Авнимос Гагарди (буквально — ткач Εΰνομος) — часто упоминаемый в Талмуде и Мидраше языческий философ 2 века, который был хорошо знаком с Библией и бытом еврейского народа вообще и состоял в дружеских отношениях с известным таннаем р. Меиром, в свою очередь получившим греческое образование. Агада сравнивает A. по мудрости с библейским Валаамом, но выставляет его другом еврейского народа. Когда враги евреев однажды спросили его, имеется ли средство окончательно уничтожить еврейский народ, он ответил: «Обойдите все синагоги и школы этого племени, и если услышите там лепет младенцев, то вы ничего с этим народом не поделаете; а вот когда умолкнет голос детей в школах, вы легко победите это племя» (Midr. r. Beresch., 65)". Талмуд без комментария сопоставляет этого симпатизировавшего еврейству язычника с еврейским ученым Элиша б.-Абуя, который, увлекшись греческой философией, порвал с иудаизмом и его интересами; Элиша ходил по еврейским школам и, видя молодежь за книжками, говорил им: «Что вы тут делаете? Идите лучше заниматься ремеслом, кто столярным, кто портняжным, а кто плотничьим делом». И многие действительно послушались его и оставили учение (Иер. Хагига, XI, 1). Р. Меиру, поддерживавшему связи со своим бывшим учителем, Элишей б.-Абуя, после того как тот порвал с еврейством, приходилось часто выслушивать за то упреки от своих товарищей, опасавшихся, как бы эта связь не повлияла дурно на его образ мыслей. Α., хотя сам язычник, разделял эти опасения и спросил однажды р. Меира: «Ведь все сорта шерсти, опускаемые в красильный котел, получают одинаковую окраску; не так ли?» — «О нет, — ответил р. Меир, — только шерсть ягненка, который сохранился в чистоте возле своей матери, принимает чистую окраску; грязная же шерсть и из котла выйдет грязной», т. е. философия портит только тех, на душе которых и раньше были пятна (Хагига, 15б). С неменьшим участием относился и р. Меир к А. Рассказывают, что когда у A. умерла мать, р. Меир посетил его, чтобы выразить ему соболезнование, причем нашел его и всех его домашних в глубоком трауре. Когда через некоторое время умер отец Α., p. Меир опять посетил его и, к своему удивлению, нашел его занимающимся своим обычным делом. «Твоя мать, по-видимому, была тебе дороже, чем отец?» — заметил ему с. Меир. — «О да, — ответил Α., — ведь и в Библии сказано: Ноеми, уговаривая своих невесток вернуться домой, сказала им: идите, вернитесь каждая в дом своей матери (Руфь, 1, 8), а не в дом отца своего». — «Ты верно заметил, — отозвался р. Меир, — у древних язычников были материнские дома, а не отцовские» (Ruth rab. 11, 13; не намек ли это на матриархат?). Кто был этот Α.? Грец отождествляет его с греческим философом Oenomaus из Гадары, жившим во времена императора Адриана (117—138) и принадлежавшим к школе младоциников. В своей книге «Раскрытие волшебниц» (фрагменты из нее сохранились у Евсевия в его Praeparatio evangelica, §§ 12—36) он рьяно выступил против языческой системы оракулов, т. ч. его даже упрекали в подрыве благочестия и религиозности. Другие же (Эпштейн и Либович) думают, что А. был христианским ученым. Во всяком случае своей славой в еврейских кругах, как один из величайших философов мира, он обязан не столько своей учености, сколько той симпатии, которую обнаруживал к евреям и их учению. — Ср. Grätz, Geschichte, IV, 177, 4, 35; Blumenthal, Rabbi Meïr, 113; Zeller, Die Phil. d. Griechen, III, 1, 769; Pauly-Wissowa, Real-Encyc., V, 880; Saarmann, De Oenomao Gadareno; Schürer, Gesch., 3 Aufl., II, 41, 136; J. E., IX, 366.
3.