Гесс, Моисей (собственно Мориц, но Γ. любил называть себя своим еврейским именем, жалея, что его при рождении не назвали Ицик) — политический деятель и писатель, род. в Бонне 21 января 1812 г. в средней купеческой семье, ум. в Париже 6 апреля 1875 г., похоронен на евр. кладбище в Дейце-на-Рейне. Дед Г. (со стороны матери) был раввином, эмигрировавшим из Польши в Западную Германию; отец Г., коммерсант, обращал мало внимания на воспитание сына, и последний рос под непосредственным наблюдением деда, который преподавал ему всего более Библию и Талмуд. «До глубокой ночи, — писал впоследствии Г., — мой дед читал нам сказания ο страданиях еврейск. народа, и по белоснежной бороде сурового старика катились горькие слезы при воспоминании об изгнании евреев из родной страны. В моей памяти запечатлелась всего более Рахиль, встающая из гроба и оплакивающая детей своих». Одновременно с уроками Талмуда шло и воспитание Г. в истинно гуманном духе: мальчик под влиянием любимого деда настраивался на идеалистический лад, проникался любовью ко всему доброму и возвышенному, был вполне готов на всевозможные жертвы. Вскоре, однако, влияние деда было устранено, и мальчик стал готовиться к университетским экзаменам. В 1830 г. он поступил в Боннский университет, которого не кончил, хотя нередко его впоследствии называли доктором Гессом. На студенческой скамье стали складываться радикальные убеждения Г.; из-за них между сыном и отцом возникло резкое столкновение, побудившее Г. покинуть родительский дом и переселиться в Англию; здесь ему пришлось бедствовать, и он отправился в Париж. Но и жизнь в Париже оказалась нелегкой, и Г. пешком отправился в Германию и, помирившись с отцом, поступил к нему на службу в контору. К этому времени относится увлечение Г. философией, в частности Гегелем и Спинозой. Оставив контору, он целиком посвятил себя изучению любимых философов и в 1837 г. выпустил значительную работу (346 стр.) под названием «Die beilige Geschichte der Menschheit von einem Jünger Spinozas». В ней Г. стремился объединить систему Спинозы с системой Гегеля; по форме книга — чисто гегельянская: человечество развивается согласно триаде — в Боге, удалении от Него, возвращении к Нему. Но гегелевская идея заменена Богом Спинозы. Особая глава книги посвящена еврейству. По мнению Г., еврейство есть предварительная стадия по пути к христианству. «Богом избранный народ должен был навсегда исчезнуть для того, чтобы из его смерти могла возникнуть новая, более ценная жизнь». И Г. в восторженных выражениях говорит ο христианстве, видимо, находясь под сильным влиянием Шлейермахера. Но сквозь абстрактный, чисто теоретический характер этой книги местами пробивается действенная натура Г.; он не мог ограничиться одной лишь философией: его манила к себе реальная жизнь со всеми ее невзгодами и печалями, и следующее крупное произведение Гесса, «Die europäische Triarсhie» (1841), посвящено уже политическим вопросам и, несмотря на свою абстрактную форму, на стремление облечь содержание в гегелевскую одежду, должна быть отнесена к категории книг злободневного характера. Англия, Франция и Германия должны во имя свободы и прогресса объединиться и бороться против России, являвшейся тогда оплотом реакции и опасностью для цивилизации. Обязанностью «триархии» является, разумеется, и дарование евреям полной эмансипации в соответствии с требованиями декларации прав человека и гражданина; однако действительная эмансипация может наступить лишь тогда, когда исчезнут ненависть и презрение к евреям; в видах скорейшего достижения этой цели евреям следует предоставить право вступать в брак с христианами. Так произойдет полная ассимиляция, и еврейский вопрос будет благополучно решен. Некоторые радикальные идеи книги «Die europäische Triarchie» обратили внимание политических деятелей Германии на Г., и когда в конце 1841 г. в Кельне организовалась редакция оппозиционной газеты «Rheinische Zeitung», Γ. одновременно с Карлом Марксом, Бруно Бауэром, Штирнером и др. был приглашен в качестве ее постоянного сотрудника и члена редакционной коллегии. В течение нескольких месяцев Г. работал в «Rheinische Zeitung», а затем отправился в Париж в качестве корреспондента этого органа до его закрытия 31 марта 1843 г. В Париже Г. стал участвовать в рабочих кружках самообразования, пропагандируя среди них социалистические и анархистские идеи. Помещенные им две статьи «Sozialismus und Kommunismus» и «Philosophie der That» в знаменитом эмигрантском сборнике «Einundzwanzig Bogen aus der Schweiz» явно свидетельствовали о принадлежности Г. к анархизму и послужили для Маркса поводом к обвинению Г. в непонимании социализма. С тем большим рвением принялся Г. за изучение сочинений знаменитого анархиста Прудона и вскоре сделался истинным апостолом прудонизма в Германии, участвуя в парижском Vorwärts, Deutsch Französische Jahrbücher и везельской газете Sprecher K. Грюна. Вплоть до Мартовской революции Г. агитировал среди прирейнских рабочих, выступая иногда на публичных собраниях, но всего более распространяя путем печатного слова свои анархические идеи; отдельные статьи его вследствие строгости цензуры обыкновенно сильно искажались и в этом виде большого интереса не представляют. Упомянем лишь, что в 1845 г. он вместе с Энгельсом стал издавать в Эльберфельде журнал «Der Gesellschaftspiegel», не просуществовавший и года, а затем сам стал во главе «Deutsches Bürgerbuch», тоже скоро прекратившего существование. Об участии Г. в мартовских событиях подробных известий нет; известно лишь, что он заочно был приговорен к смертной казни и что, скрываясь от преследования, жил сначала в Страсбурге, затем в Женеве, а с 1852 г. в Париже, желая в лаборатории человеческого разума, в центре прогресса и цивилизации изучить законы социального развития, ведущие человечество в мир счастья и блаженства. Мрачные дни, наступившие во Франции после государственного переворота 1851 г., не застилали перед Г. идейной, внутренней стороны жизни великого культурного народа, и он духовно рос и черпал новые силы из уроков страны, производящей различные политические эксперименты. Если французская жизнь представлялась ему героической борьбой за политическую свободу, то итальянские стремления к национальной независимости были для него тем завершением прогресса, без которого немыслимо счастье народа. Если Франция звала Г. на путь прогресса, на который он уже вступил еще в Германии, то Италия манила его на совершенно новый, не исключавший, впрочем, и старого пути, на путь национального освобождения, национального возрождения. Не кровавая тень варварского Средневековья, омрачавшая жизнь большинства западноевропейских деятелей, переходивших от общечеловеческих стремлений к национальным, а светлый образ молодой Италии, смело разбивавшей цепи габсбургского ига, способствовал тому, что переход Г. к новому мировоззрению был совершен без особой внутренней борьбы, с полным сознанием долга перед человечеством, собственным народом и своею совестью. Без сомнения, помимо изучения национального вопроса и констатирования вечных различий между отдельными типами человеческого рода, на эволюцию Г. имела влияние и та врожденная любовь к народу, которую внушил ему в раннем возрасте его дед и с которой он в моменты увлечения борьбой за общечеловеческие идеалы считал чуть ли не своим священным долгом бороться. Так, в 1840 году, когда элементы его пролетарского миросозерцания были уже целиком сформированы, он при известии ο событиях в Дамаске на время как бы сбрасывает с себя общечеловеческий облик, чтоб предстать перед самим собою в образе национального еврея. В книге «Rom und Jerusalem», появившейся в 1862 г. (2-е изд. 1899 г. с предисловием сионистского деятеля Боденгеймера; имеются русский и евр. переводы), лишь в более глубокой и продуманной форме изложено то, что в 1840 году явилось для него криком души, вскоре заглушенным как собственными представлениями ο деятельности на общечеловеческой ниве, так и насмешками его интернациональных друзей, не допускавших и мысли ο борьбе за чисто еврейские интересы. «Крик души» был направлен преимущественно по адресу образованных немецких евреев, «не скупящихся на красивые и звонкие фразы ο гуманности и просвещении», желая тем скрыть свою измену по отношению к своему народу. «Напрасны ваши старания: ни философское, ни географическое alibi не спасет вас. Меняйте сколько угодно свои имена, нравы, обычаи, одежду и религию — ваше incognito будет раскрыто, и вы для всех будете лишь евреями». «Евреями потому, — заявляет Г. вполне определенно и категорически в «Rom und Jerusalem», — что еврейский народ не есть религиозная группа, а отдельная нация, особая раса, и современный еврей, отрицающий свою принадлежность к этой национальности, является не только апостатом, религиозным отщепенцем, но и изменником по отношению к своему народу, племени и расе». Подобно другим народам, подобно христианам и магометанам, евреи спали крепким, непробудным сном под тяжестью могильных камней, на которых были сделаны рукою различных проповедников усыпляющие надписи, но пение галльского петуха разбудило сонное царство, и солдаты прогресса — французы — начали разрушать надгробные камни, и народы стали выходить из могил. Ныне и Рим, со времен Иннокентия III город вечного сна, становится городом вечной жизни, и освобожденный, возрожденный Рим манит и влечет к себе город на Мории — Иерусалим. Волны Тибра будят спящих евреев, и эхо от клика победы свободной Италии раздается в Сионских горах возрожденной Иудеи. Ныне еврейский народ чахнет и гибнет, и, разумеется, не реформистам, умеющим лишь вносить «пустоту в евр. сердце и отрывать от евр. ствола отдельные ветви его», вдохнуть новую жизнь в евр. организм. Еврейство, которому предначертана высокая миссия, должно окрепнуть и упрочиться, чтобы зажить истинно национальной жизнью — а это возможно лишь в Палестине, на родной земле. Политическая конъюнктура данного момента (1862) делает возможным осуществление евр. государства в Палестине: французы, которым по законам всемирной истории выпадает роль провозглашателей равенства и братства, проводят ныне Суэцкий канал и, разумеется, охотно пойдут на то, чтобы их соседним государством было государство еврейское. Практическая работа должна начаться с колонизации Палестины; ядро будущего самостоятельного евр. государства будут составлять не западноевропейские евреи, а восточные. Но пока следует заниматься агитацией среди евреев в пользу этих идей; внутренние вопросы еврейск. жизни, как, напр., обряды, религиозные церемонии, должны пока оставаться нетронутыми. «О них со временем выскажется особый синедрион». — Практического значения книга Г. в то время не имела: этому мешала не столько ее несколько тяжеловесная форма изложения — в письмах, с примечаниями и эпилогом, — сколько самая жизнь евр. народа, мечтавшего не ο Сионе, а об эмансипации в Европе. Этим и объясняется, почему вся евр. пресса встретила Гесса очень враждебно и даже презрительно: он был охарактеризован А. Гейгером как «старый романтик с новыми реакционными планами». Однако суровая критика не остановила Г. от дальнейшей защиты изложенных им в «Rom und Jerusalem» мыслей, и в его «Jüdische Aufsätze» развиваются, наряду с полемикой с различного рода оппонентами, основные мысли его первого национального сочинения. В 1863 г., вернувшись благодаря амнистии в Германию, Г. примкнул к поднятому Лассалем рабочему движению и сделался одним из горячих сторонников «еврея с головой à la Гете», записавшись даже в члены «Всеобщего германского союза рабочих». В конце 1863 г. он снова переехал в Париж, откуда корреспондировал в некоторые радикальные немецкие газеты; в Париже он принимал также деятельное участие в Archives Israélites, защищая свой палестинский идеал. — Как политический деятель, Г. примкнул к оппозиции правительству Наполеона, а при известии ο войне с Германией всецело стал на защиту Франции, откуда он в качестве немецкого подданного был выслан в Брюссель. В книге «Une nation déchue, coalition de tous les peuples contre l’Allemagne prussifiée» Г. заявляет, что война против Франции ведется потому, что она центр и очаг революции и немцы ненавидят ее за то, что она сделала так много добра человечеству. Евреи, в частности, должны с любовью относиться к Франции, колыбели свободы и братства. В то же время Г. продолжал работать над тем, что он считал своей главной работой, oeuvre de sa vie, — над книгой «Dynamische Stofflehre». Смерть, однако, прервала его работу, и только после его кончины жена Г. (урожд. Преш, христианка) опубликовала в 1877 г. лишь общую часть, как бы введение к самой книге.
Ср.: Th. Slocisti, Moses Hess, Jüdische Schriften, 1905; D. Koigen, Zur Vorgeschichte des modernen philosoph. Sozialismus in Deutschland, 1901; Меринг, в введении к посмертным трудам Маркса и Энгельса; Graetz, Gesch. XI; Handwörterbuch der Staatswiss., s. v. Anarchismus; Меринг, «История немецкой социал-демократии»; Lassalle, Briefe an Georg Herwegh, 1896; G. Adler, Die Gesch. der ersten sozial-pol. Arbeiterbewegung in Deutschland, 1885; Jew. Enc., VI (много неточностей); Jüdisch. Volkskalender, III, 150.