Вессели (Вейзель), Нафтали Герц (Гартвиг) — поэт и филолог, один из виднейших представителей «мендельсоновской школы»; род. в Гамбурге в 1725 г. в зажиточной семье, ум. там же 28 февр. 1805 г.; потомок польского еврея, Авраама Рейза, бежавшего из Бара после казацкой резни 1648 года, во время которой погибли все его родные. Отец В., Иссахар Бер, богатый поставщик датского короля, дал сыну отличное воспитание: кроме раввинской письменности, В. изучал также светские науки и новые языки. На молодого В. особенное влияние оказали грамматик Соломон Ганау, автор «Zohar hathewah», и известный раввин Ионатан Эйбеншютц. Будучи представителем одной амстердамской фирмы, a впоследствии владельцем торгового предприятия в Гамбурге, В. свободное от коммерческой деятельности время посвящал науке, преимущественно филологическим исследованиям еврейского языка, к которому В. с малых лет относился с большой любовью. Плодом этих занятий явились в 1765—6 г. две первые части его труда ο корнях и синонимах в еврейском языке, «На-Lebanon», или «Gan Naul» (третья часть осталась неизданной), создавшие ему имя. За ними последовали: «Jein Lebanon» (комментарии к этическому трактату Мишны «Pirke Aboth», 1775) и сделанный В. еще в юные годы еврейский перевод (с немецкого, по мнению Греца, с французского — по Деличу) апокрифической книги «Chachmath Schelomoh» с обширным комментарием «Ruach Chen» (1780; В. ошибочно предполагал, будто этот апокриф действительно написан царем Соломоном; перевод часто переиздавался; в 1822 г. вышел в Шклове вместе с жаргонным переводом). Переехав в Берлин (1774), В. близко сошелся с Мендельсоном, которому содействовал при издании немецкого перевода Пятикнижия, a после отъезда С. Дубно (см. Биуристы) написал комментарий (Biur) к третьей книге этого издания (1782). В том же году он вступил на арену общественной деятельности как горячий проповедник просвещения. В 1781 году австрийским императором Иосифом II был опубликован «Толерантный эдикт», который был встречен ортодоксальными кругами с большим недоверием, так как они усмотрели в нем посягательство на освященные веками еврейские традиции. В. (в марте 1782 г.) обратился тогда к австрийскому еврейству с воззванием «Dibre Schalom we-Emeth» («Слова мира и правды»). Объявляя эдикт императора провозвестником новой, светлой эры в истории еврейства, В. просит единоверцев пойти навстречу социальным и образовательным реформам правительства, направленным к тому, чтобы снять с них позор невежества. Подчеркивая архаичность методов воспитания еврейского юношества и отмечая как крайне ненормальное явление то, что немецкое еврейство не владеет государственным языком и говорит на испорченном жаргоне, В. предлагает реформировать школьное образование. Излагая при этом новую, более соответствующую духу времени программу воспитания, в которую, помимо географии и истории, входили также астрономия и естествознание, В. указывает, что необходимее всего позаботиться ο составлении руководств, «основанных на философии» и «вполне согласующихся с разумом»; по ним-то еврейские дети и могли бы изучать этику и Закон Божий. Воззвание В. произвело впечатление. Являясь первым произведением, в котором открыто высказывались идеи и стремления нарождавшихся тогда «маскилим», оно было горячо приветствуемо в лагере последних и переведено на многие европейские языки (на французский «Instructions salutaires, adressées aux communautés juives de l’empire de Joseph» в 1782 г., на итальянский Илией Марпурго в 1783 г., на немецкий Д. Фридлэндером в 1798 г.). Отнеслись сочувственно к выступлению В. и итальянско-австрийские общины, первые по опубликовании «эдикта» изъявившие согласие устроить нормальные школы; зато в лагере ортодоксов «Слова мира и правды» вызвали прямо бурю. Приведенное В. в своем послании агадическое изречение «Ученый, y которого нет знания, хуже падали» (Wajikra, rabba, I, 15) и примененное им к ученому богослову, который знает только Божьи заповеди, но не знаком со светскими приличиями и науками, было принято всеми ортодоксальными раввинами за личное оскорбление. Раввин гор. Лиссы, Давид Тевель, с амвона стал громить «дерзкого» автора, и по его инициативе представители общины предали воззвание В. сожжению. Известный в то время пражский раввин Иезекиил Ландау и два польских раввина обратились к берлинскому раввину и представителям общины с требованием наказать В., как еретика. Благодаря стараниям единомышленников В., в особенности Мендельсона, в дело вмешался министр просвещения Цейтлиц, который взял В., как «борца за просвещение», под свою личную защиту. Мягкий и миролюбивый В., желая оправдаться от взведенных на него ортодоксальными раввинами обвинений, выпустил в том же году второе воззвание «Rab tub le-Beth Israel» в форме ответа на якобы сделанный ему триестской общиной запрос относительно вызванных его первым воззванием протестов (что запрос в действительности не был сделан, явствует из письма самого В. к представителям триестской общины; в нем он извиняется по этому поводу). В появившемся в 1784 г. третьем воззвании «En Mischpath» в защиту упорядочения воспитания В. приводит постановления («pesakim») девяти итальянских раввинов, выражающих В. свою солидарность. Через год В. выпустил четвертое воззвание — «Rechoboth», в котором подробнее развивает изложенный им в первом воззвании взгляд на воспитание юношества и полемизирует со своими противниками (все четыре воззвания были часто переиздаваемы в виде особой книги). Дополнением к последнему воззванию является изданный в 1788 г. трактат В. по этике и психологии «Sefer ha-Middoth», пользовавшийся популярностью и неоднократно переизданный. — В. принимал деятельное участие в основанном (1783) его единомышленниками журнале «Meassef», в котором выступал не только как филолог, но и как поэт. Стихи его — исключительно т. наз. Gelegenheitsgedichte: оды в честь Иосифа II, Людовика ХVI (по случаю отмены закона «Leibzoll»), Д. Фридлендэра, Итцига и др., элегии на смерть Мендельсона, Фридриха II, трагически погибшего брауншвейгского герцога Леопольда и т. д. Лишь на старости лет В. в подражание «Мессиаде» Клопштока решил написать героическую поэму, посвященную жизнеописанию Моисея и выходу евреев из Египта («Schire Tifereth»). Первые пять частей огромной поэмы, появившиеся еще при жизни В. (1789—1802), создали ему громкую славу, и журнал «Meassef» объявил, что «после Библии не выходила книга, равная ей (поэме В.) по поэтической ценности» (Meassef, 1790, 93). Некоторые песни поэмы были переведены на немецкий (Гуфнагелем и Шпальдингом, 1795) и на французский языки (М. Берром, 1815). Крайняя материальная нужда, сменившая былое богатство, не дала В. возможность издать последнюю, шестую часть поэмы, и она выпущена лишь после смерти поэта его сыном Соломоном (1829; другой его сын, Менахем-Иммануил, перевел всю поэму на немецкий язык). Из оставшихся после смерти В. рукописей были изданы: «Imre Schefer» (комментарий в книге Бытия, 1868—75; издание общества «Mekize Nirdamim») и еврейский перевод ответа Мендельсона Лафатеру (1892). — В. наиболее типичный выразитель «гаскалы» первой, так наз. «мендельсоновской» эпохи со всеми ее положительными и отрицательными сторонами: искренняя жажда просвещения при поверхностном дилетантизме и слепом преклонении перед «просвещенным абсолютизмом»; наивный идеализм уживается с поверхностным рационализмом, нежная любовь к библейскому языку наряду с рабским подражанием чуждым образцам. В противовес неуклюжему и тяжелому языку раввинской литературы 18 в. В. создал легкий, плавный, изящный стиль, лишенный, однако, научной точности. Филологические труды В. проникнуты любовью к языку Библии, но написаны без достаточной подготовки и представляют скромную научную ценность даже для своего времени. Наиболее значительное и продолжительное влияние В. оказал своей поэтической деятельностью. Его поэма, являвшаяся популярнейшей книгой новоеврейской литературы в течение целых десятилетий, оказала в первую половину 19 в. огромное влияние на развитие этой литературы. Ее считали недосягаемым образцом, целые поколения восхищались и зачитывались ею, и даже в 60-х годах 19 в., когда критик Ковнер первый дерзнул развенчать В. и подвергнуть суровой критике его поэму, писатели старого поколения были глубоко возмущены «кощунственным» посягательством на славу их кумира и взяли В. под свою защиту. — В. прекрасно владел техникой стиха; его строфы гладки и ровны, но лишены главного — образности. — Ср.: D. Friedrichsfeld, Secher Zadik (1809; извлечение из этой написанной в панегирическом тоне монографии перепечатано в Meassef; 1809, 230—40 и 263—71); Maisei, Leben und Wirken Wesselys (1841); Meassef, 1784, статья Nachal ha-Bessor, где помещено обращение основателей журнала к В. и ответ последнего (перепечатана в Bikkure ha-Ittim, I, 51—63); F. Delitzsch, Zur Gesch. der jüd. Poesie, 95—8; Kerem Chemed, I, 5—7 (письмо В. к представителям триестской общины); M. Kayserling, Moses Mendelsohn, 301—310 (1861); Grätz, XI,83—91 и 544—5 (1900); K. Schulman, биография В. к варшавскому изданию «Dibre Schalom we-Emeth» (1886); S. Mandelkern, в Haassif, III, 404—417; Jew. Enc., XII, 506—7; Zeitlin, Bibl. hebr., 413—18; M. Schwab, Repertoire des articles, 391; S. Bernfeld, Dor Tahapuchoth, 100—112 (1897); B. Katz, в Hasman, 1903, I, 83—91.
С. Цинберг.7.