Аба девятое (ТИША БЕ-АБ, תשעה באב) — день, установленный для поста и траура в память двукратного падения Иерусалима и разрушения храма, в первый раз халдеями в 586 г. дохристианской эры, а во второй раз римлянами в 70 г. послехристианской эры; соответствует приблизительно 20 июля нового стиля. — Этот день считается роковым в истории еврейского народа. В Мишне мы читаем: «Пять бедствий обрушились над нашими предками в 9-е Аба: произнесен был божественный приговор над выходцами из Египта, чтобы они погибли все в пустыне и не вступили в обетованную землю; разрушены были первый храм и второй; взята была римлянами крепость Бетар (последняя твердыня Бар-Кохбы) и, наконец, вспахан был, как поле, святой град» (М. Таанит, 4, 6). К этим древним 5 бедствиям позднейшая мартирология евреев прибавила шестое: изгнание из Испании, совершившееся также в роковой день 9-го А. Что касается божьего приговора о погибели в пустыне, то прямых указаний на то, чтобы он относился к 9-му Α., в Библии не имеется. Талмуд выводит эту дату на основании довольно сложных вычислений, и историческая ее достоверность определяется достоверностью данных, легших в основание этих вычислений. Талмудисты не сомневались в подлинности этой традиции, и известный р. Иоханан, цитируя библейский стих «И весь народ плакал в ту ночь» (Числ., 10, 14), замечает: «Это была ночь накануне 9-го Α., и Бог сказал им: Вы теперь плачете без всякой причины; Я же назначу вам эту ночь для плача на все грядущие времена» (Таанит, 22а). Эти же слова р. Иоханана приводятся анонимно в Мидраше (Bamidbar rabba, 16), но там они подкрепляются словами Псалмопевца: «И Он поклялся им, что низвергнет их в пустыне и низвергнет потомство их среди народов, и рассеет их по землям» (Пс., 106, 26). Что касается даты падения Бетара и вспахания святого града, то Мишна прямо выдает ее за историческое предание; и так как учителя-редакторы Мишны сами были еще современниками этих печальных событий, то в достоверности этой даты нет причин сомневаться: такие дни нелегко забываются. Несколько труднее обстоит дело с определением дня разрушения первого и второго храма; тут мы наталкиваемся на противоречие в источниках, на которое и Талмуд обратил уже внимание. По 2 кн. Цар., 25, 8, храм сожжен был в 7-й день 5 месяца; по Иеремии же (52, 12), он был сожжен в 10-й день 5 месяца. Совсем темную дату дает апокрифическая книга Баруха (1, 2), по которой сожжение города (а не храма) произошло «в 5-м году, в 7-й день месяца» (in anno quinto, in septimo die mensis); тут очевидно искажение текста, и надо читать: «в 5-й месяц, в 7-й день его». Иосиф Флавий, наконец, в одном месте («Древ.», 10, 8, § 5) говорит, что Соломонов храм был подожжен «в новолуние 5-го месяца»; между тем в «Иуд. войне» (6, 4, § 5) он говорит: «И вот уже наступил предопределенный роковой день — десятый день месяца Лооса (т. е. Аба), тот самый день, в который и предыдущий храм был сожжен царем вавилонян». Для устранения противоречия между датой кн. Цар. и датой Иеремии, Талмуд допускает, что «вавилоняне вступили в храм в 7-й день А. и три дня предавались там разным бесчинствам, а в 9-й день, ближе к сумеркам, зажгли его, и горел он весь десятый день А. Вот почему р. Иоханан говорил: «Если бы я жил в то время, когда установили этот пост, я назначил бы его на 10-е Α., ибо храм главным образом горел именно в этот день» (Таан., 29а). — Относительно древности поста 9-го А. мы имеем вполне ясные указания, что он был установлен вскоре после падения иудейского царства, во время Вавилонского плена, остатками еврейского населения в Палестине; тогда же в память печальных событий, сопровождавших падение Иерусалима, установлены были: пост 10-го месяца (Тебет) в память осады Иерусалима, пост 4 месяца (Таммуз) в память падения стен города и, наконец, пост 7-го месяца (Тишри) в память убиения Гедальи, наместника Иудеи. Все эти четыре поста соблюдаются евреями и поныне. Когда после возвращения евреев из Вавилонского плена в Иудее приступили к восстановлению храма, жители Бет-Ила обратились к тогдашним пророкам с вопросом: «Обязаны ли они и теперь плакать и отказываться от всяких удовольствий в пост 5-го месяца, как они это делали в продолжение 70 лет?» В обстоятельном и весьма задушевном пророчестве, которым пророк Захария ответил на их вопрос, он выясняет, что Богу вообще безразлично, постится ли человек или нет, что главное — творить правосудие; заканчивает он послание следующими словами: «Так говорит Господь Саваоф: пост четвертого, пост пятого, пост седьмого и поcты десятого превратятся в радость и веселье и в дни светлых праздников; любите только правду и мир» (Захар., 7 и 8). Из этого следовало бы заключить, что за все время существования «второго храма» пост 9-го А. не соблюдался вовсе; да и смысла не было народу горевать о потере политической самостоятельности, которая была вновь возвращена, или плакать по разрушенном храме, который был теперь восстановлен. Однако в Талмуде имеется одно сообщение, которое как будто говорит против этого предположения: р. Элиезер бераби Цадок, живший еще при существовании храма и впоследствии сообщивший много ценных данных из религиозной и бытовой жизни иерусалимских евреев, рассказывает в одном месте следующее: «Я происхожу из патрицианского рода Сана б.-Веньямин, для которого срок дровоприношения приходится на 10 А. (см. Аба 15-е). Однажды пост 9-го А. пришелся на субботу, и мы отложили его до следующего дня, но не постились до самого вечера, так как это был наш родовой праздник» (Таанит, 12а). Трудно допустить, чтобы факт, о котором сообщает р. Элиезер, произошел уже после разрушения Иерусалима: семейные праздники «дровоприношения» для алтаря потеряли всякий смысл после разрушения храма. — В Мишне и Талмуде траурные обряды 9-го А. получили лишь слабое развитие. Говорится только о том, что уже с первого дня А. должно избегать всякого веселья, а накануне 9-го А. трапеза должна состоять из одного блюда, причем воспрещено употребление мяса и вина. В самый день поста безусловно воспрещается: пить и есть, омываться и умащаться, носить обувь и предаваться плотским наслаждениям, как в пост Иом-Киппура. Кроме того, запрещается также читать Библию, Мишну, галаху и агаду, а рекомендуется читать только Плач Иеремии (Киннот), книгу Иова и печальные главы книги пророка Иеремии; дети воздерживаются от посещения школ, ибо «учение радует сердца» (Таанит, 30а). Вообще траурные обряды 9-го Α., как они описываются в Талмуде, далеко не суровы и сложны в сравнении со значительным комплексом обрядов, полных глубокой печали и отчаяния и развившихся в продолжение средних веков под влиянием перенесенных народом невзгод и гонений. Видно по всему, что хотя раны, нанесенные в этот день народу, были еще свежи и кровоточащи, но, пока он оставался на родине, его отнюдь не покидала надежда рано или поздно вернуть свою былую самостоятельность. — По поводу запрета употреблять мясо и вино накануне 9-го А. уместно привести здесь следующую древнюю Барайту: «Когда храм во второй раз был разрушен, явилось много аскетов среди Израиля, отказавшихся от мяса и вина. С ними вступил в беседу р. Иошуа (ученик р. Иоханана б.-Заккаи): — Дети мои, почему вы отказываетесь от мяса и вина? — Как мы можем есть то, что до сих пор сожигалось в виде жертвы на алтаре, а теперь этого больше нет? Как мы можем пить вино, которое употреблялось до сих пор для возлияния на алтаре, а теперь этого больше нет? — Если так, — сказал им р. Иошуа, — то и хлеба не будем есть, ведь от хлеба тоже приносились дары на алтарь; фруктов не будем есть, от фруктов ведь приносились первинки в храм; воды, наконец, не будем пить, так как упразднен обряд водолития на алтарь. — Те молчали. Тогда р. Иошуа продолжал: Вот, что я скажу вам, мои дети: совсем не выражать печали нельзя; слишком суровый приговор произнесен над нами; но и чересчур печалиться тоже не следует». (Баба Батра, 60б). — Ср.: Schurer, Geschichte d. jüd. Volkes, I, p. 631; Riehm, Handwörterbuch d. bibl. Altertums, II, p. 1660; E. Zweifel, Sanegor, p. 202; I. E. I, 23—25. Л. Каценельсон.3.
— В Средние века и у современных евреев. — Обычаи, которыми сопровождается пост 9-го Аба, находят полное объяснение в принятых формах траура по умершим, что и выражено в старинном правиле: «Все знаки печали по умершем соблюдаются 9-го Аба» (приводится у Maharil). Как радость выражалась огнями, музыкой и песнями, белыми или яркого цвета одеждами, веселыми приветствиями, употреблением мяса и вина, возлежанием на мягких подушках, так печаль выражалась мраком, монотонными причитаниями, темными одеждами, молчаливыми встречами с друзьями, сидением на полу, воздержанием от вина и вообще от каких бы то ни было удовольствий. Темные завесы в день 9-го А. не являются исключительной принадлежностью сефардских синагог; во многих ашкеназийских общинах они встречались в Средние века, а кое-где встречаются и поныне. В некоторых русских городах, где нет специальной на «тиш’а беаб» завесы для кивота, выворачивают обыкновенную завесу внутренней стороной наружу или снимают ее совсем. Молящиеся одевают в этот день траурные платья темного цвета, не возлагают на голову филактерий, по крайней мере во время утренней молитвы, считая их украшением, не надевают даже молитвенного облачения, «таллит» (см. Beth Josef, Tur Orach Chajim, 555, где дана литература вопроса). На Востоке, где еврей круглый год носит темное платье, этот цвет не представляет для него ничего особенного; чтобы выразить свою печаль, он в этот день облекает самую синагогу в мрачный цвет, вынимает свиток Торы из ее серебряного футляра, снимает колокольчики и расшитую золотом сорочку и заменяет ее темной, самого простого фасона и из простейшего материала. Служба этого дня, изобилующая скорбными мелодиями, отличалась некоторой театральностью еще в Средние века (Абударгам). В сефардских общинах синагогальный чтец, выходя к Торе в день «тиш’а бе-аб», обращался к ней с такими трогательными словами: «Плач, о Topa, ибо ты лишилась красоты своей в сей день», или бросал в кивот горсть пепла, приговаривая: «Пепел на месте красоты!» Особенною театральностью отличалось вечернее богослужение, при наступлении поста: тогда в синагоге зажигались огни, чтец садился на ступеньках кивота, а служка обходил и тушил все свечи, кроме одной, находившейся на маленьком столике перед чтецом. После этого вставал какой-нибудь убеленный сединами старец и обращался к присутствующим на общепонятном языке — арабском, испанском или английском, смотря по стране — с такими словами: «Столько-то лет прошло со времени разрушения первого храма, столько-то лет прошло со времени разрушения второго храма, а мы еще не удостоены избавления. Тот, во дни которого храм не восстановлен, подобен тому, во дни которого храм разрушен!» Эти слова встречались громким плачем молящихся. Затем следовало чтение «Плача Иеремии» (Echa), сначала слабым шепотом, который потом постепенно возвышался, прерываемый восклицаниями молящихся: «Увы, горе!» или «О, Боже, вспомни!» Иногда свиток «Плача» помещался не на столе, а на согбенной спине одного из молящихся, который становился для этого на колени; это должно было напоминать о славе Сиона, лежащей во прахе.
В ашкеназийских общинах Польши и России не замечается такой театральности. В синагогах сидят без обуви, на полу или на опрокинутых скамьях. «Плач Иеремии» читается накануне поста во время вечерней службы особым речитативом (различным у ашкеназов, сефардов, в Египте и Сирии; см. Чтение Писания). Утреннее богослужение заключает, кроме молитв, ряд элегий (Кинот), составленных разными авторами в течение Средних веков. Цунц говорит (Ritus, p. 88): «Печаль по поводу погибшей славы Израиля была бы в достаточной степени выражена этими библейскими элегиями, если бы новые страдания не вызывали новых выражений скорби». В настоящее время сборник элегий, читаемых в синагоге в день 9-го Α., все еще представляет объемистый том, причем некоторые из этих элегий очень поэтичны и проникнуты глубоким чувством, напр. «Сиониды» Иегуды Галеви. Во время продолжительного и монотонного чтения, совершаемого разными членами общины поочередно, приходится употреблять усилия, чтобы удержать присутствующих в подобающем настроении. У евреев славянских стран доселе борются безуспешно с распространенным обычаем бросания «берелех», «шишкес» или «будяков» (один из видов колючей травы, репейник, чертополох): молодежь забавляется в синагоге тем, что кидает «будяки» в бороды стариков, отвлекая их, таким образом, от печали по поводу гибели Иерусалимского храма. В сефардских синагогах, где чтение вообще не так монотонно, печальные мотивы элегий изредка прерываются более оживленными; это объясняется распространенным поверьем, по которому Мессия родится 9-го Α., в годовщину разрушения храма. Основываясь на этом поверье, выдававший себя за Мессию Саббатай-Цеви вовсе упразднил пост 9-го Аба.
Выражения скорби начинаются еще накануне 9-го А. По Маймониду (12 в.), запрещение мяса и вина относится только к последней трапезе, предшествующей посту, и то, если она совершается после полудня (Mischneh Torah, Taanith, V, 8). Моисей из Куци (13 в.) отмечает как обычай, повсеместно распространенный, воздержание от мяса и вина в течение всего дня, предшествующего 9-му Аба (Semag, Hilchot Tisth’ah bе-Ab, стр. 249b, изд. Венец.). Иосиф Каро (16 в.) сообщает, что некоторые воздерживаются от мяса и вина в течение всей недели, на которую падает 9-е Α.; иные постятся от начала месяца в течение девяти дней, а иные в течение всех трех недель, от 17 Таммуза до 9 Аба (Шулхан-Арух, Орах-Хаим, 551, 9). В Польше и России прочно установился обычай употреблять молочную пищу в течение девяти дней, предшествующих данному посту (die neun Tag), причем на это время даже прячется нож, служащий для убоя птиц и животных (Шулхан-Арух; там же); в течение же трех недель, предшествующих посту, не совершают браков и не стригутся.
Последняя трапеза пред наступлением поста, так называемая «Se’uda ha-mafseket», conpoвождается знаками печали: с босыми ногами, сидя на полу, с пеплом на голове и на устах, отец обращается к своей семье с немногими скорбными словами, после чего приступают к трапезе. Она не обильна и состоит из «траурных» яств: яиц, чечевицы и круглых кренделей, посыпаемых золою. Современная народная песня дает следующее сатирическое описание поста (Гинзбург — Марек, «Еврейск. народн. песни в России», 1901 г. № 39):
Tischa b’Ow thut men fasten
Un zu essen thut nit pasten.
Men varfast die Beigel mit Asch,
Un men fast op mit а vulle Flasch.
Bis drei Uhr thut men Kinos sogen,
Der noch verlegt inen den hungerigen Mogen.
(т. е.: «Девятого Аба постятся, неприлично есть. Накануне заговляются кренделями с золою, а разговляются полной бутылкой; до 3-х часов читают скорбные песни, а потом наполняют голодный желудок»).
В талмудическое время евреи в знак траура не носили обуви в течение всего дня 9-го Α.; во времена гаонов носили обувь в руках, отправляясь в синагогу к послеобеденной молитве, и надевали ее по окончании поста. Когда в Средние века христианская чернь стала глумиться над босоногими евреями, соблюдение этого обычая ограничили пределами еврейского квартала (Шулхан-Арух, Орах-Хаим, 554, 17). Хождение босиком в этот день было наиболее яркой чертой, бросавшейся в глаза неевреям; этим объясняется и русское название дня 9-го А. «босины» (слово, неверно истолкованное Далем, а через него и академическим «Словарем русского языка», как «еврейский праздник, обряд омовения ног»). Если пост приходился в воскресенье, тогда в субботу вечером отправлялись в синагогу в обуви, которую снимали, лишь только начиналось чтение «Плача Иеремии». В Средние века, как еще и поныне во многих еврейских захолустьях Польши и Литвы, народ созывался в синагогу особым служителем, называвшимся Schulklopfer, который перед богослужением стучал в двери или окна еврейских домов, а также в ворота синагоги; но накануне 9-го А. этот обычай отменялся. Друзья встречаются молча, а на приветствия со стороны людей, незнакомых с обычаями, отвечают слабым голосом, как бы нехотя (Шулхан-Арух, там же, 554, 20).
Во всем еврейском мире распространен обычай посещения кладбищ в день 9-го Α., обычай, вполне гармонирующий с общим настроением дня. На Востоке в этот день совершаются паломничества к предполагаемым могилам умерших пророков и других деятелей прежних времен. В Иерусалиме плачут у сохранившейся западной стены храмовой ограды. По древнему сказанию, в этот день патриархи со скорбью повертываются в своих могилах и плачут о страданиях Израиля в изгнании. В красивой элегии Калира Иеремия изображен стоящим у пещеры Махпела, где похоронены патриархи. Он обращается к ним с такими словами: «Как можете вы отдыхать спокойно, когда острый меч поражает ваших сынов в плену?» И патриархи один за другим встают из могил и молят Бога, чтобы Он помог их детям. Наконец Бог обращается к ним со словом утешения: «Возвратитесь назад к своему ложу: Я исполню ваше желание, Я возвращусь с детьми вашими из изгнания». — В 19 в. в еврействе произошли некоторые перемены во взгляде на 9-е А. Пока евреи занимали в христианских странах исключительное положение лиц, не входивших в состав данного государства, они печалью о прошлом поддерживали в себе надежду на политическое возрождение в Палестине. Когда же в странах Западной Европы совершилась эмансипация евреев и они стали полноправными гражданами, эта надежда стала меркнуть и в некоторых кругах еврейского населения скоро была совсем отброшена. Отказ от мысли возвратиться в страну предков повлек за собой изменение взгляда на 9-е Α., как и на рассеяние евреев по разным странам: последнее уже не наказание за грехи, а благословение Божие, миссия монотеистического народа, шествующего по миру не как наказанный грешник, а как страждущий Мессия, который всюду несет с собою своего Бога. Талмудическое сказание, по которому «в день разрушения храма родился Мессия», принимается реформированным иудаизмом в буквальном смысле, и день 9-го А. вычеркнут им из религиозного календаря: для реформированного еврея это уже не день плача, а скорее день радости (см. D. Einhorn; Ner Tamid, стр. 100). — Ср.: Abrahams, Festival Studies, стр. 76—83; его же, Jewish Life in the Middle Ages, стр. 17, 57, 345; J. E., I, 23 и сл. Н. Переферкович.1.
Приложения
править
Картина французского художника Александра Бида (Bida).
(из кн. Боденшаца «Kirchliche Verfassung»).
 (из книги Kirchner’а «Jüdisches Ceremonial».) |
 (гравюра на дереве; из «Minhagim», Амстердам, 1768). |