Авраам (евр. אברהם, Septuaginta Άβραάμι.). — В Библии. A. (до Быт. 17, 5—форма «Аврам»), родоначальник евреев, сын Тераха [Фарры], родился в Уре халдейском (Ур Касдим, ассирийский Уру, современный эль-Мукаяр в южной Вавилонии), откуда вместе с отцом, женой Сарой и племянником Лотом отправился в Ханаан (Быт., 11, 31). Терах умер по дороге, в Харране; там же Бог повелел А. оставить страну, обещая сделать его потомство большим народом. Α., тогда 75-летний старик, отправился в Ханаан вместе с Сарой и Лотом; около Сихема Бог снова явился ему и обещал всю эту страну в наследство его потомкам (Быт., 12, 1—9). По случаю голода в земле Ханаанской А. отправился в Египет, где выдавал красивую Сару за свою сестру, ибо опасался неприятностей со стороны невоздержного фараона. Фараон действительно взял ее к себе, но, обнаружив обман, отпустил Сару и выслал А. из страны (Быт., 12, 10—20). Когда А. возвратился в Ханаан, к тем местам, где он прежде построил жертвенники Богу, между его пастухами и пастухами Лота возникли споры и дядя с племянником разделились: Лот пошел на юго-восточную окраину, в Содом, А. же остался внутри страны. Тут Бог снова явился А. и обещал ему потомство, которое унаследует землю Ханаанскую (Быт., 13). А. подошел к Хеброну, откуда совершил удачный поход против Кедорлаомера, царя Эламского, и союзных с ним царей с целью освободить из плена Лота, захваченного ими в Содоме. По возвращении из похода А. получил благословение Малки-Цедека (Мельхиседека), царя салимского, а на предложение содомского царя удержать в свою пользу отнятую у Кедорлаомера добычу А. ответил великодушным отказом (Быт., 14). После этого Бог еще раз обещал А. многочисленных потомков, причем предсказал им 400-летнее пленение на чужбине и последующее за сим унаследование всей страны от реки Египетской до Евфрата (Быт., 15). Бездетная Сара отдала свою рабыню, египтянку Агарь (Гагар), А. в жены, и последняя родила ему сына Исмаила. А. в это время было 86 лет. Бог опять явился ему с обещанием многочисленного потомства и изменил имя «Аврам» в «Авраам» («отец толпы народов»), а имя жены его «Сарай» (שרי, Septuaginta — Σάρα) в «Сарра» (שרה, Septuaginta — Σάρρα); тогда же Бог установил в знак завета обрезание и обещал, что Сарра родит сына. А. совершил обрезание над собою и Исмаилом (Быт., 16—17). Вскоре после этого к А. явились три ангела под видом странников. Гостеприимно им принятые, они предсказали рождение Исаака, а когда Сарра в этом усомнилась, Бог явился сам и подтвердил пророчество (Быт., 18, 1—15). Тогда же Бог сообщил Α. о своем намерении разрушить Содом и Гоморру за преступность их жителей и по ходатайству Α. согласился пощадить Содом, если бы там нашлось хоть десять праведников (Быт., 18, 17—32). Города были разрушены, спаслись только Лот и его семья, предупрежденные ангелами о предстоящей катастрофе (Быт., 19). А. перекочевал с Саррою в Герар, к филистимской границе. Абимелех, царь герарский, взял Сарру к себе, но, будучи наказан Богом, отпустил ее (Быт., 20). Исаак родился, когда Аврааму было сто лет. Вскоре после этого Сарра заметила, что Исмаил, сын Агари, издевается над Исааком. По ее настоянию он был изгнан вместе с матерью. Агарь ушла в пустыню и там удостоилась чудесной помощи от ангела Божия (Быт., 21, 1—12). А. был теперь могуществен и по просьбе Абимелеха заключил с ним союз в Беерсебе, в стране филистимской, где А. оставался много дней (Быт., 21, 22—34). Величайшим испытанием в жизни патриарха было едва не совершившееся жертвоприношение Исаака, предложенное ему Богом. В последний момент занесенная было рука А. была остановлена ангелом Божиим, еще раз повторившим, что потомство патриарха будет подобно звездам небесным и песку на берегу морском и что в его лице народы мира получат благословение. Взамен Исаака был принесен в жертву баран, запутавшийся в кустарнике рогами (Быт., 22, 1—18). Сарра умерла в Хеброне ста двадцати семи лет от роду. А. купил у жителей страны (хеттеев) пещеру Maxпелу, в которой и похоронил жену (Быт., 23). Исааку было 36 лет, когда А. поручил своему слуге Элеазару взять ему жену из единоплеменниц. Элеазар отправился в Месопотамию, в город Нахора, и возвратился с Ревеккой, внучатной племянницей Α., на которой Исаак и женился (Быт., 24). А. женился вторично, взяв Кетуру, от которой имел несколько детей. Перед смертью он отдал все, что имел, Исааку, а сыновей своих от наложниц отослал, наделив подарками (Быт., 25, 1—6). А. умер 176 лет от роду и был похоронен в пещере Махпеле (Быт., 25, 7—9). [J. E., I, 83—85].
1.
— В апокрифической и агадической литературе. В Пятикнижии Авраам является типом бедуинского шейха, кочующего с места на место, отыскивая удобного пастбища для своего стада; он изображен великодушным, честным и богобоязненным человеком; благодаря этим качествам Бог избрал его потомков, назначив им в удел обетованную землю Ханаанскую. Один лишь раз об А. говорится как о «пророке» (Быт., 20, 7). Сообщается мимоходом в другом месте Библии (кн. Иис. Навина, 24, 2), что отец его Терах был идолопоклонником, но ничего не сказано о том, как возникло у A. новое представление о Боге, совершенно отличное от представления его современников. Впоследствии, когда народ еврейский вошел в соприкосновение с более культурными народами, особенно с греками Александрии, возникло представление об Α. как о прототипе народа, избранного Провидением для провозглашения всему миру монотеистической веры и странствующего для этого из одной страны в другую. В этом именно смысле Септуагинта и толкует стих «Тобою благословенны будут все племена земли» (см. Septuaginta, Быт., 12, 3). Флавий Иосиф, желая доказать подлинность библейских рассказов об Α., цитирует слова некоторых древних писателей, упоминавших о нем. Берос, не называя, впрочем, патриарха А. по имени, выражается о нем следующим образом: «В десятом поколении после потопа жил среди халдеев справедливый и великий человек, опытный в астрономии». Затем из сочинения известного историка Николая Дамасского Флавий приводит, что А. на пути своем из Халдеи в землю Ханаанскую, на некоторое время остановился в Дамаске, где правил страною; еще в его, Николая, время показывали там деревню, названную по имени патриарха «Обиталищем Авраамовым». Сам Флавий выражается об А., между прочим, так: «Он пришел к мысли, что настало время изменить и обновить присущее всем представление о Господе Боге и таким образом стал первым, который решился объявить, что Господь Бог, создавший все существующее, един и что все, доставляющее человеку наслаждение, даруется Его милосердием, а не достигается каждым из нас собственными силами. Авраам вывел все это из созерцания изменяемости земли и моря, солнца и луны и всех небесных явлений. Когда же вследствие всего этого халдеи и прочие жители Месопотамии восстали против Α., он решил выселиться и занял по воле и при помощи Господа Бога землю Ханаанскую. Когда он впоследствии пришел в Египет, то стал ближе сходиться с египтянами, знакомиться с их мировоззрением и доказывать затем всю его пустоту и несостоятельность. Этим он заслужил их удивление, как человек необыкновенный. Затем он научил их арифметике и сообщил сведения по астрономии, в которых египтяне до прибытия А. были совершенно несведущи» («Древности», 1, 7, § 2 и 8, § 2). О несогласии А. с халдейскими астрологами см. Philo («об Аврааме» 17), в связи с Быт., 15, 5 (см. Bereschith rab., 44). Об А. в апокрифической и псевдографической литературе — см. в статьях «Авраамов Апокалипсис» и «Авраамов Завет».
О первом пробуждении религиозного сознания Α., когда он находился еще в доме своего отца, апокрифическая книга Юбилеев рассказывает, что Α., не желая быть идолопоклонником подобно всем другим членам отцовской семьи, покинул 14-ти лет отчий дом и стал молить Бога избавить его от человеческих заблуждений. В это же время А. удалось найти некоторые новые способы улучшения хлебопашества, и он стал наставлять людей, как спасать посев на полях от воронов, которые истребляли его. Он также пытался убедить отца своего отречься от идолопоклонства, но Терах боялся людей и велел ему молчать. Когда же А. встретил в своих стремлениях противодействие и со стороны своих братьев, он встал однажды ночью и зажег дом, в котором находились идолы. Пытаясь спасти их, брат его Гаран сам сгорел. — В ночь на Новый год, в новолуние месяца Тишри, когда А. наблюдал движение звезд, чтобы определить виды на урожай, на него снизошло откровение, из которого он постиг, что все астрологические предсказания ничтожны в сравнении со всемогущей волей Творца; после долгой молитвы он услышал слово Господнее, повелевавшее ему идти осуществлять свою миссию — осчастливить народы проповедью высшей истины. Ангел научил его языку откровения (т. е. еврейскому), и он узнал все тайны древних книг (см. Ber. rabba, 42). Когда А. пришел в Св. землю, он соблюдал там все праздники и новолуния, также много других обрядов и обычаев, которые впоследствии были предписаны израильтянам, но были уже тогда начертаны на небесных таблицах, открытых Эноху в его видениях. Согласно одной версии, А. познал истинного Бога трех лет от роду; согласно другой — 10 лет. Существует одно более правдоподобное мнение, что ему было тогда уже 48 лет (Ber. r., 30). Более обстоятельные описания жизни А. на родине его, Халдее, находятся у палестинских агадистов второго столетия, описания, развившиеся под влиянием занесенного в Палестину вавилонского фольклора. Так, напр., рассказывается, что в ту ночь, когда родился Α., друзья Тераха, среди которых были также советники и волхвы Нимрода, пировали в его доме. Когда поздно ночью они ушли домой, их внимание привлекла большая звезда, которая поглотила четыре другие звезды, сиявшие на всех четырех концах неба. Они поспешили к Нимроду и сказали: «Несомненно, родился отрок, которому предназначено завоевать этот мир и будущий; дай родителям за ребенка столько денег, сколько они сами пожелают, и убей его». Но Терах, находившийся тут же, сказал: «Ваш совет напоминает мне мула, которому человек предлагал полный дом ячменя, если он позволит снять с себя голову. — «Дурак, — воскликнул мул, — на что мне твой ячмень, если я буду без головы!» — То же самое я скажу вам: если вы умертвите ребенка, кто унаследует деньги, которые вы дадите родителям?» Тогда другие советчики сказали: «Из твоих слов мы заключаем, что сын родился у тебя». — «Верно, — ответил Терах, — у меня действительно родился сын, но он умер». Вернувшись домой, Терах немедленно спрятал сына своего в пещере на три года; по другой версии — на тринадцать, а по третьей — на десять лет. Когда А. вышел из пещеры и увидел восходящее среди чудной природы Солнце, то готов был преклониться перед ним и почитать его как божество! — «Это — несомненно бог вселенной; ему я хочу поклоняться». Но смена дневного светила Луной во всей ее нежной красоте, окруженной блестящими звездами, так поразила его, что он преклонился и перед нею и сказал: «Нет, вот это, должно быть, царица вселенной, а все звезды — ее слуги; ей я буду молиться». На следующее утро, когда звезды и Луна скрылись и снова взошло Солнце, А. воскликнул: «Теперь я знаю, что ни то, ни другое не Бог и что планеты не могут быть самостоятельны, а управляются постороннею силою, именно всемогущим Творцом». Тотчас же А. спросил своего отца: «Кто сотворил небо и Землю?» Терах, указывая на один из своих кумиров, ответил: «Этот большой идол — наш бог». «Позволь мне, в таком случае, принести ему жертву», — сказал Α., велел испечь пирог из хорошей муки и предложил его идолу. Увидев, что идол не ест, он заказал еще лучшее жертвоприношение, из более тонкой муки, и поднес его идолу. Но идол не только не ел, но и не отвечал, когда к нему обращались с речью. Тогда А. так рассердился, что добыл огня и уничтожил все кумиры. Когда, вернувшись домой, Терах увидел, что его боги сожжены, он подошел к А. и сказал: «Кто сжег моих богов?» — А. ответил: «Самый большой поссорился с маленькими и в своем гневе сжег их». «Глупец, — крикнул Терах, — как мог он сделать это, когда он не может ни видеть, ни слышать, ни двинуться с места?» — Тогда А. сказал: «Как можешь ты отступать от живого Бога и служить богам, которые не слышат и не видят?!» Согласно Bereschit rab. и Танна дебе-Элиагу, Терах снискивал себе средства к жизни изготовлением и продажею идолов. Однажды, когда в отсутствие отца А. остался смотреть за лавкой, туда пришел на вид еще бодрый старик купить идола. А. достал сверху одного, подал ему и получил плату. — «Сколько тебе лет?» — спросил у него А. «Семьдесят лет», — последовал ответ. «Безумец, — продолжал А., — как можешь ты поклоняться богу, который гораздо моложе тебя?!» «Ты родился 70 лет тому назад, а этот бог сделан только вчера». Покупатель бросил идола и потребовал свои деньги обратно. Другие сыновья Тераха пожаловались отцу, что А. не умеет продавать идолов, и потому было решено сделать его жрецом. Однажды женщина принесла жертву идолам; так как те не ели, А. воскликнул: «Уста у них, но не говорят; глаза у них — но не видят; уши — но не слышат; руки у них — но не осязают. Да будут творцы их, как они сами и все те, кто верит в них» (Псалм., 115, 5—8), и, схватив идолы, А. сломал их вдребезги и бросил в огонь. А. привели к Нимроду, который ему сказал: «Разве ты не знаешь, что я бог и правитель мира? Почему ты уничтожил мои изображения?» А. ответил: «Если ты бог и властитель мира, отчего же ты не заставишь Солнце взойти на западе, а заходит на востоке? Если ты — бог и правитель мира, открой, что у меня на душе, и скажи, что ожидает меня в будущем!» Нимрод был поражен и чрезвычайно смутился, А. же продолжал: «Ты — сын Куша и такой же смертный, как он. Ты не мог спасти отца своего от смерти, и сам не ускользнешь из ее рук». По другой версии, Нимрод сказал: «Поклоняйся огню!» — «Почему не воде, которая тушит огонь?» — спросил А. — «Прекрасно, поклонись воде!» — «Почему не облакам, которые поглощают воду?» — «Пусть так: молись облакам!» Тогда А. сказал: «Не лучше ли поклоняться ветру, который разгоняет облака?!» — «Хорошо, молись ветру!» — «Но, — возразил Α., — ведь человек может противостоять ветру или защищаться от него за стенами своего дома». «Тогда молись мне!» — сказал Нимрод. Затем Нимрод (Амрафель; см. Песикта раб., § 33; Эруб., 53а) велел ввергнуть А. в пылающую печь, куда положили большое бревно, имевшее несколько аршин в окружности, и А. был брошен туда. Но сам Бог сошел с небес, чтобы спасти его. Господь сказал: «Я — Бог твой, который вывел тебя из огня халдеев» (אור כשדים — игра слов, Быт., 15, 7). О пещере, в которой пребывал Α., см. Баба Батра, 10а; его диалог с Нимродом об огне, воде, облаках, ветре и человеке напоминает индийскую легенду; см. Benfey, «Pantschatantra», I, 376. — Теперь по приказанию Бога А. начал проповедовать всему миру святость Божию. Он был человек необыкновенно мудрый и отличался большою убедительностью в речах и мягкостью в обращении. Пользуясь всеобщим почетом вследствие своего добродетельного образа жизни, А. сумел направить заблудшие души на путь истины. Помогала ему в этом и жена его Сарра: он обращал мужчин, она женщин. Таким образом «они обрели души в Харане» (Быт., 12, 5). Они пробудили язычников от сна и привели их под крыло Божие. А. обыкновенно называется «отцом прозелитов» (Раба к Быт., 43; Мехильта, Мишпатим, § 18). — О способе, которым А. пользовался для обращения язычников, легенда рассказывает следующее. Был у A. просторный шатер у дуба Мамре, там, где скрещиваются дороги. В этом шатре, двери которого были раскрыты на все четыре стороны, были расставлены на столах для прохожих всякого рода яства и вина; кто подходил, находил там приют и подкрепление. Когда после трапезы гости хотели благодарить хозяина, прежде чем пуститься в дальнейший путь, А. указывал на Бога в небесах и говорил, что Ему одному подобает воздавать хвалу и благодарность.Таким образом, своею убедительностью и любовью к людям А. научил людей поклоняться Богу. Рассказ этот мы находим в Мидраше (к Быт., 21, 33), также у Иеронима (см. «Liebesthätigkeit» Uhlmann’a, p. 32). — О благотворительности и человеколюбии А. очень много говорится в «Авраамовом Завете». Его пророческие видения дают обильный материал апокалиптическим писателям, которые видят в четырех различных животных, которые А. употребил при заключении союза с Богом (כרית בין הבתרים), намек на «четыре царства» из кн. Даниила (см. также Мидраши, Таргумы и Пирке раб. Элиез., 28; см. Авраамов Апокалипсис, IX). — В то время как Библия говорит только об одном испытании, которому подвергся Α., чтобы доказать свою глубокую веру в Бога и благоговение перед Ним (повеление Божие принести Ему в жертву сына Исаака), агадисты (Абот, V, 4, 9; Абот р. Нат., 33; Пирке р. Эл., 26), говорят о десяти испытаниях Α., из которых жертвоприношение сына было главнейшим. Несмотря на это, сатана, или «mastenah», как называет его кн. Юбилеев, 17—19, продолжал ставить всевозможные преграды на его пути. Когда Исаак казался уже обреченным на смерть, ангелы на небе стали проливать слезы, которые падали на глаза Исааку и причинили ему впоследствии слепоту. А. дал миру пример того, как надо служить Богу, а именно не из страха только, а из любви; за то ему дано было обещание, что всякий раз, когда в день Нового года его потомки будут читать главу о жертвоприношении Исаака (עקדה), они освободятся от власти сатаны и избавятся от греха и несчастья благодаря заслугам А. и особенно Исаака, пепел которого лежит перед престолом Божиим, как будто бы жертва на самом деле была принесена и сожжена (Песик. раб., § 40). — Согласно кн. Юбилеев (20—22), А. в присутствии Ревекки сделал Якова преемником своего божественного благословения. Яков остался с А. до смерти последнего, принимая его наставления и благословения. Детям своим и внукам А. заповедал избегать чародейства, идолопоклонства и всякого рода непристойностей и шествовать по пути милосердия и справедливости. Jeremiah bar Abba говорит, что науку о чародействе А. завещал в наследство сыновьям жены своей Кетуры (Санг., 91а). — О смерти А. агада сохранила одну только легенду, по которой ангел смерти не имел власти над ним (Баба Батра, 17а). Прекрасное описание его славной смерти имеется в «Авраамовом Завете» (см.). Там же находим трогательное изображение его любви к людям. — Абба-Арика (Рав) описывает, как современники А. выражали свою скорбь у его гроба: «Горе кораблю, который потерял своего кормчего! Горе человечеству, которое потеряло своего вождя!» (Баба Батра, 91). — Об А. говорят, что он занимался естественными науками, знал астрономию и сделал много открытий в этой области. Его слава как выдающегося астролога была так велика, что цари востока и запада обращались к нему за советами. В связи с этими легендами находится, несомненно, и тот факт, что знаменитая «Книга Творения» (Sepher Jezirah) долгое время приписывалась самому А. Некоторые считают А. изобретателем буквенного шрифта и календарных вычислений (Isidor, Orig., 1, 3); он знал также химию, магию и другие науки (Абода Зара, 14б; Eusebius, Praep. Ev.; D’Herbelot, «Jezirah» в конце). «Господь вознес его выше свода небесного, дабы он мог узреть все тайны жизни» (Bereschit rabba, 15). Тосефта Киддуш. рассказывает, что А. носил на шее жемчужину магической силы, при помощи которой он исцелял больных. Все тайны закона были раскрыты перед ним; он соблюдал малейшие предписания позднейших раввинов (Мишна Кид., IV, 14; Beresch. rab., 64). Согласно другому преданию, он и ростом был выше остальных людей (Соферим, 21, 9) — Вообще легенды об А. проникнуты искренним и глубоким чувством человеколюбия. «До появления А. Господь Бог был известен лишь как Бог неба; с того времени, как Он явился Α., Он стал столь же Богом земли, как и неба, так как Он приблизил Себя к человеку» (Beresch. rab., 24, 3). Кто обладает доброжелательностью, духом смирения, благочестием и праведностью, принадлежит, несомненно, к ученикам отца нашего А. (Абот, V, 29 и Бер., 6б); у кого отсутствует чувство милосердия, тот, наверное, не из потомков А. (Беца, 32б). А. был, главным образом, человек веры, «друг Бога» (Исаия, 41, 8; ср. Песик. 117б; Мехильта Бешалах, § 3; 1 кн. Мак., 2 52; Philo, De heredit., ΧVIII—XIX); см. Римл., IV, 1; Галат., III, 6; Яков., II, 23). — Ср.: Weil, Bibl. Legenden d. Muselmänner, p. 68; Grünbaum, Neue Beiträge zur semitischen Sagenkunde, pp. 91–93; B. Beer, Leben Abrahams nach Auffassung der jüdischen Sage, Лейпциг, 1859, главным образом стран. 95—210; здесь имеется весьма обстоятельный рассказ с освещением раввинских преданий, касающихся A.; Hughes, Dictionary of Islam, s. v. [J. E., I, 85].
3.
— В арабской литературе. Из всех упоминаемых в Коране библейских героев Α., несомненно, наиболее выдающийся. Конечно, имеющиеся там данные основаны не на каких-либо документах, а только на тех устных рассказах и сообщениях, которые Магомету приходилось попутно слышать от евреев и христиан. Тут вполне возможно проследить самый процесс более или менее подробного знакомства пророка с легендарною личностью библейского патриарха: в более ранних сурах Корана почти нет упоминания об Α.; зато позже патриарх играет видную роль в изречениях Магомета. В качестве отца Исмаила, традиционного родоначальника арабов, А. появляется в «хадисах» в особенно критические моменты жизни пророка. В продолжение всего так называемого «меккского» периода об А. упоминается лишь однажды, в суре 87, 19, где говорится о «свитках A.» (suchuf Ibrahim), легендарной книге, наличность которой мы стали бы тщетно искать в еврейской или арабской письменности (см. Sprenger, Leben u. Lehre Mohammeds", II, 348, 363 sqq.). В суре 53, 37, которая, по всей вероятности, не старше конца первого «меккского» периода, пророк говорит об Α. как о лице, впервые и всецело исполнившем свою миссию на земле. Несколько позже мы находим у основателя ислама больше осведомленности и больше деталей о библейском патриархе: сказывается знакомство с борьбою А. против идолопоклонства родных, с его глубокою верою в Бога, с его деятельностью в области установления истинного единобожия. Все это тем понятнее, что сам Магомет уже успел пережить массу неприятностей со стороны родных и единоплеменников, подвергнуться ряду гонений и пострадать за свою веру. Невольно у пророка возникало представление о личном своем сходстве с A., а удачно проведенная параллель повела, как известно, к тому, что Магомет провозгласил себя последним в той цепи «пророков», первым звеном которой является А. В суре 19, 42 А. называется уже прямо «пророком и праведником». С течением времени все легендарные элементы, уже рано украсившие в апокрифической, талмудической и раввинской литературах биографию древнего хебронского патриарха, нашли отзвук в Коране, который оказывается точно осведомленным о частностях богоугодной деятельности А. Предания об идолах Тераха, о Нимроде, о ввержении в огненную печь и т. д. — на все это имеются указания в Коране (напр. суры 6, 75; 21, 58; 27, 39; 51, 34 и др.). Любопытно, что имя отца А., Тераха, в Коране передается словом «Азар», хотя большинство позднейших арабских писателей знают его именно как Тераха, считая последнее имя, впрочем, скорее прозвищем (см. Навави, Словарь, 128; Джавалихи, al-Muarrab, ed. Sachau, p. 21; Zeitschr. der Deutsch. Morg. Gesellsch., 33, 214). Магомет пользуется рассказом об уничтожении городов Содома и Гоморры для того, чтобы предостеречь врагов своих от греховности и распущенности. Так наз. «акеда», жертвоприношение Исаака, нередко упоминается в Коране (см. суру 37, 100 и сл.), причем самый факт передается весьма близко к библейскому подлиннику. Когда Магомет бежал из Мекки в Медину, он воспользовался внушительною фигурою патриарха, сделав ее одним из главнейших действующих лиц в религиозной истории доисламских арабов. Здесь А. впервые и совершенно ясно выступает в качестве прямого предшественника, наставника и руководителя самого Магомета; ислам — не что иное, как возобновление «религии Авраамовой», веры этого истинного «друга Божия» (сура 4, 124). Указанное здесь выражение было заимствовано из Св. Писания (Исаия, 41, 8 и 2 Хрон., 20, 7: «друг мой Авраам»), с которым Магомет знакомился во время своих продолжительных бесед и горячих споров е евреями. Впрочем, если принять во внимание, что Магомет застал среди своих единоплеменников довольно сильное движение в пользу возвращения к «вере Авраамовой», выразившееся, между прочим, в появлении «ханифов» (см.; имя это чисто еврейское и получено арабами от евреев), то, выдвигая на первый план Авраама в своей новой проповеди, пророк поступил вполне целесообразно. Следы указанной «дружбы» А. с Богом сохранились доселе в переименовании древнего библейского Хеброна в эль-Халиль (см. Абот р. Нат., 61а). Об этом имеется довольно любопытная местная легенда, сообщаемая F. de Saulcy, Voyage autour de la Mer Morte, Paris, 1853, I, pp. 190–191, и рассказывающая, как A. наказал жителей эль-Халиля за нежелание продать ему соль (см. суры 2, 118; 16, 121; 16, 124; 22, 77). В последний период деятельности Maгомета в Медине, когда евреи окончательно отступились от него, ему пришлось перенести так наз. «киблу» (направление, которого следует держаться при произнесении молитвы) в сторону Мекки. Раньше киблою служил Иерусалим. Но, чтобы быть последовательным и избежать при этой перемене возможных столкновений с евреями, пророк связал с Меккою и его святынею, Каабою, имя и личность А. В одной из последних сур (2, 118 и сл.) говорится, что с Меккою и Каабою связано имя Исмаила: патриарх посетил там своего сына и, остановившись около города, положил первое основание будущему святилищу (makam Ibrahim; см. Shahrastani, арабск. текст, стр. 430, а также Snouk Hurgronje, Het Mekkaansche Feest, p. 40; Mekka, I, 11). Мусульманские писатели, как комментаторы (Замахшари, Бейдави, Табари), так и историки (Ибн-Кутейбия, Ибн-Халдун, Масуди, Гамза, Бируни, Макризи, Ибн-аль-Атир, Абулфеда), основываясь на Коране, на Мидрашах и особенно на устных сообщениях еврейских «акбаров» (ученых, раввинов), разработали материал об Α., представленный Кораном и Библиею. Все сведения, которые сообщаются указанными писателями, касаются деталей в богоугодной деятельности еврейского патриарха и так или иначе сближают приписываемое ему учение о единобожии с учением ислама. Важную роль сыграла здесь возможность установить нечто вроде генеалогической связи между А. (через Агарь и Исмаила) с Магометом. Об основании Аврамом святилища Каабы упомянуто уже выше. Жертвоприношение Исаака также приурочено мусульманскими источниками к окрестностям Мекки (Мина). Обычай бросать по дороге при хадже (паломничестве в Мекку) камни в предполагаемого Иблиса (дьявола) равным образом приводится в связь с Α., который якобы первый отогнал таким образом духа зла, когда он при помощи «Шехины» (по другим версиям, архангела Гавриила) приступил к постройке меккского святилища и дьявол пытался помешать ему в этом. — Немало религиозных обрядов мусульман связано с именем Α.; некоторые молитвы и благословения прямо будто бы установлены им, хотя связь их с данными талмудической литературы бросается в глаза. Рассказ о смерти патриарха по мусульманскому преданию напоминает легенду апокрифического «Авраамова Завета» (см.). Когда Бог захотел взять душу Α., то послал к нему ангела Смерти под видом старого, дряхлого путника. Так как патриарх всегда отличался гостеприимством (арабские писатели именовали его «отцом гостеприимства»), то ласково принял гостя. Видя затруднение, с которым последний ел, А. спросил его о причине этого, на что последовал ответ: «Это — следствие старости, Авраам!» — «Сколько же тебе лет?» — спросил патриарх. Узнав, что гость лишь на два года старше его, А. воскликнул: «Через два года мне придется уподобиться ему! О Боже! Прими же меня сейчас к Себе!» Тогда старец поцеловал Α., и в этом поцелуе душа патриарха вознеслась на небо. Не лишено интереса то, что поскольку талмудические легенды нашли отклик у мусульман, постольку же и арабские сказания, связанные с именем Α., отозвались на памятниках раввинской письменности. Для примера см. Pirke r. Eliezer, 30 и Sepher ha-Jaschar, где повествуется o посещении патриархом Исмаила; в Schebet Musar p. Илии Гакогена (жил в начале 18 в. в Смирне) имеется отдельное приложение, озаглавленное: «Рассказ о том, что случилось с праотцом нашим, Аврамом, при сношениях его с Нимродом». До сих пор, кроме Хеброна и Мекки, арабы свято чтут память А. в сев. Месопотамии, недалеко от Харрана (древн. Орфа, Урфа, Роха; греч. Эдесса). Там показывают дом патриарха, род искусственной пещеры с колыбелью, высеченною в белом камне (сюда на ночь кладут больных детей, твердо надеясь на их выздоровление после прикосновения к святому месту); вблизи находится якобы печь, в которую А. был ввергнут вместе с заживо сгоревшим братом Гараном (это простая яма в земле с деревянным навесом); здесь же можно видеть и ручей, внезапно, по Божию повелению, возникший и заливший огонь (водящиеся в нем рыбы священны). — Ср.: кроме указанных в тексте арабских источников, Wüstenfeld, Die Chroniken d. Stadt Mekka, IV, 7 sqq.; Jakut, Geographisches Wörterbuch, ed. Wüstenfeld, VI, 266, index; Brockelmann, Gesch. d. arab. Litter., I, 350; A. Geiger, Was hat Muhammed aus d. Judenthume aufgenommen? pp. 121 sqq.; Hirschfeld, Beiträge zur Erklärung des Korans, pp. 43, 59; Grimme, Mohammed, I, 60 sqq.; II, 75, 82 sqq.; Pautz, Mohammeds Lehre von der Offenbarung, pp. 173, 228; Smith, The Bible and Islam, pp. 68 sqq.; Bate, Studies in Islam, pp. 60 sqq.; Weil, Biblische Legenden der Muselmänner, pp. 68 sqq.; Grünbaum, Neue Beiträge zur semitischen Sagenkunde, pp. 89 sqq.; Bacher, Bibel u. Biblische Geschichte in der mohammedanischen Literat, в Jeschurun Кобака, VII1, 1—29; G. A. Kohut, Haggadic elements in arabic legends в «Independent», New York, 1898, Jan. 8, sqq.; Lidzbarski, De propheticis, quae dicuntur, legendis arabicis, Lpz., 1893. — Teixeira, Relaciones etc., Amberes (Anvers), 1610, p. 186. — I. I. Benjamin, Acht Jahre in Asien u. Africa (1846—1855), 2 Aufl., Hannover, 1858, 49—51; Pococke, A description of the East, II, 2, London, 1745, p. 159; Dozy, Die Israeliten zu Mekka, 1864, pp. 26, 139—190; J. E., I, 87—90.
Г. Г—ль.4.
— В христианской литературе. — Иисус Христос именуется в Еванг. «сыном Авраамовым» (Матф., 1, 1), так как в обращенном к А. стихе (Быт., 22, 18) «благословятся в семени твоем все народы земли» — под «семенем» христианские толкователи, по примеру ап. Павла, разумели Христа; здесь не сказано «семена» (σπέρματα) во множественном числе — толкует совершенно в духе раввинских толкований апостол (Гал., 3, 16), — а сказано «семя», в единственном числе; следовательно, речь идет не о евреях, а o Христе. Согласно тенденции ап. Павла — ставить веру во главе христианских добродетелей (Евр., 11) в характере А. особенно подчеркивается его вера: «Авраам поверил Богу, и Он вменил ему сие в праведность». Этот стих (Быт., 15, 6) неоднократно приводится апостолом, чтобы показать, что верою А. достиг большего, нежели делами (Римл., 4, 1—5; см. еще Евр., 11, 17—19), что А. есть отец верующих, а среди последних находятся и язычники, «оправданные верою» (Гал., 3, 6—9). Происхождение от Α., которым евреи доказывали свое избранничество (см. Иоанн., 8, 33—40), очень раздражало христиан из язычников, и уже в Евангелии замечается стремление умалить значение «семени Авраамова». Иоанну Крестителю влагаются в уста (Матф., 3, 9 и Лук., 3, 8, но не у Марка) такие слова, обращенные к евреям: «Не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам. Ибо говорю вам — Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму». В самую генеалогию Христа, хотя она ведется от Α., вводятся женщины-язычницы, дабы показать, что в жилах Иисуса текла не одна только еврейская кровь. По еврейскому представлению, нашедшему выражение и в древнейшей христианской литературе, в блаженстве будущего мира (в «царствии Божием») принимают участие пророки во главе с патриархами Α., Исааком и Яковом (Лук., 13, 28); души праведников в виде особого отличия относятся не в общее помещение душ умерших, а непосредственно в небесную обитель, в «лоно Авраамово» (Лук., 16, 22). Отрицая исключительное право евреев на участие в будущем блаженстве, евангелист (Матф., 8, 11) приводит от имени Иисуса такие слова: «Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Яковом в царствии небесном». В то время, однако, как в древнейших памятниках христианской литературы многократно упоминаются тесно связанные с избранничеством Израиля обетования, данные Α., и даже «завет» Α., т. е. обрезание (Лук., 1, 55 и 72 сл.; Деян., 3, 25; 7, 2—8, 17; Евр., 6, 13), позднейшая церковная литература останавливается, главным образом, на трех излюбленных христианским учением темах: на призвании Α., на угощении им трех странников и на жертвоприношении Исаака. А. удален Богом из родной страны, дабы он не заразился суеверием халдеев. Церковные писатели знакомы с раввинским преданием, по которому А. за отказ поклониться огню был ввергнут в раскаленную печь, из пламени которой он чудесно спасся, между тем как его брат Гаран погиб в огне (Иероним, Августин). По Ефрему Сирину, Α., будучи еще юношей, поджег храм, где халдеи поклонялись идолу Каинану; Гаран прибежал, чтобы спасти идола от пламени, но сам погиб в огне. Когда халдеи стали требовать смерти поджигателя, Терах должен был бежать из страны вместе со своим семейством. Некоторые отцы церкви видят в переселении А. нечто назидательное: оставляя своих родичей, А. беспрекословно повиновался слову Божию, подавая этим великий пример веры; точно так же и апостолы, покидая свои лодки и своих отцов, следовали за Христом. Три странника, которых А. почтил гостеприимством у дуба Мамврийского, представляют, по христианскому толкованию, единого в Троице Бога, явившегося святому праведнику в трех лицах ангельских (Дмитр. Ростовск. в Чет.-Мин. на 9 окт.). Жертвоприношение Исаака является прообразом жертвоприношения Сына Божия. Исаак, единственный и возлюбленный сын Α., ведомый собственным отцом своим на заклание и сам несущий дрова для своего жертвоприношения, — первый в Ветхом Завете прообраз страданий Христа, единородного и возлюбленного сына Божия (Ириней), отданного Отцом в жертву искупления и самолично несшего свой крест (Тертуллиан). Ориген указывает, как Бог соперничал в щедрости с Α.: патриарх хотел принести Богу своего смертного сына, Бог же за всех людей предал смерти своего бессмертного Сына. Символический характер жертвоприношения Исаака составляет общепринятое убеждение отцов и учителей церкви, нашедшее выражение и в древнехристианском искусстве. А. и Лот воспоминаются церковью 9 октября и в неделю праотцов. В Прологе и Чет.-Мин. на 9 октября полагалось особое чтение — «Слово об Аврааме», составленное на основании библейского повествования Быт., 11—25. — Ср.: Амвросий, De Abraham (Migne, Patr., lat., XIV, 414—500); Щеглов, «Призвание Авраама», Киев, 1874; «Авраам — отец верующих» (в «Воскр. чтении», 1854, стр. 342); Herzog-Hauck, Real-Enc. für protest. Theologie u. Kirche, s. v. Abram; Правосл. богосл. энц., I, 165—183.
П.1.
— Взгляд критической школы. — Первоначальная и собственная форма этого имени, по мнению некоторых, «Ав-рам» или «Ави-рам», что означает «мой Отец (родоначальник) высок»; такое имя встречалось как у евреев (см. Числа, 16, 1; 1 Цар. 16, 34), так и у ассирийцев (Abi-râmu); библейское же объяснение (Быт., 17, 4) — ab hamon gojim — («отец толпы народов»), предполагающее скорее форму «ab ham», есть не более, как обычное в Библии искусственное толкование, навеянное исключительной орфографией. События, рассказанные в Быт., 11, 27—25, 10, представляют распространенное в еврейских кругах предание относительно кочевого периода истории Израиля; к ним принадлежат еще: И. Нав., 24, 2; Ис., 53, 16; 51, 1 сл.; Иер., 33, 26 (о Содоме и Гоморре), Ам., 4, 11; Ис., 1, 9. Предания книги Бытия исходят из разных источников. Так называемый иеговист (J) старается, главным образом, обосновать право Израиля на землю Ханаанскую: Α., предполагаемый родоначальник Израиля, приходит в Ханаан по повелению Бога. Бог сам дарит ему эту землю, причем выделяются соплеменные, но неравноправные Израилю народы: от Лота (моавитяне и аммонитяне), от Исмаила (арабские племена), от Кетуры и наложниц (другие арабские племена), права которых на Ханаан, таким образом, исключены. Временная отлучка А. в Египет по случаю голода не уничтожает его прав на землю, где еще остались построенные им жертвенники. Элогист (Е) интересуется А. лишь, как отцом Исаака: ему принадлежат подробности о том, что мать Исаака осталась непорочной, хотя и была у Абимелеха, что соперник Исаака, сын рабыни, Исмаил, изгнан самим отцом в пустыню, что колодцы, на которые впоследствии притязал Исаак, действительно принадлежали Α. и что Исаак посвящен Богу и едва не принесен в жертву. Из «Священнического кодекса» (Р) вошла история обрезания, которое представляет знак завета, заключенного с Богом в самом начале истории Израиля. Особняком стоит много комментировавшийся рассказ о карательном походе эламитского царя против отложившихся ханаанских князьков, которым «еврей Авраам» оказывает столь великодушную помощь. Хотя клинописные источники молчат о походе в Ханаан, а собственные имена вавилонско-эламитских царей не могут быть с полной достоверностью отождествлены с клинописными (напр. гипотеза Амрафель-Хаммурапи, отодвигающая этот эпизод к 22-му веку дохрист. эры), однако новейшие ученые (Gunkel, Winkler, Hommel, Erbt против Nöldeke, Wellhausen, Stade, Meyer) не считают рассказ лишенным исторической основы. Библейского автора, понятно, интересует, главным образом, благородный поступок отважного патриарха, вносящий новую черту в его характеристику, создававшуюся веками постоянной идеализации. Большая часть подробностей истории А. навеяна существовавшими в Палестине священными местами, идеями и учреждениями, носившими печать древности еще в эпоху, когда создавалась биография героя, и они ценны, как материал для характеристики древней эпохи вообще. Некоторые из этих сказаний нашли объяснение в кодексе Хаммурапи, предполагаемого современника эпохи А. Таковы: предоставление Саррой рабыни своей Аврааму для получения от нее потомства, передача Агари, хотя и родившей сына, в руки госпожи, избрание А. жены для сына. Прибытие евреев из-за Евфрата представляет для большинства ученых достоверное предание, подтверждающееся общностью еврейских и вавилонских институтов (напр. Субботы) и мифов (о сотворении мира, о потопе и др.); другие же указывают на возможность хананейского или даже еврейского заимствования у вавилонян. Библейские сведения, доселе единственные, свидетельствующие об А. и пребывании его в Ханаане ок. 2300—2000 г. до христ. эры, вообще слишком недостаточны, чтобы на них можно было строить характеристику исторического А. и его времени. — Ср. Gunkel, Genesis, 12—25; Kittel, Gesch. der Hebräer, I, passim; Fr. Hommel, Altisr. Ueberlieferung, V; A. Jeremias, Das Alte Testament im Lichte des alten Orients, 2 Aufl., pp. 324–370; J. E., I, 90.
1.