Ашкенази, Элиезер бен-Илия — талмудист, раввин, врач и ученый, род. в 1512 г., умер в Кракове в 1585 г. По фамилии — родом из Германии (родственник Иосифа Колон), образование получил y Иосифа Тайтацака в Салониках. Сначала он занял место раввина, вероятно, в Фостате (Египет), где благодаря учености и богатству быстро получил известность. Обстоятельства заставили его покинуть Египет и уехать на Кипр, где 2 года был раввином в Фамагусте. Желание изучить чужеземные страны побудило его отказаться от должности и отправиться в путешествие. Сначала А. поехал в Венецию; однако ссора с раввинами Меиром Падуа и сыном его Иудой Каценеленбогеном заставила его переселиться в Прагу (1561). Здесь, потому ли, что он был раввином или же потому, что считался первым авторитетом — А. первый подписал постановление об учреждении погребального братства. Покинув Богемию и направляясь дальше на Восток вплоть до Крыма, А. вернулся в Италию не ранее 1570 г. В Кремоне А. издал сочинение «Josef Lekach», комментарий на Эсфирь, посвященное Иосифу Наси, герцогу Наксосскому; сочинение выдержало много изданий. Спустя четыре года А. очутился на раввинском посту в Познани. В 1584 г. он переселился в Краков. Кроме 1) «Josef Lekach» A. написал: 2) «Maase ha-Schem» (первое изд. Венеция, 1583), экзегетический и гомилетический комментарий к историческим частям Пятикнижия и на пасхальную гагаду, выдержавший несколько изданий; 3) 8 «селихот», включенных в литургию богемских евреев; 4) «Токаха» (увещание), изданное сыном автора. Его суперкомментарий к Нахманиду и критические заметки — до одной тысячи — к сочинению Иосифа Kapo «Beth Josef» не сохранились. В комментарии А. встречаются оригинальные мысли: он, напр., утверждает, что рассказы Талмуда и Мидрашей принадлежат к области вымысла, написаны для нравственного назидания и поучения; то же самое можно сказать, продолжает он, и про материалы пророческих книг, за исключением Пятикнижия и агиографов (ср. предисловие). На вопрос, почему небесные светила при миросотворении были созданы в четвертый день, А. отвечает, что до этого дня были вызваны к жизни существа, не одаренные зрением (лист 12а). А. порицает приемы некоторых гомилетических комментаторов, которые во вступлении к объяснениям библейского или агадического текста предварительно указывают на несообразности в данном рассказе и, нагромождая, таким образом, вопросы на вопросы, стараются толкованием сгладить все шероховатости. А. не одобряет этого метода, так как не все возбужденные вопросы находят удовлетворительное разрешение в предложенном автором объяснении, так что слушатель или читатель часто сожалеет, что подобные вопросы возникли y него (см. предисловие). А. едва ли оказал какое-либо влияние на потомство, но самая личность его была необычайна для его эпохи. Его смело можно назвать последним из могикан наиболее блестящего периода в истории сефардов. В то время как в Германии и Польше запутанная диалектика Якова Поллака пользовалась успехом, когда в Египте и Палестине мистицизм Исаака Лурии стал смущать людей, А. сохранил полную независимость мысли. Хотя воспитание он получил y мечтателя-каббалиста и был товарищем Моисея Алшеха, он, тем не менее, изучал, правда не особенно усердно, философию и физику. Такие ученые, как Иосиф Каро, Моисей Иссерлес и Соломон Лурия, רש״ל, считали его равным себе; когда решения старых раввинов находились в противоречии со здравым смыслом, А. никогда не прибегал к софизмам для объяснения правильности их взглядов, как практиковалось особенно в Польше. Ценный материал для характеристики личности А. находится в разных респонсах его. Так, будучи в Венеции, А. вынес решение, по которому можно понудить мужа дать развод, если он безнравственным поведением восстановил против себя жену (Иссерлес, Респонсы, № 96). Это решение, по всей вероятности, и было причиной вражды к нему вышеупомянутых венецианских раввинов. С точки зрения буквального толкования Талмуда воззрения раввинов были, конечно, совершенно правильны; мнение А. расходилось с тосафистами, взгляды которых для немецко-итальянских евреев были безапелляционными. Польские евреи еще менее итальянских могли понять такую личность, как А. Ярким примером служит следующий факт: «Роше-иешибот» (главы академий) запретили ученикам учреждать новые академии в близком расстоянии от их собственных, но A. отказался подчиниться требованию; в письме к Иосифу бен-Гершон га-Коген, краковскому «рош-иешибе», он указывает, что, хотя постановление польских раввинов и основано на авторитете Маймонида, оно, однако, не соответствует свободе учения в раввинской среде. Как плохо понимали его польские коллеги, видно из последовавшего ответа краковского раввина; р. Иосиф бен-Мордехай Гершон («Scheerith Josef», № 19) подробно отстаивает точку зрения Маймонида. Иосиф Соломон Дельмедиго также отмечает, что А. остался непонятым поляками; он довольно остроумно, хотя и несколько смело, применяет к А. следующие стихи: «Ты привез виноградную лозу из Египта, прогнал язычников и насадил ее» (Пс., 80, 9). Сын А. Илия издал сборник молитв «Zibche Schelamim» и написал элегию на смерть отца; элегия эта помещена на могильной плите A. — Ср.: Mortara, Jndice alfabetico, s. v. Carmoly, в Litteraturblatt des Orients, II, 444; его же, в Revue Orientale, II, 144, 192, 193; его же, в Ha-Karmel, VI, 94, 95; B. Friedberg, Luchoth Zikkaron, стр. 82; Landshut, Ammude ha-Abodah, I, 19; Michael, Or ha-Chajim, № 418; Perles, в Monatsschrift, XIII, 361, 371, 372; Steinschneider, Cat. Bodl., col. 954; Zunz, Ir ha-Zedek, стр. 20—23, 175 и приложение, стр. 28, 29. [J. E., II, 196 с доп.].
9.