Авраам бен-Давид из Поскьера сокращенно Рабад III (ראבד) — французский талмудист 12 в., родился в Провансе ок. 1125 г., учился в Люнеле, где жил некоторое время по окончании учения и приобрел славу глубокого законоведа; затем, пробыв некоторое время в Монпелье, занял место главы раввинской школы в Ниме. Настоящим центром деятельности А. был город Поскьер (Posquières), где его посетил около 1165 г. путешественник Вениамин Тудельский, много рассказывающий о его богатстве и благотворительности, о сооружении им и содержании на свой счет обширного школьного здания и множества учащихся. С целью вымогать деньги у богатого раввина, владетель Поскьера Эльзеар заключил его в тюрьму, где А. погиб бы, если бы в дело не вмешался друг евреев, князь каркассонский Рожер II, который изгнал Эльзеара. Выйдя из тюрьмы, А. снова предался просветительной деятельности в руководимой им школе, куда стекались ученики со всех сторон (среди них были прославившиеся впоследствии Исаак Koген Нарбоннский, Авраам Люнельский, Меир Каркассонский и др.). Деятельный учитель, А. в то же время был и плодовитым писателем: кроме ответов на сотни ученых запросов (респонсы отчасти сохранились в сборниках Temim Deim, Orchot Chajim и Schibbole ha-Leket), он оставил комментарий на весь Талмуд вавилонский (напечатано несколько трактатов), на Сифра (напечатан в 1862 г.) и различные компендии раввинского законоведения. Хотя его кодексы и комментарии достаточно обнаруживают его изумительную эрудицию и ясный ум, однако в ряд авторитетов первого ранга А. выдвинули только его критические замечания на популярнейшие раввинские кодексы и компендии той эпохи: «Мишне Тора» Маймонида, «Галахот» Алфаси и «Маор» Зерахии Галеви; тут развернулся весь его блестящий талант. В раввинской литературе его именуют «Baal hassagoth» (критик). Своими указаниями А. вдохнул новую жизнь в изучение Талмуда, дал обильную пищу еврейскому уму, столь нуждавшемуся в ней, особенно в христианских странах, где меньше занимались языком и поэзией, светскими науками и философией, чем в странах арабской культуры. Наибольшей известностью пользуются его необычно резкие замечания на «Мишне Тора» его современника Маймонида, вызвавшие обширную полемику. Цель Маймонида — представить галаху в виде систематического свода окончательных выводов без указания источников и противоречий — представлялась А. попыткой ликвидировать изучение Талмуда, этого первоисточника религиозной мысли и практики евреев, и заменить его непогрешимым кодексом. Этим объясняется резкий тон его замечаний о Маймониде вроде: «это — ошибка: ничего подобного нет»; «он спутал»; «это — детское рассуждение»; «все, что он тут написал, вздор»; «написанное тут не имеет основания ни в Гемаре, ни в Тосефте, ни в здравом смысле, и, клянусь головой, если бы он не исполнил громадного труда по собиранию материала из Гемары, Иерушалми и Тосефты, я бы созвал против него всенародный собор из старейших и ученых, ибо он переиначил выражения и придал законам другой вид и другое содержание». Еще сильнее восстает А. против догматизации иудаизма, предпринятой Маймонидом, особенно там, где он аристотелевскую философию кладет в основание богословия. Маймонид объявляет, напр., бестелесность Божества догматом иудаизма (по его формулировке, «кто представляет себе Бога телесным — вероотступник»), между тем в кругах мистически настроенных друзей А. признавалось то наивное антропоморфическое изображение Божества, которое встречается в талмудической агаде. Возражая Маймониду, А. замечает: «Почему обзывает он таких людей отступниками? Люди получше и достойнее его держались подобных взглядов, которым они находили поддержку в св. Писании и в неясностях агады». Подобное же разногласие существует между этими двумя величайшими раввинскими авторитетами 12 века (сам Маймонид называет А. «великим раввином Поскьерским») также в вопросах о будущей жизни и вечности мира; но высшей резкости критика А. достигает там, где Маймонид пытается ввести свои философские воззрения под прикрытием талмудических цитат. Напр. библейский запрет чародейства Маймонид, вопреки Талмуду, не вполне свободному от суеверия, распространяет и на астрологию, и на всякого рода гадания, даже на такие, как рассказываемые в Библии об Элеазаре (Быт., 24, 14) и Ионатане (1 кн. Сам. 14, 8—10). А. замечает с великим гневом, что автор этого мнения достоин отлучения за оскорбление библейских лиц. А. был склонен к мистицизму и вел аскетическую жизнь, что, вероятно, впоследствии и подало повод считать его каббалистом. Он часто говорил о Святом Духе или пророке Илии, открывавшем ему тайны Божества. Однако он не был врагом светской науки, и из его сочинений видно, что он занимался еврейской философией, а кое-где цитирует даже некоторые философские сочинения. А. умер 27 ноября 1198 г. — Ср.: Gross в Monatsschrift, 1873—74, и Gallia Judaica, 447; Renan, Rabbins français; Weiss, Dor Dor we-Dorschow, IV, 300: его же введение к Siphra с комментарием Α.; J. E., I, 103—105.
9.