Абнер или Абинер (Авенир). В Библии. — По 1 Хрон. 8, 29—33 — дядя Саула, а по 1 Сам. 14, 51, двоюродный брат его (вм. «сын Абиела» чит. «сыновья»). А. начальствовал над войском Саула, а после несчастного сражения при горе Гилбоа (Гелвуйской) удержал все колена, кроме Иудина, в верности сыну Саулову Иш-Бошету (Иевосфею), бежавшему в Маханаим. Сражение у Габаонского пруда между войском Давида под начальством Иоаба и войском израильским под начальством А. решило судьбу Сауловой династии. Α., поссорившись с Иш-Бошетом (2 Сам., 3, 7—11), перешел на сторону Давида. Последний ласково принял его, но Иоаб, движимый ревностью и в отмщение за брата Асаила (2 Сам., 2, 19—23), предательски убил А. в воротах Хеброна. Давид похоронил его с большими почестями в Хеброне (2 Сам., 3, 27—39). Сын А. был при Давиде начальником колена Вениаминова (1 Хрон., 27, 21). 1.

В агадической литературе. По преданию, А. был сын эндорской волшебницы (Пирк. р. Эл., 33) и представляет одно из излюбленнейших действующих лиц агады (Ялк. Иер., 285; Kohel. rabba, IX, 11; Кидд., 49б). Уверенный в своей необычайной силе, он раз воскликнул: «Если бы я мог ухватиться за Землю, я бы потряс ее» (Ялкут, там же); тут мы имеем параллель знаменитому возгласу Архимеда: «Если бы у меня была точка опоры, я перевернул бы мир». По словам Мидраша (Kohel. rab., ук. м.), было бы легче сдвинуть с места стену в шесть локтей толщиною, чем одну из ног Α., если бы враг вздумал обратить в бегство израильское войско. Когда же «исполнилось время его», Иоаб поразил его мечом. Но даже в этот смертный час А. схватил врага своего, как клубок ниток, и стал душить его. Тогда прибежали израильтяне и стали просить А. пощадить жизнь Иоаба, говоря: «Если ты умертвишь его, мы осиротеем, а жены и все имущество наши станут добычею филистимлян». А. ответил: «Что же мне делать? Он потушил свет мой (роковым образом ранил меня)». Израильтяне отвечали: «Доверь свое дело справедливому Судье (Богу)». Тогда А. оставил Иоаба и пал мертвый на землю (Ялк., там же). Агадисты согласны в том, что А. заслужил постигшую его смерть; их мнения расходятся лишь относительно того прегрешения, которое навлекло столь тяжкое наказание на человека, считавшегося «праведником» (Bereschith rabba, 82, 4). Некоторые упрекают А. за то, что он не воспользовался своим влиянием на Саула, чтобы удержать его от избиения священников города Ноба (Иер. Пеа, 1, 16а; Wajikra rabba, 26, 2; Сангедр., 20а): А. был убежден в невинности священников и в корректности их поведения относительно Давида. Вместо того чтобы пассивно относиться к приказанию Саула об избиении священников, А. должен был постараться переубедить царя (Ялк. Шим., 131). Другие утверждают, что А. сделал некоторую попытку в этом роде, но тщетно, а единственным прегрешением его была задержка наступления царствования Давида над Израилем, так как он воевал против Давида после смерти Саула в течение двух с половиною лет, поддерживая представителя Сауловой династии (Сангедр., ук. место). Иные агадисты, готовые простить и это, порицают, однако, А. за то, что он воспрепятствовал примирению между Саулом и Давидом, когда последний, найдя Саула в пещере и отрезав край его одежды (1 Сам. 24, 11), показал, насколько неосновательно было недоверие к нему царя. Саул был готов примириться, но A. удержал его от этого, указав царю на то, что Давид мог где-либо, на терновом кусте, найти кусок одежды Саула и потом уверять, будто царь был в его руках (Иер. Пеа, 1, 16а, Wajikra rab., ук. м.). Кроме того, А. вменено было в вину и то, что он позволил израильским юношам избивать друг друга в единоборстве (2 Сам., 2, 14—16). Однако А. не ставится в упрек смерть Асаила, так как А. убил его с целью самозащиты (Санг., 49а). Для взгляда агадистов на библейские повествования характерно то обстоятельство, что Α., истый и простой воин, именуется «львом закона» и что существует нечто вроде галахического спора между ним и Доэгом по вопросу, исключает ли постановление Второзакония, 23, 3, из иудейской общины аммонитских и моавитских женщин наравне с мужчинами. Доэг держался того мнения, что Давид, происходя от моавитянки Руфи, не был достоин царского венца, так как не мог считаться настоящим израильтянином; А. же отстаивал взгляд, что закон распространяется лишь на потомство по мужской линии. Когда доводы Доэга оказались более убедительными, чем соображения Α., последний обратился к пророку Самуилу, и тот не только поддержал Α., но и окончательно отверг соображения Доэга (Мидр. Сам., 22; Иебам., 76б и сл.). — Одно из наиболее выдающихся иерусалимских семейств (Цицит-Гакесат) середины первого века обычной эры вело свое происхождение от А. (Береш. раб., 98). [J. E., I, 71—72]. 4.