Адвокатура в России — Как общественно-правовой институт А. возникла в России лишь во второй половине XIX в. Только с введением в действие Судебных Уставов Александра II, основанных на отделении судебной власти от административной, на публичности и гласности суда, несменяемости судей и состязательном порядке судопроизводства, народилось самостоятельное сословие адвокатов — присяжных поверенных, с особым корпоративным устройством. До того времени были только ходатаи по делам, не обладавшие специальным образованием и не объединенные общей организацией. Свод законов 1832 года предоставил всем гражданам, «кто может по закону быть истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск через поверенного», который, «действуя в суде вместо верителя, представляет его лицо»; но это право (сохранившее силу, за некоторыми незначительными изменениями, до настоящего времени там, где не введены Судебные Уставы) не могло еще создать института адвокатов. Приглашение поверенного являлось частным делом отдельных лиц, причем поверенные трактовались наравне со служащими по вольному найму и обязывались представлять нанимателю свои билеты, выбираемые из адресной конторы. При таком положении поверенных, конечно, не исключалась возможность, чтобы и евреи вели по доверенностям дела тех или других лиц; так, мнением Государственного совета 9 июня 1858 г. было подтверждено, что евреям не воспрещается быть поверенными по делам бессарабских резешей-христиан (Втор. Собр. Зак., № 33271). На окраинах же — в Литве, Ц. Польском и Прибалтийском крае, где А. еще в начале XIX в. представляла общественно-правовую организацию по западноевропейскому образцу, — евреи не имели доступа в эти организации. Действовавший до 1840 года в Литве Литовский статут требовал, чтобы адвокаты принадлежали к дворянскому сословию, что совершенно устраняло евреев от А. (Ц. Польское и Прибалтийский край — см. ниже). Кроме поверенных, с 1832 г. был введен при комммерческих судах институт присяжных стряпчих, в рядах которых евреи встречаются уже в 40-х годах (как, напр., известный публицист Осип Ааронович Рабинович).
Институт присяжных поверенных не возник преемственно из старой адвокатуры, а вырос на новой культурно-общественной почве, создавшейся в России после освобождения крестьян. Судебные Уставы предоставили советам присяжных поверенных право отказывать в приеме по своему усмотрению даже таким просителям, которые удовлетворяют требованиям закона, причем такой отказ в приеме, основанный исключительно на нравственной оценке личности кандидата, не подлежит обжалованию. Формальные требования, предъявляемые Судебными Уставами к лицам, желающим поступить в Α., в общих чертах сводятся к следующему. Присяжными поверенными могут быть лица, имеющие аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук или о выдержании экзамена в этих науках, если они, сверх того, прослужили не менее 5 лет по судебному ведомству в таких должностях, при исправлении которых могли приобрести практические сведения в производстве судебных дел, или также не менее 5 лет состояли кандидатами на должности по судебному ведомству, или же занимались судебной практикой под руководством присяжных поверенных в качестве их помощников. Не заключая в себе никаких ограничений для евреев, Судебные Уставы открыли им широкий доступ в сословие адвокатов, и значительное число евреев, получивших специальное юридическое образование, вступили в ряды молодой русской А. — Но уже вскоре после своего возникновения А. стала подвергаться сильным стеснениям со стороны некоторых правительственных и общественных кругов. Усилились нападки реакционной печати на самый институт присяжных поверенных; с особенной силой эта печать обрушилась на адвокатов-евреев, приписывая им небывалые пороки и преступления и рекомендуя по отношению к ним самые крутые меры вплоть до закрытия им доступа в сословие. Под влиянием такой озлобленной агитации некоторые провинциальные суды стали фактически чинить всякие препятствия евреям при вступлении их в сословие присяжных поверенных. Наконец 8 ноября 1889 г. издана была новелла (изложенная в виде примечания к 380 ст. Учрежд. Суд. Установл.), гласившая: «В 1889 г. Высочайше повелено, чтобы принятие в число присяжных и частных поверенных лиц нехристианских вероисповеданий подлежащими судебными установлениями и советами присяжных поверенных, впредь до издания особого по сему предмету закона, допускалось не иначе, как с разрешения министра юстиции, по представлениям о сем председателей означенных установлений и советов». Под лицами нехристианских исповеданий разумелись исключительно евреи — так, по крайней мере, был истолкован этот закон министерством юстиции — и с 1889 г. в течение 15 лет ни один еврей не был удостоен министром юстиции звания присяжного поверенного, и ни один помощник присяжного поверенного иудейского вероисповедания не получил свидетельства на ведение чужих дел при судебных учреждениях. Из года в год кончали евреи университеты по юридическому факультету, но никто из них за 15 лет не получил возможности воспользоваться правами, предоставленными ему дипломом, — все они оставались помощниками присяжных поверенных. Многие из них не выдерживали этого безнадежного положения, выходили из сословия и принимались за первое попавшееся занятие, лишь бы не голодать. Другие и не пытались вступать в сословие, зная заранее всю бесполезность таких опытов. Таким образом, немалая часть еврейской интеллигенции была благодаря закону 1889 г. совершенно выбита из колеи. — Ограничительные меры были распространены и на частных поверенных-евреев. В 1889 году народился институт земских начальников и открыли свои действия уездные съезды, заменившие съезды мировых судей, а 18 апреля 1890 года высочайше было повелено: «Принятие лиц нехристианских вероисповеданий в число частных поверенных при уездных съездах, впредь до издания особого по сему предмету закона, допускать не иначе, как с разрешения министра внутренних дел и юстиции по представлениям о сем председателей означенных съездов» (примечание к статье 1 правил о частных поверенных при уездных съездах). Таким образом, по мере распространения по России института земских начальников евреи — частные поверенные теряли свои прежние права и оказывались в таком же бесправном положении, как и помощники присяжных поверенных. Был даже момент, когда всем старым частным поверенным, занимавшимся адвокатской практикой по 15—20 лет, грозила опасность совершенно лишиться права ведения чужих дел, и только усиленные хлопоты самих потерпевших и некоторых видных еврейских общественных деятелей привели к тому, что министерство юстиции стало по соглашению с министерством внутренних дел разрешать выдачу частным поверенным свидетельства на ведение дел при уездных съездах. — Несколько позже министр юстиции Н. В. Муравьев сделал попытку заменить общим законом указанное ограничение в отношении присяжных поверенных, носившее временный характер. В его проекте новой редакции Учреждения Судебных Установлений ст. 397 гласила: «При принятии в число присяжных поверенных лиц нехристианских вероисповеданий должно быть наблюдаемо, чтобы число их в округе каждого окружного суда не превышало десяти процентов общего числа присяжных поверенных, имеющих местожительство в пределах того округа». Выработанный Муравьевым проект не был осуществлен, но мотивы, положенные в его основу, являются типично средневековыми. В объяснительной записке к проекту указаны мотивы двоякого рода: во-первых, предполагаемая вредоносность этических воззрений евреев, вообще «чуждых христианской нравственности»; во-вторых, опасения, что евреи захватят власть в среде присяжной А. «Нельзя не признать, — говорилось в объяснительной записке, — что в ряду причин, определяющих поведение человека, важнейшее и решающее принадлежит побуждениям его личной воли, его совести, т. е. той области его внутренней жизни, которая находит свое выражение в религии. Между тем нравственные начала различных нехристианских вероучений, последователи коих в весьма значительном числе входят в состав населения Российской империи, далеко не находятся в соответствии с теми требованиями, которые жизнь христианского государства предъявляет к деятельности правительственных и общественных установлений… Не следует упускать из виду ту опасность для государства и общества, которая может произойти от подчинения деятельности целого установления чуждым христианской нравственности воззрениям…». Эта идея об ограничении прав евреев, равно как ее средневековая мотивировка, не встретила должного осуждения со стороны русского общества. Когда в С.-Петербургском юридическом обществе обсуждалась ст. 397 проекта, лишь весьма немногие решительно протестовали против введения процентной нормы для евреев-адвокатов; значительная же часть обсуждавших проект явно сочувствовала этой мере. Даже петербургская А. ограничилась следующей ничего не значащей тирадой: «Не чувствуя себя компетентной в вопросе чисто богословского характера о свойствах нравственного учения последователей той или иной религии, петербургская адвокатура не может не признать, что более чем тридцатилетняя практика совершенно не подтверждает положений объяснительной записки и что положения эти недостаточно мотивированы». В «эпоху доверия», когда после убийства Плеве министром внутренних дел был назначен Святополк-Мирский (в 1904 г.), многие евреи-помощники присяжных поверенных были утверждены министром юстиции в звании присяжных поверенных. После же обнародования манифеста 17-го октября 1905 г., евреи-помощники беспрепятственно зачислялись в присяжные поверенные и получали свидетельства на ведение дел. Но эта светлая полоса продолжалась недолго, и ныне (1908 г.) евреи-адвокаты снова испытывают ограничения: министерство юстиции вновь фактически вводит процентную норму, и опять нарождается категория бесправных помощников присяжных поверенных, для которых вступление в ряды присяжной А. откладывается на неопределенно долгое время. — Ср. Мыш, «Руков. к рус. законод. о евреях», §§ 291—92.
М. Кроль.8.
— В Царстве Польском до 1876 г. действовало самостоятельное польское судопроизводство. Закон 1808 года ввел три разряда адвокатов: «патронов», состоящих при судах первой инстанции, «адвокатов» — при апелляционных судах и «меценатов» — при кассационном суде. Молодые люди подготовлялись к адвокатской профессии у старейших адвокатов под именем «аппликантов». Допущение к профессии зависело от высшей в Ц. П. судебной администрации. Специального закона, преграждавшего евреям доступ в Α., не было, но требовалось, чтобы адвокат был дворянского рода, каковому условию евреи не удовлетворяли. Впервые вопрос о допущении евреев в А. был возбужден при выработке закона 24 мая 1862 г., расширившего их гражданские права. Правительственная Комиссия юстиции высказалась против предоставления евреям права на адвокатскую деятельность, указывая, что они «подстрекают к ябедничеству и нарушают спокойствие жителей» и что их участие в А. только увеличило бы сутяжничество; министр статс-секретарь Ц. Π. (Тымовский), не соглашаясь с этим мнением, склонился (1861) в пользу евреев с тем, однако, чтобы, в отличие от прочих, к должностям допускались только те евреи, которые окончат курс юридического факультета в Русском университете с ученой степенью (с сохранением в силе правил о пребывании в течение известного числа лет в аппликации), и притом в ограниченном числе, по назначению правительственной Комиссии юстиции; в объяснительной же записке к упомянутому закону было прямо сказано, что, так как по судебному ведомству и ведомству народного просвещения не существует каких-либо ограничительных постановлений, то «нет препятствий для евреев… исполнять обязанности… защитников при судах и судей» (Архивные материалы). Однако этот вопрос не был тогда разрешен. Доступ в А. был открыт позже, высочайшим указом 1—13 февр. 1866 г. о принятии в гражданскую службу евреев, получивших в университетах ученые степени (Дневник зак., LXIV, стр. 8). В 1868 г. были назначены первые 4 еврея патронами при гражданском трибунале. В 1872 г. в г. Варшаве было уже 3 адвоката при Апелляционном суде, 59 защитников при Гражданском трибунале и Варшавских мировых судах и 8 судебных аппликантов. Некоторые из них достигли впоследствии высшего звания «меценатов» (Краусгар, Родзын, Ротванд). В 1876 году в Ц. Польском были введены общеимперские судебные уставы, вследствие чего в дальнейшем на адвокатов-евреев в Ц. П. были распространены те ограничения, которые действуют в империи.
Ю. Г.8.
— В Прибалтийском крае местные законы не знали каких-либо ограничений в отношении права евреев заниматься А. В 1816 г. Юстиц-коллегия по лифляндским и эстляндским делам после предварительного испытания выдала еврею Симону Вульфу, окончившему юридический факультет Дерптского университета, свидетельство на «хождение по делам» (veniam patrocinandi). Юстиц-коллегия согласилась назначить того же Вульфа в 1817 г. на освободившуюся при коллегии должность консулента, но министр духовных дел и народного просвещения кн. Голицын отозвался на запрос Сената, что «наука о правах содержит в себе учения (церковное право), которые не согласуются с религией еврея, и доколе пребудет он в своей вере, до тех пор не может он… производить юриспруденцию в практике, без противоречия своему исповеданию и сообразно духу христианской веры» (Рукописн. матер.). Однако Вульф в звании консулента занимался впоследствии в Митаве юридической практикой. По «Своду местных узаконений губерний Остзейских» 1845 г. для звания адвоката требовалась степень магистра или доктора прав, между тем постановлением Комитета министров 1816 г. было запрещено допускать евреев к получению ученых степеней по юриспруденции. — В 1889 г. в Прибалтийском крае были введены общие судебные уставы.
Ю. Г.8.