по всей вероятности, также принадлежат пророку, но очутились не на своем месте. Возможно и то, что в нашем тексте, который вообще представляет собою большие трудности вследствие своей глубокой древности, перенесения его из Израиля в Иудею и нашего недостаточного знакомства с особенностями северопалестинского наречия, имеются ныне невосполнимые пробелы, из-за которых многое остается непонятным и многое кажется стоящим не на своем месте. — Ср.: Средневековых еврейских комментаторов Раши, Ибн-Эзру и Давида Кимхи; A. Wünsche, Der Prophet Hosea, übersetzt und erklärt mit Benutzung der Targumim und der jüd. Ausleger Rasсhi, Aben-Esra u. David Kimchi, Leipzig, 1868; י. י. ב״צ; הוצאת, תנ״ך עם פירוש מדעי) וויינקאפ: הושע ויואל מפורשים 58—3 עמ׳, קיוב תרס״ז. (תרי-עשר ח״א, אברהם כהנא; A. Simson, Der Prophet Hosea, erklärt u. übersetzt, Hamburg u. Gotha, 1851; Löwe, Beiträge zum Verständniss des Propheten Hosea, Zürich, 1863; K. A. R. Töttermann, Die Weissagungen Hoseas bis zur ersten assyrischen Deportation, Helsingfors, 1879; J. Wellhausen, Die kleinen Propheten, übersetzt mit Noten (Skizzen und Vorarbeiten, Heft 5), 2. Auflage, Berlin, 1893; W. Nowack, Handkommentar zum Alten Testament, III Abtheilung: Die kleinen Propheten, Göttingen, 1897; T. К. Cheyne, Hosea, with notes and introduction, 2-d ed., Cambridge, 1889; C. H. Coraill, Der israelitische Prophetismus, 2. Aufl., Strassburg, 1896, pp. 48–56; V. Ryssel, Hosea, the prophet, и Hosea, the book of (Jewish Enc., VI, 473—475); יוסף קלװנר היסטוריה ישדאלית ח״א 49—44; עמ׳, אודיסא תרס׳ט; B. Потемкин, «Очерки по культурной истории древнейшего еврейства» (Книжки «Восхода», 1904, август, 117—125). О мессианских идеях Г. ср. הרעיזן המשיחי, יזסף קלוזנר 31—28 עש עמ, קראקא תרס״טן, ח״א, בישראל. И. Клаузнер.1.