Баалбек (בעל בכי) — город у подножия западного склона Антиливана, в плодородной местности. У греческих и римских писателей он именуется Гелиополисом и пользуется известностью по грандиозным развалинам некоторых храмов, из которых были особенно замечательны три: один с обширным двором и два меньших; одно капище было посвящено богу солнца, другое, посвященное, вероятно, Юпитеру, отличалось особым изяществом стиля. Оба святилища, сооруженные по грандиозному плану и выдающиеся деталями своей отделки, относятся, по-видимому, ко II в. Документы VII в. подтверждают факт постройки более обширного из храмов в правление Антонина Пия. — Первое упоминание Гелиополиса в классической литературе относится к III в. по Р. Хр.; но найденные в городе монеты подтверждают существование его еще в I столетии, когда Б. был римской колонией. Несомненно, город возник значительно ранее, так как был главным средоточием сирийского культа бога солнца. На это указывает хотя бы то, что само имя Б. было хорошо известно сирийцам и арабам. Происхождение второй части имени Б. неясно; зато первая часть является, несомненно, древнесемитическим «Baal». Вопрос о том, знает ли Библия город Б., также еще не решен: некоторые склонны отождествлять с ним Баал-Гад, который, однако, не мог лежать настолько севернее Палестины; другие видят в нем Авен (Амос, 1, 5), так как Септуагинта передает Авен через «Он», которое служит обычным эквивалентом Гелиополиса. Однако и название «Он» (египетск. происхождения) навряд ли относилось к сирийскому городу, между тем как пункт, цитируемый Амосом, несомненно, находился в непосредственном соседстве с Дамаском (ср. Neubauer, Géographie du Talm., 286; см. Соломон в агадической литературе). — Ср.: Robinson, Biblical researches, III, 505—527; Wood and Dawson, Ruins of Baalbec, 1757; Volney, Voyage en Syrie; Baedeker-Socin, Palestina, s. v. [J. E., II, 387].
4.
— В талмудической литературе Б. упоминается по поводу некоторых законоположений, касающихся земледельческих продуктов, привозимых в Палестину из иностранных земель. Иноземные продукты, особенно похожие на туземные, подлежали десятинному сбору (מעשר); те же, которые по внешнему виду легко отличить от туземных, этому сбору не подлежали; первое место между ними занимает баалбекский чеснок (М. Маасерот, V, 8). Более интересна в историческом отношении весьма древняя традиция, приведенная в Тосефте (Махширин III, 3). Халафта бен-Квана сказал: «Баалбекский чеснок ритуально нечист, ибо его обрызгивают водой раньше, чем нанизывать на нитки». На это возразили мудрецы: «Если так, то пусть он будет нечист для Халафты бен-Квана и чист для всего Израиля». Таким же необычным выражением было отклонено утверждение главы синедриона при Гиркане I, Иошуи бен-Прахия, о нечистоте пшеницы, привозимой из Александрии египетской (там же — рядом). Эту странную, нигде в талмудической литературе более не встречающуюся форму возражения, равно как и мотив нечистоты привозимых продуктов старались объяснить различным образом Z. Frankel (Darke ha-Mischna, 34) и J. Weiss (Dor-Dor, I, 125), но их толкования оказались неудачными. Дело объясняется, однако, вполне удовлетворительно, если вспомнить, что предшествовавшие Иошуе бен-Прахия дуумвиры Иосе бен-Иоханан и Иосе бен-Иоэзер, жившие во время Антиоховых гонений и усиленной эмиграции евреев из Палестины, декретировали нечистоту иностранных земель, טומאת ארץ העמים; но народ не подчинился этому декрету, גזרו ולא קנלו מנײהו, т. ч. впоследствии пришлось возобновить его (Шабб., 15б и ср. Tossaphoth, s. v. Atu). Иошуа бен-Прахия и Халафта, придерживаясь отмененного декрета, объявили иноземные продукты нечистыми, раз они были омочены водой (Левит, 11, 34—38). Поэтому мудрецы и возразили: «Пусть они будут нечисты для них и чисты для всего Израиля», не принявшего этого решения. Отсюда вытекает, что город Баалбек существовал уже в 2-й половине II в. дохристианской эры. — Ср.:Л. Каценельсон, Hameliz, 1896, № 235; его же, «Институт ритуальной чистоты», «Восход», 1897.
Л. К.3.